Прекрасная месть

Глава 5

Утка и пельмени

Моник

Когда мы вышли на тротуар, я решила, что мы пойдем в один из двух ресторанов. Но мы просто прошли мимо.

А потом Лео свернул за угол — в узкий переулок. Высокие здания по обе стороны перекрывали свет, превращая проход в темное, затененное пространство.

О, черт возьми, нет.

Я остановилась прямо на входе.

Лео пошел дальше.

А вот Гора — тот, что шел за мной, — замер.

— Проходи, — сказал он.

Я сделала шаг назад.

— Не вижу здесь ни черта похожего на ресторан.

— Он есть. — Он скрестил руки на своем громадном торсе. — Мы люди Божьи. Можешь нам доверять.

Да щас.

Я осталась стоять на месте.

Он протянул руку:

— Меня зовут Сонг.

Я ответила пожатием:

— А я Мо...

Сонг сжал мою ладонь как клещи и рванул вперед, увлекая меня за собой.

Ворон каркнул где-то над головой.

Меня накрыло. Паника вспыхнула во мне, сердце грохотало в ушах.

— Эй! — я ударила его по руке и попыталась выдернуть свою. — Ты что творишь?!

— Ты же крошка, — Сонг потащил меня вперед, даже не сбавляя шаг. — Перестань.

— Прошу прощения?! — я все еще пыталась вырваться, при этом еле поспевала за ним. — Я вообще-то не собираюсь идти с вами в эту...

— У нас нет времени на твои страхи, — сжал он мою руку крепче.

— То есть, ты меня, блядь, похищаешь?

Его лицо перекосило от отвращения:

— Мы тебя не похищаем.

— Тогда отпусти.

— После завтрака. Нам надо увести Лео с улицы.

— Зачем?

— Есть те, кто хочет ему зла.

— Почему?

— Поверь, тебе лучше держаться подальше от проблем Лео. Когда получишь свои деньги, он попрощается, беги от него как можно дальше. — Сонг отпустил мою руку и подтолкнул вперед.

Не переживайте, я сбегу от вас при первой же возможности.

Сонг шагал с тяжелой поступью, но каждые пару метров оборачивался через плечо.

Кто же за ним идет?

Сердце все еще билось неровно, сбито, как барабанная дробь.

Все еще находясь в режиме выживания, взгляд цепляется за каждую деталь вокруг, все запоминала, вдруг пригодится. Единственное, что хоть как-то удерживало меня от того, чтобы обмочиться от страха, — это то, что они все еще болтали про деньги.

Я что, совсем тупая, если думаю, что они и правда заплатят? Черт. Я в такой жопе, что пошла за мужиком в переулок просто из-за обещания налички.

Я обернулась. У входа в переулок, откуда ни возьмись, появились еще монахи в синих одеждах и перегородили проход.

Господи, пожалуйста. Пусть эти ебанутые монахи не прикончат меня. Мне нужна помощь.

Мы шагали по узкому темному проходу. В самом его конце нас уже ждали Лео и еще несколько его людей — у неприметной деревянной двери посреди серого, безоконного здания. У этой двери даже ручки не было.

Ничем хорошим это не кончится.

Лео постучал костяшками по дереву.

Дверь открылась через пару секунд.

Мужчина в очках высунул голову из двери, посмотрел на Лео и в шоке расширил глаза. Затем Лео и мужчина заговорили по-китайски.

Они оба рассмеялись.

Тем временем Сонг все еще косился на вход в переулок, будто ожидал, что оттуда сейчас выкатится целая армия и повяжет всех к чертовой матери. Он был слишком громоздким, чтобы позволять себе выглядеть нервным. И именно это меня напрягало еще сильнее.

Кто же идет, если даже у такого амбала поджилки трясутся?

Я снова уставилась на дверь. Мужчина в очках распахнул ее пошире, не прекращая болтать с Лео. Потом махнул рукой, приглашая монахов и самого Лео войти.

Они вошли.

Сонг кивнул на проход:

— Давай. У нас мало времени.

Господи, помоги. Похоже, я правда сейчас это сделаю.

Я шагнула следом.

К моему удивлению, мы оказалась не в подвале для расчлененки, а в элегантной приватной комнате. В центре стоял всего один стол. Белые хризантемы пышно распускались в синей фарфоровой вазе, украшая его. Под потолком из темного дерева свисали синие фонари.

