Стиратель

Глава 12

Фотина растерянно попрощалась, вышла со двора и побрела прочь, мимо своей машины. Матвей окликнул ее, она с тем же опустошенным видом вернулась и села за руль. В глазах у нее стояли слезы.

– Я поверила, поверила, – шептала она. – Я поверила. И правда, откуда он знал, где… что… Он появился, как по щелчку пальцев. Как джинн, да? Они его ждали там, они знали, что он придет. Он знал, что они его там ждут. Они все всё знали. Они все заранее обговорили. Какие мы глупые. И ты глупый. Ты же поверил, да, ты тоже поверил. Ты поверил и всю дорогу вешал мне лапшу на уши. Глупый-глупый-глупый. Он ледяной, как можно было поверить? Он ледяной. Он изо льда с ног до головы, до кончиков пальцев, у него нет ни капельки огня. Ни капельки.

Матвей хотел возразить, но не находил ни слов, ни доводов. Свидетельство бабушки, человека, который был знаком с Джудом намного дольше, чем они оба, опровергнуть не представлялось возможным. И, конечно, встреча на маяке выглядела тем фальшивее, чем больше он о ней думал. Перечисление соблазнов, как в кино, – гордый отказ – ладонь-зажигалка – поспешное, почти позорное, картинное отступление демонов… Неудивительно, что Джуд совсем не боялся: чего ему было бояться, если демоны поселились в его душе с самого раннего детства?

– Она, наверное, подозревает, что Джуд и ее убьет, – додумалась Фотина. – Ну как убьет, ему убивать-то теперь не обязательно, он ей просто память сотрет, и готово: деменция, не подкопаешься. Чтобы она не свидетельствовала против него на суде у нейтралов. Она мне рассказала, чтобы я пока молчала, а на суде уже…

Тут Фотина разрыдалась. Матвей сидел неподвижно, будто окаменел. Во рту у него был ядовитый привкус. Голова снова начала болеть. При мысли о том, что Джуд не далее как сегодня нес на руках его Ассо, у него чесались кулаки. Но боже мой, как может Фотина молчать до суда? Она же будет видеться с Джудом. Разве она сумеет целоваться с ним как ни в чем не бывало? Она же совершенно раздавлена.

– Но зато, – неожиданно для себя проговорил Матвей, – у него хватило благородства не принять твое предложение.

– Ты опять! – вспыхнула Фотина и изо всех сил стукнула его кулаком по колену. – Ты опять за него заступаешься!

Он покачал головой.

– Можешь поколотить еще. От этого как-то легче, и в груди не так тяжело.

– Я же знала, знала, что он холодный, что он бездушный. Я всегда это знала, но я думала… мне казалось, что он хотя бы честный. Хорошо, что ты со мной поехал. Я сама бы… умерла там перед ней, не сходя с места.

– Ничего бы ты не умерла. От такого не умирают, – сказал он, только чтобы ее отвлечь.

– Умирают, – возразила она, задыхаясь. – От такой боли умирают. Она нестерпимая.

Матвей глубоко вдохнул, чтобы туман перед глазами хоть немного развеялся. Сосчитал до пяти. Выдохнул.

– Джуд мог следить за твоим домом и, увидев, что ты куда-то поехала, отправиться за машиной. За машинами. Когда мы все куда-то поехали, – произнес он как можно равнодушнее.

– Мог. Но он же этого не делал. Он знал. Заранее знал, что с ним ничего не случится. Знал, что они будут там. Все это они обговорили заранее и сильно, наверное, смеялись над нами. С этой его красоткой… Эмпусой.

– С ослиными ногами которая. Он извращенец?

– Что?

– Джуд извращенец, если ему нравится Эмпуса с ослиными ногами.

– Извращенец, наверное. – Фотина пожала плечами.

– Зачем он с тобой целовался?

Фотина взвыла.

– Ты специально?

– Я хочу понять. В общую картину это как вписывается? Зачем он с тобой целовался? Он поцеловал тебя на маяке, как будто знал, что это в последний раз.

– В первый раз, – прошептала Фотина.

Матвей посмотрел на нее вопросительно.

– Мы все ходили вокруг да около, мы ссорились, я не принимала его характер, его манеру, он… Мы поцеловались сегодня в самый первый раз.

– И ты сразу собралась замуж, – саркастически заметил Матвей.

– Я тебя убью.

– Я только излагаю факты.

– Он… – Фотина всхлипнула. – Он… Я думала – я верила, что он меня любит. Он целуется, будто меня любит. И ты тоже верил. Ты мне сам говорил. Он бессердечный, он…

– Погоди. – Матвей поднял руку. – Погоди-погоди. Давай по справедливости. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Может он тебя на самом деле любить? Вот это вот все – и любит тебя. Почему бы и нет? Судя по тому, что я видел…

– Он просто использовал меня, чтобы я его защитила перед нейтралами. Чтобы я всем подтвердила, что он отказался от сделки с демонами, что он герой. Что он неподкупный. Что он благородный. Он рассчитывал, что я никогда не узнаю того, что сообщила мне бабушка. Наверное, помаленьку стирал ей память и рассказывал всем о ее деменции, что очень правдоподобно, в ее-то возрасте. Но что-то упустил. Отвлекся на тебя. У нее восстановились кое-какие воспоминания, и она скорее позвала меня.

Матвей покачал головой.

– Непохоже. Вот как хочешь, что-то тут не клеится. Он должен был вести себя по-другому.

– По какому это другому?

– Он должен был принять твое предложение и задушить тебя в объятиях, а не говорить, что ты сама скоро заберешь свои слова обратно. Он же не знал, что тебя вызвонит его бабушка? Он должен был сам побыстрее сделать тебе предложение, чтобы ты никуда не делась. И не должен был оставлять тебя одну, раз ты такой драгоценный свидетель, многоуважаемый нейтрал-целитель. Целительница. Нейтралка. Уважаемая. Он должен был…

– Да ему претит, – заявила Фотина. – Я ему противна.

– Ну да, очень заметно, – закивал Матвей. – Оторваться только не может, а так да.

Фотина пихнула его локтем, а потом повернула ключ в замке зажигания.

– А мы с ним поговорим и его обо всем напрямую спросим, – сказала она решительно. – Вот лицом к лицу.