Неведомые земли. Том 1

Глава 25. Мегасфен на Ганге (около 300 г. до н.э.)

Фигура Индии — четырехсторонняя. Восточную и южную стороны омывает Мировое море; северную отделяют от Скифии горы Гемодос (Гималаи), и здесь обитают племена, которые скифы называют саками. По четвертой западной стороне протекает река, называемая Индом, видимо самая большая из всех после Нила. Величина всей Индии с востока на запад, как говорят, составляет 28000 стадий, а с севера на юг — 32000.[1] Поскольку Индия так велика, большая часть ее лежит, видимо, между обоими тропиками. Во многих местах на севере Индии можно видеть, что указатель солнечных часов совсем не отбрасывает тени. В самых отдаленных местах страны уже не видны не только созвездия Большой и Малой Медведицы, но и даже сам Арктур[2] [?] Поэтому-то, как он рассказывает, тени падают на юг. В Индийской земле много высоких гор, густо поросших разнообразными плодовыми деревьями, но в ней есть много больших плодородных равнин, очень живописных и пересекаемых множеством рек… Там много серебра и золота и немало меди и железа, а также олова и прочих руд, которые используются для изготовления украшений всяких орудий и оружия.

В стране индийцев много больших судоходных рек, которые берут начало в северных горах и спускаются оттуда на равнины. Немалое их число сливается и впадает в реку, называемую Гангом. Эта река протекает с севера на юг, достигает ширины 30 стадий и впадает в Океан. На Востоке она омывает страну Гангаридов, в которой водится много крупных слонов. Поскольку все другие народы боятся этих могучих животных, которых здесь так много, ни один чужеземный царь не покорял этой страны… Соседняя с Гангом река Инд тоже берет начало на севере, впадает в Индийский океан и образует границу Индии. Протекая по обширным равнинным землям, он принимает множество судоходных рек. Самые крупные из них — Гипанис [Сатледж], Гидасп [Джелам] и Акезин [Чинаб]. Кроме перечисленных, имеется множество [237] различных рек, которые, орошая землю, позволяют выращивать много разных овощей и фруктов.

На огромной территории всей Индии проживает, как говорят, много разных народов. Ни один из них с самого начала не был иноземным. Все они, видимо, коренные жители страны. Они нигде не позволяли чужеземцам создавать колонии и сами не переселялись в другие страны.[3]

По уверению Эратосфена и Мегасфена, находившегося при арахозийском сатрапе Сибирте и часто посещавшего индийского царя Сандракотту, самой большой частью [Азии] нужно считать Индию и самой малой — часть между Евфратом и нашим внутренним морем… Инду, который уже из истоков вытекает обильным водою, принимая в себя 15 рек, которые все большие, всегда сохраняет свое название и в таком виде вливается в море.[4]

Из этих двух величайших рек Ганга и Инда, по словам Мегасфена, Ганг намного превосходит своей величиной реку Инд; это утверждают и все другие, кто упоминает о Ганге; он и сам с самых истоков является огромной рекой и принимает в себя реки Каин [Кан], Эрранобой [Сон] и Коссоан [Коси], которые все судоходны; кроме того, реки Сон [снова Сон], Ситтокатис [Синд] и Соломатис [Сади], которые тоже судоходны; затем он принимает в себя реки Кондохат [Гандак], Самб [Чамбал], Магон [Рамганга], Агоранис [Гаура] и Омалис [Джамна]; впадают в него и большая река Комминас [Гогра], Канутис [Гамти] и Андоматис [?], текущая из области индийского племени мадиадинов; за ними Амистис [Паттера] у города Катадупы [Хардвар], Оксимагис [Багмати] у так называемых Пазал; впадает в Ганг и Эрренисис [?] в области индийского племени матов. Ни одна из них, по словам Мегасфена, не уступает по величине Меандру, где Меандр судоходен.[5] Ширина Ганга в самом узком его месте до 100 стадий;[6] но во многих местах, там, где почва низкая и на ней не поднимаются холмы, он разливается озером, так что не видно другого берега. С Индом то же самое…

