Песни

Дальний слышится гудок —

рельсы шепчутся о чем-то.

Пассажирский иль товарный —

им пока не угадать.

У твоей щеки цветок,

вьется труженица-пчелка,

будто до него и верно

не секунды, а года.

Безразличный примем вид

или лучше — беззаботный,

будто и взаправду поезд —

электричка, товарняк.

Ну, проедет, пролетит —

полно врать перед с собой-то!

Жуй травинку, успокойся —

ты сейчас увидишь знак.

Вот дымок сороковых,

тепловоз пятидесятых,

на подножках на вагонных —

по-вдвоем и по-втроем.

Кто сумел — на боковых,

остальные — на висячих,

едем-едем незаконно

в «завтра» светлое свое.

Значит, поезд — вон какой!

Где там нижняя подножка?

Ну привет, пацан губастый!

Мы прорвемся, но держись!

Ты упрись в нее ногой,

да всерьез — не понарошку.

Незнакомое — опасно.

Эта штука, парень, — жизнь!

Пролистает паровоз пару верст,

Намотает их на оси колес,

перепуталось там все, не сошлось,

натянулось, напряглось, порвалось,

и развеял клочья врозь паровоз.

Так и катится состав,

как мелодия под струны.

Все, что крупно, все, что мелко,

есть и топливо, и груз.

Эй, в машине! Не устал?

Видишь, и не так уж трудно

вовремя заметить стрелку,

вовремя запрятать грусть.

Вот купейный мой вагон.

До начала — целый поезд.

Как-то быстро все пропето,

даже ахнуть не успел.

Ведь казалось — на роман.

Ну по крайней мере — повесть.

Восемь строчек, два куплета —

вот и все, что было, спел…

Ну зачем цепочку рвать!

Многоточие — не точка.

Вон полянка, где лежал ты,

мимо окон поплыла:

непримятая трава,

ни окурка, ни следочка.

И остались, как ни жалко,

лишь ромашка да пчела.