Неведомые земли. Том 1

Глава 57. Поиски Месом Тацианом[1] сухопутной дороги в Китай

[Марин] сообщает, что записал эти измерения некто Май, которого звали также Тициан, македонянин и потомственный купец, не ездивший, однако, в страну серов сам, а посылавший туда людей. По-видимому, и сам Марин не доверял описаниям купцов.

После перевала это ущелье сменяется Каменной Башней, к востоку от которой горы… примыкают к Имаю [Тянь-Шань], подымающемуся от Палимботр в северном направлении.[2]

Над этой страной высятся хребты, …у подошвы которых через селение, именуемое Каменная Башня, проходит большой торговый путь…[3]

В те же годы, когда китайцы развили свою рассмотренную в предыдущей главе культурную деятельность, имевшую такое большое значение, поисками сухопутных дорог в Страну серов, благодаря счастливой случайности, занялся некий западный купец. Неизвестно, какие побуждения им руководили — научный интерес или стремление установить далекие торговые связи. Собранные им сведения дошли до нас благодаря трудам великих географов Марина Тирского и Птолемея. Об этом купце известно, что его звали Месом Тацианом и что он был македонянином. Мы знаем о нем только то немногое, что сообщает Птолемей. Видимо, Мес происходил из семьи, проживавшей в «причерноморских районах»,[4] где часто встречается имя Май, производное от богини Ма.[5] Сам Мес в Китае не бывал, но, вероятно, посетил «серов», занимавшихся посреднической торговлей шелком в Центральной Азии, и расспросил этих людей, хорошо знакомых с дорогой в собственно Китай. Мес, следовательно, не был подлинным первооткрывателем и, очевидно, [402] никогда не покидал уже исследованных областей. Его большая заслуга состоит в том, что он очень умело и умно обобщил сообщения других путешественников.

Герман полагает, что Мес Тациан владел шелкоткацкой мастерской в Тире[6] и, следовательно, был лично знаком с проживавшим там Марином. Нордей считает эту гипотезу интересной,[7] в отличие от Хонигмана, называющего ее ничем не подтвержденным «шатким предположением».[8] Мес Тациан занимался своими исследованиями, видимо, как раз в те немногие годы когда движение караванов в Центральной Азии, вызванное к жизни Бань Чао, было в самом разгаре и умиротворение страны достигло высшего предела. Факты, собранные Месом, были несколько лет спустя использованы Марином. Свой географический труд, к сожалению впоследствии утерянный, Марин мог написать только между 107 и 114 гг. н.э.[9] Следовательно, Мес побывал в Центральной Азии между 98 и 107 гг., а еще вернее — между 100 и 105 гг. н.э. Он воспользовался этим обстоятельством, чтобы как можно больше узнать о загадочной стране — родине шелка. Как раз в то время сделать это было нетрудно, ибо не только караваны курсировали туда и обратно, но и посольства тохаров и персов из Пенджаба, с Персидского залива и из других мест отправлялись по сухопутным дорогам ко двору могущественного императора Хэ-ди.

Знакомство Марина и Птолемея с Центральной Азией, ставшее возможным благодаря Месу Тациану, кончалось на востоке у «Sera metropolis». До 24 г. н.э. столицей Китая и резиденцией императора был город Сиань на реке Вэйхэ, а позже — расположенный восточнее город Хэнань, у среднего течения Хуанхэ, который теперь называется Лояном. Поэтому подавляющее большинство компетентных ученых, таких, как Маннерт, Рихтгофен, Томашек, Зиглин и другие, отождествляет Сиань или Хэнань с Sera metropolis, в то время как Клапрот считает, что под этим названием следует подразумевать центр торговли шелком Ланьчжоу. Лассен отождествляет Sera metropolis с городом Хами, д’Анвиль — с Ганьчжоу, Рейпо — с Сучжоу, Видаль-де-ла-Блаш и Герини — с Хэнанью, Герман — с Ланьчжоу, Госселин — даже со Сринагаром. Внести в этот вопрос полную ясность невозможно. Употребляемое Птолемеем определение metropolis не может служить бесспорным доказательством того, что речь идет о резиденции императора. Так называли и особенно важные торговые центры. Мы, к сожалению, не знаем, от кого Мес получил свои сведения. Если его информировали послы, то Sera metropolis может означать, конечно, только столицу; но если источником сведений были купцы, то весьма возможно, что они называли так [403] какой-то центр торговли шелком. Для выяснения этого вопроса большое значение имеет соображение Германа,[10] что Мес основывался «не на сообщениях самих путешественников, а на переводе того же древнего китайского источника, легшего в основу гл. 96 Ханьской летописи».[11] Следовательно, Мес, Марин и Птолемей в основном опирались на китайский путеводитель по восточному Туркестану. В этом случае, по мнению автора, не может быть никакого сомнения в том, что под «столицей» подразумевался Сиань, как подчеркивал и Рихтгофен.[12] Отсюда следует, что кругозор Птолемея действительно распространялся до реки Хуанхэ. Это подтверждается и торговыми связями того времени. К тому же Птолемей, несомненно, упоминает о верхнем течении Хуанхэ, называя его рекой Баут,[13] хотя и путает при этом, по мнению Рихтгофена, сведения о Хуанхэ и о Цангпо.

