Следами выбита дорога
длиною в сотни долгих лет.
Следы… следы — о, как их много!
Я в чей-то попадаю след.
Вот сын аптекаря из Бреста.
Вот юный венский музыкант…
Да разве есть такое место,
где спрос на ум и на талант?!
И старый сказочник из Кельна
спешит зачем-то в Амстердам —
всегда оттуда, где нам больно,
всегда — неведомо куда…
Среди домов, пронзивших небо,
где реки золота текут,
где хватит всем питья и хлеба
и где с тобою нас не ждут,
среди подстриженных лужаек
под сенью сонных облаков
один из тысяч попрошаек —
скажи, ты к этому готов?
Но есть еще клочок надежды —
господний сладостный плевок.
Одни крушенья там найдешь ты —
я б тоже плюнул, если б смог.
Здесь речь взрывается картаво,
как и две тыщи лет тому,
и как к воде — цветы и травы,
в нас что-то тянется к нему.
Как и везде, нас здесь не любят.
Мы всем помеха, как везде…
О люди, нашей крови люди!
Ну что поделаешь — мы здесь!
Клочок земли над теплым морем —
скрещенье наций и надежд.
О чем кричим, о чем мы спорим?
Другого не было и нет.
И маскируется под случай
то, что является судьбой:
клочок земли — других не лучше,
но нет других у нас с тобой!