Палочка для Рой

Глава 73. Радио

― Маглорожденные — зло, — произнёс мужской голос. — Люди просто не хотят признавать этого вслух.

Маглорожденные сгрудились вокруг меня, слушая радио. Мы знали, что такая радиопередача выйдет, но хотели сами понять, насколько всё плохо.

― Как вы можете такое говорить? — спросил ведущий.

Я и раньше его слушала, и он был обходительно-любезен, но неудобных вопросов не задавал.

― Разве они не родственные нам души? Мы ходили с ними в школу. Кто-то сочетался с ними браком. Вы не можете просто делать огульные заявления...

― Взгляните на статистику, Гарольд, — ответил ему второй мужчина. — Маглорожденные составляют всего лишь двадцать процентов от численности нашего населения, но совершают восемьдесят процентов преступлений.

Готова была поспорить, что во многом причиной таких процентов было то, что маглорожденных сделали мишенями. Чистокровные, вероятно, знали, кому занести, дабы имена их драгоценных детишек не упоминались в перечне преступников. Маглорожденные без связей отправлялись прямиком в тюрьму.

― Они составляют больше половины от числа заключённых в Азкабане, — сказал второй. — И бóльшая часть правонарушений, связанных с неправильным использованием магических предметов, совершается ими же; это серьёзные проблемы, подвергающие всех нас опасности. Но в конечном итоге именно этого они и добиваются.

Чистокровные, скорее всего, даже не знали, каково назначение магловских предметов, поэтому, конечно, у маглорожденных и полукровок было больше такого рода нарушений.

― Чего “этого”? — уточнил ведущий.

― Маглорожденные планируют раскрыть нас перед маглами и подчинить нас им. Они разрушат всё, что мы пытаемся построить, и каждому волшебнику придется жить, как скотине, как маглу.

― Вы считаете, что маглы живут, как скот? — спросил ведущий.

― Они распространяются по миру, как зараза, — ответил его собеседник. — Размножаются так, что им перестаёт хватать еды, чтобы прокормить своих детей. И знаете, что они тогда делают?

― Что? — спросил ведущий.

В голосе его звучало подозрение.

― Они продолжают плодиться! Затем начинают драться между собой. Маглы — убийцы, уничтожающие целые народы... в магловской Второй Мировой Войне их погибло пятьдесят восемь миллионов, и это была лишь капля в море по сравнению с их общей численностью. За последнее столетие они убили более ста двадцати трёх миллионов таких же маглов. Я бы только поаплодировал их инициативе и надеялся на то, что они ещё лучше научатся друг друга уничтожать, если бы не тот факт, что иногда добрые, честные волшебники оказываются жертвами их войн.

― Несколько волшебников и правда погибло, — с опаской заметил диктор.

― А как вы думаете, что произойдет, если маглы узнают о нас? Они нападут на нас со своими бомбами и огнеструйным оружием, со всем, что у них есть — только потому, что они не способны принять тот факт, что у нас есть души, а у них — нет.

― Это не установлено наверняка, — слабо возразил ведущий.

― Из них не получается привидений, — ответил его собеседник. — Какое ещё вам нужно доказательство? Как только магл умер, всё, конец истории, а волшебник продолжает жить. Доказано, что маглы — всего лишь умные обезьяны, и мысль о поджидающем их безбрежном небытии приводит их в ярость. Маглы не могут вынести, что кто-то другой обладает чем-то большим, чем они.

― Конечно же, вы не считаете, что маглы могут победить волшебников? — недоверчиво спросил диктор.

― Даже муравьи, если их окажется достаточно, могут убить магла. На каждого волшебника приходится по шесть тысяч маглов, и хотя большинство из них — идиоты, время от времени попадаются маглы, обладающие примитивной, животной хитростью.

На мгновение мне стало интересно, не обо мне ли он говорит. Я была уже достаточно известна, так что, может, и правда обо мне.

― Вернёмся к теме маглорожденных, — поспешно заметил диктор. — Существует мнение, что они важны для выживания волшебников. Одна только опасность близкородственного скрещивания...

― Близкородственного скрещивания? — прервал его собеседник. — Вы говорите об этой ниспровергнутой ахинее из магловской науки?

― Вы не верите в селекцию? — удивленно спросил диктор. — Разве вы никогда не разводили собак, или там, нюхлеров?

― Волшебники — не собаки! — рявкнул мужчина. — Единственный способ для нас оставаться сильными — сохранять чистоту! Разбавление нашей крови магловской грязью приведет только к увеличению численности сквибов. В моё время семьи знали, что делать со сквибами.

