Поиграй со мной

ГЛАВА 4

ДОЖДЬ ИЗ ВИБРАТОРОВ

— Вьюм-м-м-м-м.

— Н-н-н-ньюм-м!

— Нь-ью-ю-ю-юм-м-м-м-м!

— Ради всего святого, — отталкивает меня Адам, и я оказываюсь на Картере. Он прижимает нас двоих к борту. — Может, вы двое, уже заткнетесь? Хватит звуковых эффектов. Вы, блять, не гоночные машины.

Я зажимаю перчатку и беру бутылку воды Адама, которая лежит на сетке. Я выплескиваю воду в рот. Она стекает по моей шее и попадает под защитный жилет на груди.

— Ты просто завидуешь, потому что не можешь кататься так быстро, как мы.

Адам приподнял защитную сетку на шлеме и забрал бутылку обратно.

— Когда на мне вратарская экипировка весом в пятьдесят фунтов? Нет, не могу, и я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь из вас смог бы.

Картер выпячивает грудь.

— Я смог бы.

Адам фыркает.

— Ладно, приятель. Как скажешь.

— Что? Я смог бы. Застегни меня; давай устроим гонку.

Я засмеялся.

— Пристегни меня. Так сказала Олли.

— Бум, — Эммет, рассмеявшись, дал мне «пятюню». — Только не говори ей, что я посмеялся над этим. Она в тысячу раз страшнее, когда беременна.

Картеру, похоже, это не кажется смешным. С боевым кличем, который эхом разносится по катку, он прижимает меня ко льду, закрывая мне лицо своей перчаткой.

— Отвали от меня! — я кричу, размахивая руками. — Адам! Помоги!

— Господи Иисусе, — бормочет тренер, осыпая нас крошками льда, когда останавливается рядом. — Иногда мне кажется, что я тренирую детсадовцев, а не профессиональных игроков в хоккей. Моя дочь взрослее вас двоих, а она еще младенец, — он щелкает пальцами и указывает себе за спину. — Беккет, Андерсен, оторвите свои задницы, и пять штрафных кругов.

Картер вскакивает на ноги и поднимает меня.

— Давай наперегонки.

Я стряхнул лед с майки.

— У тебя какое-то нездоровое отношение к соперничеству.

— Да, и я…

— Проигравший платит за обед! — морозный воздух щиплет мои щеки, когда я рассекаю лед, Картер преследует меня, что-то крича мне вслед. И именно так, два часа спустя, передо мной куча куриных крылышек и пицца, за которые мне не нужно платить, а Картер все еще косится на меня и ворчит, считает, что я сжульничал.

— Ты не умеешь проигрывать, — говорит ему Эммет, отправляя в рот целый кусок пиццы. — Нехорошая черта характера.

— Я не проиграл! Он сжульничал! — Картер забирает ломтик у меня из рук. — Дай мне это.

Адам кладет мне на тарелку еще кусочек.

— Дженни уже переехала на новое место?

Картер кивает.

— Вчера, — его взгляд встречается с моим. — Видел ее сегодня утром?

Я не часто лгу — за исключением сегодняшнего утра, когда я, возможно, сказал, что боюсь лифтов, и что я повредил колено — и у меня это дерьмово получается. Но сегодня в глазах Дженни вместо привычной смелости читалась какая-то уязвимость, грусть и неуверенность. Все говорило о том, что она не хочет, чтобы кто-нибудь видел в ней все это. В том числе и дрожащий подбородок, и то, как нервно она сглотнула, когда я упомянул тот день, и то, что ей был совершенно безразличен ее внешний вид.

Итак, я лгу. Снова.

— Нет, не видел.

— Я подумал, что вполне мог, если бы снова тайком выбирался из дома своей подружки.

Моя шея покраснела.

— Я не сбегал тайком и больше там не был.

— Наконец-то тебе перепало, а, приятель? — Эммет чокается своим бокалом с моим.

— Переспать с кем-то, кто живет в твоем доме — хорошая идея? — В вопросе Адама смешиваются веселье и озабоченность. — Или это что-то более серьезное?

— Это несерьезно. И мы на самом деле не спали вместе, — под взглядами, которые на меня бросают, я смягчаюсь. — Ладно, всего пару раз. Знакомиться с девушками — трудно. Все, что вы, ребята, хотите делать, это смотреть на фотографии своих жен и говорить о том, что их волосы пахнут банановым хлебом или еще какой-нибудь дрянью. Вы все под каблуком.

