Палочка для Рой

Глава 16. Мётлы

Занятие по полетам должно было проходить на лужайке, и мне было интересно, какого рода меры безопасности будут предприняты. В Штатах, даже в клоаке вроде Уинслоу, власти школы были очень осторожны насчет рисков повреждений во время школьных мероприятий, из-за страха судебных исков.

За себя я не волновалась. Несмотря на слабость моего тела, я летала ранее, на спине гигантского жука и с использованием реактивного ранца. У меня был некоторый опыт в такого рода вещах, но я была определенно уверена, что у части детей такого опыта нет.

Всё, что я увидела — два ряда мётел и профессор.

Мы выстроились на одной стороне, и несколько минут спустя пришли гриффиндорцы. Это был первый раз, когда мне предоставился шанс посмотреть на них вблизи, за исключением встреч во время приемов пищи; на лужайку они выходили весело — с шумом, гамом и ржачем.

Они смеялись и кричали друг на друга, и там не было никакой тишины, которую я видела у слизеринцев. Если бы они были в ресторане, у меня появился бы соблазн запустить им в суп муху.

Я видела темноволосого мальчика в очках, которому на ухо шептал рыжий. Они оба без стеснения глазели на меня, как, впрочем, и их одноклассники. Хотя остальные, по крайней мере, делали вид, что смотрят в сторону, когда я переводила на них взгляд.

На часах было пятнадцать тридцать, и серое небо затягивали тучи.

Слизеринцы мудро выбрали более ново выглядящие мётлы. Они пытались подтолкнуть меня к метле, выглядящей старой, но я проследила за тем, чтобы получить одну из тех, что поновее, и желающих столкнуться со мной по этому вопросу не нашлось. Мне не нравился вид некоторых мётел, доставшихся гриффиндорцам.

Невилл помахал мне, и я кивнула ему. Один из других гриффиндорцев зашептал ему в ухо, но Невилл покачал головой и продолжил махать.

Ему полезно.

Мадам Хуч рявкнула на гриффиндорцев, чтобы те поторопились.

— Вытяните правую руку над метлой и скажите ВВЕРХ, — произнесла она.

Сила воли, кажется, была в этом деле важным компонентом, так что я пожелала, чтобы метла вознеслась ко мне в руку. Метла сорвалась вверх, прямо в руку. Я заметила, что то же самое произошло с темноволосым мальчиком и несколькими другими, но большинство учеников испытывали затруднения.

Мадам Хуч заставила их повторять до тех пор, пока все не сумели получить контроль над метлой, и затем она показала нам, как на нее садиться.

Там должен был быть какого-то рода механизм, обеспечивающий безопасность, иначе полеты на метле становились самоубийственно безрассудными. Что случится, если ты соскользнешь, руки вспотеют или ты получишь занозу?

Скорее всего, на этих штуках имелись защитные чары, потому что в противном случае никто, не страдающий желанием самоубиться, не стал бы взбираться ни на одну из них.

Она дунула в свисток, и Невилл пулей взмыл в воздух. Он не контролировал полет; это было очевидно, и быстрый взгляд на мадам Хуч показал, что и она не контролировала ситуацию. Ее лицо побелело, и она не вытащила свою палочку.

Вариантов у меня было немного. Даже когда я обладала всей полнотой суперсилы, мои насекомые не смогли бы унести кого-то его веса, и если бы я попробовала взлететь и поймать его, то сомневаюсь, что мое тело смогло бы его удержать. Скорее всего, мы бы оба соскользнули со своих метел.

Это оставляло единственный вариант — магию, и было только одно заклинание, которое могло оказаться полезным.

Я уронила метлу, вытащила палочку и закричала:

— ВИНГАРДИУМ ЛЕВИОСА.

Левитационное заклинание не действовало на людей, но оно могло оказать воздействие на одежду. Невилл находился в верхних пределах того, что я, возможно, могла поднять при помощи заклинания, но если бы у меня получилось, по крайней мере, замедлить его, то тогда я смогла бы спасти ему жизнь.

Скривившись, я видела, как он оказался в крайне сложном положении, когда его одежда туго натянулась, и Невилл висел на ней всем своим весом. Вес был распределен по всему его телу, но я всё ещё опасалась, что его одежда порвётся, и он упадет, обнажённый. Метла выпала из-под него; она упала с грохотом, развалившись на куски на лужайке.

Я позволила ему упасть, вероятно быстрее, чем следовало. Со своего места я слышала треск рвущейся ткани. Я уронила его тяжело на лужайку, и видела, как учащённо он дышит. Выглядело так, словно у него приступ паники.

— Отличная работа, мисс Эберт, — сказала слабо Мадам Хуч. — Я не знала, что мистер Флитвик учит этому заклинанию в первый день занятий.

— У нас ещё не было занятий у него, — сказала я, опуская палочку. — Я занималась с опережением.

