Стиратель

Глава 8

Дверь распахнулась.

– Hey, Jude! * – весело пропела миловидная полурусалка, впорхнув в кабинет. На ней был медицинский брючный костюм салатового цвета: верхние пуговицы блузы кокетливо расстегнуты, а волосы черными кольцами выбиваются из-под шапочки. – Какими судьбами!

Воспитанный грек поднялся на ноги.

– Здравствуй, Ариана. Я привел к вам пациента.

Он кивнул на Матвея. Тот тоже привстал и вежливо склонил голову.

– А что у нас с пациентом? – Она повернулась к Матвею, очаровательно улыбнулась и что-то спросила у него по-гречески.

– Он русский, – вклинился Джуд.

– Ах он… А, тот самый русский!

Глаза медсестры расширились, лицо просияло улыбкой. Она приблизилась к Матвею и пристроилась рядом с ним на кушетку:

– Да что вы говорите! Ну-ка, ну-ка… Вы подрались, что ли? У вас на футболке кровь!

В кабинете появилась еще одна девушка-полукровка в таком же медицинском костюме, только небесного оттенка. Эта держалась более официально, да и выглядела иначе: волосы были спрятаны под шапочку, лучистые голубые глаза смотрели серьезно. В отличие от медсестры, она носила не лодочки на каблуках, а удобные спортивные туфли, несмотря на невысокий рост. Она была не полненькой, но какой-то округлой, и от этого, вопреки ее строгому виду, создавалось ощущение уюта.

Она бросила быстрый взгляд на Матвея, на притихшую Ариану и наконец обратилась к Джуду.

– Что ты тут делаешь? – сказала она, тоже по-русски.

– Здравствуй, Фотина, – ответил Джуд.

– Здравствуй и ты.

Она подошла и аккуратно вернула стул на причитающееся ему место под столом. Джуд отступил ближе к окну.

– Я привел пациента, – повторил он, не сводя глаз с врача.

– Что с ним?

– Я подозреваю сотрясение мозга. Можешь проверить?

– Конечно.

Она повернулась к Матвею и тоже что-то сказала по-гречески.

– Он русский, – вмешалась Ариана. – И он тот самый русский. Помнишь, которого…

Фотина поджала губы, и медсестре этого хватило: она тут же замолчала.

– Простите, – обратилась к Матвею врач. – Здравствуйте. Вы ударялись головой?

Он развел руками.

– Я утром упал и сильно стукнулся локтем, с тех пор у меня болит голова и немного тошнит. Насколько я помню, голову я при этом не ушиб. Но потом еще мне в лицо прилетела подушка безопасности.

– Вы попали в аварию?

– Не то чтобы в серьезную. Мы врезались в бордюр. Но подушки сработали.

– Вы врезались. – Она посмотрела на Джуда.

– Да, за рулем был я, – подтвердил тот.

Фотина подняла брови.

– Сам ты не нуждаешься в помощи?

Джуд качнул головой. На губах появилась тень улыбки, только тень. Взгляд оставался внимательным и выжидающим. «Снова телепатия у них, что ли», – подумал с досадой Матвей. А потом понял.

Фотина подошла к одному из шкафчиков, извлекла из кармана ключ, отперла дверку и достала фонарик и резиновый молоток.

– Голова кружится? – спросила она у Матвея.

– Временами да, временами нет.

– Болит?

– М-м… временами.

– Слабость? Нарушение координации? Повышенная реакция на свет? На звуки?

– Вроде нет.

– Но вы не помните, как ударились головой. Кратковременная потеря сознания была?

– Н-нет… – Матвей неуверенно посмотрел на Джуда.

– Не было, – ответственно заявил тот.

– Засыпали после травмы?

– Он спал в машине, да.

– Но я практически не спал ночью, – возразил Матвей. – Вполне естественно, что я…

– Ладно.

Она принялась за стандартный врачебный осмотр: проверила зрачки, движения глаз, рефлексы. И как раз когда Матвей сказал себе, что она действует совершенно как обычный врач в самой обычной поликлинике, положила ему руку на лоб.

– Закройте глаза, – прошептала она. – Я проверю, и… ш-ш-ш. Тише.

Ее рука была прохладной и сухой. Внутреннему взору Матвея представился его собственный мозг как темный, заросший паутиной чердак, в котором вдруг открылось окно, и через это окно хлынул яркий солнечный свет. По ощущениям, стояла зима, и свет солнца не нес с собой тепла, только морозную свежесть, но это было то, что нужно.

Он замер, не в силах пошевелиться. И когда Фотина отняла руку, едва ли не потянулся за ней следом. Пропали и гул в ушах, и боль, и серая пелена.

– Все в порядке, – сказала она. – Сотрясения нет. Потрясение есть. Не мозга. В целом. Джуд, ты…

Матвей открыл глаза. Джуд стоял, глядя в окно. Спина его казалась закаменевшей.

– Да, – ответил он ровно.

– Ты… – Фотина прикусила губу, но решила договорить до конца, чтобы убедиться, что поняла все правильно. – Ты включал… ты подверг его…

– Да.

– Я увидела. Я так и думала. – Она задышала глубже, сунула руки в карманы и сжала их там в кулаки.

Матвей посмотрел на спину Джуда и вновь вернулся взглядом к Фотине, которая тихо пылала от негодования с ним рядом. Кашлянул.

– Я… сам напросился, все в рамках закона, уверяю вас, – сказал он, повинно опустив голову. – У Джуда не было другого выхода. Я временно слетел с катушек, а он, очень аккуратно и бережно, вернул меня к норме. Если так можно выразиться, конечно.

