Стиратель

Глава 9

Матвей подождал реакции Фотины, но она молчала. Видно, обдумывала, что было бы, если бы она и вправду отхлестала демоницу кухонным полотенцем. Про себя он решил, что она не стала бы на деле нападать на незнакомку, но строгая и скромная Фотина постоянно подкидывала сюрпризы, и ручаться за это он бы не рискнул.

Он вытащил из кармана смартфон.

– Давай позвоним Джуду.

– Вот уж ни за какие коврижки.

– Слушай, они ведь его ищут…

– Вот пусть ищут, чего я ему звонить буду?

Матвей незаметно вздохнул.

– Ну… предупредить, что они его ищут?

– Зачем еще?

– Фотина, – проникновенно сказал Матвей. – А тебе не кажется, что Джуд так поспешно ушел именно потому, что знал: они примутся его искать? Что он пытался отвести удар от тебя? Он понял, что станет теперь мишенью демонов, после того как угрохал парочку… или он их не убил, а только выгнал? Вообще не представляю. В любом случае он нарушил их планы и пообещал, что с этими людьми все будет хорошо, значит…

– Да, – ответила задумчиво Фотина, поднимаясь на ноги. – Надо же сходить их проверить.

– Ты вообще меня слышала?

– Слышала. Ты его защищаешь. Ничего нового, ты его все время защищаешь. Мужская солидарность, что ли.

Она направилась на кухню и раздраженно зазвенела посудой. Но Матвей не отстал. Он тоже был упрямым, он видел, что время истекает. Рок привел его к этим влюбленным, и Ассо верит в то, что он как Ключ в состоянии помочь им найти дорогу друг к другу. Скоро судьба выдаст очередной кульбит, и он выпадет из жизни Джуда и Фотины так же неожиданно, как вляпался в нее.

Если бы он еще знал, как им помочь…

Матвей последовал за Фотиной на кухню и вновь сел за стол. Взял в руки яблоко и стал катать его по столу от одной ладони к другой.

– Ты хорошо говоришь по-русски, безупречно. Однако, может быть, не знаешь, что была такая песня на стихи Роберта Рождественского: «Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу». Вот стопроцентно про тебя. Но оно же так не работает. Если любишь. Или ты принимаешь его…

– Мама дорогая, – не отрываясь от посуды, сказала Фотина. – Я начинаю думать, что Джуд всю эту историю затеял ради того, чтобы подослать тебя сюда. С твоими нотациями.

Матвей засмеялся.

– Да, Джуд мощный, конечно, но чтоб такой размах… Ладно. Ладно. – Он умолк. – Слушай, иди проверь соседку, давай я посуду домою.

Закончив работу на кухне, Матвей со вздохом пообещал себе не заикаться больше о Джуде: очевидно, его неуклюжие попытки как-то примирить с ним Фотину приводят только к противоположному эффекту. Тут в дверь постучали. Хозяйка квартиры отправилась проведать соседок, и первым импульсом Матвея было затаиться и сделать вид, что дома никого нет: кто он такой, чтобы впускать гостей?

Вторая мысль была более пугающей. А вдруг это новый визит демонов? Защитить Фотину он сейчас не сумеет. Но если он отопрет дверь, Фотина по крайней мере успеет увидеть, что у них грозные визитеры, и, может, переждет пока в безопасном месте.

Он подошел к двери и не задумываясь спросил по-русски:

– Кто там?

– Пиццу заказывали? – ответил мужской голос, тоже по-русски, но с легким акцентом.

– Нет, – растерялся Матвей.

Он не сразу понял, как воспользоваться глазком: это была не привычная дырочка в двери, а видеосистема. Наконец сообразил, нажал на кнопку на небольшом черном приборе справа от двери, и экранчик засветился. На площадке стояли двое молодых статных мужчин в традиционных для Греции светлых рубашках и брюках. Один и в самом деле держал в руках большую квадратную коробку с пиццей. И оба были очень, очень похожи на Джуда. Его младшие братья-близнецы!

Матвей отпер дверь.

– Здравствуйте, Матвей, – сказали они и вручили ему пиццу.

– Э… Фотина сейчас подойдет. Вас прислал Джуд?

– Да, – ответил первый, а второй развалился на диване. – Конечно. Джуд щелкает пальцами, и ему все равно, какие планы у тебя были на вечер воскресенья. Никаких планов быть не может, кроме планов великого Джуда.

Матвей перевел взгляд на коробку в руках.

– Оторвал вас от дел, чтобы вы что, привезли нам пиццу?

– Ну, конечно, не только для этого, хотя про еду он никогда не забывает, если вы заметили. Обожает всех кормить.

Матвей отнес коробку на кухонный стол и вернулся.

– Спасибо. А еще зачем?

Близнецы переглянулись.

– Это же очевидно, нет? Присмотреть за вами с Фотиной. В смысле… Мало ли кто к вам полезет, – с улыбкой разъяснил второй.

– А вы обладаете боевыми талантами?

– Нет. Все таланты у большого брата. Мы так, по мелочи. Но ему хочется, чтобы все было под контролем, – развел руками первый. – Так что вам придется потерпеть нас по крайней мере до полудня. Мы все вынуждены подчиняться воле большого брата, и выбора нет, ни у нас, ни у вас.

Матвей стиснул зубы.

