Палочка для Рой

Глава 66. Лимонад

— Да, мисс Эберт, такого… энтузиазма я не ожидал, — проговорил Локхарт.

Оказывается, кровь у корнуэльских пикси — голубого цвета. Я этого не знала. Удивительно, что в природе встречается кровь цвета электрик.

— Они летели прямо на меня, — сказала я безучастно. — Пришлось защищаться.

— Разве нельзя было их просто оглушить? — едва слышно спросил он.

— Можно, наверное, — ответила я. — Но я читала, что они плодятся как тараканы, и если дать им ускользнуть, то вскоре всё вокруг будет кишеть ими. А то в прошлом году у нас тут боггарты по всему замку разбежались, знаете ли.

— Я кое-что слышал об этом происшествии, — сказал он. — Разве вы не были к нему причастны?

Я пожала плечами.

Все остальные присутствующие в классе, кажется, пребывали в полнейшем шоке. Вот честно, что за странные люди — уже целый год ведь со мной проучились.

Я гордилась тем, что Гермиона тоже сделала несколько успешных выстрелов — остальные и на такое не сподобились.

Когда пикси вырвались на свободу, большинство учеников просто застыли на месте. Те несколько, что не замерли, были участниками дуэльного клуба, и мне следовало приглядывать за ними.

— У меня проблемы? — спросила я.

Часть меня практически желала, чтобы так оно и было. У меня был план побега из Хогвартса, и мне теперь, когда я знала, где находятся магические места, скорее всего удалось бы без особых проблем добраться до Франции. Если бы не необходимость бросить Гермиону и Невилла, и остальных, то я, возможно, уже прибегла бы к этому варианту.

В конце концов, почему я должна спасать людей, которые были слишком глупы, чтобы спасаться самостоятельно?

Волдеморт был большой шишкой в Британии, но я сомневалась, что он пользуется большой поддержкой в остальном магическом мире. Американцы расставили бы всё по своим местам, если бы он начал причинять слишком много проблем.

Моя мантия была покрыта кровью пикси. Я очистила её при помощи заклинания.

Локхарт покачал головой:

— Пять баллов Слизерину за довольно энергичную защиту. Хотя, боюсь, мне придется изменить план урока для других классов — это были единственные пикси в моём распоряжении.

— У вас остались тела, — указала я. — Некоторые из них частично сохранились. Почему бы не разобрать на уроке их строение?

Он вытаращился на меня на мгновение, затем улыбнулся.

— Превосходная идея, мисс Эберт. Если жизнь подсовывает тебе лимоны — делай из них лимонад.

— Я слышала, что корнуэльские пикси также используются в качестве ингредиентов в некоторых зельях, — сказала я. — Вы можете спросить профессора Снейпа, не пригодится ли ему что-нибудь из оставшегося.

Локхарт задумчиво нахмурился.

— Вы полны идей, юная леди.

— Жизнь заваливает меня лимонами, — лукаво ответила я. — Приходится давить из них лимонад, пока меня саму не раздавило.

Мгновение он пристально смотрел на меня.

— Практические занятия — это здорово, — сказала я. — А вы ещё будете нам приводить монстров для убийства?

— Я думаю, это будет единственный раз, — осторожно ответил он. — Мне казалось, что слухи о вас преувеличены.

Я пожала плечами.

— Сплошное враньё, — пояснила я. — Я самая обычная двенадцатилетняя девочка.

— Как-то с трудом верится, — ответил Локхарт.

— Да кого угодно спросите, — предложила я.

Из-за спины послышалось несколько скептических хмыков, но я предпочла их не заметить.

— Я хотел провести внеплановую контрольную, — сказал он наконец. — Но, кажется, у нас не хватит времени. Пожалуйста, изучите первые три главы моей книги «Обходя Оборотней».

Мы дружно кивнули.

Когда мы вышли из комнаты, Гермиона повернулась ко мне:

— Правда он симпатичный?

— Н-да? — с сомнением спросила я.

Даже в прежнем теле он был не в моем вкусе, а в новом такого рода мысли вообще даже не приходили в голову.

В любом случае, это было бы отвратительно.

— Но я вспомнила, ты говорила, что люди врут, врут даже в книгах, — сказала Гермиона. — И эти статьи в газетах о том, что мы оборотни, заставили меня сомневаться в некоторых вещах, которые я прочла.

— И ты решила... — медленно произнесла я.

— Мне кажется, он мошенник, — сказала она, понизив голос.

— Правда?

— Я прочитала все его книги три раза, — пояснила Гермиона. Она слегка покраснела. — И поначалу я была очень, очень впечатлена. Но затем начала замечать, что хронология не сходится.

— Интересненько, — заметила я.

— По идее, он сражался с Оборотнем Вога-Вога в Австралии в то же самое время, когда изгонял баньши в Тайланде.

