Страна потерянных дорог

Глава 23

Макса резанул по ушам крик Шалы, полный боли. Но еще раньше, когда вдруг, сразу после приземления, кабину начало кренить, он уже понял, что все прошло плохо.

Вцепился мертвой хваткой в поручни, пока Шала падала на бок, на камни. Благо, на берег, а не в бурный поток. Но это он понял чуть позже, когда тряска вдруг прекратилась.

Но крики бедного зверя не умолкали.

Значит, все плохо. Кабина качнулась пару раз и замерла под углом, словно зэфка лежала и не животе, и не на боку, а как-то извернувшись. Макс дождался, пока пол пусть и под наклоном, но замрет, быстро рванул ремни безопасности и бесцеремонно толкнул Костю в плечо.

— Живо! Где твоя звероаптечка! На выход, быстро!

Костю даже пришлось немного тряхнуть, потому что он на время просто остолбенел, замерев. Видимо, раньше Шала ни разу не бывала ранена. Одно дело лечить Мака, и другое — когда твой собственный друг скулит и плачет от боли.

— Справа от двери ящик, снаружи, там все, — хрипло проговорил Костя, ватными пальцами отстегивая ремень. Его трясло, но он все-таки встал и пошел следом за Конем. Уже лучше, чем ничего.

Макс тем временем открыл металлический ящик, который шел по внешней стене кабины, а заодно неохотно глянул вниз.

Шала лежала на животе, но правую заднюю лапу вытянула в бок. Из нее хлестала кровь, заливая белые камни у реки. Значит, поранилась при приземлении. Макс отчаянно надеялся, что это была единственная травма. Подскочил немного пришедший в себя Костя, быстро схватил нечто, напоминающее буксировочный трос, и скинул вниз. Макс схватил канистру с медицинским клеем и начал спускаться по лестнице, а Костя захватил какой-то большой чемодан и лез следом.

— Сейчас, булочка, сейчас тебя подлечим, все будет хорошо, — ласково проговорил Макс, глядя в полные боли глаза Шалы, на ходу погладил ее по носу и кинулся к раненой ноге.

Несмотря на то, что у зэфки были условно «лапы», с пальцами и когтями, сами подушечки скорее напоминали копыта — центральное и три в ряд. Ороговевшие и твердые, они были способны выдерживать трение об асфальт.

Макс быстро осмотрел поврежденную лапу. Острый осколок скалы не смог бы пробить подошву, но он впился между подушечками, где кожа была тоньше. Вошел как огромная каменная пика в самое незащищенное место.

Костя уже немного пришел в себя, так что помогал, несмотря на бледность и чуть трясущиеся руки.

Жгут для раны не требовался, ведь крупные артерии не были задеты. Так что убрали куски породы из поврежденной лапы, промыли и обработали, ливанули медицинского клея и свели края раны, прикладывая все силы. Максу казалось, что он пытается вытолкать в одиночку легковой автомобиль из грязи. Все-таки одна лапа Шалы была с половину Коня, если не больше.

— Все, схватилось, отпускай, — скомандовал Костя, вдруг упав на камни реки и пытаясь отдышаться.

— Может обезбол? — заметил Макс, слушая пусть и чуть утихший, но все равно душераздирающий двухголосный плач Шалы, который отражался от валунов вокруг и разносился эхом по долине.

— Бутылка, там, синяя. Просто ливани, — Костя говорил словно задыхаясь. — Колоть нельзя, не будет чувствовать ногу — может подвернуть на камнях, а нам надо отойти от реки… найти место…

— Так, парень, лежи и дыши, — скомандовал Макс, касаясь плеча Кости. — Это адреналиновый отходняк, дух переведи, скоро отпустит.

Из кабины вылезла Ника, спросила, что нужно принести.

