Он. Она. Другая (СИ)

Глава 30. Новый год

Сабина

Я сдержала слово и не плакала о нем. Кажется, все, что было уже выплакала и слезы высохли. Да и к чему теперь это, если я убедилась в том, что и так ясно — любовь у него и полноценная семья. Он, конечно, звонил в тот же вечер, но я не брала трубку. Приехал в восемь вечера. Пришлось впустить.

— Что, совесть замучила? — зло бросаю ему.

Тут из кухни выходит Ирада и прислонившись боком к стене, и складывает руки на груди.

— О, возвращение блудного попугая! — усмехается она.

— Ирада, зайди, пожалуйста туда, откуда вышла. Мы сами разберемся, — насупился Таир.

— Это если что мой дом, — хмыкает сестра. — Но ладно, уйду. Потому что боюсь твое дорогое пальто испачкать своей рвотой, козел. Ни одна химчистка не отмоет.

— Чего тебе? — шиплю, когда Ирада уходит.

— Нафису хотел увидеть.

— Нафиса спит. Она очень устала и мы решили ее не будить. Пусть спит до утра.

— Хорошо. Завтра приеду.

— Не надо. У нее стресс.

— Мы с тобой договаривались, — нервничает он. — Да, я облажался…

— Начинается, — нетерпеливо вздыхаю. — Устала я слушать про то, как ты облажался.

— Я прилетел в город, поехал домой…

“Домой, значит?” — стрельнуло в моей голове.

— Но Эля попросила свозить их с сыном за новыми ботинками.

— Стоп! — выставляю ладонь вперед.

— Мне по барабану, что там твоя шлюха хотела купить. Избавь меня от этой информации.

— Во-первых, я прошу тебя не называть ее так.

— Пошел в *опу! — шепотом крикнула я! — После того, что сегодня случилось вообще мне не глаза не попадайся. Уйди! Нафису теперь будешь ждать у подъезда. Попрошу Ираду выводить ее к тебе.

— Боюсь, Ирада не выдержит и даст ему пинок под зад, — в прихожую снова выходит сестра и встает за моей спиной.

— Делайте что хотите! Любитесь на здоровье, трахайтесь как кролики, рожайте еще детей! — я разошлась не на шутку, но кричала тихо, чтобы не разбудить ребенка. — Но не трогайте нас! И скажи своей ш…женщине, что малейший выпад в сторону моей дочери, я выколю ей ее красивые глаза.

— А я помогу, — подначивает сестра.

— Так, ясно, — брови Таира сдвигаются к переносице. — Разговор не клеится. Хорошо. Заеду за Нафисой завтра. И помни, Сабина. У нас равные права, определенные судом. Дочь осталась с тобой, но в ее воспитании мы принимаем равное участие. Я плачу алименты и не увиливаю. Делаю все, о чем ты меня просила: сад, частная клиника, игрушки, одежда.

— Как ты правильно заметил, это и твоя дочь тоже. Поэтому, содержи ее, как настоящий отец, — выпалила я.

— А я что делаю по — твоему? — он, похоже, теряет терпение. — Поэтому прошу тебя соблюдать правила.

— Ой иди уже, — гневно бросаю, разворачиваюсь и ухожу на кухню.

Слышу, как сестренка выпроваживает незванного гостя вместо меня и желает ему “всего хорошего”.

— Давай до свидания! — говорит ему на прощание и закрывает за ним массивную входную дверь.

В воскресенье он приезжает, как обещал. Специфика трехлеток в том, что наутро они будто ничего не помнят, но все равно какое-то важное событие у них откладывается в памяти. Нафиса дуется, не разговаривает с ним, отворачивается, даже истерит, выдергивает свои маленькие ладошки, когда он пытается их взять свои. Он, конечно, может думать, что я настроила ее против него, но мне уже все равно.

— Пойдем погуляем? — спрашивает он.

— Не хочу гулять, — вздернув носик, заявляет она.

— Хочешь пойдем в детский центр? — не унимается Таир.

— Нет, — мотает головой она.

— Куда ты тогда хочешь?

— Никуда.

— А я тебе куклу принес. Хочешь посмотреть?

— Нет. Мне не нужна другая ляля.

Услышав это я застыла в дверях, а Таир посмотрел на меня и нервно сглотнул.

— Иди к другой ляле.

— Нафиса, — он снова попытался взять ее за руку, но она убежала в угол зала и встала там, насупившись.

— Ей нужно время, — пожала плечами я.

Таир встает, идет в прихожую и возвращается через несколько секунд с большой розовой коробке, в которой сидит красивая кукла с золотистыми кудряшками. Он садится рядом с дочерью на корточки и протягивает ей игрушку.