За моей спиной кто-то тихо охнул. Пускай юные ученики выглядели смущёнными, те, что постарше, знали, о чём он говорит.

Были времена, когда сквибов просто... утилизировали. Не всех из них отсылали в магловский мир. Некоторые просто заканчивали свой путь в безымянной могиле.

Если бы я принимала решения, то использовала бы сквибов как шпионов в мире маглов. Устраивала бы их в армию, в полицейские участки, на те должности, которые настоящие волшебники сочли бы унизительными, но которые были бы повышением по сравнению с нынешним положением сквибов. Чтобы сохранить их верность, я бы затем выделила им почётное место в обществе волшебников.

Выглядело всё так, словно волшебники пытались добиться того, чтобы различные группы населения начали восставать.

Третьекурсник нашёптывал что-то в ухо первогодке. Тот выглядел так, словно вот-вот расплачется.

Гермиона нахмурилась и выключила радио.

― Они передавали это интервью вчера... там продолжается в таком же духе в течение тридцати минут. Они даже не признают, что радио пришло от маглов, а теперь используют плёнки с записью?

― Они, пожалуй, достаточно глупы, чтобы просто зачитывать всё снова, строчка за строчкой.

― У меня есть стенограмма оставшейся части, если кто-нибудь хочет послушать, — произнесла Гермиона. — Там дальше всё ещё более омерзительно, чем то, что мы услышали.

Все с ожиданием посмотрели на меня.

― Чего вы от меня хотите? — спросила я. — Я вообще-то не в том положении, чтобы избавляться от какой-то марионетки Министерства.

― Думаешь, он работает на Министерство? — спросила Гермиона.

― Считаешь совпадением то, что они пытаются подстегнуть ненависть к маглорожденным как раз в тот момент, когда закон Амбридж о защите этих самых маглорожденных застрял в Визенгамоте? — спросил Гарри.

Он не был глуп, хотя и не слишком хорошо учился на первом курсе.

― Разве это не приведёт к тому, что просто ещё больше семей не захотят принимать нас у себя? — спросила она.

Когда она впервые услышала о законе, Гермиона по-настоящему расстроилась; она чувствовала, что семья скорее переехала бы в Австралию, чем отдала бы её. Я посоветовала проявить осторожность.

Министр не являлся королём. Ей требовалась поддержка Министерства, и, по крайней мере на текущий момент, таковой у неё не было.

Гарри размышлял, не сможет ли он переквалифицировать сам себя в маглорожденнного. Несомненно, семейная жизнь у него не отличалась счастьем. Он, скорее всего, был бы более счастлив в сиротском приюте, чем дома. К сожалению, того же нельзя было сказать про большинство маглорожденных. Они любили свои семьи, и мысль о том, что их разлучат, не просто приносила боль — она ужасала.

― Не будет иметь значения, заработает ли закон, — ответила я. — Всё просто должно выглядеть так, словно закон работает. Они радостно засунут нас всех в какой-нибудь сиротский приют, с указателями, которые приведут Пожирателей Смерти прямо к нам.

― Так что мы можем предпринять? — спросила Гермиона.

― Не знаю, — ответила я. — Не факт, что убийство Амбридж провалит законопроект, разве что мы будем знать наверняка, кто станет её преемником. По факту же, никто не знает, что будет.

Это было одной из причин, почему я не отправилась по ее душу сама — значительная вероятность того, что тот, кто придет после неё, окажется намного хуже. Она, по крайней мере, не являлась карманным Министром Пожирателей Смерти, пускай её политика и являлась благоприятной для них.

Шесть недель назад все бы ужаснулись моему небрежному упоминанию убийства Министра Магии. Теперь же никто не охнул и даже не выглядел удивлённым. Некоторые даже выглядели слегка разочарованными. Множество детей приняли предлагаемый закон близко к сердцу, и я подозревала, что встреться Амбридж кое с кем из них в тёмной аллее, то встреча закончилась бы для неё не слишком хорошо, особенно с учётом того, что их тренировала я.

― Также, если мы попробуем и не справимся, или даже добьёмся успеха и нас схватят... насколько сильно обвинит нас Министерство и накажет тех маглорожденных, кто никогда и не помышлял о том, чтобы выступить против них? Думаете, что сейчас плохо?

― Так что, всё безнадёжно? — спросил паренек из задней части комнаты.

Я покачала головой.