— Десять баллов Слизерину, — сказала Хуч. — Думаю, лучше всего отвести мистера Лонгботтома в медпункт, чтобы ему дали успокаивающее зелье.

Я отметила, что она указала своей палочкой на Невилла, и насекомые возле него услышали, как его одежда сама собой приходит в норму.

Она обернулась ко всем нам:

— Никто из вас не тронет метлы, пока я не вернусь, под угрозой исключения.

И с этими словами она ушла.

— Ты видела его лицо, этого тюфяка неуклюжего? — сказал Малфой.

Я видела, как ощетинились гриффиндорцы, и выглядело всё так, словно они собирались устроить драку. Последнее, что мне требовалось — причинить кому-то вред, потому что мы собирались устроить потасовку на лужайке. Старшие ученики знали, что делают, и заслуживали того, что я с ними сотворила, но эти были просто детьми.

— Мне не нужна метла, чтобы заставить тебя летать, — сказала я раздраженно.

Его рот захлопнулся, и он побледнел.

Гриффиндорцы, которые собирались что-то сказать, остановились и вытаращились на нас широко раскрытыми глазами. Я заметила, что темноволосый мальчик смотрел на меня пристальнее, чем остальные. Было ли это признаком разума, или ему следовало сменить рецепт для очков?

Панси Паркинсон сказала:

— Ты не можешь с ним так разговаривать! Ты знаешь, кто его отец?

Я повернулась и пристально посмотрела на неё.

Краска отхлынула с её лица, и она уставилась вниз, на землю. Я кивнула.

— После того, что только что произошло, любой, кто хотя бы подумает прикоснуться к метле, безумец. Забудьте о том, что сказала профессор. Я не знаю ещё никаких исцеляющих заклинаний, и сломать шею будет очень легко. Также, я не спасаю идиотов.

— Кого это ты назвала идиотами? — закричал рыжеволосый.

— Любого, кто достаточно глуп, чтобы взобраться на одну из этих смертельных ловушек без присмотра. Лично я написала бы вашим родителям о плохом качестве здешних мётел, — сказала я. — Взгляните на них.

Я указала на некоторые из наиболее плохо выглядящих мётел.

— Мне кажется, что заклинания на них работают неправильно, что подвергает нас всех опасности. Разве не об этом должен написать Малфой своему отцу, раз уж он действительно обладает кое-каким влиянием в школе?

Малфой уставился на меня, затем медленно кивнул.

— Да, Малфой, — сказал мальчик, чьего имени я не знала. — Разве твой отец не большая шишка здесь? Может ли он что-то сделать с этим?

Можно было практически увидеть, как грудь Малфоя раздувается от внимания. Он кивнул, сначала нерешительно, затем с большим энтузиазмом.

— Если вы видите что-то, что следует изменить, то вы идете к людям, которые могут это сделать, — сказала я. — Если они ничего не могут поделать, то тогда вы делаете что-нибудь сами.

Малфой подобрал что-то с земли.

— Невилл выронил. Глупая штука.

— Что это? — спросила я.

— Напоминалка. Она сообщает тебе, что ты что-то забыл, но не говорит, что именно.

Я нахмурилась:

— Что же, понятно, почему у неё ограниченная полезность. Хотя, вероятно, он не сам ее себе взял. Выглядит как того рода штуки, которые нам навязывают силой родители.

— Его вырастила тётя, — с вызовом сказал рыжий. — Потерял родителей во время войны… ваши причинили им много вреда.

— Ну, это точно сделала не я, — сказала я. — Я из Америки, и даже если бы не была оттуда, не думаю, что хоть кто-то из находящихся здесь присутствовал там, во время последней войны.

— Тогда их семьи! — сказал рыжий.

— Так что, из-за того, что в их семьях были люди, кто принимал плохие решения, эти дети должны расплачиваться за них? — спросила я. — Так что ты должен расплачиваться каждый раз, когда один из твоих братьев устраивает розыгрыш?

Я слышала, как люди говорили о печально известных братьях Уизли. Я не была уверена, который это из братьев, но грань между розыгрышами и издевательствами была очень тонкой. Эмма, София и Мэдисон неоднократно использовали оправдание «просто шутим», и учителя им верили.

Я собиралась придержать вынесение суждения, пока сама не увижу примеры их деяний. Было ли это действительно развлечениями, или они использовали их для унижения и вреда тем, кто был слабее их?

Мне придется убедить их, что важно задирать тех, кто сильнее, а не слабее.

— Считаешь, что не должен? — спросил он.

— Ты же хочешь, чтобы о тебе судили по твоим поступкам, не так ли?

— Да?.. — сказал он, и прозвучало это немного менее враждебно.

