Путешествие по арабским странам

Слева — Африка, справа — Азия

Баркас прорезал синие с белой каймой пены воды Красного моря. Пассажирские и грузовые суда уже вошли в канал; в заливе находились только ожидавшие лоцманов танкеры, которые должны были следовать за грузовыми судами с интервалом в пятьдесят минут. Красные флажки у них на борту сигнализировали: «Опасный груз».

Было полвосьмого утра, двадцать восемь градусов в тени. Баркас подошел к «Вибексу», самому большому танкеру компании «Шелл», грузоподъемностью тридцать одна тысяча тонн и максимальной для канала осадкой — тридцать пять футов. Трое мужчин и одна женщина поднялись из качающегося баркаса по трапу на палубу.

— Кто это с вами? — спросил капитан египетского лоцмана, который должен был провести корабль через канал.

Вопрос был задан в тот момент, когда лоцман и его помощник уже приблизились к капитану. Все трое поднесли руку к фуражке и обменялись рукопожатиями.

— Американка и немец, — ответил лоцман, — хотят посмотреть, как мы будем проходить канал.

Капитан процедил сквозь зубы приветствие и ушел. Все это, собственно, произошло совершенно неожиданно. В конце беседы с полковником Петер Борхард спросил, нельзя ли ему на одном из кораблей пройти канал.

— Конечно, — ответил египтянин и вежливо обратился к Ивонне: — Вы тоже хотели бы?

— С удовольствием.

— Когда?

— Когда хотите.

— Через несколько минут, к сожалению, отправится последнее судно сегодняшнего каравана. Итальянское пассажирское судно. Четверть часа назад я мог бы пристроить вас еще сегодня.

— А в другой раз?

— Подождите-ка.

Он позвонил по телефону, затем поговорил с человеком, стоявшим у коммутатора, и сказал гостям:

— Этот джентльмен доставит вас в гавань. Быть может, он что-нибудь устроит.

Через несколько минут они получили билеты, автомобиль домчал их до пристани, возле которой на волнах покачивался баркас, они прыгнули в него и направились наперерез итальянскому кораблю «Европа». Вспенивая килем воду, он шел из залива в канал.

— Хэлло, хэлло! Двое иностранцев хотят плыть с вами до Порт-Саида, — крикнул по-французски рулевой баркаса в микрофон. — Пожалуйста, спустите трап.

Капитан итальянского корабля ответил тоже по-французски:

— Я никого больше на борт не возьму.

Рулевой-египтянин сделал еще одну попытку — такие просьбы, по-видимому, допускались неписаными законами администрации канала, но и на этот раз его старания не увенчались успехом. На поручнях гроздьями висели пассажиры, они с любопытством и как бы в ожидании чего-то рассматривали баркас, плясавший на волнах рядом с огромным кораблем, но на этом дело закончилось. Корабль исчез. Баркас вернулся на берег, поездку пришлось отложить.

Теперь Петер Борхард и Ивонна Перран стояли на палубе английского танкера. Ивонна не возражала простив совместной поездки; кто знает, может быть, ей удастся выудить у немца еще какие-нибудь сведения, которые украсят ее корреспонденцию в качестве исторических анекдотов. Ну, а Петер тем более не имел ничего против хорошенькой попутчицы, не доставлявшей ему к тому же никаких хлопот.

— Капитан предлагает вам каюту на случай, если вам захочется отдохнуть, — обратился к ним помощник капитана. — Разрешите проводить вас?

— Спасибо, — сказала Ивонна и, улыбаясь, посмотрела на Петера. — Он, видимо, считает нас парой.

Но офицер показал им две каюты рядом. Едва он успел распрощаться, как на пороге вырос стюард.

— Что вы желаете на завтрак, чай или кофе?

— Мне кофе, — ответила Ивонна.

— Два раза кофе, — оказал Петер.

— Оба в мою каюту.

— Слушаюсь, мэм.

Петер зашел к себе в каюту. Она была обставлена просто и со вкусом. Две кровати, застеленные пушистыми белыми пледами, напоминали диваны. Примыкающая к каюте ванная комната сверкала белым кафелем. На всех одеялах, полотенцах, на мебели, равно как и на огромной трубе на палубе, виднелось изображение морской раковины — фирменный знак компании «Шелл».

Каюта Ивонны была обставлена так же. Когда принесли завтрак, оказалось, что фарфор и приборы помечены той же раковиной.

— Нет сомнения, — пошутил Петер, — что мы в гостях у крупнейшего английского нефтяного треста. Как бы вам не пришлось держать ответ за это перед конкурирующей американской фирмой Стандард Ойл.

— Это действительно опасно, — ответила она в тон ему, — особенно если я не привезу интересной «story»[19].

