Прекрасная месть

Глава 22

Цветок Лотоса

Лэй

Отголоски поцелуя Моник все еще горели на моих губах, вместе с остатками желания.

Она ответила на мой поцелуй с такой страстью, что это одновременно захватывало дух и пугало до чертиков.

Пытаясь вернуть себе хоть какое-то подобие контроля, я заставил себя сделать шаг в сторону.

Будь ты проклят.

Я тряхнул головой, будто так можно было прогнать наваждение, грозящее затмить разум.

Дядя Сонг скоро сюда ворвется вместе с кем-то еще. Мне нужно было быть Хозяином горы, а не мужчиной, одурманенным украденным поцелуем.

Какого хрена я вообще думал? Конечно, она должна была быть на вкус такой сладкой. Мне незачем было это проверять.

Я откашлялся и глубоко вдохнул, но в легкие тут же ворвался сладкий аромат духов Моник, снова притягивая меня в тот самый момент.

В штанах дернулся член.

И вот она, прямо рядом.

Так чертовски близко.

Я скользнул взглядом по Моник, ее щеки все еще пылали.

Стоило мне только протянуть руку, и она снова оказалась бы в моих объятиях.

Сердце грохотало в груди, словно обезумевший барабан, отбивая ритм воспоминаний о том, как ее губы слились с моими.

Но я не мог позволить себе снова потеряться в ней, не сейчас, когда меня ждало кое-что куда более важное.

Я сосредоточился на том, чтобы вернуть самообладание, выровнять голос, разгладить морщины на лице, придав ему холодное, равнодушное выражение.

Ну давай же.

Дверь распахнулась.

Я шумно выдохнул.

Когда в комнату вошли дядя Сонг, Чен и Дак, я распрямился, примеряя на себя ту самую стойкую маску, которую от меня ждали.

Любопытные до чертиков, их взгляды тут же заметались по комнате, будто читая без слов все, что здесь произошло.

Или мне это просто казалось?

Дядя Сонг перевел взгляд с Моник на меня, и усмехнулся. В его глазах мелькнуло веселье.

Взгляд Чена таил в себе плохо скрытое любопытство.

На лице Дака промелькнуло удивление.

Но я встретил их взгляды с холодной уверенностью и скрестил руки на груди.

Дядя Сонг подошел ближе, неся в руках тяжелый длинный деревянный ящик. Сверху на нем лежал толстый конверт. Как всегда, он выглядел как настоящий титан, в темно-синих одеяниях, под которыми скрывалось почти два с половиной метра живой силы. Ткань свободно спадала с его могучей фигуры.

Он остановился передо мной, не говоря ни слова.

В груди клокотали противоречивые эмоции. Я любил этого человека, моего наставника, моего проводника, мою семью. Он научил меня, что такое честь, зачем нужна традиция и какой груз несет наша родословная.

В зеркале его глаз я увидел отражение того человека, каким всегда мечтал стать — сильным, мудрым, несгибаемым.

Но как бы я ни уважал и ни почитал дядю Сонга, в глубине души уже пустило корни семя обиды.

Он прекрасно знал, что мой отец — его брат, окончательно слетел с катушек и давно заслуживал, чтобы его остановили.

И все же дядя выбрал быть одним из тех, кто стоял у меня на пути.

Я надеялся, что он не вмешается, потому что в глубине души не хотел причинять боль и ему тоже.

Глухая тоска разъедала мое сознание на краях.

Чен, встав слева от меня, сунул руку в карман и незаметно протянул мне шелковый платок, понизив голос:

— У тебя на губах помада.

Блядь.

Я выхватил у него тряпку и быстро стер помаду. Красавчик, блин, строю из себя грозного Хозяина Горы, а на роже следы от поцелуев Моник. Когда убедился, что все чисто, сунул платок Чену обратно.

— Спасибо.

Чен, ни слова не говоря, спрятал тряпку в задний карман и встал между мной и своим отцом, как будто собирался судить наш боксерский поединок.

К моему удивлению, Дак подвалил к Моник и встал рядом с ней.