Лео и монахи молча сняли обувь. Потом — носки. Аккуратно засунули носки в кроссовки и выставили все это на лакированную красную полку, сплошь расписанную сливами и птицами.

Я последовала за ними, не хотелось выглядеть сумасшедшей в кедах среди всех этих дзен-бойцов.

Теплый, отполированный пол приятно пружинил под босыми ступнями. Мужчина в очках улыбнулся мне:

— Спасибо.

Он провел нас мимо роскошной залы в коридор из красного дерева.

Где-то впереди чирикали птицы.

Куда, черт возьми, мы вообще идем?

В стене из красного дерева кто-то вырезал гигантский круг. Диаметром футов пять — не меньше.

Я ничего подобного раньше не видела. Чтобы пройти, нужно было приподнять ноги и перешагнуть через высокий порог. Многие монахи пригнулись.

Для меня это было как шагнуть в волшебный портал.

Круглый проход вывел нас во внутренний двор — огромный и совершенно не такой, как я ожидала.

Я ахнула.

Ну… это уже что-то. Звучит многообещающе.

Я ступила на мост. Холодный камень приятно покалывал ступни. Мы пошли дальше. Мост пересекал пруд, а потом обрывался. Я шагнула на густую, мягкую траву — как по ковру. Тепло земли моментально укутало меня.

Я обернулась, чтобы рассмотреть все вокруг.

Внутренний двор был окружен четырьмя стенами, сложенными из камня, по которым неспешно стекала вода. Деревья отбрасывали густую тень, словно оберегали это место от всего лишнего.

Я внимательно рассматривала стены, пытаясь понять, откуда берется вода. Наверняка где-то вверху были отверстия, откуда она сочилась, медленно струилась по камням и падала в пруд.

Легкое журчание воды сливалось с умиротворяющим пейзажем и звучало почти как музыка.

Такого я точно не ожидала.

Повсюду, на плотной зеленой траве, росли экзотические цветы — хаотично, как будто природа сама решила, где кому быть. Ветерок приносил легкий, сладкий аромат жасмина.

По всему двору возвышались странные деревья. Они напоминали хвойные, но с плоскими, растрепанными вершинами, как будто кто-то небрежно подровнял их ножом.

Около шести птиц порхали между ветвями, перелетали с дерева на дерево. Я никогда таких не видела: зеленые перья, бело-красные брюшки — яркие, почти сказочные.

У одного из деревьев стоял один-единственный стол и два стула.

Сонг подошел к столу и остановился рядом с другими монахами, они стояли чуть поодаль и, похоже, держали все под контролем.

Лео оказался рядом со мной.

— Тебе нравится? — спросил он.

— Да. Я и представить не могла, что в Глори есть что-то настолько красивое.

— Иногда нужно пройтись по тьме, чтобы увидеть свет.

— Ну, не уверена насчет света... Но здесь правда красиво.

Лео усмехнулся:

— Ты когда-нибудь видела такой сад?

— Нет.

— У меня дома потрясающий сад. — Он направился к извилистому пруду с карпами. — Китайские сады не похожи на те, к которым ты привыкла в Америке. Здесь нет четких рядов цветов, никаких статуй и резных фонтанов.

Я пошла за ним и посмотрела вниз, на воду.

В прозрачной, тихо журчащей воде плавало столько карпов кои.

Сначала я заметила классических — с белыми, будто алмазными чешуйками и узорами из оранжево-красного. У некоторых кожа и плавники были цвета платины, а на голове выделялись черные пятна. Были и полностью золотые рыбы. А еще — пестрые: бело-красно-черные.

— В наших садах мы не стремимся подчинить природу человеческим представлениям о порядке, — сказал Лео, опускаясь на колени и дотрагиваясь до поверхности пруда.

Вода задрожала от легкого прикосновения.

К тому месту подплыли несколько золотистых кои — наверное, подумали, что сейчас будет еда.

Лео усмехнулся им:

— Земле позволено быть такой, какая она есть. Именно так и сохраняется гармония между человеком и природой.

Позади раздался какой-то шум.

Из-за деревьев вышла женщина в белом платье, неся чайник. За ней следовала другая, с двумя крошечными чашками. Воздух тут же наполнился пряным травяным ароматом, когда они расставили посуду на столе у странных деревьев.

