Стиратель

Глава 6

Матвей взял стакан и приложил его ко лбу. День выпал какой-то чудовищно длинный, и конца-края ему не видно.

– Вы кто? – сказал он, вспомнив, что они не представлены. Сформулировать вопрос более вежливо было не в его силах.

Она улыбнулась. Бар, казалось, озарился неземным светом.

– Смотря в каком ключе, Матвей Анатольевич. Я Элени, известная актриса. Певица. Кстати, председатель одного уважаемого кинофестиваля в этом году. Я русалка, это вы видите сами.

– Вы говорите о профессиональных обязанностях и так далее. В этом – ключе – вы кто, Элени?

– В этом ключе я главная от русалок Греции из тех, кто сейчас живет не дома.

– На суше, то есть. Диаспора типа.

– Да.

Матвей отпил воды.

– И вы при этом не смогли добиться от тех, кто живет дома, ответа, зачем им Ассо.

– Я не добивалась ответа, Матвей. Я проверила, она в порядке. Я не думала…

– А сейчас подумали.

– А сейчас подумала.

Он выдохнул.

Перед ней поставили миску с греческим салатом, перед ним – деревянную доску с кефтедес, соусами и зеленью.

– Ешьте, – сказала русалка. – Ешьте немедленно, или вы свалитесь в обморок.

– Я… – попытался возразить Матвей.

– Мне виднее. Поверьте. Ешьте. Десять минут ничего не решат.

Сама она отстранилась, не проявляя интереса к салату, и стала разглядывать собеседника. На то, чтобы понять, сканирует она его или нет и что именно привлекло ее внимание, у него и правда не было сил. Поэтому Матвей, рассудив, что выбора ему не оставили, последовал ее совету.

На столе появилась бутылка красного вина и пара бокалов, но тут уж он покачал головой.

– С меня уже хватит.

– Чай? – не настаивала русалка.

Он кивнул.

Она молча дождалась, пока он поест.

– Вы странный человек, – сказала она потом.

– Я не совсем человек.

– Я знаю. Я вижу.

– Ну, возможно, странность в том, что по мне прошелся eraser. Ваш нейтрал.

– Нет, не в этом… Перестаньте закрываться, я вас не съем. Дайте мне посмотреть.

Матвей поставил чашку на стол, развел руки.

– Что-то не видно?

– Не видно. Не могу понять. Слушайте, хватит.

Она казалась искренне раздосадованной тем, что сканирование не удается, а он не представлял, как на это повлиять.

– Ладно, – сдалась она. – Говорите.

– Моя жена русалка. Обещала помочь полукровке-спасателю, который наплел ей, что хочет произвести впечатление на свою девушку и в конце концов хоть кого-нибудь спасти. Ушла нырять и пропала.

– Вы были против, – подсказала кромешница.

– Конечно, – не стал отпираться Матвей.

– Почему? Это вода, ее стихия. Она русалка.

Матвей вздохнул. Все-таки стремление препарировать его, а не помогать Ассо, неимоверно бесило.

– Она русалка пресноводная, – чуть ли не по слогам произнес он. – Этого парня мы в первый раз увидели. Он не вызвал у меня доверия, моя интуиция взбунтовалась, и я был прав. Какое это имеет значение, скажите мне. Спуститесь, пожалуйста, к своим и посмотрите, что происходит. Если вы всерьез опасаетесь, что я деспот и тиран и жена от меня сбежала во время медового месяца прямо, сенсационно, то спросите у нее – что может быть проще-то! Она вам все изложит сама. Она пресноводная, она говорила, что ей больно дышать в соленой воде, а в море вода соленая. Ей больно. Уже несколько часов ей больно, а вам всем до этого нет никакого дела!

– Перестали закрываться, хорошо, – с удовлетворением отметила русалка, будто бы пропустив мимо ушей то, что он ей излагал. А может, и правда пропустила.

– И что же вы видите?

– Вы ее любите.

Матвей фыркнул.

– Я этого не скрывал.

– Вы это… Неважно. Я вижу, что вы считаете, будто эта любовь взаимна.

– Ну да. Да. У нас медовый месяц. И предложение мне, между прочим, сделала она.

