Похождения Рокамболя.Книга 2. Девица Баккара и сестра Луиза

XII. ПРЕФЕКТ ПОЛИЦИИ

Имя барона д’О… настолько пользовалось кредитом, что пред Баккара открылись все двери.

Итак, молодая женщина предстала пред охранителем безопасности парижан. Несмотря на раннее утро, префект полиции, который был еще в кровати, наскоро оделся, увидев карточку Баккара, и приказал проводить ее в свой кабинет.

В продолжение двух последних дней парижская полиция была сильно занята Баккара, й только уважение префекта к д’О… мешало ему выдать приказ об ее аресте, так как она была, по- видимому, сильно замешана в деле Фернана Рошэ.

Поэтому, узнав, что Баккара желает его видеть, префект почувствовал сильное облегчение и подумал: «Если бы она была виновата, то не осмелилась бы прийти сюда».

Он прошел в кабинет, где молодая женщина ожидала его,

- Сударыня - сказал он, - я очень рад вас видеть, потому что вот уже два дня1 как суд настаивает на том, чтобы я арестовал вас…

Баккара вздрогнула…

- Но из вашего посещения, - продолжал он, - я заключаю, что не буду иметь надобности прибегнуть к этой печальной мере и я уверен, что вы желаете доставить мне объяснения;

- Да, сударь, - отвечала Баккара, - и я думаю, что они удовлетворят вас.

- Я был заранее до такой степени уверен в этом, что даже не предупредил господина д’О…, - улыбаясь, прибавил почтенный чиновник. - Есть вещи, которые полиция должна видеть, но не знать, и было бы очень щекотливо объяснить г-ну д’О… каким образом Фернан Рошэ… вы понимаете?..

- Да, сударь, - отвечала Баккара, слегка краснея.

- Тем не менее, сударыня, если бы вы сегодня не пожаловали, я бы был поставлен в необходимость…

- Господин префект, - спокойно сказала Баккара, - посмотрите на меня, посмотрите мне прямо в глаза, как вы смотрите на преступников… Похожа ли я на воровку?

- Конечно, нет, - сказал префект, - я уверен, что вы не знали, какому человеку оказываете гостеприимство.

- Мало того, г-н префект, -сказала Баккара тоном убеждения, который поразил чиновника, -молодой человек, о котором вы говорите, так же невиновен, как и я, в возводимом на него преступников.

- Но это невозможно!

- Это истина, сударь.

- Но есть доказательства?

- Я знаю. Но это ничего не значит.

- Точные, ясные, подавляющие доказательства.

- И все-таки они ничего не значат! Если вы захотите меня выслушать, то взглянете на это дело, может быть, несколько иначе.

- Посмотрим, - сказал чиновник, - я вас слушаю.

Тогда Баккара рассказала вкратце, но отчетливо, все, что с ней случилось в последнюю неделю, свою безумную страсть к Фернану, посещение сэра Вильямса, его странное и непонятное влияние; она не пропустила и своего бесчестного поступка со своею сестрою Вишней, ни двусмысленного письма, продиктованного баронетом, адресованного к Фернану Рошэ и переданного г-ну Бопрео.

- Наконец, - сказала она в заключении, - я уверена и глубоко убеждена, что все это есть дело сэра Вильямса.

- Сударыня, - сказал префект после минуты раздумья, - я должен вам сказать, что все это очень важно и что, признав справедливость и безошибочность всего сказанного вами, придется серьезно компрометировать человека высокопоставленного.

- Я вполне уверена в истине того, что говорю, г-н префект, - сказала Баккара. - Теперь позволите ли вы мне видеть Фернана Рошэ?

- Да, - отвечал префект, - если позволит суд. Следствие по его делу уже кончено.

- Оно снова начнется, - сказала Баккара с таким убеждением, которое произвело сильное впечатление на префекта.

Чиновник этот написал несколько строк, сунул Свою записку в конверт письма барона д’О… к судебному следователю и, отослав к нему, сказал Баккара.

- Подождите несколько минут, я велю вас проводить.

И действительно, через несколько минут пришел сторож с дозволением в руках, и префект сказал ему:

- Проводите эту даму, - Затем он прибавил, обращаясь к Баккара:-Мы еще увидимся, сударыня, мне надо подумать о ваших сообщениях.

Баккара была слишком взволнована при мысли о свидании с Фернаном, чтобы думать о самой себе, она шла за сторожем по тем мрачным коридорам, по тем холодным и сырым комнатам, которые носят название Консьержери. Она с содроганием слышала, как визжали задвижки и замки, как раздавались шаги сторожей и часовых. В комнату, где был заключен Фернан, она вошла с чувством глубокого страха.

