Страна потерянных дорог

Глава 4

В голове все еще звенело. Тошнота подкатывала волнами, вместе с головокружением. Кровь застилала глаза, и Макс онемевшими пальцами стал искать флягу на поясе, чтобы умыться. Хотелось действовать быстрее и четче, но пока сил хватало только на то, чтобы не потерять сознание.

Фляга наконец легла в руку, и Макс быстро смыл кровь с глаз.

Вокруг было тихо. Только в голове все еще звенело от взрыва. Вялыми движениями ватных пальцев ощупал себя. Вроде кроме рассеченного лба больше ранений нет. Ну и контузия, куда же без нее, родимой.

Макс стал шарить руками по земле, в поисках котенка. Они были снаружи машины, когда прилетело. Котенок грелся на солнце и делал свои дела в кустах. Где же ты, малыш⁈

Макс огляделся, выискивая взглядом и своих ребят. Но вокруг был только лес, немая зимняя чаща с нетронутым снегом, мерцающим в сумерках. Шлем немного съехал во время падения, отчего шальной осколок и рассек лоб прямо над бровью.

Голова словно опилками набита… Не удавалось ни собраться с мыслями, ни собрать себя самого.

Обычно всегда получалось. Мобилизоваться, справиться, идти в бой несмотря ни на что. А тут…

Макс покачнулся и упал обратно на снег, где виднелись следы его собственной крови. Где ребята? Где котенок? Где машина? Почему тихо, шел же обстрел?..

Снег был таким мягким, таким уютным, почти как нормальная постель, которой сильно не хватало в последнее время.

Макс только и смог, что отползти к ближайшему дереву, прикрыв спину от возможного обстрела, и сесть, привалившись к стволу. Опустил взгляд и заметил кровь, растекавшуюся по штанине. Боли не ощущалось.

Где автомат? Где вообще все? Части подсумков не оказалось на месте, оружия — тоже. Макс огляделся мутным взором, но снег вокруг был девственно чистым. И лес какой-то странный…

Он долго так сидел, не в силах ни перебинтовать ногу, ни понять, что его напрягает. В голове все звенело и звенело, а тошнота волнами накатывала. И выбираться из-под этой мутной пелены на поверхность, к реальности, становилось с каждым разом все тяжелее.

«Вставай, вставай. Давай, Конь, вставай. Надо, ну куда деваться, голова на месте, руки работают, давай, кончай лежать», — мысленно уговаривал он самого себя. «Нужно раны перевязать, пока кровью не истек. Ребят найти надо, машину… давай… а то будет как в тот раз в Сирии, когда ты продолбал аппаратуру… во второй раз начальство уроет, давай же, черт тебя дери!»

Очередная волна дурноты оказалась какой-то совсем уж тяжелой. Макс еще попытался пошевелиться, проморгаться. Но лес вокруг был тих: ни людей, ни дронов, ни техники. Густой такой лес, чистый что ли… Странный. Было в нем что-то такое… неуловимое, но очень напрягающее. Нет, угрозы Макс не чувствовал. Совсем.

Это плохо. Очень. Тут только что шел бой, был прилет. Почему тихо?

Кто-то находился поблизости, Макс почти лежал на снегу у дерева, видел в расплывающемся тумане чей-то сапог, совсем рядом с лицом. Едва смог протянуть руку и схватиться за него ватными пальцами:

— Помоги… — едва слышно прошептал он.

Новая волна тошноты и головной боли накрыла Макса, и он отключился на окровавленном снегу у дерева.

Было тепло. Тепло и уютно. Но через секунду в нос пахнул запах гари, и Макс резко открыл глаза, шаря руками вокруг в поисках автомата. Но пальцы только запутались в чем-то мягком.

Мужчина с трудом сел и попытался сморгнуть темную пелену перед глазами.

— Да лежи уже, не дергайся, — произнес рядом женский голос. Макс потер глаза и увидел перед собой пламя костра, а чуть поодаль кто-то сидел. — Пить хочешь?