Костя вдруг подполз к Шале и стал ее гладить, затем уткнулся лицом в мокрую от воды шерсть и задрожал всем телом. Макс деликатно отвернулся и стал осматривать ногу зэфки дальше. Кажется, пронесло — ни переломов, ни кровотечения. И Шала все-таки смогла перепрыгнуть поток, так что они на другом берегу.

Макс полил между подушечками лапы обезболивающий раствор, и уже через пару минут Шала перестала скулить. Еще через минуту в бок Коню уже тыкался большой черный нос, благодарно и ласково.

— Ну-ну, моя лапушка, все хорошо! Ты у нас умничка, ты у нас сильная и смелая, — нежно приговаривал Макс, гладя и почесывая мохнатую морду одной головы, пока вторая с интересом рассматривала поврежденную и пролеченную лапу.

Руки немного тряслись, но в целом, легко отделались. Подошла Ника с фонариком в одной руке и флягой с водой в другой. Макс благодарно кивнул, поняв, что так и не ответил на ее вопрос, что нужно.

Только попав в круг света, он осознал, что сумерки становятся все гуще и темнее.

— Так, Костя, давай осмотримся и найдем место для ночевки. Нельзя оставаться у реки, чуть какой дождь выше по течению — и нас за считанные минуты смоет, — скомандовал Макс, делая вид, что не замечает опухших глаз оператора. Благо, тот уже пришел в себя, да и Шала тоже оправилась и от боли, и от потрясения.

— Я обещаю, что буду тебя слушать, — заметил Костя, подходя ближе к Максу и хватая его за плечо. — Во всем, обещаю!

— Ладно-ладно, — дружелюбно ответил Конь, похлопывая парня по руке. — Ты тоже оказался прав, Шала смогла перепрыгнуть. И не во всем меня надо слушаться, а только в боевых, точнее, в стрессовых ситуациях. В плане социальных отношений и прочих мирных тонкостей у тебя и Ники больше опыта и понимания. Но все это подождет до привала. Шала сможет встать?

Толстая зверушка смогла. Не сразу, аккуратно и медленно, боясь новой боли, она сначала подтянула под себя раненую ногу, а потом осторожно встала. Сильно прихрамывала, то ли от страха нагружать лапу, то ли от остатков боли. Макс надеялся, что не из-за какой-то другой травмы, которую сразу и не заметить. Растяжение или поврежденное сухожилие, например.

Ника поднялась обратно в кабину, чтобы сообщить Майе новости, присмотреть за котенком и за ситуацией внутри. А Макс и Костя пошли по берегу, подсвечивая себе дорогу фонарем и внимательно глядя на то, как двигается Шала.

Перед тем, как покинуть чистые камни реки, Макс настоял на том, чтобы обмотать поврежденную лапу Шалы кусками брезента. Впереди шла грязь, и, пусть рана находилась высоко, был риск инфицирования. Конь сделал перевязку полосами плотной ткани, распустив на это дело один из тентов, которыми накрывался груз.

— Вот, теперь у тебя есть красивый носочек, — улыбнулся Макс зэфке, которая лупоглазо таращилась на процесс бинтования. Когти остались снаружи и не были замотаны, так что сцепление не ухудшилось.

Шала опустила ногу, немного потопталась и, кажется, вполне оценила обновку. А Макс подхватил с земли фонарь и на миг замер, оглядывая себя. Еще в кабине переоделся в «домашнее», в старый камуфляж, и теперь он весь был залит кровью, от воротника куртки до сапогов… Черт! Вроде бы рана не была серьезной, и, наверное, для такого огромного зверя крови натекло немного, но хватило, чтобы залить и Костю, и Макса.

Ладно, сначала лагерь, потом все остальное. Хоть от запаха и мутило, а в голове столько жутких воспоминаний проносилось, что хотелось немедленно стянуть с себя окровавленные шмотки. И часов пять пролежать в ванной, пока не останется даже намека на этот мерзкий запах.

