Он. Она. Другая (СИ)

Глава 20. Время

Таир

К счастью, Элина ко мне прислушалась. А может, и не ко мне вовсе, а к врачу ведущей алматинской клиники репродуктивной медицины, который проконсультировал ее онлайн. По мнению доктора, оставшиеся семь месяцев в Будапеште, ей надо расслабиться, принимать препараты и витамины, отслеживать овуляцию и пробовать зачать самостоятельно. По его словам, даже с такими показателями, как у нее, может наступить естественная беременность. Если же до следующего года ничего не получится, то можно провести стимуляцию яичников.

Я, который прежде вообще не вникал в то, как устроен женский организм, быстро стал просвещенным. Стараясь поддержать жену, перечитал кучу статей в интернете. Мне все еще непонятно ее страстное желание родить второго прямо сейчас, но так как Эль сейчас очень уязвима, то я не лезу к ней с этим вопросом.

За последние несколько недель она стала спокойней и, кажется, отпустила ситуацию, несмотря на то, что недавно у нее закончился еще один цикл. В понедельник после работы я вывел ее и Алана в центр на прогулку и ужин. Май в Будапеште обычно дождливый, как говорят местные. Но именно сегодня тепло, солнечно и грех сидеть дома. В кафе, куда мы зашли после семи, уже сидел народ, но столик для нас нашелся. Устроившись у окна, Элина взяла на руки Алана и принялась изучать с ним меню.

— Вот это будешь, Аланчик? — взяв его пальчик, она указала на какое-то блюдо.

— Неть! — мотнув головой, улыбнулся он.

— А это? — Эля тоже расцвела, поняв, что Алан так играет.

— Неть!

— О, ну хорошо. А вот это?

— Неть!

— Тогда мама сама выберет, что Аланчик будет кушать.

— Неть!

Эля крепко обняла сына и оставила на его пухлой щеке долгий поцелуй, наполненный большой любовью. Она прекрасная мать — заботливая, нежная, внимательная. Каждый раз наблюдая за женой и сыном, я чувствую, что они и есть моя тихая гавань. Но идеально не бывает, и тоска по дочери, дому, маме, сестрам и папе, которого больше нет, острыми когтями скребет по душе. Они — как недостающие кусочки пазла черными дырами зияют в моем сердце.

— Таир!

Поднимаю голову и вижу, как по проходу между столиками идет моя коллега, венгерка Эстер. Она машет мне рукой и отбрасывает длинные волосы назад. Эля тоже оборачивается, но быстро переводит взгляд на меня и хмурит брови. Встаю из-за стола, чтобы поприветствовать Эстер.

— Hi! Nice to see you here! (Привет! Рада тебя здесь видеть!) — Эстер подходит к нам и ненавязчиво, в знак приветствия касается моей руки. — Оh! You’re not alone I see (О, я смотрю ты не один).

— Yes, he is, — криво улыбнувшись, отзывается Эля и тоже встает, прижимая к себе сына. — I am his wife by the way. (Да, он не один. Я кстати его жена).

— Oh, really? So nice to meet you! My name is Esther. (Ой, правда? Очень приятно познакомиться. Меня зовут Эстер). Hi, baby! (Привет, малыш!), — коллега протягивает ему руку, но в этот момент Алан начинает капризничать. — You know, your dad is a genius! We at the office just love him! (Ты знаешь, что твой папа гений! В офисе мы все его любим).

— Oh, really? (Ой, правда) — считываю, что Эль недовольна. — We at home love him too. (Мы дома тоже его любим)

Недовольство жены усиливается. Думаю, пора заканчивать разговор.

— Are you with friends? — спрашиваю у Эстер, с друзьями ли она.

— Yeah, over there, (Да, вон там) — она показывает рукой на дальний столик, а затем снова поворачивается ко мне. — Have a nice evening! (Желаю вам хорошего вечера).

Благодарю ее и желаю того же, после чего она возвращается к своей компании, а сажусь за стол и замечаю, что Эля сейчас как натянутая стрела — вот-вот лопнет. От ее хорошего настроения не осталось и следа.

