Поиграй со мной

ГЛАВА 35

КАК ТЕБЕ НРАВЯТСЯ ТВОИ ЯЙЦА?

— Ты хочешь, но я… — лицо Гаррета бледнеет, челюсть отвисает. Он захлопывает ее и качает головой. — Нет.

— Нет? Ты меня не хочешь?

— Нет, я… — он со стоном проводит руками по лицу. — Я сказал тебе, что люблю тебя не для того, чтобы ты занялась со мной сексом. Если ты хочешь подождать подольше, мы можем подождать еще.

Он такой милый, такой нежный, иногда у меня болит сердце. Он никогда не хотел брать ничего, что ему не принадлежало, но я думаю, что эта часть меня всегда была предназначена для него.

Я встаю между его ног, обвиваю руками его шею. Его руки движутся вверх по задней поверхности моих бедер, сжимая мою задницу, прежде чем он сажает меня к себе на колени. Он обнимает меня, зарываясь лицом в мою шею.

— Я люблю, когда ты носишь мой свитер, — бормочет он. — Все во мне кричит «моя», когда ты это делаешь.

— Я твоя, — я целую его в подбородок, спускаюсь к горлу и развязываю галстук. Шелк выскальзывает из моих пальцев, когда я роняю его на землю. Наклоняя его назад, я расстегиваю пуговицы на его рубашке. Мои руки скользят по его широкой груди, когда я снимаю рубашку с его рук, и когда она оказывается на полу, я восхищаюсь потрясающим телом под ней.

Гаррет крепкий и теплый, его кожа золотистого цвета даже зимой. Светлые волосы на его груди становятся мягкими, когда я провожу по ним пальцами, а мышцы, выступающие на его торсе, так и просятся попробовать их на вкус. Прежде чем я успеваю это сделать, его руки проскальзывают под толстовку, скользя вверх по изгибам моей спины, заставляя ее выгибаться под его прикосновениями. Когда я поднимаю руки, он стягивает толстый материал у меня с головы, позволяя ему упасть позади меня.

— Еще одна вещь, которую я люблю в тебе, — подушечка его большого пальца проводит по моему соску, заставляя его затвердеть. — Ты никогда не носишь гребаный лифчик дома.

— Нехорошо ограничивать девочек, — всхлип вырывается из моего горла, когда его горячий язык скользит по тугому бутону. — Нужно дать им подышать.

Гаррет сжимает мои бедра, нежно прижимая меня к себе. С моих губ срывается стон, когда низ моего живота напрягается от желания. Просунув руку между нами, я спускаюсь с его колен. Он следует за мной, и когда я тянусь к его поясу, он кладет свою руку поверх моей.

— Я серьезно, Дженни. Мы не обязаны делать ничего, к чему ты не готова.

— Я знаю, чего я хочу, Гаррет, и я знаю свои пределы. Хорошо?

Его глаза мгновение ищут мои, прежде чем он кивает, позволяя мне снять с него штаны и боксеры, его эрекция высвобождается. Когда я тянусь за своими ночными шортами, он останавливает меня, разворачивая так, что моя спина прижимается к его груди. Его рука скользит по моему торсу, кончики пальцев танцуют вверх, пока он не находит мое горло. Он нежно обнимает меня, его тяжелое дыхание касается моего уха, когда он просовывает свободную руку мне в шорты. В его груди урчит, когда он находит меня горячей и влажной, и когда он касается моего клитора, я вздрагиваю. Мои шорты спадают до лодыжек, и он коленом раздвигает мои ноги.

— Хочешь кое-что узнать? — спрашивает он, поглаживая комок нервов в ложбинке между моими бедрами. Его пальцы погружаются, скользя по моей влажности, и когда он толкает один широкий палец внутрь, я ахаю. — Ты — гребаная мечта, ставшая явью.

Нежные пальцы сжимают мое горло, прижимая меня к нему, пока он ведет меня все выше на мою гору, взбираясь к моей вершине. Его член твердеет от его имени слетающего с моих губ, толкаясь в мою спину, и когда он добавляет второй палец и прижимает большой палец к клитору, я снова вскрикиваю.

