Палочка для Рой

Глава 37. Интерлюдия: авроры

— Такое ощущение, что нас отправили на охоту за дикими нарглами, — проговорил Миллнер. — Искать пропавшего сквиба, когда исчезают авроры?

— Это ж Филч, — сказал Фаули. — Мы его знаем.

— Правильнее будет сказать «мы его ненавидели». Чуть ли не все выпускники Хогвартса за последние лет двадцать терпеть его не могут.

— Он же сквиб… кому охота об него мараться, когда уже убрался из школы?

— И именно поэтому анонимку с обвинениями в адрес одного из учеников следует воспринимать всерьёз.

Фаули покачал головой:

— Мы даже не знаем, случилось ли с ним что-нибудь. Мы знаем, что он любил выпить… чёрт побери, если бы я был сквибом, и мне бы приходилось работать в школе, полной надоедливых сопляков, я бы, наверное, спился насмерть.

— Если повезет, так всё на самом деле и окажется, — сказал Миллнер. — Последнее, что нам требуется, так это выяснить, что Сам-Знаешь-Кто нацелился на персонал Хогвартса. Родители с ума посходят, и это последнее, что всем сейчас нужно.

— Ну, мы знаем, что в ночь Хэллоуина он отправился в Хогсмид, чтобы провести праздник вдали от детишек. Согласно показаниям нескольких постоянных посетителей, он много пил и ушёл поздно.

— Может, он погиб на обратном пути… настолько напился, что отправился восвояси и свернул не туда?

— Облёт прилегающей территории на метлах ничего не показал, и последнее, что мне хочется делать, так это прочёсывать подлесок, особенно, если всё окажется зря.

— Ну, может, в замке мы найдем что-то, что укажет путь для дальнейшего поиска, — ответил Миллнер.

Они приземлились перед воротами, и Миллнер попытался их открыть. Ворота не поддались. Он нахмурился:

— Какого чёрта?

Массивный, чудовищно огромный мужчина неуклюже подошёл к ним со стороны призамковой территории.

— Вы чё, авроры, которы' Филча ищут? — запыхавшись от быстрого подъёма, проговорил он.

— Да… почему мы не можем попасть в замок?

— Меры безопасности сам Дамблдор устроил. Неделю назад у нас тута на ученика напали, — он протянул руку, коснувшись ворот, и те с лёгкостью открылись. — Входите. Я провожу вас к директору.

Фаули отметил, что мужчина держался за их спинами, а рука его лежала на зонтике. Во взгляде его было что-то холодное, совсем не сочетающееся с дружелюбным выражением лица.

Хотя может, это просто долгое общение с Грюмом сказывалось. Грюм был тем ещё параноиком, но иногда, к сожалению, оказывался прав. Особенно если учесть исчезновения, каждому аврору в эти дни следовало быть бдительным.

Оглядываясь по сторонам, Фаули испытал сильное дежавю. Словно не было последних десяти лет, словно он снова учился в Хогвартсе. Это было странное, сладко-горькое ощущение, и коридоры выглядели почему-то более тесными, чем он их помнил, хотя, очевидно, ни на йоту не изменились.

Добравшись до кабинета Директора, они быстро получили разрешение на вход.

— Дамблдор, — проговорил Миллнер.

— Мистер Миллнер, мистер Фаули… как вам взрослая жизнь?

— Мы теперь авроры, — ответил Фаули.

Он принудил себя стоять прямо и смотреть уверенно. Дамблдор был самым могущественным волшебником в Британии, он один на один победил Гриндевальда. Несомненно, пожелай он — мог убить Фаули и его напарника в мгновение ока, и Дамблдор обладал достаточным политическим влиянием, чтобы потом, возможно, выйти сухим из воды. Ощущение было весьма неприятным.

— Мы прибыли для расследования исчезновения Филча.

— Бедный Аргус, — сказал Дамблдор. — Он всегда был терзаемой душой. Я удивлён, что авроры прислали кого-то расследовать его исчезновение. Его не было всего три дня.