Когда поднялись на берег, туда, где шла мягкая земля, зэфка стала идти увереннее и уже так не хромала. Это вселяло надежду.

Лагерь разбили на небольшой полянке у кромки леса. Благо, этот берег был выше реки и не заболочен. Макс набрал хвороста и развел костер в небольшом углублении, где один из валунов защищал пламя от ветра. В огне не было особой нужды, но Конь чувствовал, что это необходимо: просто посидеть у костра, пожарить картошку в углях, попить свежего кофе, немного прийти в себя. А лучше попробовать искупаться, застирать шмотки от крови и высушиться у огня.

Пока он занимался лагерем, Ника убралась в кабине и снесла вниз продукты для ужина, а Костя с Майей занялись кормлением Шалы. Привычные действия помогли команде немного успокоиться и прийти в себя после переправы и ее сложностей.

На спине Шалы, там, где раньше позади кабины шел грузовой контейнер, теперь маячил небольшой резервуар с фуражом. Макс хотел было помочь, но Костя очень уж оперативно присоединил какой-то рукав к железной стенке, а внизу собрал нечто, похожее на каркасный бассейн, куда по шлангу самотеком и сыпалось зерно. Шала с интересом наблюдала за происходящим, но сидела смирно и ждала.

Мокрая от крови одежда причиняла дискомфорт, не только физический, но и моральный. Уже полностью стемнело, так что Макс просто отошел подальше от лагеря, стянул с себя окровавленные шмотки и быстро, задыхаясь от холода, ополоснулся. Стоял буквально по щиколотку в ледяной воде и по сути даже не купался, а умывался. Но даже без полного погружения в реку через минуту стало трудно дышать, а все тело затряслось от холода. Мышцы сводило судорогой, но Макс продолжал, смывая подсохшую кровь с рук и живота.

Вскоре к банным процедурам присоединился Костя, принеся с собой пару полотенец и сменную одежду из кабины.

Через пару минут Макс быстро вытерся и поспешно натянул свежую и чистую рабочку. От холода сводило конечности, так что едва удалось протиснуться в рукава и штанины. После одевания через пару минут стало намного лучше, и когда дыхание восстановилось, он стал полоскать в проточной воде свою форму, выбрав для этой цели подходящий плоский камень.

— Ты тоже ополосни, свернется — потом хрен отмоешь. Как раз кровь хорошо в холодной воде сходит, — заметил Макс, мельком глянув на Костю. Вроде бы парень уже отошел от потрясения, хорошо.

Вокруг окончательно стемнело, а ветер, что дул вдоль реки, стал по-зимнему холодным и колючим. Надо бы быстрее у огню, не хватало еще простыть.

Когда со стиркой было покончено, Конь аккуратно сел на чуть качающийся камень, ополоснул ноги от песка, вытер и натянул сначала носки, а затем и ботинки. Хотелось к костру, где девочки уже что-то готовили, было светло и тепло. Но пришлось дождаться Костю и вернуться вместе.

Шала деловито чавкала ужином, засунув одну косматую голову в бассейн с насыпанным зерном, а второй смотрела вдаль, на горную реку. На ее лупоглазой мордочке застыло почти философское выражение. Наверное, редко бывает в диких местах, вот и залюбовалась.

— Хорошая такая мисочка, — улыбнулся Макс, кивнув на бассейн с кормом. Уже и костер горел, и весь его экипаж сидел у огня, и зэфка заправлялась. Затем глянул на примолкших ребят и вздохнул. — Вы как?

Костя небрежно махнул рукой, дескать, уже отошел вполне. Майя честно сказала, что перепугалась и очень сильно переживала за Шалу. После этих слов к костру приблизилась не занятая ужином голова и благодарно уставилась на девушку.

— Ника? — протянул Макс, когда понял, что не может встретиться с ней взглядом. И вообще девочка выглядела не потрясенной, а скорее подавленной.