— Я так долго мечтал о моем имени на твоих губах, прежде чем ты, наконец, произнесла его. Мечтал о том, как ты будешь лежать подо мной, какой ты будешь на вкус… но я никогда не мог мечтать, что найду своего лучшего друга. Что, найдя тебя, я больше узнаю о себе.

Он удерживает мой взгляд за моим плечом, пока работает со мной быстрее, и когда его пальцы сжимаются, мои колени подгибаются. Уголок его рта приподнимается, когда он смотрит, как я разваливаюсь на части рядом с ним, и когда я всхлипываю, произнося его имя, он заглатывает его поцелуем.

— Я люблю тебя, Дженни. И я так чертовски рад, что застукал тебя за мастурбацией той ночью.

Я хрипло смеюсь, и он ведет меня к кровати, забираясь на меня сверху.

— Чего ты хочешь, Дженни? Скажи мне, пожалуйста.

— Все, пока это с тобой.

— Все мое? — спрашивает он шепотом.

— Все твое.

Его лоб опускается на мое плечо, и он делает глубокий вдох.

Положив руку ему на подбородок, я заставляю его снова посмотреть на меня.

— Ты нервничаешь?

Краска заливает его щеки. Он медленно сглатывает и кивает.

— А ты?

— Нет, — говорю я ему честно. — У меня нет причин для беспокойства. Ты всегда давал мне все, что мне нужно, и я всегда чувствовала себя в безопасности с тобой. Это ничем не отличается. Твое терпение дало мне столько времени, сколько мне было нужно, чтобы понять, что это то, чем я хочу поделиться только с тобой, доверять тебе, влюбиться в тебя. Я никогда не была так уверена, и я так счастлива делать это с тобой.

Его губы покрывают поцелуями мою ключицу.

— Ты права. Это будет… — он вскидывает голову. — Нет, но ты… ты сказала… ты сказала…

— Я тоже люблю тебя, Гаррет.

Его глаза оживают, становятся блестящими и наэлектризованными.

— Любишь? Правда?

— Да, правда.

Его ухмылка взрывается, он нетерпеливо смеется, когда он прижимает меня к себе, падает на спину, увлекая меня сверху.

— Спасибо, черт возьми. Я имею в виду, очевидно. Кто может противостоять всему этому? Самое время тебе признаться в этом.

— Гаррет?

— Да?

— Заткнись.

— Да, мэм, — он запускает пальцы в волосы у меня на затылке, когда его рот захватывает мой. Обхватив меня рукой за талию, он укладывает меня, оборачивая мои ноги вокруг своих бедер. — Хотя, честно говоря, ты научила меня громко выражать свои мысли и гордиться тем, чего я хочу. Ты — та, о ком я думаю и все, чего я хочу. Так что, может быть, я не хочу молчать об этом.

Моя голова запрокидывается с тихим вскриком, когда он прижимается ко мне, и когда я снова прихожу в себя, он проводит кончиком своего носа по моему.

— Могу я спросить тебя кое о чем, Дженни? Как ты представляла себе свой первый раз? Ты хотела музыки? Свечей? Может быть, это поможет тебе покончить с этим.

Честно говоря, я никогда особо не придавала значения эстетике моего первого раза. Я всегда хотела, чтобы это было что-то особенное, но «особенное» не означало модных вещей или устраивания шоу. Это означало чувствовать себя любимой, принятой, желанной. Это означало чувствовать себя в безопасности, делясь всеми своими ролями с кем-то другим, не сомневаясь в том, что меня достаточно, и зная, что меня все равно будет достаточно и после. «Особенное» означало не торопиться, ценя друг друга за то, кем мы были и за то, кем мы стали друг с другом.

У меня не было такого опыта, и я всегда чувствовала себя ограбленной. Но прямо сейчас? Гаррет дает мне опыт, которого я всегда жаждала, который я заслужила.

— Вот так, — наконец отвечаю я. — Прямо здесь, с тобой, я представляла это таким. Быть с тем, кого я люблю, с тем, кто напоминает мне, что меня и так достаточно.

