Палочка для Рой

Глава 81. Яйца

― До награждения пройдёт ещё какое-то время, — сообщила я Гермионе.

Мы сидели в библиотеке, где я выискивала тёмные проклятия, пользуясь пропуском от Локхарта. Им оказалось достаточно легко манипулировать, и у нас установились странного рода рабочие отношения. Он, конечно, был мошенником, но полезным, так что я не трогала его.

Я сказала ему, что раздала различным людям информацию, которая увидит свет, если я внезапно стану забывчивой. Он, кажется, принял это во внимание, и по большей части оставил меня в покое.

― Они всё ещё пытаются навести порядок в своём доме, — продолжила я, — и рассказанное мной потребует некоторого времени на применение.

Та версия протоколов, что я дала им, была вынужденно сокращённой. У меня не было идеальной памяти Александрии. Я не была куратором этих протоколов, и у нас не было доступа к такого рода сложным технологиям, которые действительно могли отследить тысячу различных способов, которыми люди могли оказаться в подчинении.

Тем не менее, пока я занималась поисками Бойни Девять, меня изолировали по крайней мере дюжину раз по протоколам Властелина/Скрытника, и по крайней мере часть технологий можно было воспроизвести при помощи заклинаний.

Они уже поймали парочку авроров, находившихся под Империо. Благодаря этому, процесс теперь отрабатывался в гораздо больших масштабах. Всё держалось в секрете, и процесс курировали наиболее доверенные агенты Отдела Тайн.

Для всех это был просто очередной эксперимент Отдела Тайн, и они впоследствии стирали протестированным память, неважно, прошли ли они проверку или оказались скомпрометированны, дабы не дать кому-либо возможности разобраться в том, как подорвать программу.

Тот факт, что программа оказалась успешной, доказывал, что даже такая, урезанная версия работает достаточно хорошо.

Они не арестовали и вообще ничего не сделали со скомпрометированными аврорами, чтобы не раскрыть карты Пожирателям Смерти.

Я не имела ни малейшего представления, что случится со схваченными аврорами. Имелись ли у Министерства какого-то рода депрограммирующие протоколы, или их просто освободят от службы?

Единственная причина, по которой я всё это знала, заключалась в том, что профессор Снейп время от времени сообщал мне новости. Несомненно, он к своему вящему неудовольствию считался моим куратором.

Если учесть, что к нему я относилась вполне терпимо, непонятно было, чего это он.

― Я просто волнуюсь насчет лета, — произнесла Гермиона. — Что тогда будет? Они всё ещё собираются послать нас в сиротские приюты или поместить нас в семьи волшебников?

― Я говорила об этом с Министром, — отозвалась я.

Доступ к лидеру государства был возможностью, которую не стоило тратить зазря. Обычно это требовало массы политического влияния, или, по крайней мере, массы галлеонов. Я приложила все усилия, проталкивая программу действий маглорожденных.

― И? — нетерпеливо спросила она.

Учитывая, что её родители были добрыми людьми, и она их любила, можно было понять, почему Гермиона так беспокоится. Всё могло сложиться так, что в ближайшие пять лет она своих родителей не увидит.

― Ну, — осторожно ответила я, — не то чтобы у нас был большой выбор. Можно воспользоваться планом Амбридж, только с теми волшебными семьями, кому мы действительно нравимся, мы можем отослать всех куда-либо еще на лето, или можно сделать нечто иное.

Она пристально посмотрела на меня, выжидая.

― Ты же знаешь, что большинство домов чистокровных имеют магические защиты? — спросила я. — Я предложила Министерству установить их в дома для маглорожденных.

― Что? — спросила она.

― Этого будет недостаточно, чтобы остановить решительную атаку, — ответила я. — Но мы наладим каминную связь со всеми домами, и надеюсь, предупреждение поступит достаточно заблаговременно, чтобы было время убрать семьи.

― Что насчёт людей в квартирах или домах, где нет каминов?

― Им посоветуют переехать, — ответила я. — Или поставить себе камин.

― Разве Пожиратели Смерти тогда не влетят просто через камины в дома? — спросила Гермиона.

― Камины можно включать только тогда, когда люди внутри дают разрешение, — объяснила я. — Мы сможем навещать друг друга, предварительно созваниваясь по телефону.

Если у человека на другом конце провода не будет связи, то всё просто вообще не сработает. Я не знала, что случится, если связь будет отключена, пока человек будет перемещаться между каминами. И не знала, хочу ли это знать.