Несколько минут она молчала, мешала палочкой угли в костре, рассыпая искры в темноте. Затем с тяжелым вздохом проговорила, не поднимая взгляда:

— Может мы не правы? Переться черт знает куда ради великой цели — это наш выбор, личный, человеческий. Наши там идеалы или комплексы, уж не знаю. Но Шалу тащить сюда было безответственно.

— Нет, Ник, ты не права, — отозвался Костя, поправляя котелок с чаем на углях. — Бывают ЧП на обычных дорогах и даже на платных трассах. С травмами, еще и куда более серьезными. А там какой смысл? Вовремя груз доставить?

Ника все еще сидела, не поднимая головы. Так, словно это она одна была виновата в том, что Шала пострадала. Макс сел рядом и бесцеремонно обнял девушку за плечи, укрывая мягким пледом.

— Костя дело говорит. Зэфки — звери, им даже привычнее вот так, без груза, бегать по пересеченке. И мы не рискуем нашей булочкой понапрасну, не лихачим. Нам сейчас некуда было деваться — мы даже обратно уже не успели бы до темноты переправиться. А ЧП случаются, видишь, иногда даже здесь, в Аркании. Но мы все целы, Шала вон кушает спокойно, а это главное. Значит, все хорошо.

Ника тяжело вздохнула, но не ответила. Макс посидел рядом какое-то время, продолжая ее обнимать и говорить, что никто не виноват и все хорошо. Костя рассказывал о Пустоши, где живут дикие зэфки и что там условия куда суровее, а о прирученных зверях хотя бы заботятся, лечат и кормят. Через пару минут Ника шевельнулась, потянувшись к чаю, и Макс решил, что это хороший знак. Разомкнул объятья и занялся картофелем в углях.

После ужина почему-то не хотелось лезть в кабину. Рядом шумела река, а ночь хоть и была прохладной, но без мороза, так что ребята еще какое-то время просто сидели и смотрели в мерцающий огонь.

Ника все равно мучилась тем, что из-за их миссии пострадала зэфка. Чтобы не досаждать своим скверным настроением друзьям, девушка ушла подальше и какое-то время ходила по берегу реки. Луна ярко освещала белые камни, а поток бликовал и гремел всего лишь на расстоянии в метр.

У реки было шумно и ветрено, но почему-то несколько минут прогулки успокоили Нику и вернули душевное равновесие. Она обернулась на стоянку и заметила, что Шала спокойно лежит, изображая мохнатую гору, и беззаботно дремлет. Хорошо, что булочка не сильно пострадала, она же беззащитное зверье, добрая такая, послушная.

Нику буквально перевернуло в душе, когда зэфка стала кричать от боли на два голоса…

Девушка горько вздохнула и подняла глаза к небу. Почти полная луна освещала горную долину, большая и с рыжеватым оттенком, она приковывала взгляд. Незнакомая Луна, чужая. Такой большой на Земле она бывала только над самым горизонтом.

Макс как-то говорил, что над Лесом светят чужие звезды. Но Ника, пусть и с трудом, отыскала у самого горизонта созвездие Ориона, лежавшее на боку. Лунный свет забивал сверкание звезд, но казалось, что вон та точка — Полярная звезда. Может, Лес, как осколок подлинной Аркании, находится под другим небом? Пограничье скоро кончится, вот и узнаем, — подумала Ника.

Девушка еще немного побродила по каменистому берегу. Вскоре тучи скрыли луну, света стало меньше, а ходить по камням — опаснее. Так что Ника почти повернулась, чтобы уйти к лагерю, как что-то новое привлекло ее внимание.

На другой стороне реки проступили странные огни. Словно там был город Старого мира, с его холодным свечением и бликами.

Ника прищурилась, вглядываясь в странное мерцание по ту сторону водной глади. Затем отошла от реки и осторожно вернулась к костру.

