Неведомые земли. Том 1

Глава 63. Прибытие в Китай первого посольства с Явы (132 г.)

В 6-м году Юн-Цзянь императора Шунь-ди царь Ятяо [Ява] направил к границам Янани, Пянь, посольство, которое должно было передать дань. Император пожаловал Тяо-пяню [Деваварману] золотую печать и лиловую ленту.[1]

Для культуры острова Ява, расположенного на главном морском пути в Китай, решающее значение имела колонизационная индийская экспедиция, которая рассматривалась в гл. 53. Индуизация острова, видимо, проходила в основном мирно, без применения насилия. Во всяком случае, Фогель писал: «Мы, пожалуй, вправе сделать вывод, что проникновение культуры индуизма, на Дальнем Востоке протекало мирно, путем торговли и других связей».[2]

О масштабах индуизации дает представление хотя бы тот факт, что Птолемей называет остров его индийским названием, так как птолемеева Ябадиу[3] есть не что иное, как индийское Явадвипа, и означает, как он правильно переводит, «Просяной (ячменный) остров». Не менее поучителен тот факт, что уже через 50 лет после колонизационной экспедиции правитель Явы носил чисто санскритское имя — Деваварман, как это установлено Ферраном.[4]

Развитие морских связей между Китаем и Индией, в которых Ява, как правило, играла роль транзитной базы, уже давно привело к установлению дипломатических сношений между Явой и Китаем. Упомянутый царь Деваварман направил в январе или феврале[5] 132 г. посольство с дарами ко двору китайского императора.

Древние летописи Ханьской династии, упоминающие об этом событии, высокомерно называют эти добровольные подарки «данью». Китайский император попытался и на сей раз вручить послам золотую медаль с шелковой [426] лентой — символ суверенитета над Явой, как он это сделал с первыми послами Японии (см. гл. 49).

Не вполне ясно, послужило ли это поводом для первого упоминания Явы в китайских летописях. Согласно исследованиям Крома, вполне вероятно, что этот остров был известен китайцам задолго до прибытия послов.[6]

После 132 г. посольства с Явы прекратились на длительное время. Только в V в. они неоднократно повторялись. Лишь с 430 по 437 г. Ферран насчитал 7 посольств, а за тысячелетие с 430 по 1499 г. — около 30.[7] При этом французский ученый подчеркивает, что его список далеко не исчерпывающий.

Вопрос о существовании связей между островами Юго-Восточной Азии и Китайской империей до 132 г. остается открытым. Тейбер утверждал, что еще в доисторическую эпоху народ с черными волосами австрало-меланезийского происхождения вторгся на Хуанхэ и покорил местное население и что на Яве и в Бакбо (Тонкий) были найдены черепа австралийцев ледниковой эпохи.[8] Однако эти утверждения кажутся весьма сомнительными и к тому же допускают слишком широкое толкование, чтобы их можно было принять. Автор этих строк не в состоянии поверить, будто люди периода дикости с их примитивной культурой были способны совершить плавание на такое огромное расстояние.

В течение почти 1500 лет отношения между Явой и Китаем оставались почти всегда мирными и дружественными. В этом нет ничего удивительного, если принять во внимание значительность разделяющего их пространства. Только один раз, в 1292/93 г., дело дошло до военного конфликта. Китайский посол Мэн-ци от имени великого монгольского хана Хубилая направил царю Явы предложение признать себя его вассалом. За это посол подвергся оскорблениям и ему поставили клеймо на лицо. В ответ хан Хубалай снарядил крупную военно-морскую экспедицию против Явы.[9] Впрочем, военные действия не дали ощутимых результатов. Вначале китайцы потерпели поражение, и хан вынужден был послать на Яву подкрепления. Продолжению этой своеобразной китайско-яванской войны положила конец последовавшая вскоре (в феврале 1294 г.) смерть хана Хубилая.