— Поступили сообщения, что одна из ваших учениц может быть ответственна за его исчезновение, — сказал Миллнер. — Магглорожденная.

— Мисс Эберт, — ответил Дамблдор. Вздохнул. — Она нажила себе врагов, и я не был бы удивлён, если бы некоторые из них выдвинули бы несправедливые обвинения, чтобы причинить ей проблемы.

— У неё не было проблем с Филчем? — спросил Фаули.

— Меньше, чем у других учеников, вообще-то. У неё всегда было шестое чувство насчёт того, находится ли он поблизости, и она была очень осторожна, чтобы не задевать его.

— О ней ходят слухи, — начал Миллнер.

— Мисс Эберт с большим энтузиазмом подходит к вопросу самообороны и довольно широко трактует её пределы, — сказал Дамблдор. — И она более чем способна постоять за себя.

— Поговаривают, что она отправила в госпиталь несколько молодых людей, — сказал Миллнер. — Чистокровных молодых людей.

— Молодых людей, которые обошли защиту на лестнице, ведущей в спальни девочек, с намерением надругаться над ней, — сказал Дамблдор. — Она заверила нас, что они оказались ранены вследствие собственной некомпетентности.

— И парнишка, который окунулся в зелье волдырей?

— Готовил зелье, чтобы подлить ей, и у него произошел неудачный инцидент.

Фаули бросил взгляд на напарника. Неудачные инциденты? Один раз — может быть, но многочисленность указывала на повторяющийся сценарий.

— И она и правда убила банду троллей одним ножом?

— Она и правда убила одного тролля, — сказал Дамблдор. — Защищая других учеников, пока те отвлекали тролля заклинаниями. Это был по-настоящему геройский поступок.

— Так значит, у вас учится магглорожденная, которая участвовала в многочисленных случаях насилия по отношению к чистокровным… почему она всё ещё здесь? — требовательно спросил Миллнер.

— Следовало ли мне исключить вас после вашего инцидента на шестом году обучения? — мягко спросил Дамблдор.

Миллнер побагровел. Фаули невольно заинтересовался, что же случилось в ходе того инцидента. Миллнер не любил слишком распространяться о своих школьных годах, и он был на десять лет старше, так что у них не было никаких общих школьных знакомых.

— Мы хотели бы допросить домовых эльфов и портреты, — сказал Фаули. — И любых учеников, которые, возможно, смогут пролить свет на ситуацию.

— Некоторые из учеников могут быть предубеждены, — заметил Дамблдор. — Или за, или против неё.

— Мы профессионалы, — уверенно сказал Миллнер.

* * *

— Она психованная, — сказала девчонка Паркинсонов. — Каждое утро за завтраком я жду, что она пырнёт меня ножом. Знаете, она кидается в меня проклятиями почти каждый день! И никто ничего по этому поводу не предпринимает!

— Видели ли вы когда-нибудь, как она общалась с мистером Филчем? — спросил Фаули.

— Он постоянно пытался подловить её на разных вещах, но так и не смог. Говорят, что она Провидица… она всегда, кажется, знает много больше, чем должна.

— Расскажите подробнее, — сказал Миллнер.

— Словно у неё глаза на затылке. Никто так и не сумел застать её врасплох, даже приблизиться незаметно… не то чтобы кто-то до сих пор пробует, раз уж она настолько не в себе. Да она тогда, наверное, размажет вас в кашицу.

— Угрожала ли она другим ученикам?

— Она держала парня из Гриффиндора за лестничной площадкой и угрожала сбросить его вниз, — сказала Паркинсон. — И она избила трёх слизеринцев носком, пока тот не покрылся кровью.

— Это были парни, пытавшиеся забраться к ней в комнату?

— О, Дамблдор любит рассказывать эту историю, но все знают, что на самом деле она сделала это, потому что завидовала им, что они чистокровные.

* * *

— Она спасла наши жизни, — сказал Блетчли. — Двигалась так, словно всю жизнь сражалась.

— Да ну? — спросил Миллнер. — Она хорошо обращалась с ножом?

