Поиграй со мной

ГЛАВА 22

БЛЯТЬ

— Столик забронирован на семерых.

— И все придут?

— Все. Это будет потрясающе. Я внесла нас в список в «Сапфир» на потом.

— «Сапфир»? Как тебе это удалось?

Кончик моей ручки беспрестанно постукивает по столешнице, и мой глаз подергивается, когда я мечтаю о том, как засуну ее прямо в глазницу Крисси.

Это слишком? Возможно. Нужно ли это? Ответ тот же.

Саймон забирает оружие у меня из рук, заменяя его на «Звездный луч». Я не могу всадить «Звездный луч» в глаз Крисси. К тому же он розовый. Я не собираюсь тратить его впустую.

— Съешь конфетку. У тебя такой вид, будто ты замышляешь убийство. — Он открывает свой ноутбук и листает YouTube, пока не находит одно из тех смешных видео с собаками, которые мне нравятся. Он проверяет, что звук выключен, и переводит экран на меня, прежде чем снова сосредоточить свое внимание на Лии, стоящей перед нами в лекционном зале.

Я сейчас на взводе. Крисси сидит прямо передо мной и громко рассказывает об их планах на пятницу, делая акцент на всех, кто придет.

Я не принадлежу ко «всем», и мне определенно все равно. Не похоже, что они собираются в лучший, самый закрытый танцевальный клуб Ванкувера, и не похоже, что я люблю танцевать. Не похоже, что весь выпускной танцевальный класс пойдет, и меня не волнует, что все эти годы я сидела в стороне.

Я с самого начала была изгоем, богатой девушкой, которой не нужно было пытаться поступить в одну из самых элитных танцевальных школ в стране, мне была предоставлена стипендия.

За исключением того, что я не богата и никогда ей не была. А та стипендия, на которую я приехала? Я заработала каждый цент, надрывая свои метафорические яйца в течение семнадцати лет, когда все, о чем я ела, спала и мечтала, — это танцевать.

Моя судьба была решена в тот момент, когда в первый день я вошла в кабинет как младшая сестра Картера Беккета, и, как я уже научилась делать, приняла это, решив вместо этого снова спрятаться в тени, стать другом самой себе.

Я устала, но теперь страх быть отвергнутой слишком реален, чтобы я могла хотя бы попытаться.

Моя дружба с Гарретом показала мне, каких связей мне не хватало все эти годы, и пробудила глубокую тягу к большему. Приходить туда, где я вынуждена прятаться внутри, опустошает. Я хочу свободы, которую чувствую с Гарретом, ту, что позволяет мне быть самой собой, и я хочу испытывать это всегда, куда бы я ни шла.

Является ли связь, которую мы разделяем, той, которую ты находишь постоянно? Это тот тип связи, который ты создаешь со всеми своими друзьями? Или эта связь уникальна, и лишь с ним? Уникальна для нас обоих? Это мимолетное и редкое чувство силы, благодаря которому расцветают глубокие и значимые отношения? Такое, за которое ты хватаешься и говоришь себе «несмотря ни на что, не смей отпускать»?

Мой разум видит Гаррета и фиксируется на его лице.

С ним все было тише, нежнее. Будто мы оба ступаем осторожно, на цыпочках, но не переступаем черту, даже боимся.

Это сбивает с толку, пугает и, возможно, немного расстраивает. Существует ли вообще эта черта? Не знаю, где она очерчена, но знаю, что мы по другую сторону от нее, и это делает все еще более пугающим. Потому что за ней есть что-то прекрасное, что можно обрести, есть и что-то прекрасное, что можно потерять.

Когда я подумала, что у Гаррета свидание, меня захлестнуло цунами чувств, которые я отказывалась признавать. Чувства, что фоново кипели всю неделю, что крепли с каждым «добрым утром» в сообщении, каждый поцелуй, каждая ночь на диване, просмотр фильмов с кружками горячего шоколада, каждый тихий, бытовой разговор в постели, где его пальцы играли вверх и вниз по моей спине, прежде чем мы, в конечном счете, желали друг другу «спокойной ночи».

Логическая часть моего мозга анализирует каждое действие Гаррета, его слова, каждую улыбку, которой он одаривает меня, то, как его взгляд скользит по моему лицу, прежде чем он прижимается к моим губам. Эта часть убеждает меня, что между нами что-то вибрирует, что-то сильное и осязаемое. Настолько осязаемое, что я чувствую это, даже когда его нет рядом.