– Я чувствую, чувствую, конечно. Но знаете, она про вас не помнит.

Матвей выпрямился. Потом встал. У него затряслись руки. В ушах бил набат.

– Что?

– Она про вас не помнит, – повторила русалка. Без сожаления, без издевки, констатируя факт.

– Откуда вы можете это знать? Что с ней случилось? Травма? Амнезия?

– Не травма и не амнезия. Это очень любопытный случай. Сядьте, пожалуйста, и давайте без истерик. Когда я шла сюда, я представляла… Не имеет значения.

Она налила еще чаю ему и себе и задумалась. Матвей сел. Это было легко: у него подогнулись колени.

– Когда я появилась тут, я уже все проверила, – сказала русалка. – Я ее видела. Травм не было. Она утверждает, что пришла в гости и останется там еще ненадолго. Ее там не удерживают насильно. У нас это в принципе не принято. Она просто не торопится. Это не вяжется с тем, что говорили вы. Но вы не один это говорите. Мы уже поработали с персоналом отеля, вы заметная пара. Вы на виду. Вы рыжий, она… – Неуловимый жест, показавший, как отличаются кромешники от простых смертных. – И все подтвердили. Потом, опрос этого спасателя. Она не знала. Ее не пригласили.

– Ее заманили.

– Пусть, пусть такое слово. Что это значит?

Русалка вперила взгляд в Матвея.

– Значит, в любом случае ее желательно как-то оттуда вытащить, – сказал он. – В соленой воде ей больно дышать. Если она не помнит меня… она вспомнит. В конце концов, она может быть беременна уже.

До сих пор он не позволял этой мысли проникнуть в четко и ясно очерченную область сознания, чтобы не утонуть в панике, но теперь пришлось открыть и эту дверку.

– Ага, – отозвалась русалка.

Ответила то ли на его слова, то ли на факт, что он «перестал закрываться». Что еще было у него за душой, кроме страха? Да ничего.

– Не волнуйтесь, – сказала Элени. – Один день, пусть даже два, это не опасно.

– Но… почему она меня не помнит? Это что, такой эффект соленая вода производит на пресноводный организм?

– Не изучено.

– Ладно. Зачем она им? Зачем они ее заманивали?!

– Вы видите, я обеими руками за то, чтобы защитить вашу Ассо. Я только должна понимать, что происходит, а я не понимаю. Вы мне не верите?

Матвей пожал плечами.

– В первую очередь вы за диаспору греческих русалок на суше, во вторую – за русалок в воде, и лишь в третью очередь, возможно, вам есть дело до русской туристки, даже если она и русалка на суше.

Элени снова усмехнулась и стала накручивать на палец золотой завиток волос.

– С одной стороны, вы правы. С другой стороны, я большой начальник. То, что русалки в море не открыли мне правды, меня злит. Видите? Это мотивация?

– Мотивация. Мне бы хотелось, чтобы все были поменьше зациклены на полномочиях и даже на правде и больше обращали внимание на людей. Русалок. На индивидуальные потребности. Не на статистику. Не на субординацию. Ассо там больно дышать. Меня это волнует больше всего. Но никак не получается это никому объяснить. Хоть вызывай своих русских русалов на подмогу.

Элени положила ладонь ему на руку, и в этот раз в ее жесте не было особого подтекста.

– Я вытащу ее завтра, – сказала она.

У Матвея сердце подскочило к горлу. Если кромешница говорит так, без всяких уверток, она не лжет. Это укоренено в веках: фейри недоговаривают, лукавят, они могут даже говорить неправду, выстроив для себя мощные логические обоснования того, почему это не неправда, но вот так они не лгут.

– Но теперь вы должны со мной сотрудничать.

– Да.

– Что делает вашу жену такой особенной?

Наверное, он изменился в лице, потому что Элени даже хихикнула.

– Нет, не надо интимных подробностей. Вопрос в том, зачем она понадобилась нашим. Случай уникальный, я такого не припомню.

Матвей закрыл глаза. Где начать?