— Она убила тролля, — просто ответил Блетчли. — Если бы вы видели, какая она маленькая, вы бы знали, насколько впечатляюще это выглядит.

— Так вы говорите, что она хороша в убийствах? — спросил Миллнер.

— Я не захотел бы выходить против неё… но она никогда на самом деле не беспокоила никого, кто не напал бы на неё первым. Она крута, но после того, как люди прекратили вести себя рядом с ней, как идиоты, всё начало приходить в норму.

— Вести себя, как идиоты?

— Пытаться навредить ей или её друзьям, — сказал он. — Она изумительно мила, за исключением случаев, когда подобное происходило, и правда, можно ли её винить на самом деле? Мне кажется, что это право каждого волшебника и ведьмы — защищать самих себя.

— Но не убивать кого-то, — сказал Миллнер.

* * *

Остальные собеседования были, в сущности, такими же. Те, кому не нравилась Эберт, были абсолютно уверены, что она убила Филча, и что помимо этого у неё, скорее всего, полный шкаф и других скелетов. Те, кто был на её стороне, защищали Эберт, и были убеждены, что всё содеянное ей она сделала для самозащиты.

Они провели больше часа, интервьюируя школьников. Большинство из них выглядели встревоженными, когда с ними разговаривали, что полностью соответствовало норме. Даже наследник Малфоев казался нервным, а его семья обладала политическим влиянием, достаточным, чтобы игнорировать большинство обвинений.

Портреты ничего не видели, несмотря на то, что им поручили задачу высматривать нарушителей; домовые эльфы также ничем не помогли. Среди отданного в стирку белья не было окровавленных вещей и ничего такого. Персонал уже обыскал школу, но не нашёл ни самого Филча, ни его следов.

Когда-то у него были отношения с библиотекаршей, но все сходились на том, что это было годы назад, без каких-либо свидетельств неприязни между ними. Никто не мог припомнить, чтобы у кого-то с Филчем было нечто большее, чем обычные разногласия, включая случившуюся в день перед исчезновением дюжину конфликтов с учениками.

— Мы не продвинулись ни на шаг, — сказал Миллнер. — Пожалуй, следует поговорить с грязнокровкой.

Речь Миллнера имела тенденцию меняться, когда он был раздражён и говорил о магглорожденных.

Фаули считал, что Миллнер ничего такого своими словами не подразумевал; просто он был из старшего поколения, а старые предрассудки умирают с трудом. Он, по крайней мере, пытался быть вежливым, что уже было больше, чем делали некоторые из сотрудников департамента.

Они вызвали Тейлор Эберт встретиться с ними в классе, расположенном настолько далеко от помещений, где проходили занятия, насколько это было возможно. Они выбрали комнату в подземелье, без окон, и убрали всё из помещения, кроме трёх стульев.

Затем они поместили её в комнату и дали ей там помариноваться некоторое время. Продолжительность концентрации внимания у большинства детей её возраста была как у мошек, и даже взрослые начинали терять спокойствие и собранность, если их оставляли одних на достаточно долгое время. Одного только чувства изоляции зачастую было достаточно, чтобы подозреваемые начинали говорить.

Когда они вошли в комнату, первое, что заметил Фаули, так это то, насколько маленькой была Эберт. Она была меньше Паркинсон, которая и без того была маленькой. Было трудно поверить в то, что такая маленькая и выглядящая безвредной девочка могла убить тролля. В её виде не было ничего особенного, отличающего Эберт от сотни других первогодок, которых авроры видели в коридорах.

Тем не менее, когда она подняла взгляд и посмотрела на них, Фаули вздрогнул.

Все остальные ученики, с которыми они говорили, немного нервничали, некоторые больше других. Им приходилось вытягивать из учеников ответы, чтобы заставить их заговорить, превзойти их страх того, что же именно представляли авроры. Обычные свидетели даже не заставляли себя ждать.