— Может, он аппарировал?

— Чем дальше аппарируешь — тем опаснее становится. Может Дамблдор смог бы аппарировать так далеко, но больше никто. Большинство волшебников едва ли смогли бы аппарировать через всю Британию за один раз; это одна из причин, почему мы используем портключи.

— Может, он использовал портключ, — предположила я.

— А ещё он спасал Гигантского Огненного Краба в лесах Фиджи и сражался с вампирами в Румынии в один и тот же день, — сказала Гермиона. — Есть и другие нестыковки.

— Может, он ошибся с датами, — ответила я. — Он мог просто опечататься, или редакторы могли допустить ошибку при подготовке текста.

— Но не в таком же количестве, — возразила она, хмурясь. — И мне и правда хотелось верить, что в этом году у нас будет хороший профессор защиты. Профессор Трэверс в прошлом году был хорош, пускай и немного...

— Догматичен? — мягко спросила я.

— Что если Локхарт всё это выдумал? — спросила она в ответ.

— Может, он преувеличил несколько вещей, чтобы выглядело лучше, — ответила я. — Это называется художественной условностью.

Она уставилась на меня.

— Ты на самом деле Тейлор, или трансфигурированный Пожиратель Смерти?

— Надо держать палочку наготове, когда ты спрашиваешь меня о подобном, — последовал мой ответ. — Но я — и правда я. А что?

— Почему ты его так защищаешь? Я думала, ты будешь первой, кто отнесётся к нему с подозрением.

— Надеюсь, что он так хорош, как сам говорит, — ответила я. — Потому что это нам потребуется, чтобы двигаться дальше. Если он мошенник, то мы разберёмся, когда дело дойдет до этого, точно так же, как в случае, если он Пожиратель Смерти.

Если он Пожиратель Смерти, то это, скорее всего, будет мой последний год в школе. Я не сказала этого, но на лице Гермионы отразилось понимание.

Глупое правило «не убивать».

— Буду приглядывать за ним, — сказала я. — Но сейчас мы и правда ничего не можем поделать. Кажется, я не нравлюсь директору, так что если я примчусь к нему с жалобами, что профессор Защиты — мошенник, то он, скорее всего, не станет меня слушать. И, может быть, Локхарт окажется неплох.

— Безответственно было выпускать пикси, — отозвалась Гермиона. — Особенно, когда он знал, как ты отреагируешь.

— Может, в этом и был смысл, — ответила я. — Он выпустил их в нашем классе. Может, он пытался увидеть, как я отреагирую.

Судить меня по моим действиям. Манипулятивно, но я могла понять порыв. До него доходили слухи обо мне, и он поставил эксперимент, чтобы посмотреть, насколько они правдивы. Неплохой ход мыслей. Также это натолкнуло меня на мысль, что он не Пожиратель Смерти — им не было нужды меня испытывать. Они отлично знали, как я отреагирую.

Тем не менее, оставалась вероятность того, что он окажется мошенником. В будущем нужно будет внимательней отнестись к тому, как он учит класс. Если он окажется хорошим учителем, то меня не особенно будет волновать, как сильно он приукрашивал свои приключения.

Губы Гермионы сжались. Идея того, что книги лгут ей, оскорбляла её до мозга костей, а то, что Локхарт, благодаря тому, что он хороший лжец, пожинает выгоду, приводило её в ярость.

Лично меня это не волновало. Волшебники были доверчивыми. Отсутствие телевидения и радио, и десятилетиями практически один источник новостей — всё это сделало их легковерными.

Судя по всему, маглы в это время, пожалуй, были более доверчивы, чем в моё. Предыдущее поколение, вероятно, было ещё более доверчиво. Где-то я слышала, что сорок процентов мужчин, сражавшихся во время Второй Мировой, не умели читать.

Такое население поверило бы чему угодно, благодаря чему люди вроде Ф.Т. Барнума(42) могли пришить половину обезьянки к рыбе, и люди верили ему.

Волшебники получали преимущества только начального образования, прежде чем отправиться в школу, которая не учила их ничему, кроме как вещам по их специальности. И хотя образованные люди тоже могли быть доверчивыми, отсутствие базового понимания политики и истории делало всех менее подготовленными к столкновению с тем, что они читали.

Даже стратегия Амбридж выглядела подозрительно.

Скорее всего, она проталкивала законопроекты на максимальной скорости, пока у неё всё ещё была поддержка из-за «чрезвычайности» ситуации, в которой её избрали.

Тем не менее, выставляя оборотней козлами отпущения, она, скорее всего, создавала больше проблем, чем решала.

С большой вероятностью такая политика бросит их в объятия Волдеморта — просто чтобы защитить самих себя. А выставление маглорожденных козлами отпущения могло создать подлинное движение сопротивления.