– Можно-можно, – защебетала Ариана. – Джуд у нас всех возвращает к норме. Он воплощенная норма. Идеальный камертон. Никаких перехлестов. Никаких эмоций. Самообладание и контроль. Правда, Джуд?

Тот развернулся и посмотрел подчеркнуто только на Ариану.

– Правда. Это моя работа.

– Вчера вы слетели с катушек, – строго отчитала Матвея Фотина. – Временно. Сегодня упали, а потом угодили в аварию. И еще нет и полудня. Какие у вас планы на вечер?

Матвей даже слегка удивился. Усмехнулся.

– Я очень постараюсь больше не впутываться в переделки, – пообещал он. – Это не то чтобы мое обычное состояние. Я просто попал в такую ситуацию… временно… когда я, не по своей воле, нарушаю равновесие. Так Джуд говорит.

Ариана хихикнула, подошла к Джуду и кокетливо выгнула шею.

– Джуд так говорит, да, – с энтузиазмом согласилась она. – Он все время так говорит. У него все нарушают равновесие. Нет ничего превыше равновесия. Равновесие, закон, порядок, нейтральность. Полная объективность. Радоваться тоже не стоит. Слишком хорошо – тоже нехорошо. Это нарушает нейтральность. И объективность. И равновесие. Как вас Джуд не убил до сих пор, раз вы нарушаете равновесие, я удивляюсь.

Если бы Матвею не промыло сейчас мозги волной благотворного, доброго света, эта речь, возможно, запустила бы у него новый приступ паранойи. Теперь же он видел, как еле заметно дергаются при этих словах у Джуда уголки рта. Наблюдал, как взгляд сурового офицера притянулся к Фотине, которая стояла, словно изваяние, и сверлила его глазами, явно упрекая – испепеляя на месте – за применение «стирателя».

– Джуд оказывает мне неоценимую помощь, – сказал Матвей, отчаянно пытаясь подобрать слова, которые могли бы спасти положение. – Я… всего лишь турист, и я не очень понимаю, что происходит, и даже не знаю, что бы я делал без Джуда. Если бы он не снял мне вчера лишние эмоции, я бы точно с ума уже сошел.

Зависла пауза.

– Хорошо, – сказала ледяным тоном Фотина. – Джуд, если ты уверен, что тебе самому помощь не нужна…

Тот вскинул бровь и в два шага добрался до кушетки.

– Посмотри, пожалуйста.

В его темных глазах горел огонь. Матвей подавил в себе желание схватить глупую Ариану в охапку и вытащить из кабинета, оставив этих двоих наедине.

– Но ты сказал, тебя ничего не беспокоит.

– Не бес… Меня беспокоит.

– Джуд.

– У меня тоже сработала подушка безопасности. И я был за рулем. Мне, конечно, удалось уйти от столкновения, когда лихач-водитель едва не убил его, – в сторону Матвея вытянулся длинный палец, – но удар был сильный. Посмотри, пожалуйста, раз уж я здесь.

Фотина неохотно приблизилась и вытащила из кармана резиновый молоточек.

– Рефлексы не обязательно. У меня нет симптомов. Только посмотри.

Он поймал ее за руку и пристроил ее ладонь у себя на лбу. Оба закрыли глаза.

– А вы нам расскажете, каково это, быть мировой знаменитостью? – надула губки Ариана.

Матвей скорчил рожу.

– Ужасно, да? Сильно достают? Пристают, да? А вас все время расспрашивают, как у вас это получилось, да? Взять и сдернуть с кромешницы ее силу и себе забрать. Пусть даже не насовсем. Это прямо ух, да? А она сразу взяла и в вас после этого влюбилась. Раз вам такое удалось, что больше никому… Так что мигом взяла и за вас вышла замуж. Кромешница-то! за вас!

– Ариана, помолчи, пожалуйста, – выдохнула Фотина. – Я вообще не могу сосредоточиться.

Ресницы у нее трепетали. Одна рука лежала на лбу у Джуда, который сидел затаив дыхание, а пальцы другой она прижала к собственным губам. На лице ни грамма косметики, ногти коротко острижены, как это бывает у медработников. Матвей не знал, что представляется Джуду, когда его касается эта легкая ладонь, но всей душой желал ему, чтобы это продлилось подольше. Он даже поднялся на ноги и, связав свои эмоции узлом, подкатился к Ариане:

– Может быть, мы выйдем с вами в коридор или куда-нибудь еще и я отвечу на ваши вопросы там, чтобы не мешать доктору?

Однако Фотина уже очнулась. Сложила руки перед грудью и отошла к столу. Передвинула несколько папок.

– Все с тобой в порядке, – сказала она резко.

– На самом деле нет, – возразил Джуд.

– Да. Не симулируй. И не отрывай меня от работы. И иди уже. Занимайся… равновесием. – Ее грудь вздымалась, пальцы подрагивали.

Джуд подался вперед, будто пытался удержать ее силой взгляда.

– Равновесием, да, – подхватила Ариана. – Чтобы ни туда и ни сюда. И ни-ни. – Она захихикала и вцепилась Матвею в плечо длинными ногтями. – Пойдем. У меня масса вопросов.

Джуд поднялся. Вид у него стал совершенно обычный, то есть отстраненный, точно такой, каким он был, когда Матвей увидел его на пляже в первый раз.

– У нас свои дела, Ариана, – отрезал он. – Никаких вопросов! Нам необходимо было убедиться, что наш иностранный коллега не пострадал, и оказать ему помощь. Спасибо, Фотина. Сейчас мы пойдем дальше заниматься… – он коротко выдохнул, – поддержанием равновесия.

___________________________________

* Известная песня британской группы «Битлз» – «Эй, Джуд!»