Лео поднялся, подошел к столу и сел на одном из концов:

— В древние времена императоры возводили сады не только ради удовольствия, чаще всего, чтобы впечатлить.

Я подошла к столу и села напротив.

— Кого именно они хотели впечатлить?

— Ученых, поэтов… всех, кого в тот момент считали важными, — он взял в руки чайник. — А еда тебе точно понравится. Шеф Яу — настоящий поэт, только не в словах, а на тарелке.

Он налил мне чаю:

— Ты из Глори?

— Родилась и выросла там, — я взяла чашку, поднесла к лицу. Нос приятно защекотал травяной аромат.

Лео наблюдал, как я держу чашку:

— Я когда-то давно жил в Глори. С женой и детьми.

Я подняла брови:

— Где именно?

— В доме напротив Парка Будды.

— Там сейчас живет мой отец. По крайней мере, насколько я знаю.

— Тогда заранее прошу прощения. Эти двухкомнатные квартиры были так себе и раньше. Насколько слышал, лучше не стали, — он приподнял свою чашку, вглядываясь в чай. — Надо было тогда купить этот дом и привести его в порядок.

Ладно. Если он мог купить целый дом, то уж семьдесят пять тысяч долларов он точно может мне дать.

Сомнение все еще сидело во мне. Но где-то в глубине я чувствовала, я в нужном месте и поступаю правильно.

Боже… это то, чего ты хотел?

Чай я так и не попробовала. Не собиралась, пока он сам не сделает первый глоток. Обещать деньгами — это одно, но я до сих пор не знала этих людей. В голове крутилась мысль, что если что-то пойдет не так, я смогу сбежать.

Лео поднес чашку к губам и отпил. Затем довольно выдохнул.

Я внимательно следила за его реакцией.

Он снова сделал глоток.

— Когда мы с женой жили в Глори, было тяжело. Парадайз тогда был слишком дорогим, особенно для бедных иммигрантов.

— И сейчас таким остался.

— Наверное, да, — усмехнулся он. — Мы с женой работали на двух, а то и трех работах. Все, чтобы оплатить счета.

Я кивнула:

— Мне это знакомо.

— Потом она забеременела… и вся моя жизнь превратилась в один сплошной страх. Мне было по-настоящему страшно.

— Знакомо.

— Работы были полным дерьмом. Еле-еле хватало на еду. Иногда приходилось охотиться.

— В Лес Серенити ходил?

— Да, — усмехнулся он. — Лис там было полно, и оленей.

— Мне олени ни разу не попадались, зато кроликов и птиц — сколько угодно.

— А белка?

— Белку оставляю на случай совсем безысходной жопы.

— Понимаю.

Почувствовав, что напряжение немного спало, я наконец сделала глоток чая.

Лео засиял:

— Мы с женой вырастили здесь двух малышей — девочку и мальчика.

Меня все больше затягивал его рассказ, и я снова пригубила чай. Горячая жидкость чуть обожгла язык, но вкус был сладким. Я довольно выдохнула и отпила еще.

Я и забыла, как хочу пить и есть. Все утро я носилась, бегала, взлетала по лестницам, кричала, звала отца… Даже не остановилась, чтобы хоть немного перекусить или просто перевести дух.

Лео заговорил:

— Каждый вечер я возвращался домой — в грязь, с тараканами, мышами, которые бегали под кроваткой моего ребенка… — Он посмотрел на меня с грустной улыбкой. — Все, что я мог тогда делать, — это держаться за одну цель: выбраться оттуда.

— Я знаю, каково это.

— Я вижу этот огонь в тебе. Жажду выжить, — он поднял чашку и легко чокнулся с моей. — За выживание.

— За выживание.

Мы одновременно отпили чай.

— Вкусно, — сказала я, сделала еще глоток и поставила чашку на стол.

Звуки сада постепенно отпускали меня — щебет птиц, шелест веток на ветру, мягкое журчание воды, стекающей по стенам. Все это словно укачивало, успокаивало нервы.

— Почему твой отец украл деньги? — Лео сделал еще глоток чая. — Это была та же самая отчаянная попытка выжить, что и у нас?

Я покачала головой:

— Я не знаю, зачем он это сделал. Проснулась утром — в квартиру вломились двое: Датч и Сноу. Требовали вернуть деньги, которые, по их словам, украл мой отец.