— Так почему бы не дать им шанс? Если слизеринцы окажутся плохими, то тогда ты сможешь относиться к ним так, как следует относиться к плохим людям. Если же они окажутся хорошими, то тогда ты приобретешь друзей.

Он нахмурился, и я слышала ворчание повсюду вокруг меня об идее подружиться с гриффиндорцами или слизеринцами.

И это всего лишь в конце первого дня в школе! Как они уже успели промыть мозги этим детям насчёт ненависти друг к другу. Наверное, дело было в семьях, члены которых ходили в эту школу в прошлом; магглорожденные знали недостаточно, чтобы понимать разницу.

Хотя, вне всякого сомнения, они узнают разницу и затем передадут её своим детям.

— Так ты говоришь, что мы все должны быть друзьями? — спросил темноволосый.

Поттер, ребенок-убийца.

— Почему бы и нет? — спросила я в ответ. — У нас будет время поубивать друг друга, когда мы подрастем, но почему война наших родителей должна иметь хоть какое-то отношение к нам?

— Тебе легко говорить, — я услышала слова Панси Парксинсон. — Тебе нечего терять.

— Это правда, и если люди захотят принести войну к моему порогу, я с радостью окажу им услугу, — сказала я. — Но я бы предпочла, чтобы мне не требовалось никого убивать… пока.

Теперь все смотрели на меня.

— Будут люди, которые попробуют давлением загнать вас на ту или иную сторону. Некоторые из них могут оказаться вашими собственными семьями. Но если вы не будете выбирать самостоятельно, тогда вы ничем не лучше домового эльфа… раба.

— Что может… магглорожденная знать об этом? — спросила Панси. — Ты ничего о нас не знаешь!

— Пытался ли кто-нибудь рассказать мне? — задала я встречный вопрос.

Гриффиндорцы смотрели так, словно у меня выросла вторая голова. Единство Дома в Слизерине обычно являлось причиной того, что они держали разногласия внутри Дома, так что остальные Дома считали, что слизеринцы все соглашаются друг с другом. Я подозревала, что это было одной из причин того, что другие Дома думали о Слизерине плохо.

Мадам Хуч торопливо вернулась к нам, с видимым облегчением, что в воздухе никого не было. Остаток урока после этого прошел довольно неинтересно. Я заметила, что Поттер выглядел довольно разочарованно. Вероятно, он хотел больше акробатики и баловства, но, насколько я понимала, этот урок и без того являлся безумно опасным для одиннадцатилетных детей. Было бы крайне разумно сделать его достаточно неинтересным даже для пятилетних.

День закончился ужином, и я направилась в библиотеку. Там я нашла Гермиону.

— Я слышала о том, как ты спасла Невилла, — сказала она взволнованно. — Я и не думала, что заклинание Левитации окажется достаточно сильным, чтобы поднять целого человека.

— Оно практически и не было. Тебе нужно уговорить его немного сбросить вес, — сказала я. — Или научиться летать лучше.

— Говорят, ты двигалась как молния! — сказала она.

Я пожала плечами.

— Я подозревала, что случится нечто плохое, так что оказалась готова.

Она подняла свой блокнот, и под ним я увидела целую коробку спичек. Она покраснела под моим взглядом.

— Хочу улучшить исполнение заклинания до следующего занятия. Тебе дать?

Я кивнула, и мы провели следующий час, всё лучше и лучше превращая спички в иголки. Как ни странно, я обнаружила, что соревнуюсь с Гермионой. Также я нашла, что изменяя свой образ иголки, я могу изменять и другие вещи в ней.

К тому времени, когда мы закончили, передо мной лежала горка иголок, и перед Гермионой лежала горка иголок. Мои иголки, со временем, становились все более и более металлическими, пока их стало невозможно отличить от настоящих. У Гермионы было наоборот, ее иголки становились все острее и острее.

Я почувствовала Драко Малфоя, прячущегося за книжным шкафом.

— Я могу тебе чем-то помочь, Малфой? — спросила я.

Он вышел из-за шкафа и бросил неуверенный взгляд на горку иголок передо мной.

— Готовлю к Хэллоуину, — сообщила я любезно.

Сомневаюсь, что он понял шутку.

— Могу я поговорить с тобой? — спросил он.

Бросив взгляд на Гермиону, я ответила.

— Похоже, что можешь.

— Наедине, — сказал он.

Я пожала плечами и поднялась. Обернувшись к Гермионе, сказала:

— Если он пропадёт без вести, ты ничего не видела.

На этот раз она сообразила быстро.

— Видела что? — спросила она.

Отступив за два книжных шкафа, Малфой глубоко вдохнул и повернулся ко мне лицом:

— Зачем ты поступила так сегодня?

— Как?

— С мётлами, — ответил он. — Представив меня в выгодном свете?

— Разве я это сделала? — спросила я. Подумала секунду. — Я слышала, как ты хвастался в общей комнате своей семьей. Ты и правда считаешь, что кого-то это волнует?