— Ребята, там за рекой какие-то огни, — проговорила она, присаживаясь на каремат рядом с Максом.

— Не может быть, — недоверчиво буркнул Костя. — Мы же там ехали — ни жилья, ни людей, одни болота.

Майя осторожно встала с подстилки, скинув с плеч плед, и вышла за пределы круга света от костра. Она долгое время щурилась и смотрела туда, где едва различимой черной стеной маячили деревья на другом берегу.

— Это огонь судьбы, — дрогнувшим голосом произнесла Майя, поспешно вернувшись к костру.

Костя накинул ей на плечи теплый плед, приняв страх за озноб. Девушка выглядела бледной, испуганной и какой-то потерянной, словно увидела нечто ужасное. Ее розовые пухлые губы подрагивали, а пальцы нервно теребили край пледа. Чуть хрипло она продолжила:

— Эти огни иногда появляются на болотах. Я о таких читала, хотела изучить лично, но меня Магистр не отпустил. Сказал, что слишком опасно.

Ника тоже поежилась и придвинулась ближе к Максу, рядом с ним ей спокойнее. И теплее.

Теперь они почти покинули Пограничье, дальше пойдут неизведанные земли. Странные, незнакомые, сказочные. Раньше подобная перспектива вселяла в душу Ники восторг и трепет, как в детстве перед Новым годом. А вот сейчас девушка вдруг поняла, что помимо чудес и волшебства, в губинах этого мира может прятаться и нечто поистине ужасное.

— Что они такое и чем занимаются на болотах? — вкрадчиво спросил Макс, невольно коснувшись ножа на поясе. Все-таки до огней было далеко, целая река, но присутствие этих странных светлячков на другом берегу нервировало.

Майя плотнее закуталась в теплый клетчатый плед, робко улыбнулась Коню и слегка повела хрупкими плечами.

— Они мало изучены. Есть несколько версий. По одной, это души тех, кто свернул с дороги. Я не имею ввиду физически заблудившихся. Скорее фигурально. Те, кто из-за нерешительности, страха или сомнений не стал жить свою судьбу. Побоялся идти собственной дорогой, двигаться к целям, увяз, метафорически, в болоте праздности. По другой версии, это остатки изгнанных и забытых богов, которые потеряли свои идеи и последователей. Они не могут уйти на новые дороги, как люди, но и не растворяются полностью.

Майя глянула на темный берег с россыпью огней, ее белые длинные волосы ниспадали на плечи, а тонкие пальцы беспрестанно и нервно теребили бахрому на краю пледа.

— В любом случае, они опасны. Но редки, не на каждом болоте водятся. Вообще странно, что мы на них наткнулись.

Холодный порыв ветра с гор разметал искры от костра и принес несколько одиноких сухих листиков, заставив ребят зажмуриться от пыли.

— Но это значит, что нам действительно было нужно переправиться, — сухо резюмировал Макс, стряхивая лист со своего сапога и указывая пальцем на другой берег, — иначе мы ночевали бы с этими голубыми огоньками. Майя, а сюда они могут перебраться?

— Нет, они не выходят за пределы своего болота, — отозвалась девушка, а Макс облегченно вздохнул и убрал руку с ножа.

Ника неотрывно и завороженно смотрела за холодным мерцанием огней по ту сторону реки. Огоньки крутились, перемещались, скользили в странном танце. И хотя светились сами — почти не освещали берег вокруг. Словно действительно были призраками заблудших душ.

— Идите спать, я побуду в дозоре, — проговорил Макс, оглядывая свой экипаж. — Мы в диких землях и не движемся, так что я посторожу. А вы отдохните.

Ника с неодобрением посмотрела на Коня, пытаясь возразить. Но едва успела открыть рот, как Макс ехидно улыбнулся:

— Петровна, иди спать. Я спокойно подежурю ночь, а днем отосплюсь.