— Хмм, — Лео обхватил чашку двумя руками и откинулся на спинку стула. — Расскажи подробнее.

— У меня три сестры — двадцать, семнадцать и одиннадцать лет. Я о них забочусь...

— Одна? — на его лице мелькнуло искреннее удивление.

— Да.

— Почему?

— Мама умерла от рака. А отец... он просто исчез.

Лео нахмурился и допил чай.

— Как я уже сказала, сумма — семьдесят пять тысяч долларов. Разумеется, у меня таких денег нет. Тогда Датч и Сноу заявили, что мои сестры и я должны будем отрабатывать этот долг… проституцией.

Лео с грохотом поставил пустую чашку на стол.

Я вздрогнула.

Он сцепил пальцы, и я подумала, что он сейчас что-то спросит, но вместо этого взглянул на Сонга:

— Датч? Сноу? Кто это такие?

Сонг пожал плечами:

— Сыновья Кенни.

— Того самого Кенни? Из прежних времен?

— Да. Наш старый начальник. Его парни выросли — теперь мелкие бандиты.

Ты считаешь их мелкими? Тогда кто же эти ребята?..

— Любопытно, — сказал Лео, снова переведя взгляд на меня. — Ты боишься этих людей?

— Да.

— Тогда я рад, что Бог привел тебя ко мне, — он поднял чайник и снова наполнил чашки. — Я знаю, как все решить.

— Правда?

— Абсолютно.

Две новые женщины в белом внесли круглые деревянные корзины с плоскими крышками. Бока были плетеные, красиво, с узором. Они поставили корзины на стол и сняли крышки — в воздух поднялся теплый, пряный пар.

У меня заурчало в животе.

Я заглянула внутрь. В корзинах лежали розовые булочки, сформованные в виде маленьких поросят. Вместо глаз — два кунжутных зернышка. Из теста аккуратно вылеплены пятачки и ушки.

Так… мы это едим или как?

Я посмотрела на Лео.

Он сложил руки в молитве.

Я, следуя примеру этого странного, но харизматичного человека, тоже сложила ладони и закрыла глаза. Лео не произнес ни слова, что означало — молитва была про себя.

Ну, значит, я тоже сказала свою.

Боже милосердный. Я не понимаю, к чему ты ведешь меня. Не знаю, что должна делать. Я проснулась посреди хаоса. Все в жизни пошло кувырком, и я прошу лишь об одном — о помощи. О том, чтобы ты показал путь. Пожалуйста.

Я открыла глаза.

Улыбаясь, Лео засунул руки в одну из корзин и вытащил маленького поросенка.

— Ты любишь булочки, приготовленные на пару?

— Никогда не пробовала.

— О, с сегодняшнего дня ты должна. Их можно есть в любое время суток, но завтрак — мое любимое. — Он откусил кусок, застонал от удовольствия и пробормотал с набитым ртом: — Восхитительно.

Я была голодна, так что тоже взяла одну.

Ладно, Боже. Пожалуйста, пусть в этом не будет ничего безумного.

Я откусила. Мягкое, солоноватое тесто, а внутри — сочная начинка из тянущейся свинины в пикантном соусе. Я застонала не хуже Лео.

Монахи усмехнулись.

Мне было плевать, я слизала сок, стекавший по пальцу, и снова вгрызлась в булочку:

— Это... просто невероятно.

Две женщины в белом поклонились мне.

Я кивнула в ответ.

Потом они исчезли.

Знаешь что? Пожалуй, хватит с меня ненавидеть азиатов. Лучше я оставлю всю эту злость на отца. Азиаты мне ничего плохого не делали.

Лео указал на другую корзину:

— Эти булочки с овощной начинкой.

Внутренний двор пересек высокий мужчина с длинным деревянным подносом. Он аккуратно поставил его на стол.

— О да. Это настоящий деликатес, — Лео потер руки. — Утка по-пекински, запеченная до хруста на древесине зизифуса.

— На чем?

Лео взял палочки — розовые с золотыми узорами:

— Утку нужно жарить не меньше шестидесяти пяти минут на древесине зизифуса, которому не меньше сорока лет.

— Почему?

— Эта древесина придает утке особенно хрустящую корочку. Моя жена прекрасно это понимала, — он ловко подхватил палочками ломтик утки. — Но зизифус важен не только тем, как влияет на вкус.