― Мы должны выжидать удобного для нас случая и затем сделать то, что будет выгоднее всего для нас. Никто не позаботится о нас, так что мы должны помогать друг другу. Это может означать, что мы отсидимся, пока Министерство и Пожиратели Смерти будут уничтожать друг друга, и затем убьём тех, кто остался. А может быть, нам придется вмешаться раньше.

Было время, недели назад, когда такого рода разговоры шокировали бы их, и даже ужаснули. Но я работала над ними, понемногу, шаг за шагом выталкивая границы приемлемого за прежние рамки, достаточно часто, чтобы новая точка зрения становилась нормой. Затем я раздвигала эти рамки ещё дальше.

Это не было промывкой мозгов, вроде того, что использовала Бойня; там требовалось постоянное воздействие ужасов, ломавших разум человека.

Я просто прогоняла их через сценарии, вызывающие душевную тревогу, одновременно с этим убеждая, что именно такие сценарии и запланировало для них Министерство или Пожиратели Смерти.

Иногда задавалась вопросом — приемлемо ли то, чем я занимаюсь, но не слишком часто. Совместное попадание в стрессовые ситуации должно было сплотить отряд. Сплачивание могло сохранить жизни. Тот факт, что такая монолитность изолирует их от остальных учеников, по правде говоря был не моей заботой, не тогда, когда на кону стояли жизни.

Прослушивание радиопередач, подобных этой, только облегчало мне работу.

Они должны были верить, что я собираюсь улучшить их жизнь. Они должны были верить, что неприсоединение ко мне сделает их жизнь неизмеримо хуже.

Первая атака дементоров укрепила эту веру, мне даже делать ничего не пришлось.

Смерти тех, кто попытался покинуть школу, подпитали убеждение в том, что они одиноки и беспомощны. Я всего лишь давала им инструмент, чтобы взять свои жизни под контроль, меньше бояться.

Тот факт, что я и правда собиралась улучшить их жизни, не имел значения.

― Это всего лишь подтверждает то, что я говорила вам, — произнесла я. — Мы не можем доверять чистокровным, по крайней мере, взрослым. Мы можем доверять некоторым из полукровок, но трудно сказать, кому можно доверять, разве что он — Гарри Поттер.

Все захихикали.

― Все, что у нас есть — мы сами, — сказала я. — И мы должны не забывать о наших долгосрочных целях. Они заявляют, что мы хотим сжечь дотла старый порядок и создать нечто новое... они правы?

― Во многом? — нерешительно спросил Невилл.

― Мы не остановимся, пока у всех волшебников не будут равные права, — твёрдо ответила я. — Пока они не оставят нас в покое. Мы не против чистокровных или полукровок. Мы просто хотим принадлежащее нам по праву. Если это означает доступ к компьютерам и телефонам, то кто осмелится сказать нам «нет»?

У меня имелись и другие планы, но к ним они были ещё не готовы.

― Вот против чего мы выступаем, — сказала я. — Вот почему я всё время учу вас тактике. У нас нет шансов против опытного аврора или Пожирателя Смерти, если сражаться один на один. Группой же мы, возможно, и сможем одолеть его.

Они видели, как такое работает, когда группа второкурсников завалила ученика шестого курса. Смотрелось некрасиво, но в конечном итоге шестикурсник пал.

― Все выучили антиаппарационные проклятия? — спросила я.

Несколько старших учеников кивнули. Эти проклятия были вне моего нынешнего уровня понимания, но нам требовалась возможность ловить волшебников в ловушки, если мы собирались устраивать на них засады.

Команда шестикурсников работала над книгой, записывая туда проклятия и сглазы, которые можно было использовать в военных действиях. Моим взносом была магловская тактика. Таким образом рождалась наша версия поваренной книги анархиста.

― Ладно, посидели, и хватит, — сказала я. — За работу.

* * *

― Мне кажется, директор за нас, — сказала Гермиона, когда мы покинули Выручай-Комнату. — Он узнал, что мы в чём-то там участвуем, но расследовать не стал.

― Мы уменьшили проблемы с дисциплиной, — отозвалась я. — Что означает меньше головной боли для директора. Он не хочет знать.

С момента, когда я взялась за их тренировки, маглорожденные стали ходить намного более уверенно. Моё послание против травли они приняли всем сердцем и начали выступать против неё там, где таковая обнаруживалась... не в присутствии учителей, а самостоятельно.

Остальные ученики запомнили, что попытка травли одного маглорожденного приводит к встрече лицом к лицу с дюжиной, так что они даже перестали пытаться.

Тот факт, что я их лидер, был в школе секретом Полишинеля, и я ловила взгляды от учеников, не состоявших в моей группе.