— Я тебя за Петровну котом укушу! — сурово отозвалась Ника, но судя по глазам, совсем не злилась. А даже спокойно встала с каремата и, подхватив часть вещей, полезла в кабину.

Ребята ушли наверх, только котенок остался спать за пазухой у Макса, свернувшись во внутреннем кармане рабочей куртки. С наступлением ночи у реки похолодало, задул колючий ветер, отчего приходилось кутаться в плед и сожалеть, что не было времени найти место для лагеря получше.

Макс слазил наверх, проверил, что все спят, захватил с собой тактический рюкзак и прикрыл дверь кабины. Раз уже встал, то прошелся по периметру стоянки, осмотрел повязку на лапе Шалы и с облегчением не обнаружил на ней свежей крови. Затем собрал еще топляка, который горная река выносила на берег и складывала кучами у больших валунов.

Через пару минут Макс вернулся на каремат под шуршание камней, что сопровождали каждый шаг по берегу. Мужчина устало сел, кутаясь от пронизывающего холода в плед, и достал из чехла бинокль. Несколько минут настройки, и противоположный берег стал четко виден, как на ладони.

Голубые огни выходили из леса, подбираясь к самой воде, но реку не пересекали. Просто скользили в метре-полутора над землей, эдакие голубовато-белые шарики с человеческую голову размером. Вокруг более плотного белого ядра колыхались светлые отсветы, то ли такое пламя, то ли непонятная энергия.

Это в Старом мире болотные огни — всего лишь скопления газа, а в Аркании они действительно могли быть чем угодно.

Долгое время Макс завороженно наблюдал за их странным танцем, за тем, как отражался в воде их холодный свет. На той стороне огней было много, они заполонили все болота до горизонта, но все же большинство скапливалось у реки. Один за другим они выходили к воде и бродили у берега. Словно чуяли живых людей на другой стороне, но не могли к ним подобраться ближе.

Интересно, подумал Макс, никто из жителей Пограничья не предупреждал их о подобном. Они никогда видели этих огней? Или просто те редкие странники, которые забирались в такую даль, шли по дороге и никогда не сворачивали в топи?

Макс задумчиво убрал бинокль и подбросил еще дров в огонь.

В одни из посиделок в кабине Шалы, когда за окном проносились зимние пейзажи Пограничья, Майя рассказывала о том, как делала для фермера проект сада.

Зажиточный землевладелец хотел обустроить свои обширные земли — устроить большой фруктовый сад и парк, но так, чтобы они не превратились в часть Великого Леса. Процесс был сложный, эдакий магическо-инженерный ландшафтный дизайн. И Майя создавала проект парка, продумывала расположение дорожек и густоту насаждений.

Тропинки и дороги шли так, чтобы со всех сторон соблюдалась охранная зона в десять метров и островки деревьев просто не могли стать Лесом, попадая под влияние силы торных путей.

Дороги. Они имели в Аркании особое, сакральное значение. Один раз проложенный путь не зарастал ни деревьями, ни травой, редко портился от погодных явлений и служил не только для передвижения, но и для защиты.

На торных путях с ходоками не случалось бед. Великий Лес не был страшен и не грозил пленом, на дороги не выходили из потаенных мест опасные твари.

Все странности, которые Макс видел за время путешествия, случались, если приходилось сойти с тропы.

Завтра надо вернуться на дорогу до темноты и как можно быстрее. Возможно, их экипажу все равно придется углубиться в дебри неторных путей, но пока они не готовы к странностям глубоких омутов Аркании. И до тех пор, пока Шала движется по пересеченной местности, их могут поджидать любые опасности.

Огни все кружили и кружили, собираясь на другом берегу реки. Они словно смотрели на Макса через простор протоков и островков, а Конь неотрывно следил за ними. Лишь когда пришел серый промозглый рассвет, они стали исчезать. Уходили по одному в редкий лесок, который шел между рекой и болотами, неспешно растворялись в воздухе и пропадали.