Я взяла в руки свои розово-золотые палочки и внимательно их рассмотрела. Никогда не видела таких красивых. Постаралась повторить, как Лео держал их пальцами.

Он взял еще кусочек утки:

— Историки и археологи выяснили, что терновый венец Иисуса был сделан из ветвей дерева зизифуса.

— Я этого не знала.

— Кресты моих людей сделаны из древесины зизифуса, — Лео кивнул в сторону монахов. — Четки тоже вырезаны из этого древнего дерева.

— Это очень интересно, — ответила я. Почувствовав себя немного увереннее, я потянулась палочками за кусочком. Он выскользнул и снова упал на поднос. Я подцепила его еще раз, но, когда почти поднесла ко рту, он плюхнулся на стол.

Из тени вышла женщина.

Откуда она взялась?

Она быстро подняла мясо, вытерла его тканью и положила рядом со мной вилку. Меня накрыла волна смущения. Я никогда раньше не пользовалась палочками, но была уверена — с небольшой практикой я точно справлюсь.

Лео отложил палочки и уставился на меня. Его лицо стало серьезным, почти жестким.

Монахи тоже внимательно меня разглядывали.

Что вообще происходит?

Я снова сосредоточилась на этой восхитительной утке. Решила, что пока не буду сдаваться и брать вилку. Снова потянулась палочками, аккуратно подцепила кусочек. Когда почувствовала, что держу его уверенно, без труда отправила в рот.

Лео слегка улыбнулся:

— Вот так. Мы не сдаемся. И не выбираем легкий путь.

Утка оказалась идеальной. Хрустящая корочка, сочная, насыщенная — вкус буквально взрывался на языке.

Опасно вкусно. Я б к такому смогла бы быстро привыкнуть.

Лео вернулся к булочкам со свининой:

— А ты вообще любишь утку?

— Ела всего один раз, — я взяла еще кусочек. — Мама готовила на День благодарения. Было нормально, но без восторгов. По-моему, даже суховато вышло.

— А эта как тебе?

— Похоже, буду охотиться у озера в Лесу Серенити, — усмехнулась я и потянулась за уткой.

Две женщины вернулись, неся еще деревянные подносы, и расставили их на столе.

Лео посмотрел на новую еду:

— Я попросил шефа Яу приготовить все мои любимые блюда. Сегодня праздник.

— Что вы празднуете?

Его взгляд потемнел.

— Свою смерть.

— Мне очень жаль, — я опустила палочки. — Вы… больны?

— Кто-то сказал бы — да.

— Как давно вы об этом знаете?

— С тех пор, как умерла моя жена, — ответил он и перевел взгляд на зелено-красных птиц, порхающих у дерева.

Я тоже посмотрела вверх, на самой верхней ветке сидели два ворона.

Наверное, залетели откуда-то снаружи.

Лео тоже перевел взгляд на ворон:

— Смерть уже близко. И когда она придет — пощады не будет.

Я положила руки на колени:

— Мне правда жаль.

— Все в порядке. Я давно это принял. И я этого заслуживаю, — он отодвинул корзину с горячими булочками и освободил место для новых блюд. — Попробуй этот рис.

Я уставилась на тарелку: смесь белого, синего, красного и фиолетового.

Хм… даже не знаю.

— Его красят лепестками горных цветов, — объяснил Лео, взял деревянную ложку, набрал немного и аккуратно положил на мою тарелку. — Вкус не цветочный. Окраска — только ради красоты.

Я вдохнула аромат пара:

— Пахнет так, будто у меня на тарелке вареные цветы.

— Вот почему я его люблю. Когда ешь, аромат так же важен, как и вкус.

Я попробовала.

Рис был вкусным, но аппетит уже ушел. В голове вертелось тысяча вопросов. Прежде всего — неужели у него рак или болезнь мозга? И могла ли я хоть чем-то ему помочь? Когда болела мама, я чувствовала себя совершенно беспомощной… А теперь, почему-то, хотелось компенсировать это с ним.

Внутренний двор пересек мужчина в синем одеянии с деревянным крестом на груди. В правой руке он держал кожаный портфель.

Сонг подошел к Лео, наклонился и что-то прошептал ему на ухо.

Потом монах подошел ко мне, поставил портфель рядом и занял свое место среди других.