– Я вам помогу. Фейринет у нас тоже есть. Я в курсе той истории, что произошла у вас в России в прямом эфире. Кромешница лишилась магии. Вы ее получили. Потом все вернулось на круги своя, более или менее. Сейчас ни она, ни вы не отличаетесь от среднестатистических представителей своих видов. Ну… почти. Вы отличаетесь. Не удивляйтесь, вы отличаетесь, но вы не можете этим пользоваться, судя по всему, поэтому не обращайте внимания, живите дальше, все наладится…

– Ее похитили потому, что у нее какое-то время не было магии? Чтобы узнать, как она ее вернула? Она сама не знает, это как иммунитет, это…

– Это первое, самое очевидное предположение. Оно отвечает на вопрос, почему ее не пригласили. Хотя нет, не отвечает, потому что могли бы и пригласить и попробовать изучить…

– Рассмотреть, – вспомнил Матвей. – Этот спасатель, который помог ее заманить, сказал, что они хотят ее рассмотреть. Но когда она была у…

Он осекся.

– У…?

– У того… человека или кромешника, что… осушил ее магию, она потом тоже ничего не помнила. Он стер ей магию вместе с памятью. Неужели они…

– С магией-то у нее все нормально, иначе она бы сразу захлебнулась, – оптимистично заявила Элени, и Матвея передернуло.

Он почувствовал себя так, будто уперся в стену. Облегчение от того, что ему все же сказали что-то определенное – Ассо жива, на первый взгляд с нею все в порядке, завтра ее вернут, – накладывалось на необъяснимость того, что происходит. Его тошнило от того, что он никак не мог ни до кого донести, что она не стала бы вот так бросать его, не заботясь о том, что он чувствует. И не могла взять и забыть его, будто он ничего для нее не значит. Она же выбрала его, предпочла его целой блистательной жизни в мире людей, а ведь перед ней лежало не меньше звездных путей, чем перед этой вот штучкой, например.

– Вижу, у вас появилась новая идея, – встряла Элени.

– Еще одна особенность моей жены заключается в том, что она вышла замуж за меня, – во второй раз за день попробовал разжевать Матвей. – Кромешница, она выбрала не человека, чтобы остаться в мире людей, а меня.

Элени всплеснула руками.

– То есть вы что, ее первый муж? – непритворно изумилась она.

– Да. Я ее первый муж. Первый мужчина и первый муж.

– И через год она… домой?

– Уже меньше чем через год.

Элени вновь окинула его критическим взглядом.

– Не понимаю, – сказала она честно.

– Что ж, вам не обязательно понимать. Я полагаю, такие решения в среде кромешников не слишком часто встречаются, поэтому я и сообщил вам. Вы же спросили.

– Интересно, – признала русалка. – Интереснее, чем я думала. Тогда вопрос, что они с ней сделали, становится более острым.

– Вот именно.

Элени взглянула на него скептически.

– Вам плохо, – заметила она.

– Блестящее умозаключение.

– Вам позвать… eraser?

– Ну уж нет.

– И от вина отказываетесь, – сокрушенно проговорила Элени.

– Да.

– И от меня. Вот зря, кстати. Кромешники относятся к постели легче, чем принято среди людей, ваша жена не обиделась бы.

Матвей не знал, что сказать в ответ на такую незамутненную инаковость. Просто покачал головой.

– Зря. Я б посмотрела, что она в вас нашла, – продолжала Элени уже полушутливым тоном.

– Вы бы не увидели, поверьте.

– Похоже на то.

Он устал. Ужасно устал. И ужасно соскучился. Это было как ночной кошмар, из которого невозможно выпутаться.

– Давайте мой телохранитель проводит вас в номер, – сказала внимательная кромешница. – Вы сейчас свалитесь со стула.

– Я никуда не пойду.

– И я не пойду на дно морское ночью, это неприлично.

– Неприлично? – переспросил Матвей. Ему вдруг стало очень смешно. Похищать иностранных туристок можно, предлагать себя чужому мужу, несмотря на то что у него медовый месяц, можно, но ходить в гости в поздний час – ни-ни.

– Вы странный, – заключила Элени. – Идите спать. Завтра я отправлюсь за вашей супругой, хотя мы ничего не выяснили. Ждите меня завтра утром тут же. На рассвете. Идите, Матвей Анатольевич.