Эберт вообще не выглядела нервничающей. Она даже не выглядела скучающей. Хотя было что-то неестественное и сбивающее с толку в том, как она сидела: шея, повёрнутая под ненормальным углом, руки и ноги, раскинутые, как у богомола.

Она, наоборот, выглядела так, словно проводила собеседование с кем-то, желающим получить работу, словно именно им предстояло подвергнуться допросу. Такого рода самоуверенность была неестественной для такого маленького ребёнка; Фаули доводилось допрашивать Пожирателей Смерти, которые нервничали сильнее.

— Здрасте, — сказала Эберт.

Она откинулась на спинку стула, прислонившись к одному из столов; Фаули потребовалось мгновение, чтобы осознать, что рука её покоилась на палочке.

— Вам это не потребуется, — грозно сказал Миллнер.

— Некоторые Пожиратели Смерти хотят меня убить, — ответила Эберт. — А авроры — скомпрометированы. Так что я сама буду решать, потребуется мне палочка или нет.

Фаули бросил взгляд на Миллнера, который пожал плечами. Фаули подозревал, что Миллнер не видел в девочке угрозы, потому что как может быть угрозой для двух подготовленных авроров ведьма первого года обучения, особенно магглорожденная, о которых ходят слухи, что они в любом случае не так уж и хороши в магии.

Тот факт, что им не разрешали колдовать летом, тогда как чистокровным и полукровкам можно было, вероятно внёс свой вклад в такое восприятие, но Фаули вряд ли добился бы успеха в споре с Миллнером по этому вопросу.

Если это давало девочке достаточное ощущение безопасности, чтобы говорить, всё было в порядке. В конце концов, сам Дамблдор заверил их, что она нападает только на тех, кто напал на неё.

— Что ты знаешь об аврорах? — спросил Фаули.

— Разве это не очевидно? — спросила она в ответ. — Авроры пропадают, потому что кто-то знает, где они будут находиться. Кто ещё мог бы знать такое, за исключением кого-то из ведомства?

Фаули нахмурился. Вышестоящие только недавно пришли к такому заключению, и они предпринимали шаги, пытаясь решить данный вопрос. Он не знал, что это за шаги, вероятно из-за того, что вышестоящие не знали наверняка, что он не Пожиратель Смерти.

— Кто-то сказал тебе об этом?

Она пренебрежительно покачала головой:

— Я читала газеты; я умею читать между строк. Любой, у кого есть хотя бы две работающие извилины, пришел бы к тому же самому заключению.

Фаули поморщился; подобные слова из уст грязнокровки не понравятся Миллнеру.

— Янки в Хогвартсе — это необычно, — осторожно сказал Фаули.

Было важно установить контакт с преступником, так повышались шансы на то, что он оступится и изобличит сам себя. Тем не менее, он никогда по-настоящему не понимал девочек-подростков, а девочек предподросткового возраста — и подавно.

— Так мы это собрались обсудить? — абсолютно спокойно спросила девочка. — Как сирота без семьи в конечном итоге оказалась в британской школе вместо американской? Я не знала, что это преступление.

— Так что, есть преступление, в котором ты принимала участие? — спросил Миллнер.

Фаули едва удержался, чтобы не скривиться. Несомненно, девочка достаточно вымотала Миллнеру душу, чтобы он решил пропустить всю фазу знакомства целиком, и перейти сразу к делу.

Миллнер быстро шагнул вперед, нависая над Эберт:

— Мы знаем, что ты убила Аргуса Филча. Я просто хочу понять, зачем.

Он использовал свой голос для устрашения, глубокий и сердитый. Миллнер был крупным мужчиной, что не должно было иметь значения в волшебном мире, но всё ещё пробуждало своего рода первобытные страхи в обычном волшебнике.

Эберт выглядела так, словно он спросил её о погоде.

— Я не убивала его, — спокойно ответила она. — И если он действительно мёртв, я не знаю, кто это сделал.

— Ты лжёшь! — заорал Миллнер.

— Потому что я грязнокровка? — спросила Эберт. — Я слышала о том, как работает волшебная система правосудия. Так что, если бы я была богатой чистокровкой, с папочкой-толстосумом, мы бы вообще сейчас разговаривали?