— Адамом не управляет никакая киска, — парирует Картер. — Он свободный человек, и слава, блин, богу.

Адам хихикает, его щеки розовеют.

— Я хотел бы быть напарником получше, просто, на самом деле, я еще не готов к отношениям.

Картер запихивает в рот маринованный огурец в кляре.

— Ты мог бы просто трахаться, как Гаррет.

— Я не… — я закрываю лицо руками. — Да блин.

Он указывает на меня недоеденным огурцом.

— Кстати, ты не произвел на Дженни впечатления.

— Что? Почему? — глупый вопрос. Что на свадьбе, что при случайной встрече в подъезде, я произвел не самое лучшее впечатление. Надеюсь, что сегодня мне удалось это исправить, даже несмотря на то, что мой первоначальный план был в том, чтобы оставить напитки у ее двери и никогда не говорить от кого они.

— Что-то насчет того, что ей не хочется, чтобы ты трахал ее соседку.

Во всем виноват Картер, впрочем, как всегда. Если бы он сказал мне, что они будут там, я бы точно не оказался у Эмили. Черт возьми, он даже не сказал мне, что его сестра переезжает. Эта женщина заводит меня и одновременно пугает до смерти одним только своим чертовски свирепым взглядом, и теперь мне приходится врать, чтобы мы не оказались в одном лифте.

Картер выуживает из кармана звонящий телефон.

— Кстати, о дьяволе. Привет, Дженни. Мы как раз говорили о, — его улыбка исчезает. — Эй, подожди. Почему ты плачешь? Сделай глубокий вдох, — он лихорадочно проводит рукой по волосам, дергая их. — Я не знаю, как… я не… как я могу… Я не знаю, как помочь, — наконец произносит он, наполовину крича, и его глаза становятся шире, чем дольше он слушает безумный бред Дженни.

Мой опыт общения с расстроенными женщинами ограничен тремя моими младшими сестрами. Какими бы сложными они ни были, я не думаю, что это считается. И все же я ловлю себя на том, что шепчу Картеру.

— Напомни ей дышать.

Он кивает.

— Хорошо, Дженни. Сделай глубокий вдох, — он глубоко вдыхает, снова и снова, описывая рукой круг, как будто Дженни может его видеть. — Хорошо. А теперь расскажи мне еще раз, — он хмурится. — Принцесса Жвачка?

Пиво попадает мне не в то горло, и я кашляю, разбрызгивая его себе на руку.

— Я не знаю, где Принцесса Жвачка, — Картер вздыхает. — Мы найдем ее, ладно? Я обещаю. Она должна быть где-то.

Я доедаю четвертый кусок пиццы, когда Картер вешает трубку и объясняет пропажу плюшевой игрушки Дженни. Той, что подарил ей их отец, и в ту секунду, когда он смотрит на меня своими щенячьими глазами, я понимаю, что мне крышка. Полная крышка.

Я мотаю головой еще до того, как он открывает рот.

— Пожалуйста, — умоляет он.

— О, чувак, — я складываюсь над столом. — Ты серьезно?

— Просто проверь, как она, по пути домой. На одну минутку. Она не переставала плакать.

— Я ей даже не нравлюсь! Она меня ненавидит!

— Она любит тебя!

— Ты даже не попытался сказать это убедительно! — я откидываюсь на спинку стула. — Она не захочет меня видеть. Наверное, бросит мне в голову подушку или еще что-то.

— Не-а, — Картер ухмыляется. — Каблуков, тебе нужно остерегаться каблуков.

Что я делаю?

Глупая квартира. Глупый Картер.

Нет, я этого не сделаю. Я не пойду. Я отказываюсь. Картер не может меня заставить. И Дженни не узнает, если я не пойду. Картер же не собирается говорить ей, что послал меня проведать ее.

Решено. Я не пойду. Я направляюсь в пентхаус и со вздохом облегчения прислоняюсь к стене лифта.

Я смотрю, как свет над дверями перескакивает с одного этажа на другой, и когда он поднимается к 21-му, я стону.

Я нажимаю кнопку аварийной остановки в тот момент, когда проезжаю этаж Дженни, хватаясь за поручни, когда лифт останавливается. Он оживает, когда я бью по нему во второй раз, и я точно нажимаю на 21 всего один раз, красиво и уверенно, и провожу руками по лицу.

