Новелла ГДР. 70-е годы

ИОАХИМ ВАЛЬТЕР Придуманная история

© Verlag Neues Leben, Berlin, 1978.

В соседнем городе (в том самом, где в центре большой универмаг), в конце длинной улицы, жил молодой человек, который занимался живописью. Был ли он настоящим художником, люди не знали, но говорили, что у него талант, что он — человек искусства, называли его Пикассо. О себе он говорить не любил, а если случалось, говорил так: я просто художник, причем не из лучших. Однако преуспевал в живописи больше, чем все остальные художники города, вместе взятые. Он был, как видите, не только одаренным, но и скромным. В этом нет ничего удивительного: только бездари говорят о себе навязчиво и нескромно, наговорят с три короба и взгромоздятся на слова, как на пьедестал: иначе они и незаметны.

Молодой художник мечтал о картине невиданной и прекрасной, но не просто прекрасной, а такой, что всякий, кто ни посмотрит на нее (даже самый злой и черствый), станет добрым и дружелюбным. Зрители увидят на этой картине всю красоту Земли: людей и зверей, растения и камни, море и горы, облака и солнце. Но он не просто мечтал, он работал. Целый год писал людей, еще год — зверей, третий год — растения, четвертый — камни, пятый — море, шестой — горы; как видите, он был очень трудолюбив. Работал уже седьмой год. Для облаков, как знает каждый, нужно много белой краски, поэтому вместо котлеты или бутылки яблочного сока или куска шварцвальдского торта он покупал тюбик цинковых белил. А утром, в обед и вечером съедал по куску хлеба с топленым салом. Зато, если облако получалось особенно удачным, ел с таким аппетитом, как будто это были котлеты, яблочный сок или торт. Денег ему постоянно не хватало, зато долгов было предостаточно. Но он был доволен жизнью и даже счастлив.

В один прекрасный день (он как раз писал летнее облако, белое и пузатое) к нему позвонил сосед — он работал на газовом заводе, а вечерком любил посидеть с удочкой на пруду — и спросил: нельзя ли приобрести картину, настоящую, писанную маслом, — у жены скоро день рождения. Хотите облако? — спросил молодой художник. Но сосед покачал головой — картина представлялась ему такой: пруд, поросший тростником, заходящее солнце, его золотые блики на водной ряби, рыболов на скалистом берегу. При каждом слове молодой художник вздрагивал, как от удара. Однако он был не только одаренным, скромным и трудолюбивым, но принадлежал к числу людей, которые не могут ответить решительным «нет» на чью-либо просьбу. Он видел, как хочется соседу иметь эту картину, и обещал написать ее: пруд, поросший тростником, заходящее солнце, его золотые блики на водной ряби, рыболова на скалистом берегу.

Через неделю картина была готова, она еще не высохла, и в студии пахло свежей масляной краской. Вечером зашел сосед — он был в восторге. Молодой художник отказался взять деньги за картину. Но сосед сунул-таки пару кредиток под тюбики с краской. Плата не пустяковая, но долгов, конечно, было больше. Когда через день к нему позвонил гражданин, живший на другой стороне улицы (он видел картину соседа, нашел ее прекрасной и хотел бы иметь такую же), молодой художник сдался на уговоры и обещал написать еще одну. «Но уж это в последний раз, — сказал он себе, — потом закончу летнее облако, белое и пузатое, еще год потрачу на солнце и напишу наконец картину, на которой люди и звери, растения и камни, море и горы, облака и солнце — вся красота Земли». Но люди уже узнали, что у него можно приобрести картину с прудом, поросшим тростником, с заходящим солнцем, его золотыми бликами на водной ряби, рыболовом на скалистом берегу, — молва об этом обошла всю улицу. Денег, полученных за третью картину, с лихвой хватило, чтобы рассчитаться с долгами. На этом можно было бы поставить точку, но просьбы были все настойчивей, а он, как мы знаем, не умел отказывать. К тому же оказалось, что иметь деньги не так уж неприятно: он больше не питался одним хлебом с салом, по утрам покупал пакет молока и четыре булочки, обедал в ресторане, по вечерам пил пиво и ел жареный картофель с яичницей-глазуньей, потом перешел на вино и, наконец, пил уже не просто вино, а исключительно шампанское. Незаконченное летнее облако давно высохло: он писал лишь пруд, поросший тростником, заходящее солнце, его золотые блики на водной ряби, рыболова на скалистом берегу. Зарабатывал неплохо. Деньги складывал в коробку из-под обуви. Марка к марке — скоро у него была уже кругленькая сумма, выражавшаяся числом с несколькими нулями. Коробка переполнилась, и он отнес деньги в сберкассу. Денег скопилось так много, что он стал подумывать о покупке домика на городской окраине. Работал день за днем, копил на домик, твердя себе: «Как только у меня будет свой домик, непременно перестану… писать картины с прудом, поросшим тростником, с заходящим солнцем, его золотыми бликами на водной ряби, рыболовом на скалистом берегу, закончу летнее облако, белое и пузатое, еще год потрачу на солнце и напишу наконец картину, на которой люди и звери, растения и камни, море и горы, облака и солнце — вся красота Земли».