― Это не постоянное решение, — добавила я. — Потребует огромных затрат, и это означает, что люди, которые будут все организовывать, будут заняты. Они уже работают над этим, и дом твоей семьи первый в списке.

Она пристально посмотрела на меня.

Я пожала плечами.

― Те, кто рядом со мной — в группе наибольшего риска, — ответила я.

― Разве они не нападут просто на родителей, когда те пойдут на работу? — спросила Гермиона.

― Они, кажется, хотят поймать маглорожденных, а маглы их не волнуют, — сказала я. — Хотя это всё равно риск.

― И мы не окажемся в опасности, когда будем выходить из домов?

― Мы не будем выходить из домов, — пояснила я. — Я предложила, чтобы родители понакупили компьютерных игр, потому что для большинства из нас будет слишком опасно выходить наружу.

Она поморщилась.

― Лучшее, чего можно добиться в такой плохой ситуации, — сказала я. — Нам всем придётся чем-то жертвовать, пока не закончится война. Лонгботтомы добровольно предложили свой дом в качестве места встреч летом, и там мы сможем продолжить тренировки.

― Они не смогут поддерживать эту систему вечно, — продолжила я. — И, возможно, они не смогут закончить вовремя со всеми домами, и в этом случае некоторым придется пожить с кем-то другим. По моему предложению, они начнут с наименее способных к самообороне и затем по нарастающей. Шестикурсники идут последними.

― Не семикурсники?

― Они будут уже взрослыми, — ответила я. — Жить будут не дома. И у меня на них другие планы.

Будучи взрослыми, они смогут пройти туда и сделать то, что не смогли бы дети. Несколько парней уже согласились летом побыть моими агентами.

Нашей организации требовались деньги; то малое их количество, что я добыла, ограбив дом родителей моего тела, быстро испарялось. Нам нужен был стабильный источник доходов, и та афёра, на которую я сподвигла Люпина во Франции, так же отлично сработает и здесь.

Уже нашёлся семикурсник, брат которого был продавцом подержанных машин. Он будет искать автомобили, отправляемые в утиль, которые его магический родственник починит, а затем продаст их с прибылью. Семикурснику достанется половина денег, и половину из них он будет отправлять нам в форме галлеонов.

При курсе один к пяти, даже одного-единственного автомобиля будет достаточно, чтобы поддерживать нас какое-то время. Не то чтобы у нас было много расходов; по большей части нам требовалось покупать магические компоненты, вещи и снаряжение.

― Что насчет тебя? — спросила Гермиона. — Мистеру Люпину вообще есть, где жить? Я слышала, его дом оказался повреждён, когда Пожиратели Смерти пришли за ним.

― Он снимал дом, — ответила я. — Его вышвырнули. Сейчас у него, конечно, дела идут лучше.

Дамблдор платил ему из своего кармана, за то, чем там занимался Люпин. Он также получал деньги благодаря теме с подержанными машинами; достаточно, чтобы в последний раз, когда я говорила с ним, он ощущал себя заваленным деньгами.

Конечно, то, что для Люпина было рекой золота, для Малфоев было мелочью на карманные расходы. Оборотни, как правило, были привычны жить в бедности.

Гермиона молчала.

― Всё ещё не уверена, — призналась я. — Пока что даже не ясно, останусь ли я с ним или нет на время летних каникул. По очевидным причинам, они, как правило, держат подобное в секрете.

― Он же сможет вернуться, правда?

― Мадам Боунс отменила законы насчёт оборотней, — ответила я. — Освободила из тюрьмы всех оборотней, за исключением тех, у кого на руках имелись другие преступления.

Было у меня тревожное чувство, что этого окажется недостаточно. Министерство убило некоторых оборотней, и некоторые из тех, кто выжил, скорее всего, гневались на правительство за десятилетия официального расизма, даже если не имелось других причин.

Я ощутила чьё-то присутствие за спиной.

Там в нерешительности мялась Миллисент.

После смерти Трейси она провела большую часть года в состоянии шока и депрессии, став тенью прежней себя. Я редко видела её, несмотря на то, что мы были соседками по комнате, так как она не вставала, пока я не уходила, или ложилась до моего возвращения в спальню.

Не стоило недооценивать депрессию; я видела, как это бывает, на примере своего отца, и время от времени сама ощущала её следы, достаточные, чтобы я пыталась поговорить с Милли, но ничего не работало. Затем я оказалась занята, и как-то незаметно пролетела уйма времени.

― Тейлор? — спросила она. — Можно поговорить с тобой?

Я бросила взгляд на Гермиону, та кивнула и поднялась.