Минуту спустя у меня на плече хоккейная сумка, в руке клюшка, а ухо прижато к двери Дженни. Тишина, которой меня встречают, убеждает меня, что все в порядке. Может быть, она нашла Принцессу Мармеладку.

Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, меня останавливает всхлип. Прерывистое рыдание, которое следует за этим, дергает за слабые струны моего сердца. Со вздохом я сую свою клюшку под мышку и стучу.

— Уходи! — Дженни кричит изнутри.

— Э-э, я… э-э… — слов не хватает, поэтому я стучу снова, на этот раз тише, потому что боюсь разозлить ее.

— Я сказала, иди… — дверь распахивается. У Дженни отвисает челюсть, когда она смотрит на меня. Ее светлые фиолетово-голубые глаза кажутся бледнее обычного, ободок вокруг них темный, как полночь. Невероятный контраст. Как и кожа вокруг глаз, ее розовый нос и губы припухли, так и хочется их поцеловать.

Нет. Неа. Ни хрена тебе не хочется, Гаррет.

— Э-э, привет, — я что машу? Черт. Неловкое начало. Отлично.

Дженни всхлипывает, вытирая глаза тыльной стороной запястья.

— Что ты здесь делаешь?

— Э-э, Картер сказал…

— Боже мой! Мой брат послал тебя проведать меня? Поверить не могу, — она опирается бедром в дверь, подперев ее, но проблема заключается в руках, прижатых к груди. На ней темно-зеленые леггинсы и спортивный бюстгальтер в тон, что сильно отличается от огромной толстовки и пижамы, что были на ней этим утром. Мой взгляд скользит по ее декольте и подтянутому животу. Почему на ней нет рубашки? Она должна надеть рубашку.

— Тебе надо… рубашку. Пожалуйста? — почему это происходит со мной?

Она вскидывает брови.

— О, ты хочешь, чтобы я надела рубашку? Тебя это устроит? Что ж, а я вот хочу, чтобы ты, блять, потерялся! — она кричит, но все еще плачет, смахивая слезы со своих щек, так что это скорее мило, а не страшно.

До тех пор, пока она не пригвоздит меня к месту таким свирепым взглядом, что улыбка, в которой я расплываюсь, исчезнет.

— Точно. Твой дом. Долой рубашку, — я указываю на нее пальчиковыми пистолетами? Я, блять, указываю на нее пальчиковыми пистолетами. Я сжимаю клюшку обеими руками, чтобы предотвратить дальнейшие неловкие действия. — Картер не посылал меня проведать тебя, — лгу я. — Мы пообедали после тренировки, и он сказал, что ты потерял Принцессу Мармеладку, и я подумал…

— Принцесса Мармеладка? Это Принцесса Жвачка! Ц-ц! — она вскидывает руки и отворачивается.

Черт возьми, эти леггинсы. Эта чертова задница. Только когда она начинает исчезать из виду, я понимаю, что она захлопывает дверь у меня перед носом.

Бросаясь вперед, я толкаю дверь со своей хоккейной сумкой и вваливаюсь внутрь. Дженни фыркает, когда я случайно прижимаю ее к стене. Я обнимаю ее рукой, крепко прижимая к себе, чтобы она не упала.

— Отвали от меня, — она ворчит, толкая меня в грудь. — Ошибся квартирой, придурок. Твоя хоккейная проститутка живет в конце коридора.

Мое лицо пылает.

— Она не моя, я не…

Дженни шмыгает носом, грудь вздымается, когда она смотрит на меня снизу вверх. Она пихает меня еще раз, мягко, но мои ноги остаются на месте. Тело этой танцовщицы, над которым она так усердно работала — настоящее совершенство, но я вешу почти двести фунтов (прим. ~ 90,7 кг). Двести фунтов неподвижной массы тела против нее.

Моя рука скользит к ее обнаженной талии, сжимая ее, чтобы она не упала, пока я выпрямляюсь.

— Я не ищу Эмили, и она не моя… — я прочищаю горло. — Хоккейная проститутка.

Дженни стряхивает пыль со своих сисек. Красивые сиськи. Хотя пыли нет.

— А мне она сказала совсем другое, — она вытирает оставшиеся слезы с лица. — Что ты здесь делаешь, Андерсен?

— Картер сказал, что ты расстроена из-за Принцессы Марме… Жвачки. Я проходил мимо и хотел проверить, все ли с тобой в порядке, — я смотрю на беспорядок в гостиной, коробки вскрыты, содержимое разбросано по полу. — Как продвигаются поиски?