— Тебя достаточно, Дженни. Раньше я боялся того, насколько ты была достаточной, почти недосягаемой. Я не был уверен, что смогу справиться. Но теперь я знаю. Все, чего мне не хватало — это то, что ты принесла с собой, чтобы провести со мной вечер. Я понял, что меня никогда не было недостаточно. Я ждал тебя, чтобы мы могли быть единым целым вместе.

Его слова затрагивают глубокую часть меня, клеймя мое сердце. Потому что только с Гарретом я раскрываю всю себя.

Я провожу рукой по его лицу.

— Посмотри на себя, выражающего свои чувства словами. Горжусь тобой.

— Видишь, что ты со мной делаешь? Я так влюблен в тебя, что даже не могу мыслить здраво.

— Честно говоря, ты никогда не был способен мыслить здраво.

Он издает смешок, покачивая своими бедрами напротив моих.

— Я не боюсь заткнуть тебе рот своим членом в твоем горле.

— Ты бы этого не сделал.

— Не задумываясь. Но не сегодня вечером. Сегодня вечером, солнышко, я люблю тебя нежно и неспешно.

Я делаю глубокий вдох.

— Я готова.

Он нежно целует меня в губы.

— Спасибо, что доверяешь мне, Дженни.

Сжимая в руке свой член, он вводит его в мою щель, наблюдая, как я принимаю его. Наши взгляды встречаются, и медленно, так чертовски медленно, он проникает внутрь.

— Черт, — стонет он. — Гребаный… рай.

Моя спина выгибается над кроватью, когда я задыхаюсь, чувствуя, как я растягиваюсь, чтобы приспособиться к нему, обвиваясь вокруг него. Он тяжелый и толстый и занимает каждый кусочек пространства, заставляя меня чувствовать себя полнее, чем когда-либо.

Он берет меня за подбородок и не сводит глаз с меня.

— Ты в порядке?

— Я просто… заполнена. Такой большой.

— Пошел ты, Индиана Боунс, — бормочет он, вызывая у меня смешок. Его большой палец проводит под моим глазом, возвращая мой взгляд к нему. — Эй, останься со мной. Мы сделаем это в твоем темпе, хорошо?

Мои ладони скользят по его спине, пока я привыкаю к его размерам.

— Мне нравится, когда ты болтаешь.

Его губы кривятся.

— Что?

— Ты очарователен, когда делаешь это. И ты думаешь, что тебе трудно разговаривать честно, но это говорит о твоих чувствах больше, чем большинство людей могут передать словами, — я держусь за его плечи, когда мои бедра приподнимаются, вводя его немного глубже, и еще один вздох срывается с моих губ, когда я обнаруживаю трение. — Ты такой добрый, и я даже не думаю, что большую часть времени ты это осознаешь. Ты делаешь что-то для других, не задумываясь, например, приносишь мне кофе после школы или танцуешь со мной на своей кухне, чтобы подбодрить меня, летишь домой, чтобы помочь своему отцу, даже если ты был зол на него, и быть со своими сестрами. Ты не боишься быть нежным, и я люблю твою нежность. Я думаю, что каждый заслуживает Гаррета в своей жизни, но эгоистично, я рада, что именно мне удается удержать тебя. Мне так повезло.

Я притягиваю его рот к своему, и его бедра медленно раскачиваются, когда наши языки встречаются. Прижимая меня ближе, мы начинаем двигаться вместе. Он наполовину вытаскивает член, прежде чем снова погрузиться в меня, каждый медленный толчок вызывает еще один всхлип, еще один стон, когда мое тело оживает, желая большего, нуждаясь в большем.

Я вижу это в его глазах, когда он наблюдает за мной. Нерешительность, сострадание. Он так старается, сдерживается только ради меня, ждет моей подсказки. Я хочу всего, все, что он мне даст, но в основном я просто хочу его.

Мои ногти впиваются в его плечи, когда он погружается немного глубже, немного жестче. Когда его член касается этого труднодоступного места, мои глаза закатываются, а голова падает на подушки.

— О черт, — кричу я, впиваясь ногтями в его бицепсы.

— Господи, Дженни, — он продвигается вперед. — Ты убиваешь меня.

