Страна потерянных дорог

Глава 28

Ника не спала всю ночь, просто не могла. Столько времени было упущено и утрачено, отчаянно не хотелось пропустить еще хоть одну минуту в обществе дедушки.

Он сидел напротив, подливал ей ароматного травяного чая в кружку и слушал ее рассказы. О жизни, о ссоре с мамой, его дочкой, о том, как работала без выходных, как затопила соседей, когда пыталась сама поменять смеситель на кухне. Ника рассказывала обо всем — о самых важных моментах и о ерунде. Но для нее все было ценным, потому что каждый миг ее жизни в голове проносились мысли: а что бы сказал деда Слава?

А вот теперь он отвечал. Теперь мог дать советы, оценить, пожурить — за все эти годы разом. Он похвалил, узнав, что девушка сама сдала на права и выучилась водить. Что даже в шестнадцать лет умудрилась найти работу и сама платила за коммуналку, за еду и ремонт старой квартиры. Что отреставрировала тот маленький комодик, который дедушка купил перед своей смертью и не успел привести в порядок.

Деда Слава улыбался, его серые глаза, такие же, как у Ники, тепло блестели за стеклами круглых очков. И чай был совсем как в детстве — с малиной и мятой, ароматный и родной. Даже квартира казалась знакомой. Все в ней так и дышало уютом и теплом, чувствовалась рука дедушки. Хоть и мир другой, и столько лет прошло, но это было словно вернуться в детство. Словно спустя годы в сердце Ники наконец начала зарастать самая большая рана и утихала страшная боль потери.

Он в утешение обнял ее, когда Ника рассказывала о попытках мамы отобрать квартиру и лишить дочь наследства.

— Ты ведь пропал без вести, тела не было, но зато свидетели все видели. Пришлось ждать шесть месяцев, пока объявят мертвым, потом еще полгода на вступление в наследство… Мать сразу начала вещи выбрасывать из твоей квартиры. Помнишь те часы с кукушкой, что стояли в коридоре? Я случайно нашла их на помойке у дома, и как только никто не заметил и не унес. Два часа затаскивала обратно по лестнице, потом замки сменила, в тот же день. Она хотела оспорить завещание, дескать, я наследник второй очереди, а она — первой.

Дедушка поглаживал Нику по рыжим волосам, молча слушал, но по его лицу было видно, как он сопереживает, как злится на свою непутевую дочь.

— Папа вмешался. Сказал, что так даже лучше — у меня будет своя квартира, можно больше о дочери не думать. Мать сразу выписала меня из родного дома и выставила за порог. С тех пор, даже когда я в больницу попала, родители не помогали. Я только и слышала: мы тебе отдали квартиру, будь благодарна! Но это же не они отдали! Это ты, твоя забота, твое наследство…

— Прости, солнышко, — приговаривал дедушка, поглаживая Нику по плечам и подливая чаю. — Не знаю, как так получилось. Она вроде бы моя родная дочка, я ею с младенчества занимался, все давал… не представляю, почему она такой выросла. Совсем непохожа ни на меня, ни на покойную бабушку Таню…

Они все говорили и говорили в просторной кухне, до самого рассвета. Ника смотрела на руки дедушки, загрубевшие от долгой работы, такие знакомые и родные. На его лицо, которое не постарело ни на год с тех пор, как она видела его в последний раз. Деда Слава тогда оставил Нику присматривать за квартирой, стоял в узком коридоре с чемоданом, шутил и давал указания. Сколько раз девушка вспоминала этот момент — самый последний разговор перед его гибелью.

— Как ты здесь очутился? — спросила наконец Ника. В какой-то момент она решила, что хватит рассказывать о своем прошлом. После нескольких часов беседы на сердце стало легче и тише. Словно события ее жизни, которые раньше ранили и резали душу, вдруг выцвели и потускнели.

Истории прошлого словно исчезали, стоило их только рассказать. Уходили куда-то за арку у Затона, к топям и Пограничью, а затем и вовсе терялись где-то в Старом мире. Уже неважные и пустые, как забытые письма в заброшенном доме.

Дедушка Слава тепло улыбнулся, поправляя очки и украдкой вытирая слезы. Затем встал со старинного дивана и принялся хлопотать по хозяйству: вскипятил новый чайник на газовой плите, разогрел остывшее рагу и накрыл на стол. За разговором Ника совершенно забыла, что не ужинала.

Макс ушел спать, а Майя купалась и стирала вещи в ванной комнате, приводя себя и свою одежду в порядок. Было тихо в старом каменном доме, только часы тикали на стене да одинокая ветка под ветром стучалась в оконное стекло.

— Меня смыло с волнореза под Туапсе и ударило о камни. Но я выплыл, поднырнул под очередную волну, уплыл подальше от больших камней и выбрался на берег. Думал, что течением и штормом унесло куда-то далеко от пляжа. Вокруг был каменистый берег, на километры. Только волны с шипением накатывались и обратно отступали. Вышел из моря, по колено в белой пене, и еще долго лежал, приходил в себя.