Дженни теребит свою косу, шаркая по полу ногами.

— Я не могу ее найти. У меня осталось всего несколько коробок, здесь и парочка в спальне для гостей.

— Хм, — я засовываю пальцы под бейсболку и чешу затылок, притворяясь, что не замечаю, как глаза Дженни отслеживают мое движение. Я всегда был очарован ею. Она красива, и знает это. Густые каштановые волны почти всегда заплетены в косу, перевязанную лентой. Думаю, она довольно высокая. Рост пять футов восемь дюймов (прим. примерно 173 см), может быть, но все еще намного ниже меня. Длинные ноги, которые я бы не прочь увидеть на своей шее и спине. Ослепительная широкая улыбка с захватывающими дух ямочками на щеках и энергичный характер, такой смелый и уверенный.

Но когда ее глаза встречаются с моими, именно разбитая надежда в них подсказывает мне следующие слова.

— Я помогу тебе найти.

— Что? — она морщит нос, когда я бросаю свое снаряжение, до нас доносится влажный, потный запах. — Тебе не нужно этого делать.

— Конечно, но я не против, — я прохожу мимо нее, выбирая стопку коробок, прежде чем она продолжит спорить. Беру лежащий сверху нож для стейка, верчу его в пальцах и бросаю взгляд на Дженни, которая настороженно наблюдает за мной, скрестив пальцы на животе. — Бедной Принцессе Жвачке, возможно, понадобится наложить швы, когда ты найдешь ее, если это то, чем ты вскрываешь коробки.

Клянусь, я вижу это, прямо там, в уголке ее рта, крохотный намек на улыбку. Прежде чем она успевает расцвести, губы Дженни расплываются, и она медленно подходит ко мне.

— Я сломала ножницы, потому что слишком сильно тыкала в коробки, — она накручивает косу на палец. — Э-э, спасибо. За помощь и все такое.

— Не за что.

Я быстро срезаю скотч со всех коробок, чтобы убрать нож, и мы молча перебираем каждую, на фоне играет тихая музыка из колонки.

— Кстати, что из себя представляет Принцесса Жвачка? — спрашиваю я, листая коробку с рамками для фотографий. Это последняя коробка в моей стопке, и с каждой коробкой воздух становится тяжелее.

Дженни не отвечает. Я замечаю, что она уставилась на свою коробку, костяшки пальцев почти побелели, когда она сжимает ее, отчего я медленно подтягиваюсь к ней.

— Эй. Ты в порядке?

— Это розовый кролик, — шепчет она. — Папа подарил ее мне на мой шестой день рождения. У нее по ленточке на каждом ухе и… — она вытягивает руки, большие и указательные пальцы сведены вместе, как будто она держит подол юбки, — … розовая пачка! — она захлебывается в слезах, прячет рыдающее лицо в ладонях, а я несусь через комнату, протягивая к ней руки.

Я резко останавливаюсь перед ней, сопротивляясь желанию прикоснуться к ней.

— Ты снова плачешь, — придурок. Конечно, она плачет. Ей не нужно, чтобы я указывал на очевидное.

— Я не плачу, — кричит она, тыча пальцем мне в грудь. — Ты плачешь!

Даааа…

— Э-э… обнять тебя? — я осторожно приближаюсь к ней, медленно раскрывая объятия. Вдруг, она укусит меня? Я не знаю, что делать. Мои сестры намного младше Дженни, их проблемы легко решаются объятиями.

Дженни — Беккет. Если она хоть в чем-то похожа на своего старшего брата, есть большая вероятность, что ее проблемы решатся с помощью печенья Oрео и оргазма. Я пришел без печенья, и в идеале я хотел бы оставить свои яйца там, где они есть: на моем гребаном теле.

— Что? — ее подбородок дрожит. — Я не… Я… — она стонет, топает ногами и сжимает кулаки, когда ее грудь вздымается. — Гаррет.

— Давай, Дженни.

Взяв ее за руки, я нежно направляю ее к себе. Она охотно тянется, хотя и волочит при этом свою задницу, и я обнимаю ее. От нее опьяняюще приятно пахнет ванилью, корицей и кофе. Когда она осторожно обнимает меня за талию и прижимается щекой к моему сердцу, я понимаю, что ей тоже приятно. Теплая и мягкая, как мое нижнее белье, которое моя мама разогревала в микроволновке очень холодными зимними утрами на восточном побережье.