Кофе показался ей вкусным и ароматным.

— Ну, вряд ли ради вашей «story» произойдет какая-нибудь сенсация, — заметил Петер.

— Кто знает! У этого танкера осадка тридцать пять футов. Мне сказали, что в канале есть места, где глубина не намного больше, и то лишь в очень узком фарватере. Лоцману придется быть начеку, иначе танкер «сядет».

— Он будет, будет начеку, — быстро и решительно ответил Петер, хотя он только что откусил от своего бутерброда.

— Он уже несколько дней подряд плавает с утра до вечера и, наверно, здорово устал. Но я не возражаю, если даже он «посадит» нас на дно. Каюта хорошая, еда, как видно, приличная, время у меня есть, вы мне еще не надоели…

— Сенсаций не будет, — повторил Петер.

— С вами, по-видимому, нет, — сказала она.

Петер встал, подошел к окну и, между прочим, поинтересовался:

— Кстати, откуда у вас французское имя?

— Моя мать была канадской француженкой. Ее так звали.

— Значит, вы говорите по-французски?

— Немного.

— И симпатизируете Франции?

Но не в вопросе о Суэцком канале, если вы это имеете в виду. Я американка.

Петер взглянул в иллюминатор.

— Мы уже тронулись, — сказал он, — а я и не заметил.

Они вышли на палубу. Было без чего-то девять. Танкер, как спокойно плывущий приморский замок, почти бесшумно Двигался на север. По ту сторону залива в безоблачное небо вздымалась горная цепь пустыни, слева у берега рядами стояли напоминавшие белые цилиндры цистерны компании «Шелл» и несколько нефтехранилищ египетской нефтяной фирмы. Дальше в резком свете солнца сверкали белые дома Суэца.

Когда танкер вошел в канал, капитан, проходя мимо своих гостей, остановился и показал рукой сначала налево, затем направо:

— Это — Африка, а это — Азия.

По руслу шириной от пятидесяти до восьмидесяти метров они плыли между двумя материками, направляясь к Средиземному морю.

Петер тоже показал направо:

— Здесь, по-видимому, Синайская пустыня.

— Где Моисей получил скрижали законов, — подхватит! Ивонна.

— Это произошло на горе Синай, — поправил капитан, — а она находится дальше на юго-восток.

— Ну, это точно неизвестно, — сказал Петер. — Смотрите, вон цапли! Крылья огромные, серого цвета, под ними белые пятна. Хоп! — вот она бросилась за рыбой! А много здесь рыбы, сэр?

— Я еще не ловил, — ответил капитан. — На мостик вы уже поднимались?

— Нет.

— Пойдемте!

Капитан вскоре ушел, а Петер и Ивонна остались на мостике рядом с лоцманом. «Справа — Азия, слева — Африка». Азиатское побережье представляло собой холмистую пустыню, почти лишенную растительности. Лишь кое-где торчали кустики жухлого зеленого цвета, засыпанные песком. На африканской земле редкие ряды пальм обрамляли автостраду, проложенную вдоль канала. На полях, удивительно тучных с виду, росли рис и овощи — их питал узкий пресноводный канал. По шоссе навстречу друг другу мчались машины. Рабочие-египтяне в белых галабиях, некоторые в брюках, несмотря на палящий зной, работали на берегу канала. Дальше виднелась типично египетская картина: отец, мать и сын, он в белой галабии, она в черном, мальчик в ярко-зеленом.

Каменная стена, ограждающая канал, кое-где была снесена и заменена толстыми листами железа. За ними на ширину нескольких метров был вынут песок. В других местах землечерпалки расширяли русло канала.

Лоцман-египтянин видел только канал. То и дело раздавалась его спокойная уверенная команда. Ее громко повторял матрос в длинных штанах, стоявший у штурвала. Иногда лоцман говорил: «Благодарю вас, очень хорошо». Карта ему была не нужна, каждый метр канала он знал как свои пять пальцев. Когда предстоял спокойный участок пути, он, случалось, вставал со своего места, прохаживался взад и вперед по мостику, съедал ломтик апельсина или выпивал кофе, который ему присылал капитан. Обедал он тут же, поглядывая то на канал, то в свою тарелку.

— Давно вы плаваете? — спросил Петер.

— Двадцать девять лет[20].

— Уже?

— В тринадцать лет я поехал в Лондон и поступил в четырехлетнее морское училище, — рассказал лоцман. — Учение обходилось моим родителям в шесть английских фунтов в год.