Итак, всего, по его словам, в Индии 58 рек, и все они судоходны. Но мне кажется, что и Мегасфен посетил не всю Индию, но [238] все-таки несколько больше тех, которые ходили туда с Александром (сыном Филиппа). Он говорит, что был при дворе Сандракотты, сильнейшего царя индийцев и еще более могущественного, чем сам Пор. Этот Мегасфен говорит, что ни индийцы не ходили ни на кого войной, ни на индийцев никто не нападал… Один только Александр ходил походом на индийцев…

Мегасфен считает, что в Индии всего 118 племен…

Самый большой город у индийцев — так называемый Палимботра [вблизи Патны], в земле прасийцев, там, где сливается река Эрранобой с Гангом, который является самой большой рекой… Мегасфен при этом рассказывает, что длина этого города, по каждой из его сторон, где его постройки тянутся наиболее длинной линией, равна 80 стадиям, ширина — 15.[7]

(2) …немногие лица посещали ее [Индию] лично, другие, видевшие только некоторые части ее, большею частью говорят по слуху… Но часто и из этих свидетелей каждый сообщает отличные от других сведения… (4) Далее только немногие из нынешних купцов, плавающих из Египта через Нил и Арабский залив в Индию, доходят до реки Ганга…

(20) Мегасфен считает важнейшим признаком плодородия Индии то обстоятельство, что она дважды в год приносит плоды в двойном количестве… Такого же рода сериковые, то есть шелковые вещи, для которых шерсть добывается с древесной коры некоторых деревьев.[8] По его словам, тамошний тростник дает мед без пчел [сахарный тростник]; потому будто бы, что это — фруктовое дерево, из плодов которого приготовляют мед, причем употребляющие плод в сыром виде пьянеют…

(37) Мегасфен говорит, что в земле прасиев водятся самые крупные тигры, сильные, по величине почти в два раза превосходящие львов… Хвостатые обезьяны крупнее самых больших собак, или совершенно белые, кроме черного лица, или наоборот. Хвосты их имеют в длину больше двух локтей. При всем том они совершенно ручные, не злы, не делают нападений и не воруют. Там вырывают из земли камни, которые слаще фиг и меда и имеют цвет ладана… [239]

(44) Неарх далее утверждает, что он сам видел кожи муравьев, роющих золото, похожие на шкуру пантеры; а Мегасфен рассказывает об этих муравьях следующее: у дердов, многочисленного горного народа в восточной Индии, есть плоскогорье почти в три тысячи стадий; под ним находятся золотые россыпи, а рудокопами состоят муравьи[9]; будучи не меньше лисиц, они отличаются сверхъестественной быстротой и живут охотой [?]. Землю они копают зимою и складывают ее в кучи у входов, как кроты; тамошний золотой песок нуждается в небольшой очистке. Соседние жители тайком похищают ее оттуда на вьючных животных; если это делается явно, то муравьи вступают в борьбу и преследуют бегущих, которых, если поймают, умерщвляют вместе с животными.[10]

Что Тапробан [Цейлон] — остров, стало ясно лишь в эпоху Александра Великого и его похода. Его флотоводец Онесикрит пишет, что там водятся слоны более крупные и более воинственные, чем в самой Индии, а Мегасфен — что река разделяет остров, жители называют себя палайгонами, и у них больше золота и более крупный жемчуг, чем у индийцев… По звездам здесь не определяют направления, Большая Медведица больше не видна, а берут с собой птиц, которых от времени до времени выпускают и следуют затем к берегу по направлению их полета. …Греческие писатели, как Мегасфен и Дионисий, общались с индийскими государями и сообщили о могуществе тех народов. Горцам Клейтарх и Мегасфен дали имя манды и насчитывают 30 их поселений. Девушки якобы способны к деторождению на 7-м году жизни, и старость начинается у них в 40 лет. Мегасфен пишет, что в Индии змеи вырастают якобы до таких размеров, что они проглатывают сильных оленей и быков…[11] [240]