На новоселье в домик на городской окраине пришли друзья. Кто бы мог подумать, что у него так много друзей! Пришли и девушки. Одна из них приглянулась ему. Какая это была девушка! Юная, голубоглазая, с белоснежными зубами и губами алыми, как лепестки мака. Он решил жениться на ней. Но без денег свадьбу не сыграешь. И он работал неделю за неделей, копил на свадьбу, ежедневно повторяя себе: «Как только женюсь на юной голубоглазой девушке, у которой такие белоснежные зубы, а губы алые, как лепестки мака, перестану… писать картины с прудом, поросшим тростником, с заходящим солнцем, его золотыми бликами на водной ряби, рыболовом на скалистом берегу, закончу летнее облако, белое и пузатое, и напишу наконец свою картину, на которой люди и звери, растения и камни, море и горы…»

Но после свадьбы юной жене захотелось иметь маленький светло-зеленый автомобиль с откидным верхом. Без денег автомобиль не купишь. И он работал месяц за месяцем, копил на автомобиль, через день повторяя себе: «Как только у меня будет маленький светло-зеленый автомобиль с откидным верхом, перестану… писать картины с прудом, поросшим тростником, с заходящим солнцем, его золотыми бликами на водной ряби, рыболовом на скалистом берегу, закончу летнее облако, еще год потрачу на солнце, а потом… напишу свою картину… на которой люди и звери…» Но писать картины с прудом не переставал, зарабатывал:

на второй автомобиль, побольше,

на дом с двумя ваннами и сауной в подвале,

на то, чтобы заменить первый автомобиль на более быстроходный,

на открытый бассейн с подогревом,

на то, чтобы заменить второй автомобиль на еще больший,

на дачу у озера с лодкой и качелями,

на то, чтобы заменить первый автомобиль на еще более быстроходный,

и на многое-многое другое.

Все это стоило немалых денег. Он работал год за годом, каждые три дня повторяя себе: «Как только у меня будет второй автомобиль побольше, дом с двумя ваннами и сауной в подвале, более быстроходный автомобиль вместо первого, открытый бассейн с подогревом, еще более вместительный автомобиль вместо второго, дача у озера с лодкой и качелями, еще более быстроходный автомобиль вместо первого и многое-многое другое, перестану… писать картины с прудом, поросшим тростником, с заходящим солнцем, его золотыми бликами на водной ряби, рыболовом на скалистом берегу, закончу… закончу… летнее облако, а потом… потом напишу… свою картину».

Но уже не мог не писать картины с прудом, потому что:

даче нужен ремонт,

жене нужны наряды,

дому нужна новая крыша,

автомобилям нужен бензин,

бассейну нужна новая каменная облицовка, — и все новые и новые приобретения порождали все новые и новые потребности.

И на все это нужны были деньги и деньги. Он работал десятилетие за десятилетием, зарабатывал на ремонт дачи, наряды, новую крышу, бензин, новую каменную облицовку и на многое-многое другое, лишь изредка говоря себе: «Как только у меня будет все, перестану… писать пруд, поросший тростником, заходящее солнце, его золотые блики на водной ряби, рыболова на скалистом берегу, тогда закончу… закончу… облако, а потом… а потом… а потом?»

Тем временем молодой человек, как это может случиться с каждым, состарился. Однако ему еще больше хотелось иметь все самое лучшее, быстроходнейшее, большее, современнейшее, новейшее, его еще больше привлекала молодость. Но глаза когда-то молодой жены его уже не соперничали голубизной с небом, зубы — белизной со снегом, а губы уже не были такими алыми и нежными, как лепестки мака, и он женился на другой, совсем юной девушке, голубоглазой, с белоснежными зубами и губами алыми, как лепестки мака. Но от этого не стал моложе. Более того, врач запретил ему ездить на автомобиле, курить, вкусно есть, много пить, плавать, запретил ласкать юную жену. Его жизнь стала тусклом и безрадостней, хотя у него было два автомобиля, большой дом, плавательный бассейн, дача, юная жена и сказочно много денег. Потом от него ушла молодая жена (голубоглазая, с белоснежными зубами и губами алыми, как лепестки мака). Она встретила молодого человека, у которого не было денег, но который мог ездить на автомобиле, курить, вкусно есть, пить, плавать, мог ласкать ее. И тогда старый художник предался размышлениям. Для этого у него теперь было очень много времени: жены не было, ему запретили ездить на автомобиле, курить, вкусно есть, много пить, плавать, друзья больше не навещали его. Кто бы мог подумать, что у него так мало друзей! Тогда он попытался вспомнить, что же хотел сделать, когда перестанет писать пруд, поросший тростником, заходящее солнце, его золотые блики на водной ряби, рыболова на скалистом берегу, — что же это было? Что? Но сколько ни пытался, не мог вспомнить: забыл, совершенно забыл. Это очень огорчило его, но помочь ему уже никто не мог. Так он и не смог вспомнить картину, на которой люди и звери, растения и камни, море и горы, облака и солнце — вся красота Земли. Одинокий и несчастный жил он в пустом доме: в бассейне плавали лягушки, автомобили ржавели в гараже, на даче у озера хозяйничали мыши. Если он не умер, он и по сей день живет в соседнем городе.

Перевод С. Мурина.