Пятница

КОЛОКОЛЬЧИК ПОД ДУГОЙ

На съезжем дворе обычная суета. И никому нет дела до двоих людей с большими пакетами, аккуратно перевязанными верёвками. Да и возница как будто ими не интересуется.

- Вам до Янова? Занимайте места. Деньги потом возьму.

Уже тронулись. Какая-то женщина бежит за дилижансом:

- Стой! Берл, стой!

Вознице стучат в переднюю стенку:

- Обожди, Берл. Соре-Лее со Старого Плана бежит.

И Соре-Лее открыли дверь дилижанса. Она села, раздвинула широкую юбку в обе стороны и закрыла пакеты, перевязанные верёвками.

Вот и Яново. Приехали.

Соломон Рогут с товарищем наняли извозчика, сели в сани, положили в ногах пакеты и поехали.

Лошадка быстро засеменила по дороге.

Саул Каценеленбоген придвинулся к Рогуту, улыбнулся:

- Теперь почти дома, близко. Живо доедем.

Спокойные глаза Рогута серьёзно и пытливо смотрели вдаль, на дорогу. Он не любил считать работу законченной, пока не сделано всё, до самого конца.

Вьюга улеглась. Настало ясное утро. Белоснежная дорога искрилась на солнце, точно на ней рассыпаны тысячи разноцветных камешков. Колокольчик под дугой лошади мерно, успокаивающе позванивал. Всё хорошо.

И вот уже вдали виднеются домики Вилькомира. Ясно слышится: в морозном воздухе гулко звенит церковный колокол. А маленький колокольчик под дугой лошади как будто вторит могучему звону.

- Сегодня воскресенье, - говорит Каценеленбоген. - Сейчас народ начнёт выходить из церкви.

Рогут чуть повернул голову в сторону церкви и невольно нащупал ногой пакеты. Они все здесь, все целы.

Ещё немного - и сани уже проезжали мимо церкви. В этот самый миг двери церкви широко распахнулись - богослужение кончилось. Народ расходился. Впереди всех - сам исправник с красным довольным лицом. Весело смотрели узенькие глаза, заплывшие жиром.

Вдруг исправник остановился. Улыбка сразу сползла с его лица, он насупил брови.

- Что это значит? - Он злобно озирался по сторонам. - Я вас спрашиваю, что значит этот звон? Кто это едет с колокольчиком? Кто смеет? Разве забыли: имеется мой приказ - только моя лошадь или пожарные могут ехать с колокольчиком.

А сани с двумя седоками едут. И колокольчик мерно позванивает на дуге лошади.

В воздухе проносится страшное слово:

- Задержать!

Становой пристав угодливо изогнулся, кивнул головой.

- Слушаю, ваше благородие! - И, сверкнув глазами, заорал на городовых: - Чего смотрите? Задержать!

Городовые бросились к саням. Раздались свистки, крики:

- Стой! Держи!

Лошадь стала. Колокольчик под дугой затих. Саул Каценеленбоген посмотрел на Рогута непонимающим взглядом:

- Что такое? Что случилось?

Рогут осмотрелся. Он едва дышал, ничего не мог понять: как узнали? Но чувствовал одно - дело плохо. Провал!

- Расселся! Сходи! - крикнул городовой и грубо схватил его за плечо.

Рогут медленно, словно в раздумье, слез с саней. Упрямая складка на лбу залегла ещё резче. Рогут повернулся, большой, плечистый, заслонил и сани и Саула Каценеленбогена.

В суматохе никто не заметил, как Каценеленбоген нагнулся, взял один пакет и не спеша сошёл с саней. И, так же не спеша и ни разу не оглянувшись, пошёл в сторону. А у него, Каценеленбогена, словно мурашки ползли по спине - так хотелось ему повернуться на один только миг, чтобы посмотреть, что там, позади.