Но есть еще одна часть моего мозга, или, скорее, моего сердца. Осколки, которые застряли и синяки, их последствия напоминают мне, что иногда не все так, как кажется. Некоторым людям удается корыстно убедить тебя, что ты им небезразличен, или, что еще хуже, что они любят тебя.

Мое суждение может быть ошибочным, но я знаю, что Гаррет не такой человек.

Но это не значит, что он чувствует то же, что и я. Я ранее уже ошибалась, и не хочу ошибиться насчет Гаррета. Это очень похоже на потенциальную потерю его, и это не то, чем я готова рискнуть.

— На сегодня все. Всем отличных выходных.

Лия приносит долгожданный конец моим запутанным мыслям. Стулья скользят по полу, все выбегают из лекционного зала.

Саймон убирает свой ноутбук, пока я жду, когда уйдут Крисси и Э в квадрате. Эшли, вторая Эшли — улыбается мне, машет рукой. Она всегда была милой, тихой, и я не понимаю, почему она ошивается с этой группой. Может, она так же отчаянно, как и я, хочет где-то вписаться, хоть куда-нибудь.

Саймон берет меня за руку, помогая подняться на ноги.

— Хочешь стать моей «+1» в «Сапфире» завтра вечером?

— Спасибо, но я не пойду.

— Что? Почему?

— Ты точно знаешь почему.

Саймон вздыхает.

— Давай, Дженни. Пойдем со мной. Нам будет весело.

— Я не думаю, что это хорошая идея. Меня не приглашали. — Меня никогда не приглашали. — Сапфир в любом случае отстой. — Он потрясающий, попасть туда невозможно, если у тебя нет богатых связей, в виде, например, брата — профессионального хоккеиста.

Между прочим, ходить в танцевальный клуб со своим чрезмерно заботливым старшим братом совсем не весело. Картер обманом заставил своих друзей выстроить вокруг нас, девочек, баррикаду, по сравнению с которой Великая Китайская стена выглядела пластмассовой. Через две минуты я ушла с танцпола, а Картер загладил свою вину шоколадно-банановым молочным коктейлем, посыпанным крошками из Орео по дороге домой.

— Крисси! — Саймон зовет, сложив ладони рупором у рта. — Дженни может прийти завтра, не так ли?

Ее губы кривятся, когда она оглядывает меня.

— Я не знала, что ты любишь танцевать, Дженни.

Я прикусываю язык, чтобы не обозвать ее, потому что я такой же гребаный специалист по танцам, как и она.

— Знаешь, танцев для удовольствия, — добавляет она. — Конечно, ты можешь прийти.

Саймону, как и всегда, безразлично ее отношение, или, может быть, он просто его игнорирует. Он теперь почти не уделяет ей внимания, и иногда я думаю, что это то, что больше всего беспокоит Крисси. Я получаю внимание, о котором она мечтает.

Он громко целует меня в щеку.

— Видишь? Я же говорил, что ты можешь прийти. — Он убегает. — Я напишу тебе завтра перед тем, как заеду за тобой.

Натянутая улыбка Крисси не покидает меня.

— Я просто говорила девочкам, не знаю, почему ты никогда не приходишь с нами выпить.

Я собираюсь напомнить ей, что они ни разу меня не приглашали, но Эшли номер один опережает меня в ответе.

— Дженни не пьет.

— Что? Серьезно?

Я мотаю головой.

Крисси морщит нос.

— Иу. Почему?

Мой подбородок выпячивается, потому что ее тон выводит меня из себя.

— Мне не нужен алкоголь, чтобы веселиться. — Хотя это и правда, но причина другая. Мне не нужно ни перед кем оправдываться.

Она пожимает плечами.

— Тогда, думаю, мы увидимся в понедельник, — бросает она через плечо, когда они втроем уходят, оставляя меня стоять здесь, гадая, почему то, что я трезвенник, означает, что я внезапно осталась без приглашения.

Крисси делает паузу, и я ненавижу, как мое тело нетерпеливо гудит, надеется, что она зовет меня по имени.

— Да? — В ожидании я сжимаю ремень своей сумки сильнее.

— Мы слышали, что тебя рекомендовали на работу в Торонто. Я нисколько не удивлюсь, если ты ее получишь.

Мое лицо сияет от гордости, напряжение в груди спадает, плечи опускаются.

— Спасибо. Я действительно рада этой возможности.