— Умница, — бормочу я, скользя ладонью по ее спине. Это должно успокаивать, но я забыл, что на ней только спортивный лифчик, поэтому мои пальцы касаются ее обнаженной плоти, и мы оба напрягаемся.

Дженни отталкивает меня в тот же момент, когда я резко отшатываюсь назад и срываю кепку, запуская руку в волосы.

— Я, э-э… — я показываю пальцем в конец коридора. — Я проверю коробки в спальне для гостей.

— Да, — она кивает. — Да, круто. Хорошая идея. Ты пойдешь туда, а я… останусь.

Мой обычный шаг превращается в безумный рывок, когда я заворачиваю за угол в коридор. В спальне я прижимаюсь спиной к стене и глубоко дышу. Это катастрофа. Чем скорее я уберусь отсюда, тем лучше.

Здесь всего четыре коробки, и я быстро просматриваю первые две. Когда я добираюсь до третьей, на которой написано «игрушки», я торжествующе улыбаюсь и разрываю скотч.

— Ага, — вот она, вот эта коробка. Если здесь игрушки нет, то ее нет нигде. — Вот и я, Принцесса Жвач… ай! Твою мать! — я опускаю крышку и истошно начинаю вопить. — Помогите!

— Что? — Дженни проскальзывает в спальню, затаив дыхание, с дикими глазами. — Ты нашел Принцессу Жвач… Гаррет! — она закрывает лицо руками. Она визжит. Мне кажется, я плачу. — Что ты делаешь?

— Ищу Принцессу Жвачку! — кричу я. Коробка, которую я прижимаю к груди, наполненная фаллоимитаторами и вибраторами, грохочет и трясется, оживая.

— Ее там нет!

— Спойлер: Дженни, я, блять, это уже понял!

— То, что в этой коробке — слишком личное! — Дженни бросается на меня, сжимая коробку между нами. Что-то начинает вибрировать, пытаясь выскочить, и я думаю, что меня тошнит. — Тебе не следовало это трогать!

— Зачем тебе маркировать коробку с секс-игрушками как «игрушки»? — кричу я в ответ. У меня болит спина, а лицу очень жарко. Мне это не нравится.

— Как бы ты еще их назвал? — она пытается вырвать коробку из моих рук, которые по какой-то причине ее не отдают. Незамедлительно начинается перетягивание каната, коробка оказывается между нами. — Отдай… это… обратно!

Я дергаю коробку ближе — для чего? — и Дженни падает вперед, прижимая нас троих — меня, ее и коробку — к стене. Она пыхтит и тянет. Сильно.

Коробка лопается по швам, самая красивая радуга из фаллоимитаторов и вибраторов взлетает в воздух — богом клянусь — словно в чертовски замедленной съемке. Глаза Дженни встречаются с моими. Они широко раскрыты и полны ужаса, когда особенно огромный ублюдок с присоской бьет меня по лицу. Он с грохотом падает на пол, его длина — почему, черт возьми, он настолько длинный? — качается вверх-вниз и наматывает круги, кружась по твердой древесине, как плохой брейк-дансер.

Дженни леденяще кричит. Обеими руками она толкает меня вдоль стены, из спальни, по коридору.

— Вон! — ее крошечные кулачки колотят меня в грудь. — Убирайся!

— Я, блять, ухожу! — я спотыкаюсь о свою хоккейную сумку и врезаюсь в стену. Восстановив равновесие, я распахиваю дверь, выбрасываю свое барахло в коридор и практически выбегаю из квартиры Дженни, прежде чем дверь успеет ударить меня по заднице на выходе.

— Срань господня, — бормочу я, убирая влажные волосы со лба. Я понятия не имею, куда подевалась моя бейсболка, но чертовски уверен, что не собираюсь возвращаться за ней.

Я почти дохожу до лифта, когда скрипит дверь, и мое сердце колотится от робкого шепота Дженни.

— Гаррет?

Я оглядываюсь через плечо и вижу слабую фиолетово-синюю вспышку, выглядывающую из щели в двери.

— Да?

Она облизывает губы, опускает взгляд, и я едва успеваю расслышать ее слова, прежде чем она хлопает дверью.

— Спасибо за объятия.

Я вытираю руками лицо.

— Ну, я, блять, мертв.