Макс нащупал ватными пальцами что-то маленькое и теплое. Котенок спал рядом под одеялом, а теперь проснулся от суеты. Мужчина ощутил, как на глаза наворачиваются слезы. Аккуратно взял рыжего полосатого малыша, быстро ощупал пальцами толстое пузико, поцеловал в розовый нос и прижал к лицу. Котенок принялся вырываться и играться.

Пусть кусает за нос, главное, что целый и невредимый. Но минута радости прошла, котенок спокойно игрался с рукой, лежа в складках одеяла, а на Макса снова все навалилось.

— Ты кто? Где мои люди? — напрягся мужчина, затем потряс головой. Звон почти ушел, а вот головная боль и тошнота никуда не делись. Нельзя быть таким беспомощным, нельзя тут валяться…

— Соболезную, — ответил женский голос. В руку что-то ткнулось, и Макс невольно дернулся. — Бери, это простая вода, тебе надо попить. И поесть, желательно.

— Где мои ребята? Ты что-то видела? — снова спросил он.

— Был прилет, выжил только ты и котенок. Экипаж погиб.

Макс ощутил, как в душе поднимается черная волна. Боли, отчаяния, вины, горя. Пару секунд он пытался с ней справиться. Бездумно выпил воды. Действительно, просто чистая и — на удивление — свежая вода. Физически стало чуть легче, зато моральное состояние не улучшилось.

Макс попытался снова если не встать, то нормально сесть. Оказалось, он лежал на снегу на пенке и в чем-то вроде спальника. Размотал теплое одеяло, высвободил ноги и понял, что неизвестная девушка его перебинтовала. Ощупал кончиками пальцев рану над бровью, но тоже наткнулся на повязку. Шлем исчез куда-то, как и разгрузочный жилет с поясом и подсумками.

Макс похлопал себя по груди.

— Где броник?

— Он тебе не нужен. И все остальное пока тоже. Отдохни немного, ты едва выжил. Не попади в лес, тебе бы конец пришел.

Макс хотел было встать, но не смог. Рухнул обратно, затем подумал и закутался в теплое одеяло, вытягивая ноги поближе к костру.

— Ты кто? На чьей стороне?

— Я Садовник.

Макса немного отпускало: и дурнота, и пелена перед глазами становилась не такой плотной. Рядом с костром сидела женщина. Вроде бы даже скорее девушка — ни морщин, ни других следов возраста. Но вот седые волосы до плеч не вязались как-то с образом юности. Не пепельные, а именно седые. Да и взгляд, черты лица, манеры…

Макс доверял своим инстинктам и чуял, как зверь, что перед ним кто-то непростой и странный. На ней только легкие штаны серого цвета, мягкие сапожки и безрукавка на голое тело. Зимой. В лесу.

— Местных всех эвакуировали, — осторожно заметил Макс, пытаясь нащупать хотя бы нож на поясе.

Женщина подняла на него свои голубые глаза и ехидно ухмыльнулась.

— Так тебя тоже, можно сказать, эвакуировали, — с чуть кривой ухмылкой произнесла она. — Да не дергайся ты, мужчина во-о-от с таким ПТСРом. Расслабься, только котенка беспокоишь. Нет вокруг врагов, нет вражеской артиллерии, ничего нет. Только лес, я и этот костер. Посиди спокойно, приди в себя.

Макс промолчал, глотнул снова воды и огляделся. Голова все еще болела, как сволочь, после контузии. Но вот раны почти не ощущались, словно еще и анестетик вкололи. Разве что усталость смертельная, невозможная, даром что немного поспал.

В чем-то женщина была права — вокруг тихо. Ни огней, ни людей, ни даже следов их пребывания. Лес стоял темной стеной вокруг крошечной полянки. Посередине костер, жаркий, чистый. Не горелые покрышки и подручный мусор, чадящий едким дымом, а нормальные поленья. Более мелкие веточки потрескивали, разлетались искрами. Как тот прилет… Макс отогнал от себя воспоминания и отвел взгляд от пламени. Все равно запах гари напрягает.

Лес был темным и густым. Настоящий, а не лесополоса.