— Ну то что ты гений, я и так знала, — как бы равнодушно говорит она, переворачивая страницы меню и не смотря на меня. — Но то, что тебя весь офис любит…открытие.

— Эля, не придирайся к словам, пожалуйста, — складываю руки на столе и смотрю на Алана, которого она посадила в детское кресло. — It’s not a big deal for me (Это не имеет для меня значения).

— Оh, really? — восклицает Эль, копируя интонацию Эстер. Взгляд воинственный, руки скрещены на груди. — Ты что не заметил, как она на тебя смотрела?

— Никак она на меня не смотрела. Мы просто работает в одной команде и все.

— И все? Ты слепой что ли? Она до тебя дотронулась, — цедит сквозь зубы она. — Или у европеек так принято?

— Эля, говори потише, — стараюсь успокоит ее. — Мне она неинтересна, если ты за это переживаешь. Я просто делаю свою работу и ухожу домой.

Эля шумно закрывает меню и смотрит в окно. Ее подбородок дрожит, а в уголках глаз собираются слезы. Тяжело вздыхают, протираю лицо ладонями и поднимаюсь со стула.

— Ты куда? — тут же интересуется.

— В туалет. Можно? — похоже, и я теряю терпение.

Она пожимает плечами и я ухожу.

Снова играем в молчанку, общаясь только, когда что-то нужно Алану. В тишине доходим до дома и у подъезда замечаем, что сын уснул. Беру его на руки и несу до квартиры, где укладываю в кроватку. Выйдя из детской, обнаруживаю Элю на кухне с телефоном в руках. Что-то читает, сводит брови к переносице, надкусывает ноготок указательного пальца. Сейчас она как никогда прекрасна в своем гневе и растерянности. Несмотря на ее страхи и тяжелый характер, который стал постепенно мне открываться, я все равно люблю ее. Люблю и хочу.

— Малыш, — подхожу к ней вплотную, одной рукой обнимаю, другой забираю у нее смартфон и кладу на столешницу. — Ну все, хватит дуться.

Целую ее в шею, зная, что она тает от этой ласки. Тело Эли мгновенно реагирует и дрожит от моих прикосновений.

— Таир, и все-таки она смотрит на тебя не просто как коллега. Ааах, — рвано дышит жена, когда я пробираюсь к ней под блузку.

— Чушь. Мне никто кроме тебя не нужен, — распаленный ссорой и чувственностью Эль, поднимаю ткань вверх.

— Подожди, — останавливает меня и утыкается ладонями в грудную клетку. — У меня овуляция послезавтра.

— И что? — недоуменно хмурюсь.

— Тебе нужно хотя бы два дня воздержаться, чтобы качество спермы было лучше. Это положительно повлияет на зачатие.

— Ты сейчас серьезно? — отстраняюсь и сильно сжимаю переносицу.

— Конечно. Это же важно для нас.

— То есть ты мне сейчас отказываешь в сексе? Опять? — сам не замечаю, как повышаю голос.

— Таир, это нужно для дела. Мы же стараемся, — стоит на своем жена.

— Тебе нужно! — срываюсь и тут же замечаю, как она вздрагивает. Но меня уже несет. — Ты вбила себе в голову эту идею про второго ребенка.

— Но у меня…

— Я знаю, что у тебя, Эля. Я бл*** теперь все знаю про тебя, в том числе и то, что знать не должен.

Она отворачивается, обнимает себя за плечи и вздрагивает от слез. Видя ее в таком состоянии, чувствую себя виноватым. Никогда не матерился, а с ней это внезапно случилось.

— Эль…малыш, — прижимаюсь к ней, но она уворачивается и молча выходит из кухни, хлопнув дверью. Мне же хочется что-нибудь разбить от злости, но не могу, потому что Алан проснется от шума. Вцепившись в края столешницы, шумно дышу и прокручиваю в голове наш диалог. Мы оба не железные и почему-то не можем прийти к компромиссу.