Я прищурился.

— Серьезно? Ты вообще в курсе, что у тебя и так уже полно проблем со мной?

Дак отвел глаза.

Чен негромко покашлял, привлекая мое внимание:

— Отец, вы хотели поговорить с Лэем. Как его заместитель Хозяина Горы, я настаиваю: объясните немедленно, что происходит и зачем вы сюда пришли.

Дядя Сонг повернулся к Чену:

— Ты делаешь мне честь, сынок.

Щеки Чена залились краской.

— Я всегда знал, что ты отлично справишься, когда займешь мое место.

— С-спасибо, отец, — выдавил Чен.

Дядя Сонг снова перевел взгляд на меня:

— Лэй, ты не рассказал своему заместителю о решающей битве, которая должна пройти через восемь дней?

— Не было нужды, — отрезал я. — Потому что ее не будет.

Дядя Сонг смерил меня неодобрительным взглядом:

— Церемония — единственный способ все закончить.

— Я могу придумать другие, — парировал я.

— Ты никогда не найдешь Лео. Половина тех, кто сейчас с тобой, охраняет его, — спокойно заметил дядя Сонг.

Внутри меня вскипела ярость.

— И дело тут не в неуважении, Лэй, — продолжил он. — Просто для них Лео тоже как отец.

Чен поправил очки:

— Какая еще решающая битва?

Дядя Сонг повернулся к нему:

— Через восемь дней мы все соберемся в назначенном месте в традиционных нарядах...

— Этого не будет, — перебил я и сверкнул на него взглядом.

Дядя Сонг даже бровью не повел и продолжил говорить с Ченом:

— Будет устроен пир, с фотографом, который все заснимет.

Чен провел рукой по волосам.

— В конце этого пира Лэй и Лео сразятся насмерть. Дуэль в стиле ушу, под лунным светом.

Дядя Сонг перевел взгляд на Моник:

— Она будет почетной гостьей Лео.

Моник обернулась через плечо, как будто проверяя, вообще о ней ли речь.

— Ого. Стоп-стоп, — Моник уставилась на нас и ткнула пальцем себе в грудь. — Я? Я почетная гостья Лео?

Дядя Сонг кивнул:

— И этот конверт тоже для тебя. Сними его с коробки и открой. Лео хотел извиниться.

— Эээ... — Она неуверенно пошла вперед.

Я выхватил толстый конверт:

— Что там внутри?

Дядя Сонг нахмурился:

— Это для Моник, Лэй. Не для тебя.

— Мой отец уже "порадовал" Моник сюрпризами на всю ее гребаную жизнь, — буркнул я и порвал конверт.

Дядя Сонг глянул на меня хитро:

— Гляди-ка, ты стал таким заботливым, Лэй?

Вздохнув, я вытащил несколько страниц на плотной, дорогой бумаге.

В самом верху бумаги золотом поблескивала официальная печать Парадайз-Сити.

Толстые мазки чернил выводили изящную каллиграфию — каждое слово аккуратно выведено вручную.

Ты, блядь, издеваешься, отец?

Чен подошел ближе и заглянул через плечо:

— Дарственная? Почему Лео дарит Моник дарственную?

Я пробежался глазами по тексту, и напрягся:

— Потому что мой отец передает «Цветок Лотоса» Моник.

Моник подалась ко мне, едва коснувшись руки, пахнув своей сладкой кожей. От ее близости меня потянуло снова вкусить ее губы... а не разбираться с очередными выкрутасами отца.

Соберись.

Моник подняла на меня глаза:

— А что такое «Цветок Лотоса»?

— Дом на востоке Парадайза, — объяснил я. — Это был первый дом моих родителей, еще до того, как они построили дворец и перебрались туда.

— То есть... — Моник оглядела нас всех в полном шоке. — Лео дарит мне дом?

Дядя Сонг кивнул:

— Лео никогда не хотел его продавать. И всегда отказывался сдавать его в аренду. Дом стоял пустым много лет, хотя раз в месяц туда наведывались уборщики и мастер по хозяйству, чтобы все содержать в порядке.