Лоцман был смуглый человек, среднего роста, с вьющимися, коротко остриженными волосами. Его лицо выражало спокойную уверенность и напряженное внимание. Короткие до колен штаны, носки, ботинки — все было белое. На белую же спортивную рубашку была накинута светло-серая шерстяная безрукавка, а на шею — шелковая косынка яркой, но не кричащей расцветки. Рядом стоял коренастый мужчина лет тридцати пяти с густой черной непокорной шевелюрой в таком же костюме, что и лоцман, но без косынки. Все, что говорил лоцман, он записывал. Он сообщил Ивонне, что родился на Балканах и приехал в Египет, когда лоцманы объявили бойкот. Скоро он сам будет водить корабли по каналу.

Капитан в это время отдыхал — сидел у себя в каюте, прогуливался, насвистывая, по палубе или наведывался на мостик к лоцману.

— Пятый раз провожу этот танкер, — сказал лоцман Петеру, — но капитан сегодня впервые поднимается ко мне.

— Из сочувствия к Египту, как вы думаете?

— По-видимому, да.

Время от времени Петер и Ивонна, утомленные пребыванием на мостике, ненадолго спускались в свои каюты. Старший инженер показал им свое «царство» — огромное машинное отделение, капитан поболтал с ними на палубе и пригласил к обеду, а вечером за стаканом виски с увлечением рассказывал о своем домике в Шотландии.

— Я плаваю сорок лет, — сказал он, — ив будущем году — окончательно сойду на берег.

— На пенсию? — спросил Петер.

— Да, слава богу.

— Нам сказали, что вы везете нефть-сырец из Кувейта.

— Да, точно.

— Я не знаю никого, кто бы там бывал. Что, собственно, представляет собой эта страна?

— Она купается в нефти.

— Большая страна?

— Ну, как вам сказать… Не больше двухтысячной части территории Египта, но запасы нефти пока неисчерпаемы.

— У Персидского залива, кажется?

— Да.

— Британский протекторат?

— Примерно так.

— А вам не кажется, что Суэцкий кризис имеет некоторое отношение и к арабской нефти?

Капитан быстро и испытующе взглянул на Петера.

— Я не интересуюсь политикой, — заявил он.

Ивонна поспешила перевести разговор на другую тему.

— Сколько раз вы проходили канал?

— Давно со счета сбился.

— Всегда с лоцманами-египтянами?

— Нет.

— А что вы думаете об этом лоцмане, там, наверху?

Капитан замялся. Видно было, что он не из тех, кто любит расточать похвалы направо и налево. Но затем лицо его посветлело и он сказал:

— Это очень хороший лоцман.

— Иностранные лоцманы сваляли дурака, — продолжал он. — Сюда им больше не вернуться.

— Они думали, что будет война, — бросил Петер.

— Война это не выход. Если бы капитаны управляли государствами, — в голосе капитана звучала гордость, — войны бы никогда не было. Моряки всегда договорятся между собой.

— Даже если по каналу будут ходить американские и советские лоцманы? — спросила Ивонна. — Об этом поговаривают.

— Даже тогда. — И капитан повторил: — Моряки всегда договорятся.

Пройдя примерно треть канала — его длина составляет сто шестьдесят девять километров, — караван на полтора часа бросил якорь в Горьких озерах. Здесь ожидали корабли, прибывшие с севера; теперь они отправлялись на юг. Лоцман «Вибекса» отдыхал.

Когда корабль приблизился к Исмаилии, большому городу, расположенному примерно посредине пути, день уже клонился к вечеру.

— Дети, наверно, будут встречать меня на берегу, — произнес лоцман радостно. — Я уже неделю не был дома.

Солнце зашло, таинственные сумерки охватили канал, быстро, очень быстро свет сменился мраком, и вскоре на небесном куполе засверкали и засияли звёзды.

— Теперь осталось только полтора часа, — объявил лоцман.

Издалека уже показались пестрые цепи огней Порт-Саида. Петер и Ивонна вышли на палубу и остановились у поручней. По дороге проносились огни автомобильных фар, кое-где светились окна станций канала или деревенских хижин. Глухо гудели турбины. Больше не было слышно ни звука. Пустыня спала в полной темноте.

На фоне тысяч огненных точек портового города показался баркас и, покачиваясь на волнах, приблизился к огромному танкеру, рядом с которым он казался карликом.

— Спасибо, капитан. Счастливого плавания.

За час до полуночи лоцманы и их гости высадились на берег.

Когда Петер и Ивонна, напоенные солнцем и ветром, утомленные и взволнованные, сидели на террасе гостиницы, Ивонна сказала:

— Ничего особенного сегодня не случилось.

— Никакой сенсации, — с насмешкой ответил Петер и серьезно добавил:

— Но нечто важное произошло.

Женщина бросила на него вопросительный взгляд.

— Что вы имеете в виду?

— Египтяне стали хозяевами канала, своего канала.