Ночь проводим в одной кровати, но спим, отвернувшись друг от друга. Хочу обнять ее, но понимаю, что лучше не лезть, пока не остынет. Эля сейчас как бомба замедленного действия. А я, к сожалению, тот, кто может заставить ее сдетонировать. Мои нервы на пределе: гонка на работе, ссоры дома, да еще и Сабина водит домой непонятного мужика, который слишком близко подобрался к моему…моему ребенку! И ведь сказать ей ничего не могу, потому что понимаю — это ее жизнь и она вправе строить ее так, как хочет. Но почему так хреново от того, что моя дочь проводит с ним время. А бывшая это поощряет? И этими последними строками в сообщении уколола, будто специально.

Утром ухожу в офис, пока жена кормит сына кашей. Разговариваем через силу, отчего настроение только портится. Знаю, что сегодня в Казахстане выходной в честь Дня защитника Отечества (7 мая — прим. автора), поэтому в обеденный перерыв, выхожу в сквер у работы и звоню Сабине. У них сейчас пять вечера. Бывшая долго не отвечает, но за секунду до окончания вызова, все-таки берет трубку.

— Здравствуй, — говорит она.

— Я уже подумал вы не дома.

— Не могла найти телефон. Сейчас дам Нафису, — Сабина выходит из кухни и идет по коридору.

— Как ты? Как дела? — эти слова сами срываются с губ.

— Я? Прекрасно, — усмехается, а глаза сияют. Внезапно для меня становится очевидным, что она не только изменилась внешне: похудела, а цвет волос ей идет даже больше, чем черный.

— Рад за тебя. Честно, — последнее слово вылетает на автомате и непонятно откуда. С чего мне врать ей?

— Спасибо, — сдержанно отвечает она. — Нафиса, дадака хочет с тобой поговорить.

— Не хочу, — слышу за кадром голос дочери и вмиг холодею.

— Нафиса, так нельзя. У него сейчас перерыв, он специально звонит для тебя. Возьми, пожалуйста, — просит Сабина.

— Нет, — капризничает она, а в моей голове уже столько разных нехороших мыслей крутятся.

— Нафиса, дочка, что случилось? Я как раз хотел тебе рассказать про подарок, который тебе отправил, — говорю правду, потому что из Будапешта отправил ей коробку с куклами, сладостями и разными мелочами.

— Прости, пожалуйста, Таир, она убежала, — в кадре появляется бывшая жена и удрученно смотрит на меня.

— Почему она так себя ведет? — напряжение во мне зашкаливает, но Сабина только вздыхает.

— Вчера был утренник в честь Дня защитника Отечества и Дня Победы. На него приглашали только пап.

Теперь уже я глубоко вздыхаю и шумно выдыхаю через нос. Запрокинув голову, молчу несколько секунд, понимая, что произошло.

— Я пошла на утренник, но Нафиса уже была без настроения. Потом она сказала, что другие дети спрашивали, почему у нее… — Сабина останавливается, потупив взор, — почему у нее нет папы и почему папа никогда ее не забирает.

— Сабин, — выдавливаю из себя ее имя, но не могу продолжать дальше. Галстук сдавливает шею, душит, перетягивает кожу. Расслабляю его, чтобы дышать стало легче.

— Таир, я говорила с ней, объясняла, что ты работаешь за границей и любишь ее. Просто одни дети жестоки, другие чувствительны.

— С каждым днем она отдаляется от меня, — озвучиваю ей свои страхи, потому что вижу в ее глазах сострадание, которого не заслуживаю за все, что ей сделал. Я верю, что Сабина никогда не пойдет на подлость и никогда не станет настраивать дочь против меня. У нее душа чистая.

— Просто ты уехал именно тогда, когда она стала более осознанной. В три она еще мало что понимала. А сейчас наша дочь иногда выдает такие вещи, до которых я бы сама не додумалась, — украдкой улыбнувшись, говорит Сабина. — Могу тебе предложить только одно. Запиши видео для нее. Скажи, как ты ее любишь, как скучаешь и еще что-нибудь хорошее. А ей его покажу.

— Думаешь, это поможет?

— Не знаю. Попробуй. Нафиса отойдет. Ей просто нужно время.

Время…Нам всем оно всегда нужно. И всегда его не хватает. И всегда ты пытаешься ухватиться за него, а оно утекает безвозвратно как песок сквозь пальцы.