Моник замотала головой и сделала шаг назад:

— Я не могу принять дом от Лео.

Дядя Сонг равнодушно пожал плечами:

— Придется. Он хочет извиниться... за все. И, кроме того, с юридической точки зрения дом уже твой. Лео надеется, что ты сможешь заботиться о своих сестрах. Он хочет, чтобы через девять дней ты переехала туда.

Потому что он хочет, чтобы ты была рядом со мной после его смерти.

Цветок Лотоса находился совсем рядом с дворцом, пешком пройтись было делом пары минут. Я мог видеть дом прямо из окна своей спальни. И это было не случайно: мать тогда страшно нервничала из-за переезда во дворец, и отец специально выбрал место так, чтобы она всегда видела старый дом из всех окон северной стороны.

Я аккуратно положил дарственную обратно в конверт и передал его Моник.

Она растерянно взяла его в руки.

В глазах дяди Сонга появилось тепло:

— Ты полюбишь «Цветок Лотоса», Моник. Там сад с плакучими ивами и красивым прудом с карпами кои. Воспринимай это не просто как документы на дом. Это приглашение в тихую гавань. В кусочек рая на востоке Парадайза, который ждет, чтобы ты назвала его своим домом.

У Чена отвисла челюсть.

Моник опустила глаза на дарственную:

— Эм... передайте Лео... спасибо.

— А теперь к следующему пункту, — сказал дядя Сонг. — Ты уже знаешь, что это, Лэй.

Он попытался передать мне деревянную коробку.

Я нахмурился.

Дядя Сонг тяжело вздохнул:

— Если ты не возьмешь это и не пообещаешь провести церемонию, у Лео есть план: каждый день убивать по одному невинному человеку и вешать их тела прямо перед этим отелем.

Из груди Моник вырвался тихий вздох.

Меня накрыла волна ужаса:

— Что?

— Лео уже составил список. Никто не в безопасности. Ни женщины, ни дети. Его люди следят за будущими жертвами, чтобы он мог ударить в любой момент. Каждое повешенное тело будет напоминать тебе о долге и давить на совесть. Ты предупрежден.

Моник задрожала рядом со мной.

Мне так хотелось обнять ее, сказать, что все будет хорошо. Но это была бы ложь.

— Этого ты хочешь, племянник? — дядя Сонг слегка склонил голову. — Ты сомневаешься, что Лео способен пролить кровь?

Я с трудом сглотнул и сжал кулаки, чувствуя, как во мне нарастает злость и бессилие.

В глазах дяди Сонга появилась мольба:

— Такая битва важна для Востока. Ты обязан это сделать.

— Мой отец не заслуживает славной смерти, — процедил я и нехотя взял деревянную коробку из рук дяди.

Чертова коробка оттянула мне руки своим тяжелым весом.

— Но... еще больше невинных людей не должно погибнуть.

Дядя Сонг кивнул:

— Ты всегда был умным и скромным Хозяином Горы. И я полагаю, ты согласен на бой.

Я процедил сквозь зубы:

— Согласен.

— Восемь дней. Место тебе сообщат на седьмой день, — сказал дядя Сонг и перевел взгляд на Чена и Дака. — Отведите Лэя на гору Утопия. Тренируйте его. Увеличьте время медитаций. Пусть отточит «Спираль Лазурного Дракона», «Золотого Феникса» и «Змею из Нефрита». Это три приема, от которых Лео всегда с трудом защищался.

У Дака задрожала нижняя губа.

— И проследите, чтобы накануне боя Лэй постился, — дядя Сонг коснулся виска. — Его разум должен быть чистым.

Дак и Чен склонили головы в полупоклоне:

— Да, отец.

Дядя Сонг снова посмотрел на меня и тяжело вздохнул:

— Лэй, я понимаю, как это трудно для тебя. Но запомни: это не просто бой между тобой и Лео. Это битва между старыми идеалами и новыми. Ты сражаешься за честь нашего народа и за наследие, которое оставил твой отец.

Я сжал кулаки:

— Я хочу только одного — отомстить за Шанель и Ромео.