Лицо Миллнера побагровело, и выглядел он так, словно хотел дать девчонке пощёчину.

— Знай свое место, девчонка! У нас есть доказательства, что ты это сделала… ты думаешь, что домовые эльфы не наблюдают постоянно? Картины! Это Хогвартс… у стен есть уши!

— Может быть, это был лишь несчастный случай, — мягко сказал Фаули. — Даже самооборона. Старый мужчина, такой, как Филч, юная девочка вроде тебя… но мы не узнаем, пока не услышим твою часть истории.

— В какую из ночей, по вашему мнению, он исчез? — спросила Эберт.

— Четверг, — рявкнул Миллнер.

— Я отправилась на занятия, затем на празднование Хэллоуина. Там были Танцующие Скелеты, и мы повеселились. Потом я пошла на Афтепати Привидений, затем приняла ванну и отправилась в кровать. Больше я никуда не ходила, — сказала Эберт. — На следующий день было практически то же самое, только без вечеринок.

— Я слышал о тебе, — сказал Миллнер. — Ты отправила парней в госпиталь. Говорят, что ты убила тролля, хотя я не уверен, что верю этому.

Он выждал секунду, словно ожидал, что она начнёт хвастаться, но Эберт лишь пожала плечами, словно то, во что он верил, не имело значения.

— Покажите мне свою палочку, — сказал он.

Эберт посмотрела на него скептически:

— Двое мужчин, которых я не знаю, поместили меня в комнату и затем требуют, чтобы я разоружила сама себя. Они заявляют, что пришли из организации, которая, как я подозреваю, кишит именно теми людьми, которые пытались убить меня и других, подобных мне. Если бы вы были на моем месте, то что бы вы сделали?

— Мы можем просто заставить тебя, — прорычал Миллнер.

— Можете ли? — спросила она мягко.

— Миллнер, — смущённо сказал Фаули.

Когда тот повернулся к нему, Фаули указал рукой вниз.

Палочка Эберт была нацелена прямо на пах Миллнера. Принимая во внимание способ, которым она предположительно убила тролля, смысл был ясен.

Миллнер быстро отступил назад и схватил свою палочку. Эберт соскочила со своего стула так быстро, что напомнила Фаули Грюма и некоторых других авроров, которые были известны тем, что двигались молниеносно.

— За угрозы аврору ты можешь отправиться в Азкабан, девочка! — сказал Миллнер.

— Я не угрожаю вам, — осмотрительно ответила Эберт. — Я просто проявляю осторожность. Двое странных мужчин в комнате с маленькой девочкой — всё это выглядит не слишком хорошо. В маггловской Америке детей не допрашивают без присутствия взрослого защитника.

— Погоди, что?

— Аврор нападает на одиннадцатилетнюю грязнокровку… думаете, в Министерстве не задумаются, не являетесь ли вы одним из тех, кто работает на Сами-Знаете-Кого? И даже если не работаете, что подобное подозрение сотворит с вашей карьерой?

Фаули немного расслабился, хотя Миллнер выглядел так, словно его сейчас хватит апоплексический удар. По крайней мере, она не угрожала, что начнёт кричать об изнасиловании.

— Или вы можете просто позвать профессора Снейпа в комнату, и затем я буду счастлива отдать ему свою палочку для проверки.

Фаули глянул на Миллнера, который выглядел так, словно хотел запроклинать девочку до смерти. Хотя она была права; нападение прямо сейчас на магглорожденную стало бы политическим самоубийством, а они даже не расследовали убийство, просто исчезновение человека.

— Хорошо, — сказал Миллнер. — Но ты неизбежно за это поплатишься.

Девочка ласково улыбнулась ему, и они оба покинули комнату, содрогаясь.

Даже если им и не удастся доказать, что она убила Филча, с этой девочкой что-то серьезно было не так, и Фаули гадал, придётся ли им расследовать этот вопрос, или его потребуется передать кому-то вышестоящему.