― Мне нужно кое-что проверить, — произнесла она.

И быстро ушла.

Милли нерешительно села рядом со мной. За прошедшие четыре месяца она похудела; она долгое время не ела, и хотя сейчас выглядела лучше, под глазами её всё ещё виднелись мешки.

― Как ты? — спросила я.

Ранее я несколько раз пыталась поговорить с ней, но она никогда не проявляла интереса. Я бы надавила, но часть меня задавалась вопросом, не винит ли Милли меня в смерти Трейси. Она и Трейси долгое время были подругами, и в ходе прошлого учебного года сблизились ещё сильнее.

― Это же всё на самом деле, да? — спросила она невыразительным тоном.

Не нужно было спрашивать, о чём она. Когда мама умерла, были времена, когда всё казалось нереальным. Я справилась довольно быстро, но папе, кажется, потребовалось больше времени.

― Ага, — отозвалась я. — Мне жаль, что всё случилось именно так.

― Оно вообще не должно было произойти, — сказала Миллисент. — Трейси никому ничего не сделала. Она не заслуживала такого.

― Нет, — произнесла я. — Не заслуживала.

Можно было продолжить, но я не стала. Понятно было, что Милли хочет поговорить.

― Я винила тебя, знаешь ли, — произнесла она, не глядя на меня. — За то, что её убили.

― Я знаю, — ответила я.

Не знала наверняка, но подозревала. Это ощущалось во взгляде, который Милли от меня отводила, в том, как она избегала меня весь семестр.

― Если бы тебя там не было, Трейси не убили бы, — сказала Милли.

― В тот день — нет, — отозвалась я. — Но два или три года спустя? Она была полукровкой, а семья её придерживалась весьма либеральных взглядов. Думаешь, Пожиратели Смерти не пришли бы за ней рано или поздно?

Я перекладывала свою ответственность, но непонятно было, что тут ещё можно сделать. Вытолкнула чувство вины в рой, и разум прояснился.

― Это могла бы быть я, — сказала она, поднимая на меня взгляд. — Или моя семья. Если бы мы не…

― Твоя семья приняла меры предосторожности, — перебила я. — Трейси попросила свою семью поступить так же, но они лишь посмеялись. Я получила письмо, которое она отправила мне летом; письмо не смогли доставить, так что его придержали, пока я не вернулась в Хогвартс. Могу показать письмо тебе.

― Мои родители тоже не хотели верить в такое, — сказала она, уставившись на стол. — Но я продолжала говорить и говорить им.

― Ты заставила их прислушаться, — отозвалась я.

Ощущение контроля могло помочь с её травмой. Люди, как правило, оказывались более ошеломлены тем, что не могли контролировать, и по этой причине люди больше волновались насчёт полетов на самолетах, нежели насчёт поездок в аэропорт, тогда как статистика несчастных случаев утверждала, что им следовало бы гораздо сильнее беспокоиться о поездках в автомобилях, чем о полётах.

― Я долгое время размышляла над этим, — произнесла Милли. — И я осознала, что тут вообще нет твоей вины… всё дело было в них. Они разрушили всё.

― Мы достанем их, — последовал ответ. — Я, Министерство, кто-нибудь. Они заплатят за содеянное.

Это было не обещание. Это была твёрдая уверенность.

Я заставлю их поплатиться, даже если это случится после моей смерти.

Она подняла взгляд, выражение её лица внезапно стало решительным.

― Я хочу посчитаться с ними, — сказала она.

― Мы больше не отвлекаемся на тех, кто занимается школьной травлей, — ответила я. — Или… по крайней мере, занимаемся не только ими. Ты знаешь, что скорее всего сделают Пожиратели Смерти, если обнаружат, что ты помогаешь мне. У маглорожденных нет выбора… у Гарри Поттера нет выбора. Они все в расстрельном списке. Ты… у тебя есть выбор.

― У Трейси тоже был выбор, — ответила Миллисент. — И она поплатилась за него. Я хочу заставить их заплатить за то, что они с ней сделали.

Я нахмурилась.

Миллисент пропустила месяцы тренировок; большинство людей вообще едва ли помнили, что она моя соседка по комнате. Имела ли я право подвергать её риску, когда этого не требовалось?

Были люди, не одобрявшие программу Стражей, убеждённые, что там создают детей-солдат. Они не понимали, что сама природа наших суперсил означала, что мы будем гнаться за конфликтами. Мы будем сражаться там, снаружи, вне зависимости от того, поддерживает нас государство или нет.