— Смотри, какая, — показывает он подарок и улыбается. — Возьми.

Нафиса поворачивает голову и спрашивает глазами моего одобрения. Я молча киваю.

— Хочешь открою?

Дочка обхватывает широкую упаковку руками и снова отрицательно качает головой.

— Мы откроем позже, да? — предлагаю ей другой вариант.

Малышка кивает, но все также играет в молчанку с нами.

— Я тогда пойду?

— Иди, — отвечаю за нее.

— Нафиса, я пойду. Но хочу, чтобы ты знала, что я люблю и всегда буду любить тебя.

Она все также глядит на него как обиженный котенок

На следующий день он снова приходит и все повторяется. Но в этот раз она оттаивает примерно через тридцать минут и даже выходит с ним во двор. Несмотря на понедельник он проводит с Нафисой два часа после работы. Какая ирония! Раньше я была женой, а та — другой. Он точно также приезжал к ней вечером, а потом возвращался домой. А теперь мы поменялись местами. Теперь я — другая.

После последнего скандала мы с бывшим общаемся сухо и строго по делу. Он пишет, когда заедет, я одеваю дочь и передаю ему в руки. Ирада предсказуемо отказалась с ним пересекаться, потому что она боится, что ее потом посадят на 15 суток за хулиганство.

Объяснять сейчас что-то Нафисе тяжело, потому что она сейчас в таком возрасте, когда до конца не понимает многих вещей. Но мы с Таиром все-таки сказали ей, что несмотря на то, что мы живем в разных домах, мы по-прежнему ее мама и папа. Когда она подрастет, я поговорю с ней по-другому.

В буднях спокойно-серых мы приблизились к Новому году, который встречаем втроем, нашей маленькой семьей. Стараюсь сделать все, как было в нашем детстве, чтобы почувствовать себя чуточку счастливее. Готовлю оливье, селедку под шубой, запекаю в духовке с картошкой, пеку медовик, который Нафиса с Ирадой украшают разноцветными конфетами “MM’s”. Девочки, изображая бурную деятельность, больше развели бардак, но я не ругаюсь, потому что вижу восторг на лице дочери.

Свекров, золовок и подружек поздравляю с наступающим Новым годом по телефону. Звоню еще Куляш-апай — той самой соседке по палате, которая помогла мне пережить первые дни в больнице. Желаем друг другу здоровья, счастья и гармонии. Последнее нам очень необходимо.

В семь вечера внезапно происходит предновогоднее чудо — валит пушистый снег. Мы выключаем в зале гирлянду и встаем у окна, наблюдая за тем, как красиво и сказочно снежинки кружат за окном. На душе спокойно и хорошо от осознания того, что я жива и рядом со мной люди, которых люблю. И жить я буду для себя и для них. И любить также. А все остальное…когда-нибудь будет.

Первые дни нового года проходят в режиме “едим, спим, ходим по гостям”. Правда, хватает нас только на тетю-дядю и моих свекров. Последние искренне радуются нашему приезду и одаривают с ног до голову. Надира отводит меня в сторонку и по секрету рассказывает, что Таир хотел приехать 31 декабря, но отец запретил несмотря на все просьбы мамы. Дада по-прежнему зол на него и еще не отошел, а вот апа страдает, потому что матери все равно прощают сыновей, что бы те не натворили. Вижу, что свекор задвинул переживания подальше и на удивление разговорчив со всеми. Мы долго говорим с ним про мою работу и детский сад Нафисы, он просит отправлять побольше видео и фотографий с ней, и чаще оставлять ее на ночевку. А еще он хвалит мой новый образ и говорит, что я расцвела:

— Тебе идут яркие цвета, дочка. И как я раньше этого не замечал, — дада по-отечески приобнимает меня за плечи.

— Рахмят, дада. Мне правда очень приятно! — отвечаю искренне.

Во время застолья он встает, чтобы произнести тост, и назвал меня своей третьей дочерью. Я держалась, чтобы не расплакаться и показать, что несмотря на все я сильная.

В первый рабочий день 4 января все почему-то валится из рук. Во-первых мы проспали, потому теперь второпях собираемся в сад и на работу. К счастью, автобус приходит полупустой и я перевожу дух, сев у окна. Подумала, что надо бы начать копить на машину и пойти в автошколу.

Выйдя на своей остановке, не спеша бреду по обледенелому тротуару и стараюсь не растянуться, как корова на льду. В сумке звонит телефон. Останавливаюсь, чтобы принять вызов и с удивлением вижу, что это Надира.

— Хэдэ, привет! — бодро здороваюсь я, но слышу в трубке ее всхлипывание и чей-то плач на фоне. — Что случилось?

— Сабина…папа скончался. Ты не могла бы приехать?