Когда Баккара входила, с узником только что простились Леон Роллан и граф де Кергац, воодушевив его надеждой о свободе и оправдании. С тех пор, как он был в тюрьме, на бедного молодого человека напал какой-то ужас, который почти притупил его внешние чувства. Поэтому он не поднял даже головы, когда в каземат вошла молодая женщина, и она могла беспрепятственно в несколько секунд оглядеть его и рассмотреть его жилище.

Он сидел, опершись локтями о кровать, и держался за голову обеими руками. Его волосы в беспорядке, его грустная поза, все то отчаяние и страдание, которым он был весь проникнут, растрогали грешницу до. слез. И когда сторож вышел, заперев за собою дверь, она сделала несколько шагов по направлению к Фернану и бросилась к нему на шею.

При этих неожиданных объятиях молодой человек вздрогнул, вышел из оцепенения, поднял голову, узнал Баккара и вскрикнул.

Это был крик радости, какой всегда вырывается у заключенного при виде друга.

Но вслед за этим первым порывом явилось другое чувство, чувство ненависти и отвращения. Фернан видел в этой женщине только ту, которая его погубила, обесчестила и у которой он был арестован.

Он оттолкнул ее и сказал с горечью:

- Вы и сюда пришли меня преследовать.

Грешница поняла отвращение, которое она ему внушила, но она была крепка и уже, так сказать, предвидела этот прием молодого человека.

В самом деле, Фернан, который не мог разгадать ужасной интриги, опутавшей его, необходимо должен был причислить Баккара к своим гонителям.

- Милостивый государь, - сказала она в волнении, пытаясь взять его за руку, - вы может быть имеете право презирать меня, но я уверена, что вы меня выслушаете, потому что я могу вам сообщить средства доказать вашу невиновность.

- Ага! - пробормотал Фернан глухим голосом, - значит, вы сознаетесь, что я не виноват?

- Мало того, - отвечала Баккара, - я знаю имена преступников

- Это вы, может быть, - сурово сказал он.

Баккара закрыла лицо руками и заглушила рыдание.

- Боже мой! Боже мой! - сказала она, - он считает меня их сообщницей!

В голосе, которым были сказаны эти слова, слышалось столько горечи и откровенности, что Фернан вздрогнул и уже гораздо нежнее сказал ей:

- Так значит, не вы меня погубили?

- Ах! - сказала она в порыве нежности, - разве губят тех, кого любят?

Она стала перед ним на колени и, смотря на него полными слез глазами, прошептала:

- Неужели ты не знаешь, что если бы я могла, я отдала бы тебе все блага мира?

В этих словах, было столько любви, самоотречения, почти идолопоклоннического обожания, что молодой человек был тронут и поднял ее.

- Я понимаю, - сказал он, - не может быть, чтобы вы хотели меня погубить, так как вы утверждаете, что любите меня… но в таком случае растолкуйте мне… говорите…

- Фернан, Фернан! - сказала она, взяв его за руки, - хотите ли вы меня выслушать!

- Да, я вас слушаю.

- Простите меня, - продолжала она, - простите меня за то, что я вам говорю о своей любви, я, которая не стою, чтобы вы любили меня, бедную погибшую женщину, но я должна вам сказать это, чтобы вы могли понять мое поведение.

Фернан смотрел на Баккара; она была так хороша, что он невольно вспоминал о тех нескольких часах опьянения, проведенных им в маленьком домике на улице Монсей, забывая Эрмину возле грешницы.

- Слушайте, слушайте… - сказала она разбитым голосом, - я недостойная женщина, но говорят, что истинная любовь очищает, что она злых делает добрыми, и что Бог прощает грехи любящим…

- Да, это правда, - прошептал взволнованный Фернан.

- И вот, - сказала она, - я, Баккара, женщина без сердца, по общему мнению, я чувствую, что сделалась лучше с тех пор, как люблю вас, и я думаю, что если бы вы полюбили меня, я сделалась бы честной женщиной.

Фернан наклонил голову и молчал.

- Но, - продолжала грешница, - дело не в том; речь идет о вас… вас надо спасти… слушайте же меня.

Баккара насилу совладала со своим до слез взволнованным голосом и продолжала:

- В первый раз, когда я вас увидела, господин Фернан, я сидела у окна моей сестры, а вы у своего… Вы не говорили со мной, вы не смотрели на меня, вы даже, может быть, не видали меня; но это не помешало мне полюбить вас в ту же минуту… с первого же раза… полюбить вас так, как только можно любить… и с тех пор эта любовь овладела моим сердцем, моим умом, всей моей жизнью… Видите ли, когда женщина вроде меня, женщина, пред которой пресмыкались миллионеры и из-за которой дураки стрелялись, когда такая женщина полюбит… она сходит с ума, она делается страшною!..