Лео нахмурился:

— Ты уверен, брат?

Сонг кивнул.

— Похоже, наш завтрак скоро подойдет к концу, — сказал Лео, положил себе рис и убрал ложку. — Открой портфель. Убедись, что все на месте.

Он правда собирается отдать мне деньги?..

Жизнь столько раз била меня по морде, что я уже не знала, как выглядит везение. Да что там, я и на ощупь его бы не узнала.

Но в животе затрепетали бабочки.

Я отложила палочки, взяла портфель и положила его себе на колени.

Лео ел рис и довольно улыбался:

— Идеально.

Я щелкнула замками и подняла крышку.

Святой Иисус, Мария, Иосиф… и вся белая рать во главе с ними!

Деньги. Много. Купюры, аккуратно уложенные в пачки, заполняли портфель до краев. Я не знала, как выглядят семьдесят пять тысяч долларов, но это, черт возьми, было близко. Даже если и меньше — я бы все равно взяла. Это было в тысячу раз больше, чем у меня было утром.

Спасибо тебе, Боже.

Я раскрыла рот от шока и уставилась на него:

— С-спасибо...

— Не забудь про три обещания.

Я захлопнула портфель и вцепилась в ручку так, будто от этого зависела моя жизнь.

— Чего вы хотите?

— Встань, — Лео отложил палочки для еды и поднялся.

Я встала, все еще сжимая портфель в руках. Нервы натянуты, как струна.

Женщины вернулись с нашей обувью и аккуратно поставили ее рядом.

Лео завел руки за шею и расстегнул цепочку:

— Первое обещание: ты должна носить это, пока его не сорвут с твоей шеи.

Я вскинула брови:

— Ты хочешь, чтобы я носила твой крест?

— Да, — Лео подошел ко мне и повесил цепочку на шею. — Это очень важно для меня. Не снимай его… пока кто-то сам не сорвет.

Не буду врать — был момент, когда я испугалась. Подумала, он может задушить меня или сломать шею. Все происходящее казалось странным: человек, которого я едва знаю, накормил меня, дал кучу денег, а теперь просит носить его украшение.

Он защелкнул застежку и отступил назад.

Я опустила взгляд и коснулась креста.

Лео грустно улыбнулся:

— Нажми на боковую грань.

Я нажала. Крест оказался медальоном. Изнутри на меня смотрела фотография Лео и пожилой женщины.

— Это ваша жена? — спросила я.

— Она самая.

— Она была красивой.

— Да, — тихо подтвердил Лео.

Сонг и остальные монахи встали за его спиной.

Лео смотрел на фотографию:

— Этот крест должен быть с тобой, пока его не сорвут. Ты не снимаешь его сама. Не оставляешь где попало.

— Может, мне стоит сделать так, чтобы его вообще никто не сорвал?

Его хмурый взгляд стал еще жестче:

— К сожалению, это неизбежно.

— Почему?

— Второе обещание не менее важно, — он сложил руки перед собой. — Я знаю, тебе захочется сразу пойти в казино и отдать деньги Сноу и...

— Датчу, — подсказал Сонг.

Лео продолжил:

— Но не ходи к ним, пока не побываешь в церкви Святого Павла Креста.

Я удивленно распахнула глаза:

— Это та большая церковь, в трех кварталах отсюда?

— Верно.

— Хорошо, — сказала я, сглотнув. — Ты хочешь, чтобы я кому-то передала сообщение?

— Именно, — Лео протянул руку к раскрытому медальону у меня на шее и аккуратно закрыл его.

— С кем мне поговорить?

— С утра и до полудня в церкви открыт молитвенный алтарь. Любой может войти, зажечь свечу и поговорить с Богом.

— Поняла.

— Так вот. Пойди туда и поговори с Богом от моего имени.

Я моргнула.

— Скажи Ему, что мне жаль. Что я надеюсь, что служу Ему. Что я молюсь о том, чтобы мои жертвы были приняты как искупление за мои грехи. Умоли Его спасти мою душу.

— То есть... ты хочешь, чтобы я помолилась за тебя?

Лео кивнул:

— Молитва — самая ценная духовная практика. А алтарь усиливает ее силу.

Он — умирающий человек, надеющийся попасть в рай.

Я опустила взгляд на деньги и ощутила неловкость:

— Лео... я бы и так помолилась за тебя. Просто так...