Коренную Индию населяют, по Мегасфену, люди, которые не едят, не пьют, безротые и зажигают фимиам, чтобы питаться запахом.[12]

Мегасфен рассказывает в своем сочинении об Индии, что в Индии в море растут деревья.[13]

Я слышу, что Мегасфен сообщает, будто в Индии в море есть рыба, которую, пока она живет, нельзя увидеть, так как она плавает где-то в глубине, но после смерти поднимается на поверхность. Кто ее коснется, теряет сознание и вначале становится полумертвым, а потом все равно умирает… Мегасфен сообщает, будто в Индии есть крылатые, очень большие скорпионы, которые часто жалят европейцев. Там есть якобы также крылатые змеи. Они появляются не днем, а ночью и жалят жалом, которое, если оно попадает где-нибудь на тело, сразу же приводит к отравлению.[14]

Еще Гумбольдт указывал на то, что поход Александра в Индию ограничился лишь областями «малоцивилизованных племен». Царь не добрался «до действительной обители высокой индийской культуры».[15] Поход, к сожалению, прервался, когда греки должны были войти с ней в соприкосновение. Впрочем, новое греко-бактрийское царство при преемниках Александра стремилось развивать связи с Индией.

Непосредственно после смерти Александра, приблизительно к 320 г. до н.э., Чандрагупта, индиец незнатного происхождения, стал основателем блестящего государства Магадха.[16] Это государство образовалось в результате борьбы против чужеземного господства на северо-западе. Селевк I Никатор, самый могущественный из диадохов, пытался в 305 г. до н.э. разгромить Чандрагупту, которого греки называли Сандракоттой, и дошел до реки Джамны.[17] Видимо, поход оказался неудачным, так как в 302 г. до н.э. Селевк должен был уступить индийскому царю все области, захваченные Александром за Индом, а также территории, расположенные к [241] западу от реки. С этим был вынужден согласиться и преемник Селевка Антиох. Оба они неоднократно обменивались посольствами с Чандрагуптой, а также с его преемником Амитрагхатой, которого Страбон именует Аллитрохадой.[18] Чандрагупта, или Сандракотта, как его называли греки, выражал им свое расположение и однажды подарил Селевку не менее 500 слонов из своего 9-тысячного стада.[19]

До нас дошли имена некоторых послов, посетивших резиденцию Чандрагупты — город Паталипутру, а именно Мегасфена, Даимаха, Дионисия, Патрокла. Все они составляли пославшим их государям донесения о своих впечатлениях. Но до нас дошли только большие отрывки из подробных заметок первого из них, Мегасфена, посланного в Паталипутру еще Селевком. В своих отчетах Мегасфен, видимо, не отделяет действительные факты от занимательных сказок, поэтому к оценке его донесений нужно подходить с осторожностью. Тем не менее они представляют собой ценный вклад в наши знания о блестящей индийской культуре той эпохи, которая, правда, достигла наивысшего подъема несколько позднее, при великом государе Ашоке (261—222 гг. до н.э.). Об этой большой цветущей стране Александр, видимо, еще ничего не знал, когда он на реке Биас под давлением своего войска должен был принять такое горестное для него решение повернуть назад. Иначе Александр едва ли упустил бы возможность рассказать своим войскам о сверхбогатой добыче, ожидавшей их уже совсем близко, и побудить тем самым солдат к дальнейшему наступлению. Некоторые античные писатели, правда, пишут, якобы Александр располагал сведениями о Ганге.[20] Утверждают даже, будто еще за 100 лет до Александра Ганг упоминается Ктесием под именем Гипобароса[21] и что учитель Александра, Аристотель, знал о существовании этой реки. Об этом свидетельствует якобы его труд «О разливах Нила».[22] Такое утверждение Кислинга совсем не согласуется с данными Брецля и Берве и представляется автору сомнительным. Поэтому он обменялся своими мыслями по данному вопросу с лучшим знатоком походов Александра, проф. Берве. 5 мая 1944 г. автор получил от Берве следующую справку, за которую весьма ему признателен. Реку, названную Ктесием Гипобаросом, Кислинг совершенно произвольно отождествлял с Гангом, хотя из текста ясно, что речь идет о небольшой реке. Трактат «О разливах Нила» также был совершенно произвольно приписан Аристотелю. Берве выдвигает следующую точку зрения, которую автор целиком разделяет: [242]