И Баккара снова опустилась на колени. Фернан слушал и смотрел на нее, повинуясь в этом случае той инстинктивной гордости, которая заставляет мужчину с удовольствием выслушивать подобные вещи, даже тогда, когда они высказываются нелюбимою женщиною.

- Бедная женщина, - прошептал он.

- О! Не жалейте меня, - сказала она с живостью. - Я не стою этого, я заслуживаю, напротив, ваше презрение.

- Если так, сударыня, я вас прощаю.

- Слушайте, слушайте, - продолжала она, - однажды сестра сказала мне, что вы собираетесь жениться…

Фернан вздрогнул.

- Так это вы?., это вы?..

- Нет, не я одна, я и он.

- Кто он? - спросил Фернан.

- Злодей! Чудовище!.. Сэр Вильямс!..

- Я не знаю его, - сказал удивленный молодой человек.

- Вы сейчас увидите в чем дело, - продолжала Баккара с воодушевлением.

- В тот день, когда я узнала, что вы хотите жениться я была у своей сестры… Вы помните, мы вам кланялись. Вы вышли… У меня был экипаж, я поехала вслед за вами.

Фернан сделал жест удивления.

- Я проследила за вами до улицы Сент-Луи и там я узнала, что молодую девушку, на которой вы хотели жениться, звали Эрминой, а отца ее - Бопрео.

Когда я пришла домой, тысячи мыслей роились в моей голове, но я еще не думала о том, чтобы помешать вашему браку.

Я провела бессонную ночь, беспокойно вертясь на кровати и шепча ваше имя.

На другой день, когда я встала, предо мной явился человек… Нет, не человек, а демон! То был сэр Вильямс!..

- Но я не знаю этого человека, - прервал Фернан-Рошэ.

- Подождите… этот человек сказал мне: «Вы любите Фернана, а я девицу Бопрео».

При этих словах Баккара молодой человек побледнел и задрожал.

- А вслед за сэром Вильямсом явился другой человек. Это был господин Бопрео.

- Он! - вскричал Фернан, голос которого дрожал от волнения.

- Бопрео был влюблен в мою сестру…

- Тогда, - прибавила Баккара, краснея от стыда, - тогда я уже не помню, какие ядовитые речи говорил мне этот демон, которого зовут сэром Вильямсом. Я не знаю, как мне вскружили голову эти речи, но через час я продала свою сестру Вишню этому человеку, на дочери которого вы должны были жениться, с условием, чтобы он вам отказал.

Баккара остановилась и зарыдала, Фернан взял ее за руку.

- Я вас прощаю, - сказал он.

- О! Погодите прощать, - вскричала грешница, - я вам еще не все сказала. Сэр Вильямс продиктовал мне письмо на ваше имя, в котором я обращалась к вам, как к моему давнишнему любовнику, и смеялась над вашей будущей женой, напоминая вам, что вы обещались не покидать меня даже после своей свадьбы…

- Вы писали это? - прошептал Фернан, мысли которого начали проясняться.

- Да, я передала это письмо г. Бопрео, а тот незаметно бросил его у себя на пол в тот день, когда вы у него обедали. Письмо это подняла после вашего ухода Эрмина и прочитала его.

Это открытие поразило Фернана. Он понял холодность последнего письма, написанного ему Эрминою.

Но для него точно так же, как и для Баккара, все еще оставалась тайной эта кража тридцати тысяч франков и этот портфель, найденной потом в кармане его пальто. Очевидно, что все это было делом сэра Вильямса, но Бопрео должен был также участвовать тут, и если Баккара не имела никаких доказательств этого участия, то, во всяком случае, она была глубоко убеждена в нем.

- Я вас спасу, - сказала она Фернану, - и изобличу этих двух негодяев.

- Да, - сказал он, - но один из них отец Эрмины!

При этих словах Баккара опустила голову и две горячие слезы упали с ее щек на руки Фернана.

- Правда, - прошептала она, - вы ее любите!

Она заглушила новый вздох и продолжала:

- Все равно, я вас спасу! Я искуплю свой грех… И если вы будете счастливы… ну, и я буду меньше страдать…

Фернан вспомнил тогда о посещении графа де Кергац и о словах, которые он повторял несколько раз:

«Надо бы повидать эту Баккара». -

- Послушайте, - сказал он, - есть человек, который тоже обещал мне спасти меня, и этот человек хотел бы вас видеть. Он был тут вместе с Леоном Роллан, женихом вашей сестры Вишни; он вышел от меня в то самое время, когда вы вошли.