Мои пятки впиваются в его задницу, когда он приподнимает мои бедра над кроватью, а мои пальцы запутываются в его волосах, цепляясь изо всех сил, пока он возносит меня выше, чем я когда-либо была.

Гаррет оставляет горячие, влажные поцелуи на моей груди, его прерывистое дыхание обдает каждую из них. Его губы скользят по моему горлу, и он запускает пальцы в мои волосы, глядя на меня сверху вниз, когда его кожа касается моей.

— Невероятно. Так чертовски красиво, что это невероятно.

— Гаррет, — его имя звучит сдавленно и искаженно, почти до неузнаваемости, когда мой позвоночник дрожит, глубоко в животе разгорается огонь, и он двигается быстрее, проникая глубже. Его бедра прижимаются к моим, создавая то трение, в котором я не знала, что нуждаюсь, и весь мой мир начинает рушиться. — О, мой Бог, Гаррет, пожалуйста.

Кончики пальцев вдавливаются в мою челюсть, удерживая меня в плену.

— Я не могу поверить, насколько я влюблен в тебя. Это чертовски умопомрачительно.

Я не могу ясно мыслить, когда он вот так смотрит на меня, как будто впервые видит в цвете. В моей голове царит удивительный беспорядок, где все, что я знаю, это то, что каждая частичка меня загорается от его прикосновений, дает мне понять, что прямо здесь, с ним, я именно там, где мне всегда было предназначено быть.

Мои глаза щиплет от слёз облегчения. Никогда раньше я не чувствовала себя настолько настоящей, как с ним, и я не могу объяснить, какое это чувство свободы — быть собой, без необходимости прятаться. После всех этих лет, всей боли, я наконец нашла свою идентичность, своё место в этом мире. Пелена страданий спадает, оставляя лишь крошечный осколок — напоминание о том, что сформировало меня, привело к тому моменту, в котором я не хотела бы изменить ни единого элемента.

Я хватаю его волосы, притягивая его лоб к своему, пока он приближает нас к финишной черте. Всё вокруг покалывает, сжимается, втягивая его глубже, словно я не хочу, чтобы это заканчивалось. Но я знаю, что дольше выдержать просто не смогу.

Глаза Гаррета перемещаются между моими, читая мои мысли.

— Я тоже, детка, — уверяет он.

Его рот обрушивается на мой, когда он толкается во мне, проглатывая крик, вырывающийся из моего горла. Когда мы соединяемся, все, что я вижу, — это звезды, которые он так легко повесил в моем небе.

Сильные руки прижимают меня к широкой груди, и Гаррет перекатывает нас на бок, шепча, как сильно он меня любит, пока держит.

Я так долго убеждала себя, что мне лучше быть одной. Я так привыкла к своей независимости, говорила себе, что она нужна мне, чтобы быть сильной, что не осознавала, насколько одинокой я себя чувствовала.

Затем Гаррет стал лучшим другом, партнером, который был рядом со мной и держал меня за руку. И мир кажется намного менее страшным, когда мы сталкиваемся с ним вместе, а не по отдельности. Я больше никогда не хочу расставаться с этим чувством.

Губы Гаррета касаются моего плеча, прокладывая дорожку к моей шее своим прошептанным обещанием.

— Я никуда не уйду.

А он не уходит. Я просыпаюсь утром в пустой, смятой постели, но слышу его. Из кухни доносится тихое жужжание музыки, топот его ног, звяканье сковородок.

Я надеваю его рубашку, закатываю рукава до запястий, ровно застегиваю пуговицы и иду по коридору. Я нахожу его готовящим на плите в одних боксерах, утопающим в солнечном свете, льющемся через окна, как будто его место именно здесь.

Он улыбается мне через плечо — захватывающее дух зрелище.

— Доброе утро, солнышко, — притягивая меня ближе, он целует мои губы, обводя линию подбородка, изгиб горла. Он заканчивает громким поцелуем на моей щеке и хлопком ладонью по моей заднице. — Как тебе нравятся мои яйца?

Должно быть, я совсем дура, если считаю ответ оплодотворенным.

Вместо этого я откашливаюсь, заправляю волосы за ухо и задаю настоящий вопрос.

— Можно ли съесть просто пирог?