Дедушка пододвинул тарелку к Нике, и она принялась за поздний ужин. Даже вкус у рагу был как из детства!

— Знаешь, там, под Шепси есть много заброшенных пансионатов. Думал, что куда-то туда отнесло. Но горы… гор не было! Понял это не сразу, конечно. Первым увидел пустой каменный пляж, без людей и строений. За ним шел реликтовый лес, как я сначала решил. Речушка еще впадала в море справа от меня. И так тихо было! Даром, что рядом волны грохочут о валуны. Потом я немного обсох и пошел искать людей. Благо, стоял август, тепло, дождь кончился, хоть море и штормило.

Ника взяла с фарфоровой тарелки кусок домашнего хлеба и собрала им остатки подливки. Дедушка ободряюще улыбнулся и заботливо пододвинул поближе вазочку с печеньем и сладостями.

— Я нашел грунтовую дорогу через лес, все шел и шел. И вот тогда начал понимать, что заблудился. Что волнами меня отнесло куда-то совсем далеко. Сначала думал, что, может, потерял сознание и меня прибило к берегам Абхазии? Ну где еще на Черном море может быть такой пустой, незастроенный пляж и нетронутые леса на километры? Но потом вышел к одинокому домику… Там меня накормили и рассказали, куда на самом деле я угодил.

— В Пограничье, — кивнула Ника, вспоминая свои первые шаги по Аркании.

— Именно, — рассмеялся дедушка, наливая чаю и себе в огромную и яркую кружку. — Я не поверил, конечно. Переночевал, а утром ушел в Лес. Не специально, просто с дороги свернул и угодил туда, пока искал других людей или город какой. Еще долгое время ходил по Лесу. А потом вышел к Затону.

— Минуя Пограничье? — удивилась Ника.

— Да, так иногда бывает. Видать, мне оно было и не нужно. Значит, я был готов сразу оказаться в Аркании. Так что все эти годы я живу здесь. Помогаю жителям реставрировать мебель, чиню часы и старинные вещи. Иногда и сам что-то мастерю, ухожу в Лес искать материалы, да и просто погулять. Люблю я его. Я оказался очень полезен городу, так что на совете жители единогласно решили мне подарить эту квартиру. Так я и осел тут, обустроился, работаю. Частенько путешествую, изучая Арканию. Но всегда сюда возвращаюсь…

Дедушка тепло посмотрел на внучку и погладил ее по волосам, едва сдерживая слезы.

— Раз в Пограничье мне попасть не довелось, я тут оставался. Суда чаще всего ходоки стекаются.

— Ты меня ждал? — Ника почувствовала, что плачет. Совсем как ребенок, надув губы и шмыгая носом. Ничего не могла с собой поделать, да и честно сказать — не хотела.

Дедушка тоже расплакался, и Ника кинулась к нему на шею, крепко обнимая.

— Кого же еще мне было ждать, солнышко? Бабушка Таня умерла тридцать лет назад, если она и тут, то едва ли я ее отыщу. Да и сомневаюсь, я ее хоронил, помогал гроб в могилу опускать. А больше у меня никого в Старом мире и не было, только ты. Я так хотел за тобой сходить! Даже Садовника нашел, поговорил с ней. Но запрещено такое. Меня Аркания в Пограничье и то не пускала, до Старого мира и вовсе бы не дошел. Оставалось только ждать и надеяться, что ты найдешь сюда путь. Что священные дороги приведут тебя ко мне, сойдутся и встретятся. Видишь, получилось. Хоть и почти девять лет ждать пришлось!

Ника еще раз крепко обняла дедушку и вдруг подумала, что нужно заняться делом. Видимо, этот рабочий настрой Макса заразен и распространяется воздушно-капельным путем.

— Ты говорил с Садовником? — спросила она, пристально вглядываясь в такое знакомое лицо.

Дедушка чуть замялся и растерянно улыбнулся, разводя руками. Так он всегда делал, когда где-то ошибется и стесняется признаваться. Он помолчал немного, рассеяно рассматривая печенье на тарелке. Затем все-таки проговорил:

— Я просил найти способ призвать тебя в Арканию. В обход правил. Обещал помочь всем, чем смогу. Ты наверное заметила, что я не сильно удивился твоему появлению у меня дома? Садовник пару дней назад приходила, предупредила и о тебе, и о группе ходоков, что работают по ее поручению.

— Значит, это я тебе обязана попаданием в Арку? — с теплотой спросила Ника. Дедушка даже из другого мира продолжал думать и заботиться о своей внучке! От этой мысли на сердце стало щемить от любви и нежности.

