Песни

Мне говорят: Ну что ты здесь торчишь?

Все, что чего-то стоит, — все уехало,

пока, как вольный бард хрипел насмешливо,

открыты Вена, Лондон и Париж,

пока вверху не прокатился гром,

пока лишь закипает раздражение,

и слабый ветер дует в отдалении,

пока зависло над листом перо…

И в самом деле — чем не шутит черт!

Представится — и сразу же поверится:

неоновые буквы над Америкой

и над Землей торжественный аккорд.

И вот уж диск мой золотом горит.

В какой-нибудь банановой республике

мы всей семьею греемся на пузике

и созерцаем местный колорит.

И вспомнится, как давний тяжкий бред,

та очередь в окошко за зарплатою —

рубли и трешки падали заплатами

на ветхий продырявленный бюджет.

И это было небом. А земля?

Какие соки нас поили силою?

Что выпрямляло ветви над Россиею

и заставляло думать: все не зря?

Какие-то, ей-богу, пустяки!

Глаза, воздетые с тоской и верою,

сплетенные с натянутыми нервами,

как две спасенья ждущие руки.

Да в чавкающей жиже — ряд камней.

И эти два — за низкою оградою,

что днем и ночью на сердце мне падают,

повернутые надписью ко мне.

И холод над холодною Невой,

и взгляд на шпиль уколом отзывается —

о, как это, скажите, называется?!

Мне врут, что я чужой, а я здесь — свой!

Мне говорят: Ну что ты здесь торчишь? —

Зачем мне Вена, Лондон и Париж…