— Тогда ты будешь сражаться и за это тоже, — дядя Сонг положил мне руку на плечо. — Ты справишься, Лэй. Я верю в тебя. И запомни: твой отец любит тебя. Он может не показывать этого, но это правда.

С этими словами дядя Сонг поклонился, развернулся и вышел из комнаты, оставив меня наедине с Моник, Ченом и Даком.

Моник подняла на меня глаза — полные тревоги.

Я отнес коробку к столу и аккуратно поставил ее.

Дак подошел поближе:

— Как думаешь, что внутри, кузен?

Чен встал слева от меня:

— Это точно меч.

Я провел пальцами по древней деревянной коробке. Казалось, я касаюсь самой истории. Взгляд скользил по сложным резным узорам, целый лабиринт, танцующий на старом дереве.

Я посмотрел на Чена:

— Что ты думаешь о битве?

— Для Востока это будет хорошо, но...

Я приподнял бровь:

— Но?

— Я не уверен, что это будет хорошо для тебя. Может, Дак или я могли бы выйти вместо тебя.

Я снова перевел взгляд на коробку и отстегнул застежку:

— Отец хочет, чтобы его смерть стала легендой. Битва отца и сына. История, которую на Востоке будут рассказывать детям из поколения в поколение.

Я приподнял крышку. Петли скрипнули — тихо, как шепот из прошлого.

Внутри, на подкладке из потертого голубого шелка, лежала Парящая Драгоценность. Лезвие переливалось и искрилось, будто дыша собственным светом.

— Бля... — Дак зажал голову руками. — Дядя Лео, похоже, настроен серьезно.

Я протянул руку и взял меч. От холодного прикосновения стали меня пробрала дрожь. Казалось, он живой.

Я медленно провернул меч перед собой, любуясь его совершенством.

В последний раз я держал его в руках, когда был еще мальчишкой, сражавшимся с тридцатью шестью людьми на церемонии посвящения. А теперь мне предстояло убить собственного отца... И это будет все равно что драться против пятидесяти.

Сердце сжалось.

Я аккуратно положил меч обратно в коробку.

Чен достал телефон:

— Я займусь лагерем на горе Утопия. Отец прав, нам нужно начинать тренировки немедленно.

Дак посмотрел на меня с тревогой:

— Ты точно уверен? Даже если дядя Лео хочет умереть, он все равно не даст тебе убить его без боя.

Я сжал кулаки:

— У меня нет выбора. Я не могу позволить, чтобы из-за отцовского эго или моей упрямости погибали невинные люди.

Дак посмотрел за мою спину:

— А что насчет Моник? Нам стоит отправить ее в «Цветок Лотоса» или в другое место?

Я обернулся через плечо.

Моник все это время в полном шоке уставилась на конверт с дарственной. Услышав свое имя, она перевела взгляд на нас.

Я невольно залюбовался ею. Вот же старый лис, мой отец — все еще устраивает сватовство, то дарственной, то всем этим балаганом. Наверняка он изо всех сил старался свести нас вместе.

Было бы так просто отправить ее подальше или просто игнорировать, чтобы не дать его планам сбыться.

Но я не мог.

Моник дарила мне покой. Она медленно растапливала те части меня, что давно окаменели.

Но больше всего... Тот поцелуй.

Я должен был оставить ее рядом. Хотя бы ради того, чтобы поцеловать еще хоть раз.

Острое чувство вины полоснуло меня изнутри.

Что бы подумала Шанель? Я предаю ее?

Я закрыл глаза, охваченный ужасом, словно ее призрак стоит совсем рядом, и болью. Она ушла совсем недавно... а я уже целую другую.

И вдруг Моник заговорила. Ее мягкий голос скользнул по мне, как прикосновение:

— Лэй, я пойду туда, куда ты скажешь. Эти восемь дней и так станут для тебя... кошмаром. Так что решай сам. Я могу быть рядом, а могу уехать.

Я открыл глаза:

— Как я уже сказал, ты нужна мне рядом. И ничего не изменилось.