Ей следовало бы вводить изменения более плавно, но где-то отчасти Амбридж проводила эти решения для умиротворения публики. Людям нравится видеть, что власти что-то делают — тогда они чувствуют себя в большей безопасности.

Даже если это ничего не даст, в глазах политика делать хоть что-то всегда было лучше, чем ничего не делать.

В реальности, иногда ничего не делать было самым лучшим решением.

— Я слышала, тебя в этом году попросили стать загонщицей, — сказала Гермиона. — Собираешься попробовать?

— Милли тебе рассказала? — спросила я.

Она кивнула.

— Нет, — ответила я.

— Это хороший способ быстро стать популярной, — сказала она. — Кстати, я слышала, Гарри ходил на пробы.

— Год назад я бы ответила, что это всего лишь предлог, дабы усадить меня на метлу там, где кто-нибудь сможет меня ранить или убить, — добавила я. — Но теперь я так не думаю.

— Так почему нет?

— Роль загонщицы сделала бы меня популярной среди слизеринцев, — объяснила я. — Но что бы ощутили другие факультеты?

Гермиона нахмурилась.

— Как будут ощущать себя Гарри и близнецы, когда я попереломаю им руки, наставлю синяков под глазами и выбью парочку зубов? — спросила я, покачав головой.

— У меня уже репутация сумасшедшей психопатки. Зрелище того, как я среди поля на высоте избиваю людей до потери пульса, сделает всё ещё хуже.

— В Дуэльном клубе ты так делаешь, — сказала Гермиона.

— Там это считается допустимым... с волшебной точки зрения, — ответила я. — Загонщица... это станет напоминанием о том, что я сотворила в тот раз при помощи носка, набитого галлеонами.

— Хорошо, — сказала она. — Я просто подумала, что тебе это будет в радость.

— Может и будет, но оно не стоит риска потери дружбы, — ответила я. — И подозреваю, что до того, как это закончится, нам придется объединить все четыре факультета, если мы хотим справиться с минимальными потерями.

— Может, из тебя бы вышел ловец?

— Ты не забыла, что я узнаю про всё наперёд? — спросила я.

— Ты провидица?

— Верно. Это будет нечестно по отношению ко всем. Насколько прикольной станет игра, если я каждый раз буду ловить снитч в первые пять минут? Насколько быстро все меня возненавидят? — спросила я. — Даже если бы я каким-то образом сумела отключить силу провидицы, чего я не стану делать, ведь это оставит меня уязвимой, хоть кто-нибудь мне поверит, что я её всё же отключила?

Она нахмурилась, затем вздохнула.

— Если одна команда всегда побеждает, то всё веселье пропадает, — сказала я.

— Так как ты собираешься перетянуть всех на свою сторону? — спросила Гермиона. — И что ты собираешься делать с ними, если всё же заполучишь? Мы просто школьники.

— Школьники уже убивали Пожирателей Смерти ранее.

— Ты убивала Пожирателей Смерти, — сухо отозвалась она. — Множество людей даже не верят, что ты на самом деле школьница.

Я изо всех сил сохранила безучастное выражение лица.

— Некоторые думают, что ты на самом деле аврор под Обороткой в форме маленькой девочки или что ты — реинкарнация Гриндевальда, и это вообще нелепо, принимая во внимание, что он до сих пор жив. Некоторые считают тебя Королевой Боггартов, или что ты маленькая девочка, которой овладел дух демона.

От последнего предположения мне стало немного не по себе, но я опять не позволила, чтобы на моём лице отразилось хоть что-то.

— Но я знаю, кто ты, — продолжила Гермиона.

— И кто же? — заинтересовалась я.

— Гений, — ответила она. — Я имею в виду, некоторые люди гениальны в математике или физике, и некоторые гении в... эм... причинении вреда людям.

Я безжизненно посмотрела на неё.

— Только тем людям, которым ты вынуждена причинить ущерб, — торопливо сказала она. — Я знаю, что ты никогда не навредила бы невинному человеку.

— Точно, — сказала я.

В тот единственный раз, когда мне всё же пришлось, имелись смягчающие обстоятельства. Это было убийство из милосердия.

— Ты готова к уроку по культуре волшебников? — спросила Гермиона. — Я волнуюсь.

— А я нет, — отозвалась я. — У них было лишь пару дней на подготовку, так что всё, вероятно, будет сделано наспех и в оскорбительной форме.

— Ну, они всю свою жизнь жили как волшебники, так что должны хоть что-то знать о предмете.

— Они поставят преподавателем чистокровного, — ответила я, — и он не будет знать того, что знаем мы. Всё, что он будет знать, так это то, какие действия маглорожденных раздражают чистокровных.

— Ну, разве не будет хорошо по крайней мере узнать, как не раздражать их? — спросила Гермиона.