Макс снова потряс головой, словно так можно было вытряхнуть на поверхность умную мысль.

Деревья целые! Непосеченные стволы, без следов от пуль и шрапнели. Если его увезли далеко от зоны боевых действий, то это уже проблема…

— Где мы?

— В лесу, — с улыбкой заметила женщина. Она сидела на снегу, скрестив ноги, и что-то мастерила или чинила тактическим ножом Макса. Затем проследила за его взглядом и чуть вздернула седую бровь. — Расслабься, не сломаю я твою игрушку. Верну, сейчас только ерунду доделаю…

Макс подозрительно глянул на девушку и нахмурился.

— Я тебя знаю! — он хотел покивать головой, но так дурнота снова накатывала, поэтому просто говорил, сидя ровно и стараясь не шевелиться. — Бариста из кофейни.

— Как Садовнику мне мало платят, — ехидно улыбнулась она. — Приходится брать шабашки.

Девушка что-то чинила. На миг блеснуло серебро едва заметным отсветом. Цепочка, то ли порвана, то ли не доделана. Ловкие пальцы сжимали звенья, а нож играл роль ювелирного инструмента.

— А как ты тут оказалась? До границы сто километров, до города еще столько же…

— Ты тоже, знаешь ли, далеко забрался.

Котенок замерз и спрятался под куртку, свернулся клубком и замурчал. Макс попытался сесть ровнее, но тошнота снова накатила.

— Верни оружие, и я уйду.

— Допустим, я не буду язвить на тему, что ты физически не в состоянии никуда идти. Но тогда другой вопрос — ты куда собрался?

— К своим. У нас война, — с нажимом произнес Макс, ощущая лишь часть привычного гнева.

— Не у нас, а у вас, — поправила его Садовник. Затем пристально глянула на мужчину и устало вздохнула. — Ладно, по сторонам посмотри. Оцени обстановку. Ты реально думаешь, Дороти, что мы еще в Канзасе, а точнее в зоне боевых действий? Ты встанешь и пойдешь… куда? Ты в Великом Лесу! Отсюда без проводника и знаний нет выхода. Этот Лес бесконечный, это целый отдельный мир. И даже если тебе повезет, и каким-то чудом ты выберешься из него… Ты никогда не вернешься домой.

Макс глянул в глаза Садовнику и нахмурился. Но она лишь продолжила, мягко, уже без шуток и ехидства:

— Был прилет, машина в куски, экипаж погиб. Ты пропал без вести, парень. Тебя объявят мертвым, представят к награде, отправят выплату твоим близким. Вещи выкинут на помойку или раздадут. Все кончено. Считай, что ты выполнил свой долг и погиб в бою.

Макс мотнул головой, выражая протест.

— На, поешь, — женщина втиснула в его ватные ладони чашку с какой-то кашей. — Поешь, приди в себя.

Макс не ответил, а просто начал есть подостывшую кашу. Сто лет не пробовал нормальной еды, только консервы и сухой паек. А тут ароматная каша со свежим мясом, со специями, овощами, да еще и на костре приготовленная. Из-под куртки на запах вылез мелкий, получил пару кусков мяса и спрятался обратно.

Макс едва смог проглотить немного еды, запил ее водой и понял, что если съест еще хоть ложку, его просто стошнит. Он лег и закутался в спальник, не в силах ни продолжать разговор, ни пытаться что-либо понять. Дурнота накрыла его с головой, и зимний лес вокруг растворился в мареве.

Он очнулся через некоторое время. Было уже лучше. Достаточно, чтобы начали работать инстинкты. Послышались шаги, Макс продолжил лежать с закрытыми глазами и дышать ровно, притворяясь спящим. Котенок шебуршился в складках спальника, сонно покусывая за пальцы, но выбегать наружу, в холод, явно не хотел.

Нужно понять, что происходит и что за люди нашли его в лесу. Свои они или враги, военные или гражданские.

— О, Великий и Ужасный, — тихо и с выражением произнесла женщина. — Выходи к моему костру, погрейся у огня и не ешь нас, мы не вкусные…

— Можно было просто сказать «привет», — с осуждением заметил чей-то вкрадчивый голос, и на поляну кто-то вышел.