Сомневаюсь, что группа Тома Реддла, когда он учился в школе, была хоть немного сравнима по размеру с моей; конечно, Министерство практически швырнуло их в мои объятия, и я никогда не упускала таких возможностей.

― Я собрала доклад о новых аврорах в школе, — сказала Гермиона.

Моя разведывательная сеть стала довольно развитой. Всё это могло показаться примитивным, с маглорожденными, расспрашивающими одноклассников, но у нас не было такого рода семейных связей, которыми обладали чистокровные и полукровки. Приходилось брать ту информацию, которую могли достать. Они также словно невзначай расспрашивали продавцов в Хогсмиде, профессоров и всех, кого могли ухватить, включая самих авроров.

Я бросила взгляд на бумаги.

Как обычно, внизу Гермиона отметила источники информации. Таким образом, получив недостоверную информацию, мы могли разобраться, кто был ответственным за неё, и могли начать работу по выяснению того, была ли это неудачная случайность, или же это преступный умысел.

― Она метаморф? — спросила я.

― Только выпустилась из школы, — ответила Гермиона. — Некоторые ученики знали её по прошлому году, поэтому её досье толще, чем у других.

― Хм-м-м... — произнесла я, прочитав половину страницы. — Неловкий момент.

Гермиона покраснела.

― Она немного нарушала правила.

Пожалуй, мы могли воспользоваться этим, но у меня осталось впечатление, что эту Тонкс не так уж легко смутить. Она попадалась мне на глаза, но пока что не подходила, несмотря на то, что, казалось, постоянно следила за мной.

― А остальные? — спросила я.

― Некоторые из них — провокаторы Министерства, — ответила Гермиона. — Они здесь не для помощи нам; скорее для того, чтобы собрать компромат на нас, в помощь кампании Амбридж.

Вопрос о том, откуда она это знает, был не нужен; аврорам выделили комнаты в замке, и мы провели операцию, в которой наши самые лучшие в вопросах скрытности ученики обыскали их помещения, пока остальные трудились над отвлечением самих авроров. Я наблюдала за обеими частями операции одновременно.

Я уже добыла информацию при помощи насекомых, но это была реальная практика и способ вовлечь некоторых из них ещё дальше. Теперь они совершили настоящее преступление, и в человеческой натуре было чувствовать себя связанным обязательствами, как только происходило нечто подобное.

Они использовали фотоаппарат Колина Криви, чтобы сделать снимки требуемых документов, и едва успели убраться оттуда незамеченными. Возбуждение от первой настоящей операции придавало им сил целую неделю.

― Что у нас с боевым духом? — спросила я.

Опять, я знала, как обстоят дела, но хотела убедиться, что Гермиона понимает суть вопроса. В такого рода войне никто не может быть незаменимым, даже я. Возможность того, что я умру, оставалась полностью в силе, и я хотела, чтобы у детей был шанс справиться самостоятельно, даже если меня больше не будет рядом.

― После объявления Амбридж дух был низким, — ответила Гермиона. — Но теперь настроение у людей улучшилось. Они уверены в тебе и верят в то, чем мы занимаемся.

Самая молодая из авроров вышла из-за рыцарских доспехов.

― И чем именно вы занимаетесь? — спросила Тонкс.

Конечно же, я знала, что она там; последние три недели она пыталась проследить за учениками, направляющимися в Выручай-Комнату. Я организовала команды, с единственной целью — воспрепятствовать её попыткам слежки. Она подбиралась всё ближе и ближе.

― Учебная группа, — без запинки ответила Гермиона. — Мы пытаемся доказать, что маглорожденные не так беспомощны, как хотелось бы Министерству.

Официально мы встречались именно по этой причине. Я приняла близко к сердцу совет Снейпа и официально зарегистрировала нас у Роули как школьную группу. Официально мы назывались Маглорожденные Против Дискриминации(47).

Гарри нравилась аббревиатура, и она была намного лучше того, что придумали мы с Гермионой.

Почему-то Маглорожденные Подвергающиеся Дискриминации и Громко Кричащие От Отчаяния(48) так и не были одобрены комитетом. Ученики постарше решили, что МПДГКОО будет почему-то оскорбительно. Просто МПД было сочтено лучшей альтернативой.

― Это... революционная идея, — заметила Тонкс. Посмотрела на меня. — Говорят, если хочешь понять, что происходит в школе, спрашивать надо у тебя.

Я посмотрела на неё, пожала плечами.

― И что ты хочешь узнать?