Он уставился на меня так, словно я была сумасшедшей.

— Мой отец…

— Не здесь, — перебила его я. — Большинство из этих детей никогда его не встречали, и, надеюсь, никогда не встретят. Зато они встретились с тобой.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он подозрительно.

— Если бы я начала хвастаться тем, чего достигла моя магловская семья, что бы ты про меня подумал?

— Что ты идиотка, — ответил он. — Кого волнует, чего добилась магловская семья? Среди наших всё иначе…

— Нет, не иначе, — сказала я. — Людей волнует то, что ты можешь сделать для них. Вот и всё. Их не волнует, насколько ты богат или мил. Их заботит, в состоянии ли ты улучшить их жизнь.

Он вытаращился на меня.

— Правда?

— Так что ты сделал для них, чем можно хвастаться? — спросила я. — Это лишь первый день, так что ответ — ничего. У тебя есть власть и влияние… используй их.

— Что?

— Если ты достанешь школе новые метлы, тогда люди действительно поверят, что у тебя есть того рода влияние, о котором ты говорил.

— Я не уверен… — начал он.

— Сколько на самом деле стоят школьные метлы? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Достаточно, чтобы у твоего отца возникли затруднения с приобретением двадцати штук? — спросила я.

Он сердито потряс головой:

— Конечно же, нет! Малфои одна из старейших, богатейших…

— Так уговори своего отца. Расскажи о том, как опасны метлы, и как признательны будут родители учеников, если он подарит школе новые, — сказала я. — Это укрепит твои позиции среди людей, как парня, который может добиваться своих целей.

Он задумался.

— Никого не волнует, кто твоя семья, — сказала я. — Но людей волнует то, что ты можешь для них сделать.

Драко замолчал на мгновение, затем кивнул.

— Это не означает, что я могу позволить себе быть замеченным рядом с тобой.

Я пожала плечами:

— А что, похоже, будто мне не наплевать?

Он бросил на меня взгляд и мгновение спустя исчез.

Гермиона вышла из-за стеллажа. Я, конечно, знала, что она там, но её подслушивание меня не беспокоило.

— Как ты могла сказать ему всё это? — спросила она возмущенно. — О людях, которых волнует только то, что ты можешь сделать для них?

— Это правда, — сказала я.

— Люди не все жадные и… не стяжатели…

— Дело не обязательно в деньгах, — ответила я. — Может быть, просто то, что ты радуешь их. Может, ты улучшаешь их самочувствие. Может, поддерживаешь их эмоционально, или ты забавный.

— Этого ты ему не сказала, — отозвалась она, смягчаясь.

— Он не готов такое услышать, — сказала я. — Сказанное достаточно укладывается в его представления, чтобы он действительно выслушал, и, может, принял к сердцу. Но даже если нет, если школа получит более хорошие мётлы, тогда всем станет лучше.

И, возможно, мне не придется провести следующие семь лет, слушая, как он хвастается своей семьей, когда думает, что я не слышу.

— В любом случае, зачем ты вообще ему помогаешь? Он ужасный человек. В поезде он назвал меня грязнокровкой.

— Всю жизнь ему говорили, что магглорожденные ужасны, — сказала я. — Ты думаешь, что встреча с одной из них сразу все изменит?

— Ну… нет… но…

— Ему потребуется время на то, чтобы одуматься, — сказала я. — И единственный вариант, когда такое может произойти — если он встретит магглорожденных, бросающих вызов его предрассудкам.

— Это не наша работа учить его! — прошипела она.

— Это правда, — ответила я. — Но если не мы, то кто? В обществе волшебников полно людей вроде него, и единственный способ, которым мы можем его изменить — завоевывая по одному сердцу за раз.

— Ты говоришь, как моя мама, — пробормотала Гермиона. — Иногда ты ведешь себя как взрослая женщина в теле ребенка.

Я застыла. Она что-то подозревала?

— Но я так думаю, может быть всё иначе в Америке?

— Дома всё было по-другому, да, — ответила я.

— Скучаешь по дому? — спросила она.

— По семье, — отозвалась я. — Но я стараюсь не задумываться о ней слишком сильно. Там у меня также были и друзья. За исключением этого… не особо скучаю.

И это было правдой. Броктон Бей был адской клоакой, и я была слишком одержима своей работой по остановке Бойни и спасению мира, чтобы на самом деле наслаждаться Чикаго.

Гермиона нахмурилась.

— Ты сейчас просто говоришь мне то, что я могу принять, потому что считаешь, что с большим я не справлюсь?

Я положила руку ей на плечи:

— Поверишь ли ты мне, если я скажу нет?

— Нет.

— Молодец, — сказала я.

Если я была права насчет того, что надвигалось, ей требовалось научиться отличать ложь от правды, и чем скорее, тем лучше.