Макс лежал с закрытыми глазами и прислушивался к тихому разговору. Вместе с тем, кто вышел к костру, пришел странный, жуткий холод. Он словно морозный туман тут же окутал все вокруг, и даже жаркое пламя костра не спасало. Но голос был почти нормальный — спокойный, уставший, с легкой хрипотцой.

— Я все еще считаю, что под всем вот этим, — проговорила Садовник, судя по интонациям она улыбалась, — скрывается отличное чувство юмора.

Послышались шорохи, движение, шаги по рыхлому снегу. Садовник вдруг рассмеялась, тихо, но от души.

— Ох, Боги! А ведь я оказалась права! — выдохнула она через мгновение. — Миниатюрные грабли… Это прекрасно! Где разжился такой прелестью?

— Выменял у ходока, решил, что тебе нужно профессиональное орудие труда, — по интонации казалось, что он улыбнулся. Затем голос стал ледяным и жестким, под стать морозной ауре: — Мне этого персонажа к костру усадить?

Женщина некоторое время молчала, затем вздохнула.

— Не, не стоит. Смысла нет. Голову бы ему только подлечить, дерганный он. Но и этот вопрос я уже решила. Подсыпала ему немного волшебных таблеток в воду. Он же шарахнутый на всю голову, и я сейчас скорее о его психическом состоянии. Без порции хороших транквилизаторов не обойтись. Ему бы еще антидепрессанты курсом пропить и на терапию походить, но с этим пока обождем. Да и Аркания лечит души получше психиатра.

— Ты просто опасаешься нашей с ним беседы, — сухо заметил мужчина. Затем помолчал и сменил тему, задумчиво произнеся: — Знаешь, никак не привыкну к твоей манере говорить и уж тем более к твоим методам работы. Странная ты. Но знаешь, я недавно подумал, что Аркания сделала правильный выбор. И будь у нас такой Садовник раньше, все могло сложиться иначе…

— Чтобы вы получили такой подарочек, как я, мой дорогой Охотник, нужен был Старый мир. Со всеми его трендецами, концами света и прочими веселыми мероприятиями. И благодаря моему обширному, хоть и сомнительному опыту, вы стали счастливыми обладателями контуженного Садовника. Кстати, как ты думаешь, если я заберу у парня автомат и буду ходить с ним, это произведет должный эффект? Эдакий афганский Садовник, который мочит врагов, а в перерывах сажает галлюциногенную ботву…

Охотник тихо рассмеялся, но Макс едва не дернулся. Смех был чистым, но походил на звук падающих льдинок.

— Ты же знаешь, что тебе это все не нужно?

— Возможно. Но у меня тоже во-о-от такой ПТСР. Да и ты не знаешь людей из нашего мира. Им же показуха нужна: потрясти регалиями, жезлами помахать или, на крайний случай, поугрожать оружием. Тогда они сразу все осознают и охотно идут на контакт. Хотя, теперь я могу бить неугодных граблями… как вариант!

Голоса замолчали, а Макс вдруг ощутил страшную усталость. От странной беседы, которую подслушал, от долгих месяцев за ленточкой, от того, что не понимал ни черта.

Кем бы они ни были, эти люди у костра, они не желают ему смерти. Разве что того ледяного, которого называли Охотником, следует остерегаться. Было странно лежать посреди снежного леса и ощущать покой. Безопасность.

Макса снова сморило. Надо встать, вернуть оружие и снаряжение, узнать у этих двоих правду, осмотреть местность, но сил совсем не было. Наверное это таблетки, что подмешала Садовник, сняли внутреннее напряжение, и вдруг оказалось, что последние две недели он бегал только на морально-волевых. А физические силы организма ниже нуля.

Макс спал и видел сны. Далекое детство, спокойное, тихое. Залитый солнцем дворик у бабушки в деревне, затянутое ряской озеро с тарзанкой на старой иве. Большого серого пса, что бегал за палкой и норовил облизать с головы до ног.

И впервые за вечность — никаких кошмаров.