– Такие многообещающие планы были, а? – не сдержался он. – Ну ничего, если человек твой, она тебя дождется. У нас тут просто мир немного съехал с катушек и надо всего лишь несколько часов перетерпеть. Справимся, наверное. Как меня зовут, вы уже знаете, теперь представьтесь вы.

– Гелиан, – сказал первый, более раздраженный.

– Лин, – помахал рукой второй, более язвительный.

На самом деле они оказались не такие уж одинаковые. Если смотреть обоим в глаза, различия были очевидны. Со спины же все братья, наверное, могли сойти и за тройняшек. От всех веяло сдержанной огненной силой, но если в Джуде сразу чувствовался профессионал, то младшенькие представлялись более расслабленными, расхлябанными и беззаботными.

– Творческие натуры, – предположил Матвей. – Музыканты.

Отвернувшийся было Гелиан крутанулся на пятке.

– Да. Джуд рассказывал?

– Я догадался. Надеюсь, не с концерта вас сорвал?

Лин засмеялся.

– Нет. Не волнуйтесь.

– На чем играем?

– На всем… Но вообще я по духовым, Гелиан по струнным.

– Простите, мы не захватили инструментов, – встрял злой Гелиан. – Их величество не предупредил, что высоких гостей потребуется ублажать нашей недостойной музыкой. Приказал только явиться и сидеть тут без особого смысла…

Матвей почесал подбородок. Естественно, мальчишки зависели от Джуда, но для протестов переходного возраста уже было поздновато. Сколько им? Явно больше двадцати.

– Работаете в оркестре где-нибудь?

– Еще учимся, – все с той же любезной улыбкой информировал Лин. – Подрабатываем.

– И ваши остаточные дары связаны с музыкой?

– А вам никто не говорил, что такие вопросы задавать неприлично?

– Сложности межкультурной коммуникации, – объяснился Матвей, не извиняясь.

Дети саламандры и музыка. Неожиданно. Джуд упоминал, что и русалки любят петь, хотя под водой это вряд ли получается… И в фольклоре все они поют – русалки, сирены… А эти, значит, играют. Легко представить себе, как слаженно они играют и на нервах у старшего брата. Матвей впервые задумался, а хочет ли Джуд заниматься тем, чем занимается сейчас. По нраву ли ему быть нейтралом или в душе он тоже музыкант, творец, певец? Художник? В ушах звучали слова Джуда: «Ты и есть твой дар». Но с каждым часом Матвею было все очевиднее, что к «стирателю» тот никак не сводится. Что он делает в свободное время? Есть ли у него вообще это свободное время? Фотина говорила, что нейтралы подхватили его еще в детстве, заметив редкий и ценный для них талант, и в каком-то смысле заменили ему семью. В любви этот дар стал барьером, проклятием. А ведь Джуд постоянно практикуется на самом себе, отсекая все «лишнее» – «лишнюю» боль, «лишнюю», невостребованную нежность, заботливость, щедрость. Матвей ни разу не видел Джуда с братьями, но вполне представлял себе, как они общаются. Старший оплачивает их счета, делает строгое лицо, не выказывает ни малейшей слабости. Близнецы бесятся и пытаются спровоцировать его, но не могут, разумеется, пробить броню, не могут отказаться от денег и от выбранных ролей, которые они сейчас продемонстрировали и Матвею.

Это интересно.

– Почему дверь открыта? – сказала Фотина. – Ой. Мальчики. Вас Джуд прислал?

Лин лениво поднялся с дивана.

– Здравствуй, Фотина.

– Конечно, нам приказал Джуд Великолепный, – насмешливо ответил Гелиан.

– Можете передать ему, что это лишнее, – процедила Фотина.

– Не можем. Приказы не обсуждаются.

Матвей грохнул стулом и прикусил язык. Нет, он не будет читать очередную проповедь. В конце-то концов, Джуд сам последовательно, год за годом, сплетал для себя кольчугу – выстраивал стену, – чтобы защитить себя и никого не подпускать. Эти трое только обрушивают на нее удар за ударом. Кто бы ни победил… Матвей боялся, что проиграют все.

Джуд. Маленький мальчик, который потерял маму и ни с кем не мог оплакать утрату: братья были слишком малы, отец ушел в свое горе. Мальчик, который взвалил на себя ответственность за алкоголика-отца и, разумеется, не справился. Мальчик, которого разлучили со всеми родными. Он вырос и только и делает, что запрещает себе проявлять чувства – и, по возможности, чувствовать тоже. Абсолютный север.

Матвей, хотя сам не пережил ничего подобного, прекрасно понимал Джуда.

– Ребята принесли огромную пиццу, – сказал он Фотине, – так что с ужином можно не заморачиваться. Надеюсь, все скоро закончится. – Он взглянул на часы. – Как соседка и ее малышка?

– Все хорошо. Она проснулась. Ничего не помнит, как и обещал Джуд. Стала кормить. С молоком тоже все в порядке.

Фотина неопределенно махнула рукой.

– Jude’s in his heaven; all’s right with the world, * – процитировал улыбчивый Лин.

___________________________________

*Из стихов Роберта Браунинга, в переводе Н. Гумилева строчка звучит так: «Бог в своих небесах – И в порядке мир!»; Лин иронически заменяет слово «Бог» именем старшего брата.