— Очевидно, талант не является их приоритетом, вот почему я не собираюсь утруждать себя подачей заявки. Слышала, что они ищут кого-то, кто готов слепо следовать за ними, как овца. Логично, что Лия подумала о своей любимице. Они знают, что ты не станешь ворошить там дел. Ты такая… — Ее взгляд опускается вниз, затем снова поднимается. — скучная.

Я открываю рот, чтобы послать ее, но вместо этого мой подбородок дрожит. Зубы быстро прикусывают губу, пытаясь унять дрожь, прежде чем она сможет получить хоть какое-то удовольствие от того, что видит это, от осознания того, что ей удалось причинить мне боль.

Я не знаю, что я такого сделала, что заставила ее так сильно невзлюбить меня, особенно когда я так усердно работала, чтобы оставаться на своем месте.

Но придерживаться своей дороги не делает меня скучной. Следование правилам, потому что я не вижу необходимости их нарушать, не делает меня скучной.

Ведь так?

— Я хороший танцор, и я усердно работала, — наконец срывается с моих губ. — Я всегда усердно работаю.

— О, конечно.

— Я заслуживаю того, чтобы меня оценивали по достоинству.

Крисси снисходительно похлопывает меня по плечу.

— Я не имела в виду ничего плохого. Нет ничего плохого в том, чтобы быть предсказуемой.

— Это называется быть надежной.

— И уж точно не помешает, что твой брат — Картер Беккет. Уверена, что это сыграет свою роль. Подумай о дополнительной рекламе, спонсорах… Они выиграют так много, если его младшая сестра будет там преподавать.

Мои кулаки сжимаются, ногти впиваются в ладони.

— Мой брат не имеет к этому никакого отношения.

Крисси жестом приглашает своих друзей следовать за ней.

— Ладно, Дженни. Увидимся в понедельник.

Эшли задерживается, слегка машет мне рукой и сочувственно улыбается.

— Хороших выходных, Дженни.

Я наблюдаю за их удаляющимися формами, требуя, чтобы мой мозг отбросил это, не позволил этому добраться до меня. Но затем стук каблуков в коридоре эхом отдается в моих ушах, совпадая с биением моего пульса, и в горле появляется ком.

— Дженни! Вот и ты. Как поживает моя любимая ученица? Я хотела спросить тебя, что ты решила насчет работы, ведь выпускной все ближе.

Мой взгляд мечется, едва встречаясь со взглядом Лии. Морщины на ее лице смягчаются, ее карие глаза полны сострадания, когда она подходит ко мне и сжимает мой локоть.

— Эй, ты в порядке? Хочешь пойти перекусить?

Это то, о чем говорила Крисси? Кроме Саймона, моя учительница — мой единственный друг в школе, единственный человек, который приглашает меня посидеть с ней в столовой, который просто, блять… разговаривает со мной.

Нет, говорю я себе, зажмурив глаза и качая головой. Не позволяй ей заставить тебя сомневаться в себе. Не позволяй ей, черт возьми, Дженни.

— Дженни, — мягко призывает Лия. — Что происходит? Давай выпьем кофе и посидим.

— Я… — Я чувствую себя идиоткой. Я чувствую себя одинокой. Я чувствую себя такой… скучной. Я не вписываюсь в компанию остальных, и хотя я всегда это знала, сегодня это кажется особенно тяжело и мрачно. Есть ли во мне что-то особенное?

— Мне нужно идти, — наконец бормочу я, убирая руку Лии.

Она зовет меня, но я уже выхожу на улицу. Влажный ветер хлещет меня по щекам. Сегодня утром было мягко, дождливо, но сейчас температура резко упала, и дождь превратился в снег. В такой густой, тяжелый мокрый снег, который делает каждый шаг ледяным.

Я дважды поскальзываюсь на пути к машине, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть лицом вниз. Я запихиваю пальто и сумку на заднее сиденье, и залезаю внутрь. Чем дольше я сижу здесь, сжимая руль, и говорю себе, что эти люди не стоят моих слез, тем сильнее падает снег, но глаза все равно щиплет. К тому времени, как я выезжаю со стоянки, из-за метели и моего затуманенного зрения почти ничего не видно.

Мое сердце в груди колотится, а пульс в ушах грохочет, когда я приближаюсь к четырехстороннему знаку остановки, и когда я нажимаю на тормоз, машину заносит.

И ее несет вперед.

Машина, проезжающая перекресток, сигналит.

Каждый мускул в моем теле напрягается, костяшки пальцев белеют, когда я изо всех сил жму на тормоз и поворачиваю руль. Со скрежетом металла мои слезы наконец проступают.