— Конечно, — его улыбка стала шире. — Именно поэтому ты и получаешь эти деньги. Я увидел в тебе не только отчаяние, но и свет. Добрые души сияют. Ты светишься, как солнце.

Я не знала, что сказать.

— А теперь — третье, последнее обещание.

Я напряглась. Не знала, чего ожидать.

Лео посмотрел на меня строго:

— Когда у тебя родится первенец, ты назовешь его Лео. Неважно, будет ли твой муж против.

Я неловко хихикнула:

— Что?

Он даже не усмехнулся:

— Это третье обещание.

Я удивленно подняла брови:

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

— А, — кивнула я. — Эм... хорошо. Хотя я даже не уверена, что у меня вообще будут дети...

— Будут, — сказал Сонг, и выражение его лица сделало это утверждение похожим на угрозу.

— О-кей...

Сзади что-то глухо щелкнуло.

Я оглянулась, круглая деревянная дверь начинала закрываться. Никто не двигал доски вручную, должно быть, управление шло с пульта. Вход медленно трансформировался в глухую стену, словно нас собирались запечатать внутри.

Слева и справа раздались короткие сигналы. Вода перестала струиться по двум каменным стенам. В их местах открылись круглые проходы.

Я, не выпуская портфель с деньгами, быстро натянула обувь.

Голос Лео заставил меня остановиться:

— Я так и не спросил, почему ты побрила голову.

Сонг нахмурился:

— Нам пора, брат.

Лео поднял седые брови:

— Почему ты все сбрила? Для женщины это необычно, не отращивать волосы.

— Когда мама проходила химиотерапию, у нее начали выпадать волосы. И… она чувствовала себя… как будто стала меньше похожа на женщину. Общество же считает, что женственность — это длинные, струящиеся волосы, — я пожала плечами. — Но я — женщина, с волосами или без них. Так что мы с моей сестрой Джо побрили головы, чтобы показать ей, насколько лысая женщина может быть красивой. Мы обе очень похожи на нее, и нам хотелось стать ее отражением.

— Если вы с ней похожи, значит, она была необыкновенно красива, — тихо сказал он. — Когда она умерла?

— Почти год назад.

— Ты бы уже могла снова отрастить волосы.

— Знаю. Но… я пока не готова видеть себя с волосами. По крайней мере, когда смотрю на свое лысое отражение, я думаю о маме. О том моменте, когда она увидела нас с Джо.

Лео тепло улыбнулся:

— И что она сделала?

Я улыбнулась:

— Она тогда и смеялась, и плакала, и орала на нас одновременно. А потом всю неделю, как только видела нас, качала головой и снова хохотала. Это стоило того — только ради этого ее смеха.

Сонг прочистил горло и достал небольшой пистолет.

Лео вздохнул:

— Я рад, что Бог свел нас.

— Я тоже.

— Хорошего тебе дня, Моник.

— Он уже хороший. Благодаря вам.

— Нам пора, — сказал Сонг, протянув мне пистолет. — Возьми.

Я уставилась на него:

— Эм...

— Он заряжен и стоит на предохранителе. Он тебе пригодится, — Сонг указал влево. — Иди туда.

Я не сводила глаз с оружия:

— А куда ведет этот путь?

— Повернешь налево — выйдешь на Мэйн-стрит. Пойдешь на юг, и упрешься в церковь.

Сонг повел Лео прочь.

— Здесь мы прощаемся, — сказал Лео, уходя и махнув рукой. — Мне нужно сразиться со своими демонами, а тебе — поговорить с ангелами.

— Спасибо тебе еще раз.

— Нет. Поблагодари Бога. И скажи Ему, что это я тебя прислал, — Лео исчез за углом. — И не забудь про остальные обещания, Моник.

— Не забуду.

Они подошли к круглому выходу справа и шагнули через него.

Я крепко сжимала портфель с деньгами, схватила еще одну булочку со свининой и поспешила ко второму круглому проходу.

Спасибо тебе, Боже.

Меня накрыла волна благодарности. Никогда в жизни я не переживала ничего подобного. Еще утром мне грозили смертью и проституцией. А теперь… Бог послал мне ангела.

Хорошо. Я помолюсь за Лео у алтаря в церкви. А потом отдам деньги Датчу и Сноу.