— Уж не знаю, но я был настойчив. Однако помни: ты сама смогла. Даже если вели, подстроили, смогли так дорогу проложить, но шла ты по ней сама. И далеко забралась, к самому Затону! Я так тобой горжусь, солнышко!

Они немного помолчали. Майя вышла из ванной и устроилась спать на втором диване, который стоял в дальнем конце гостиной.

— Пойдем, покажу тебе тут все, — деликатно проговорил дедушка, поднимаясь и кивая на их спящую гостью.

Еще час он водил Нику по квартире, открывая бесчисленные двери и тихонько хвастаясь особо любимыми вещицами. Жаль, в библиотеке спал Макс, которого не хотелось будить, а так — вот бы где Ника пропала без вести! Там было столько книг, полок и полочек, рукописей и старинных фолиантов.

— А еще у меня есть своя лестница! — загадочно улыбнулся деда Слава и поманил внучку к очередной двери.

За ней действительно оказалась лестничная клетка.

— Я частенько хожу в Лес, так что мне отдали квартиру с отдельным выходом во внутренний дворик. И я тут все оборудовал под мастерскую, чтобы в квартире не воняло растворителями и краской.

На каждой лестничной клетке шли шкафчики и полочки, а между вторым и первым этажами стоял большой рабочий стол. Высокие окна обеспечивали хорошую вентиляцию и освещение. А внизу, у входной двери под лестницей, дедушка организовал кладовку.

Повсюду на ступеньках стояли комнатные цветы, на стенах висели бесчисленные шкафчики и полочки, уходящие под самый высокий потолок и заставленные старинными вещицами, инструментами и материалами.

Тут пахло совсем как дома, в старой дедушкиной квартире — лаком и деревом.

— Садовник тебе сказала, что нужно сделать?

Дедушку этот вопрос словно выбил из колеи, он перестал показывать вещицы и устало присел на колченогую табуретку. Его взгляд стал внимательным и острым, как стальные инструменты для резьбы по дереву, что лежали рядом на столе.

— Совсем забываю, что ты выросла за эти годы. Все ловлю себя на мысли: тебе всего знать не надо, ты же ребенок. А как гляну, так и удивляюсь каждый раз. Ты теперь взрослая молодая женщина.

— Именно, — нехорошо улыбнулась Ника, ясно давая понять, что ждет правдивый рассказ, а не детскую версию.

Дедушка какое-то время молчал, задумчиво потирая ладони и скользя взглядом по бардаку на рабочем столе.

— Садовник сказала, что дело предстоит опасное. Но без него не получится починить Арканию. Что вам потребуется сильно рискнуть, чтобы это сделать. Мне же, скорее всего, придется остаться тут. А так… честно, не ведаю, что от меня и нас требуется. То ли она сама не знает, то ли не сказала всего.

— Пойди туда, не знаю куда. Сделай то, не знаю что, — устало проговорила Ника и тоже присела на один из стульев, предварительно убрав с него стопку книг.

— Как обычно! — ободряюще улыбнулся дедушка, поправляя круглые очки на носу. — Как будто в Старом мире хоть кто-то знал, что творит! Это же была ложная уверенность, а по факту все также и жили — блуждали во тьме, нащупывали дорогу в тумане и пытались понять, как жить эту жизнь. Методом проб и ошибок.

— Только люди выглядят так, словно точно все знают! — тоже улыбнулась Ника.

— Дурное дело нехитрое. Изобразить-то можно все, что угодно.

Дедушка некоторое время помолчал, затем пристально глянул на внучку. В его взгляде сквозила грусть, которую он пытался прятать за улыбкой.

— Это правда может быть опасно. Стоит ли выполнять поручение Садовника?

— Нужно. Вне зависимости от рисков.

Старик лишь тяжело вздохнул.

— Ходоков много, но среди них есть только одна моя внучка…

Ника легла спать на рассвете. Он уже маячил синеватой пеленой за окном гостевой комнаты. Судя по оставленным вещам, тут частенько играл тот самый мальчишка с первого этажа.

Уютная, небольшая комнатка. Вышитые вручную простыни, ворох огромных подушек и теплое покрывало на постели. Как и во всей квартире, повсюду полки и полочки, комоды и стеллажи.

Ника приняла душ и теперь чистая ложилась в такую же ароматно пахнущую постель. Впервые за все время уснуть в домашней обстановке, а не в гостиницах или кабине Шалы. Под мерное тиканье старых часов и шум ветра за окном — он гудел в водосточных трубах и качал ветви деревьев Леса во дворе.

Дедушка. Живой. Даже не постаревший.

Может, и прав был Макс в первый день знакомства. Может статься, что это просто посмертие, а не другой мир. Раз уж тут можно встретить умерших друзей и родственников.

Ника плотнее закуталась в мягкое одеяло и устало пошевелилась, укладываясь поудобнее.

Какая разница, как это называть. Главное, что исполнилась ее мечта — снова обнять деду Славу.