«Александр, как это вытекает изо всей традиционной литературы, видимо, ничего не знал о Ганге до того, как приблизился к Гифасису. Сведения, которыми он тогда располагал (Плутарх, Диодор, Курций и, наконец, Клейтарх), возможно, относились совсем не к Гангу. Вероятно, у этих авторов перемешались сведения, почерпнутые у участников похода Александра, с донесениями Мегасфена». Поэтому Мегасфена следует считать первым греком, который сообщил сведения о Ганге и сам долгое время проявил на этой реке между 302 и 291 гг. до н.э.[23] Ему удалось собрать богатые сведения об удивительной культуре сказочной страны. Мегасфена восхищали великолепные дороги, превосходная почта, налаженная на расстоянии до 2000 км, и многое другое. С точки зрения достоверности его отчеты можно считать самыми надежными по сравнению с другими донесениями. Правда, и они не свободны от вымысла. В подтверждение этого достаточно только одного отрывка, приведенного выше по Плутарху, и все же многие рассказы Мегасфена поддаются разумному толкованию. То, что мы узнаем о «крылатых скорпионах и змеях», относится попросту к москитам, в то время как под «роющими золото муравьями», как уже было сказано выше, следует подразумевать азиатских сурков, поведение которых в районе озера Манасаровар в 60-х годах XIX в. наблюдал Монтгомери.[24] Мы обязаны Мегасфену первым знакомством с сахарным тростником, более точными сведениями о китайском шелке, первыми сообщениями о кастовом строе в Индии и многими другими ценными наблюдениями по различным отраслям знания. Возможно, что сам Мегасфен побывал только в Северной Индии, но постарался собрать сведения обо всей этой огромной стране. В то время как некоторые античные авторы, например Эвтимен и проявлявший пренебрежение ко всем своим предшественникам Страбон, относились к Мегасфену скептически, другие проявляли к нему полное доверие. Многие сообщения Мегасфена, которые раньше подвергались сомнению, позднее были признаны достоверными.[25] Частично они были подтверждены ставшими известными только в XIX в. памятниками индийской литературы «Ригведой» и «Махабхаратой».[26] О Мегасфене можно сказать то, что уже говорилось о Геродоте и Пифее, то есть о запоздалой его реабилитации.

Мегасфен был первым, кто сообщил о Тапробане, то есть о Цейлоне, но его сообщения основаны только на слухах. Лишь спустя 350 лет после Мегасфена [243] состоялось первое посещение европейцем Цейлона, о котором сохранились точные свидетельства (см. гл. 48). Впрочем, купцы, вероятно, бывали на этом острове еще раньше. Только Индия на протяжении многих столетий после Александра и Мегасфена по-прежнему оставалась страной, о которой распространяли всякие небылицы, как это видно из приведенной выше цитаты из Страбона.

Сообщения Мегасфена об Индии были существенно дополнены его современником Онесикритом, который принимал участие в плавании Неарха. Правда, Онесикрит еще в большей степени, чем Мегасфен, черпал свои сведения из различных слухов и в древности не пользовался доверием. По отношению к этому автору действительно уместна повышенная осторожность, хотя в наше время и он до известной степени реабилитирован. Преднамеренно Онесикрит небылиц не рассказывал, и поэтому едва ли оправдано язвительное замечание Страбона, будто Онесикрит был «не только главным кормчим Александра, но и главным сочинителем небылиц».[27] Пожалуй, отчеты Мегасфена в гораздо большей степени, чем сообщения Онесикрита, можно рассматривать как важный греческий источник по Индии дохристианского периода.[28] Новое, превосходное и весьма основательное исследование о Мегасфене и его значении сделано Штейном.[29]