У волшебников не было такого рода стремлений. Большинство из них были так же ленивы, как и большинство маглов, или даже хуже.

Тем не менее, я и раньше видела этот взгляд, исполненный стальной решимости. Если я ей не помогу, она, скорее всего, самостоятельно найдёт себе проблем.

― Тебе многое придётся наверстать, — сообщила я. — Остальные опережают тебя на полгода тренировок, и они сложнее, чем в прошлом году.

― Я буду очень стараться, — произнесла она.

В прошлом году она работала очень упорно; предполагая, что она сможет удержать в узде свою депрессию, она также справится и в этом году. Её боевые навыки, скорее всего, заржавели, и ей потребуются тренировки, чтобы нагнать те навыки в тактике и стратегии, которые я развивала в остальных, но то, что она догонит, было вполне возможно.

Это сделает её второй слизеринкой в организации, но даже Рон Уизли не отзывался ужасно о ней, а уж он не любил всех, кто носит зелёное.

Он, кажется, считал, что мне хочется повесить головы своих врагов на стены или что-то в этом духе.

У волшебников, вообще, имелись таксидермисты? У магловских представителей искусства, скорее всего, были бы вопросы о чём-то таком.

Даже если бы я была намерена сделать нечто подобное. Голова Волдеморта была бы ужасным украшением.

У меня промелькнула картинка его головы на моей стене, и я содрогнулась.

― Посмотрим, что можно будет сделать, — сказала я.

Нам нужно было начинать набирать участников из других групп; ранее я сомневалась на этот счёт, отчасти из-за того, что не хотела превращать их в мишени. Все остальные среди нас уже являлись целями, и всё, что я делала, лишь улучшала их шансы по сравнению с имеющимися.

Но теперь, когда формировалось настоящее правительство, не желавшее убить нас, мы не могли себе позволить, чтобы на нас смотрели как на лишь организацию маглорожденных. Это привело бы лишь к нашему социальному отчуждению.

Детишки нашего возраста не могли голосовать, и так как мы являлись маглорожденными, голосовать не могли и наши родители. По правде говоря, не было никого, кто выступал бы в нашу защиту, за исключением нескольких радикальных активистов, которых люди, как правило, отметали, не глядя.

Нам потребуется помощь полукровок и чистокровных. У них есть родители, которые, может, выступят в нашу защиту, родители, обладающие связями, благодаря которым дела по-настоящему сдвинутся с места.

Я не питала иллюзий, что мадам Боунс сможет всё исправить. Сообщество волшебников по определению было построенным на принципах семейственности. Нам придется обратить это к своей пользе, если мы хотим продвинуть свою программу действий.

Пускай мадам Боунс и нравилась мне, скорее всего нам не всегда выпадет возможность увидеться с глазу на глаз. Она была обеспокоена безопасностью Министерства и поддержанием его существования. Наши заботы простирались намного дальше.

Если я смогу изменить умы этого поколения учеников Хогвартса, и в то же время мы сможем не дать себя убить, то тогда всё неизбежно изменится, когда старая гвардия начнет умирать. Так обычно происходили изменения; усилиями молодых.

Именно в этом крылась причина того, что люди вроде Томаса Джефферсона, считавшегося либералом в свое время, в наши дни выглядели бы изуверами. Мир был заполнен постепенными изменениями, изменениями, которые, для тех, кто оставался приверженцем старого образа мыслей, шли, казалось, все быстрее и быстрее.

Иногда очень старым людям мир казался практически неузнаваемым, и поэтому некоторые из них, казалось, удалялись прочь из мира, в котором более не могли уловить смысла.

Некоторые из старой гвардии никогда не примут изменений, которые нужно было произвести. Неизбежно найдутся твердолобые упрямцы, которые будут сопротивляться.

Если с некоторыми из старой гвардии произойдут несчастные случаи, призванные ускорить эти изменения, что же, не разбив яиц, омлет не приготовишь.

― Эй, — спросила я Миллисент, — ты голодна? Пошли на кухню, раздобудем что-нибудь поесть.

Я разобралась, как заговорить зубы некоторым домовым эльфам, чтобы они готовили мне по спецзаказу; я устала от постоянной диеты из тяжёлой британской пищи, и время от времени мне хотелось фруктов или макарон, гамбургера или пиццы.

Я потихоньку подбивала маглорожденных учеников устроить вечер пиццы и макарон; Роули, кажется, не был полностью против идеи, но этот вечер ещё не наступил.

Тем не менее, вечерний омлет звучал довольно соблазнительно.

― Пойдём, разобьём несколько яиц.