Сообщению, что Sera metropolis находится на расстоянии 18100 стадий (4000 км) от Каменной Башни, верить, к сожалению, нельзя, ибо эта цифра сильно преувеличена и высчитана, очевидно, на основании того, что путешествие продолжалось 7 месяцев. Марин внес корректив, указав расстояние в 36200 стадий, а Птолемей весьма произвольно сократил его наполовину, но и этого явно недостаточно. Поскольку Птолемей и в других своих сообщениях о Дальнем Востоке допускает бесспорные ошибки, помещая, например, исседонов в Таримскую впадину (см. гл. 10), то к его данным вообще следует относиться критически. Но если бы мы даже знали точное расстояние от Серы до Каменной Башни, это нам ничего бы не дало, ибо мы не уверены в том, что следует понимать под часто упоминаемой Каменной Башней и где она находилась. Видимо, это было то место, до которого лично дошел Мес Тациан. Даже Птолемей указывает разные места нахождения Каменной Башни на своей сетке меридианов[14] — один раз 132°, а другой — 135° в.д.

Каменную Башню следует искать, вероятно, у одного из двух главных памирских перевалов: Таунмурунского или Терек-Даваньского, ведущих соответственно от Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи к Тариму. Здесь, видимо, находилась эта Каменная Башня, которую Гумбольдт рассматривает как караван-сарай.[15] Норден считает, что башня была пограничным знаком.[16] Аммиан Марцеллин (см. тексты в начале главы) определенно называет Каменную Башню населенным пунктом (vicum, quem Lithinon pyrgon vocani). Поэтому весьма вероятно, что речь идет о населенном пункте, возникшем в этих безлюдных районах и примыкающем к караван-сараю. Следует учесть, что слово «Ташкент», название знаменитого города, тоже означает не что иное, [404] как «Каменный Замок».[17] Впрочем, для нашего случая Ташкент совсем не подходит, так как он находится слишком далеко на севере. Следовательно, версия, предложенная арабом Бируни (XI в.), будто под Каменной Башней Птолемея следует понимать Ташкент,[18] совершенно необоснованна. Как бы то ни было, но речь могла идти только об особой достопримечательности этой страны. Маннерт, который считал, что башня была «горной крепостью» в стране саков, метко подчеркнул: «Появление каменных зданий в стране, населенной кочевниками, само по себе было фактом необычным».[19]

Вряд ли приходится сомневаться в том, что это каменное строение, возле которого позднее возник населенный пункт, было сооружено лишь вследствие оживленного движения караванов между Востоком и Западом. Значительный вклад в выяснение вопроса о местоположении Каменной Башни внес Герман. Его толкование хотя и отличается от общепринятого, но довольно убедительно. Впрочем, проблема эта до сих пор окончательно не решена. В своей статье, написанной для «Реальной энциклопедии» Паули-Виссовы, Герман высказал предположение, что Каменную Башню следует искать в Алайской долине, к северу от Памира.[20] В 1938 г. Герман развил дальше свое предположение.[21] По его мнению, Каменная Башня была населенным пунктом в Алайской долине и одновременно крайним пограничным постом Китая. Этот пункт, видимо, соответствовал современному Дараут-Кургану или находился недалеко от него. Теория Германа приводится здесь без комментариев. Возразить против нее нечего, хотя и в ее пользу решающих доказательств привести нельзя.

Совершенно очевидно, что как письменные источники, так и доверенные лица, услугами которых пользовался Мес Тациан, могли дать ему сведения, касающиеся лишь участка дороги до Sera metropolis. У западных купцов и посольств не было никакого стимула выезжать за пределы Серы. С другой стороны, и в путеводитель, начинавшийся с описания столицы, не было причин включать сведения о местах, расположенных восточнее исходного пункта. Поэтому о районах восточнее Sera metropolis Мес в любом случае ничего узнать не мог. Вследствие этого невыясненной осталась та тесная связь, которая существовала между Страной серов и страной Тина на побережье, впервые упомянутой в «Перипле». Если под Sera metropolis действительно подразумевались Сиань или Хэнань, то Марину и Птолемею остался неизвестен только сравнительно небольшой участок — примерно между средним течением Хуанхэ и городом Ганьчжоу. Но из-за отсутствия этих сведений [405] великолепная карта мира Птолемея в части, касающейся Дальнего Востока, осталась незаконченной. Этим же объясняется и его серьезное заблуждение относительно расположения и формы южного побережья Китая (см. гл. 58). Во всяком случае, Sera metropolis осталась для него «конечным пунктом на Дальнем Востоке, дальше которого не имелось никаких географических сведений (на суше)».[22]

После парфянских войн, 114—117 и 162—165 гг. н.э., на разведанных Месом Тацианом путях вполне могла развиться непосредственная торговля между Римской и Китайской империями. Но, как уже сообщалось в конце предыдущей главы, к этому времени дороги на суше, к сожалению, уже опять были перекрыты и путь через Таримскую впадину стал недоступным для чужеземных купцов. После 107 г. н.э. важнейшие «шелковые дороги» на 500 лет прекратили свое существование, если не считать непродолжительных попыток оживить их в 123—127 и 270—289 гг. н.э.[23] Тем большее значение, после прекращения сухопутных связей, приобрел морской путь на восток, которым примерно в то же время начали довольно часто пользоваться греческие, а позже сирийские купцы, плававшие вплоть до побережья Китая. Спорным остается вопрос, упоминалась ли в древней литературе, а если да, то когда именно, Великая Китайская стена. Она была воздвигнута с большим размахом в 214—203 гг. до н.э. по приказу императора Цинь Ши-хуанди (умер в 210 г. до н.э.), и о ней вполне могли знать римляне времен Империи, ездившие в Китай. Но единственным доказательством в пользу этого предположения является следующее место у Аммиана Марцеллина:

«По областям, лежащим за Скифией к востоку, тянутся кольцеобразные, связанные между собой высокие валы, окружающие Страну серов».[24]