- Как его зовут? - спросила баккара.

- Граф де Кергац.

- Где я могу его видеть?

- На улице св. Екатерины, в собственном доме.

Баккара схватила обеими руками голову молодого арестанта и с жаром поцеловала его.

- Если бы мне пришлось обвинить даже самое себя в краже, - сказала она, - я докажу, что вы невиновны. Потягаемся, сэр Вильямс!

Она вышла. Голова ее была гордо закинута назад, сердце билось сильнее, казалось, 1 любовь очищала ее в собственных глазах.

Объяснения, данные Баккара, вместе с тем, что сообщил Фернан, бросили на все это дело совершенно новый свет, по крайней мере, таково было мнение префекта полиции, когда молодая женщина возвратилась к нему в кабинет. Человек, который привык видеть преступников и расспрашивать их, редко ошибается в своем психологическом анализе, и обладает вообще великою тайной физиономики. Префекту не было надобности долго и внимательно изучать Баккара, чтобы убедиться в совершенной ее невиновности, и хотя он не говорил с обвиненным и не видал его, но уже готов был верить, что и тот непричастен к делу о краже портфеля, несмотря на всю массу приведенных против него улик.

Поэтому он и не думал о том, чтобы арестовать молодую женщину, и удовольствовался тем, что сказал ей:

- Сударыня, все это очень запутано, и я хотел бы верить невиновности в этом деле обвиненного, как верю вашей невиновности; я готов даже думать, что он жертва ужасной интриги, таинственные нити которой не поддаются нашему исследованию… Тем не менее, в ожидании противоположных доказательств, пред лицом закона он виновен, выпустить его нельзя, и я был бы даже почти обязан арестовать и вас.

- Так позвольте мне видеть графа де Кергац, - сказала Баккара, - Фернан доверяет ему, дайте мне рассказать ему все, что я знаю, и затем я готова остаться здесь в качестве арестантки.

- Нет, - отвечал префект, - это лишнее, не уезжайте только из Парижа. Кто чувствует себя честным, тому нечего скрываться.

И префект простился с Баккара, которая во рею рысь поехала на улицу св. Екатерины. Она приехала туда в ту самую минуту, когда де Кергац говорил Леону Роллану:

- Мы до тех пор не найдем ключа к этой ужасной интриге, пока не увидим Баккара.

Но Баккара явилась, как сон в руку, и при виде ее Леон Роллан бросился к ней с криком:

- Вишня!.. Где Вишня, что вы сделали с Вишнею?

При имени своей сестры грешница, которая забыла о Вишне, чтобы думать только о Фернане, побледнела и насилу выговорила:

- Разве ее нет дома?

- Нет, вот уже три дня.

- Подлецы! - прошептала она. Они похитили ее.

- Но кто они? О каких подлецах вы говорите, сударыня, - сказал Арман де Кергац, подавая Баккара кресло.

- Сэр Вильямс и де Бопрео, - отвечала она разбитым голосом.

При имени сэра Вильямса Бастиен и Арман посмотрели друг на друга, а де Кергац сказал, бледнея:

- Ты видишь, я угадал, это Андреа.

И де Кергац просил замолчать Леона Роллана, который осыпал молодую женщину вопросами. Он взял ее за руку и сказал»:

- Объяснитесь, сударыня, и смотрите на нас, как на друзей…

- Граф, - отвечала Баккара, - я до безумия люблю одного человека, который сидит теперь в тюрьме и которого я хочу спасти… Поэтому, я вам расскажу.

И она передала графу то же, что она уже сообщила префекту полиции, и, когда она кончила, Арман после долгого раздумья, посмотрел на Бастиена.

- Все это теперь для меня ясно, как день, -сказал он. - Андреа-так как это он-один способен на такие козни. Андреа знает, что девица Бопрео дочь Кермора Кермаруэ. Между ним и этим чиновником была стачка; оба они причастны к краже, если только не сами совершили ее.

- Моя бедная Вишня!.. - рыдая, вымолвил Леон.

«Жанна», - подумал Арман, в сердце которого поднималась буря гнева.

Но де Кергац был похож на те вулканы, которые скрывают сдою огненную лаву под слоем снега. В сердце его происходила страшная тревога, но ни один мускул не дрогнул на его лице.

- Посмотрим, дорогой братец, посмотрим, - говорил он, - теперь между нами начинается беспощадная борьба, борьба на смерть!