— Возможно, — отозвалась я. — Но полукровка в роли профессора был бы лучше. Кто-нибудь, знающий, как работают оба мира, смог бы рассказать нам, насколько резко расходятся эти миры.

— Может, ты ошибаешься, — сказала она. — По крайней мере, этот профессор не публиковал никаких книг.

— Посмотрим, — ответила я.

Мы направились в отведённый для нас класс. Урок культуры волшебников был втиснут в тот период, в котором обычно у нас было свободное время.

Это означало, что у чистокровных детей будет дополнительно три часа в неделю, во время которых они смогут учиться или отдыхать, а мы нет. Тот факт, что это сделает подготовку к экзамену СОВ сложнее, вероятно, не имел к вопросу равенства никакого отношения. Если маглорожденные внезапно начали испытывать трудности в учёбе по разным предметам, то в этом же нельзя было винить администрацию, верно?

Войдя в класс, я услышала, как рядом что-то бурчит Гермиона.

Класс, против обычного, был по крайней мере вдвое больше во всех направлениях, вероятно для того, чтобы вместить большее количество учеников.

Когда я вошла, первогодки повернулись и уставились на меня, перешёптываясь под нос. Несомненно, у меня уже была репутация. Тем не менее, более взрослые ученики очень тщательно избегали зрительного контакта. Вели себя они очень тихо.

Подозреваю, они боялись того, что я сяду с ними. Я не знала, вызвано ли это тем, что я могла сделать, или тем, что голову моей соседки по комнате прислали мне в коробке, и они боялись того, к чему может привести дружба со мной.

Я оказалась единственной слизеринкой в комнате, но остальные три факультета были представлены в равной степени.

Я села рядом с Гермионой вместе с Рэйвенкло, и отчетливо услышала вздох облегчения других факультетов. Я повернулась, пристально посмотрев на них, и люди побледнели, быстро отводя взгляды.

— Приветствую вас, класс, — сказала женщина.

Была она высокой и худой. Лицо её было вытянутым и не очень привлекательным, но мантия была безупречна и хорошо сидела по фигуре.

— Меня зовут Морана Бёрк, — сказала она нараспев.

Говорила она медленно и громко, словно перед ней сидели детишки из подготовительной группы детского сада.

— Сегодня я буду вашим профессором.

Я бросила взгляд на Гермиону, которая выглядела озадаченной.

— В волшебном мире, может быть, и нет вашего телевидения или электричества, но в нём есть своё очарование. Также существуют и опасности. Легко можно оскорбить людей, когда вы этого на самом деле не хотели. То, как я с вами только что говорила? Какое это вызвало у вас чувство?

Некоторое время все молчали, словно боялись, что она снимет баллы за то, что им неминуемо пришлось бы сказать.

Гермиона медленно подняла руку.

— Будто вы считали нас глупыми, — сказала она. — Или тугодумами.

— Но я всего лишь представилась, — ответила она. — В чём проблема?

— Само то, как вы представились, — отпустил реплику парень-четверокурсник, не поднимая руки.

— И в этом проблема с волшебным миром, — ответила Морана. — Иногда дело не в том, что вы сказали, а в том, как вы это сказали. Есть множество мелких само собой разумеющихся вещей, но если человек их не понимает — это создает трения.

— И откуда вы знаете, чего именно нам не хватает? — спросила я.

— Я вышла замуж за маглорожденного, — ответила она. — И он годами боролся с этим, даже с моей помощью. Я долгое время проталкивала этот предмет, и это первый год, когда меня позвали и решили попробовать.

— Мне казалось, что для Министерства это всего лишь способ унизить нас, — сказал ученик седьмого года.

— Мне тоже кажется, что так и есть, — сказала профессор Бёрк. — Но мне дана полная свобода действий с учебным планом, и я собираюсь как следует поработать, чтобы этот урок оказался вам действительно полезен. Это будет урок, непохожий на магловедение.

— Правда? — спросила я.

— Когда я ходила в школу, магловедение было уроком, созданным людьми, которые понятия не имели о маглах, а некоторые сведения устарели на полвека. Магловедение не подготовило меня по-настоящему к тому миру, в котором жил мой муж, и я хотела бы чего-то лучшего для всех вас.

— Как это поможет нам? — спросила девочка-третьекурсница.

— Некоторые из вас окажутся в ситуации, противоположной моей. Вы выйдете замуж за кого-то из чистокровной семьи, и до конца жизни вам придется иметь дело с родственниками мужа. Другим придется вести дела с чистокровными. Как минимум, будет полезно знать, когда они оскорбляют вас.

Я увидела, что множество людей выпрямилось, начав выглядеть более заинтересовано.

Может быть, в конечном итоге, этот предмет не окажется напрасной тратой времени.

Гермиона рядом со мной принялась записывать.