Власть книжного червя. Том 3

Том 3 Глава 267 Дополнительная история: Гил — Пребывание в Илльгнере

Эхом раздавался звон первого колокола. Возможно, чтобы бой колокола распространялся как можно дальше, он звучал громче и звонче, чем колокол Эренфеста. Когда звонил колокол особняка гиба Илльгнера, ему вторил колокол в доме для зимовки, так что день в Илльгнере начинался с перезвона ближнего и дальнего колоколов.

— Лутц, доброе утро. Дамиан ещё не проснулся? — спросил я.

Дамиан, привыкший, что дома его будили слуги, не всегда просыпался с первым колоколом.

— А разве он в последнее время просыпал? — спросил Лутц, усмехнувшись.

— Если к чему-то привыкнуть, то можно потерять бдительность и в результате ошибиться. Так мне говорила госпожа Розмайн.

— Ну да, Гил. Она всегда утешала тебя такими словами, когда ты что-то путал, — влез в разговор Селим.

Я бросил на него недовольный взгляд, после чего мы, взяв тазы, направились к реке.

Если спуститься по склону от особняка гиба Илльгнера, то там протекала небольшая речка, где мы умывались и ополаскивались. Другими словами, подготавливали себя к новому дню. Несмотря на лето, в предрассветное время вода была довольно холодной. Лутц всегда недоумевал, почему бы просто не заниматься этим с вечера, однако в храме было принято мыться и стирать одежду с утра.

— Так, стирку я закончил… Дамиан, ты не смыл полностью пену со своих вещей, — указал я. — Полощи тщательнее.

Постирав и переодевшись, мы воспользовались тазами, как вёдрами, чтобы принести воды. Как и в храме, нашей первоочередной утренней задачей было наполнить кувшины для воды, стоящие в отдельной кухне. Если заранее не набрать воды, то нам пришлось бы ходить к реке каждый раз, когда требовалось помыть руки.

— Доброе утро, гости. Сегодня мы будем собирать зрелую фу́сию. Надеюсь, вам понравится, — сказал нам один из местных.

Кроме нас здесь набирали воду и местные жители, так что мы обменивались с ними приветствиями, пока несли воду.

— Кстати, я собирался попросить того, кто сегодня будет ответственен за сбор еды, чтобы он собрал плодов джю́ра, — сказал я.

— О, хорошая идея. Гиб будет рад услышать, что к вечеру подадут джю́ры, — ответил один из местных, а затем посмотрел на Дамиана. — Эй, юнец, если тебя будет так шатать, то пока ты донесёшь воду до кувшина, половину расплескаешь!

Все крестьяне хохотали, наблюдая за тем, как Дамиан нёс воду. Дамиан жил практически как дворянин. У него дома имелось множество слуг, так что раньше ему не приходилось самостоятельно готовить, убирать или стирать. А потому сейчас для него настали тяжёлые времена. Первоначально Дамиан планировал на собственные деньги нанять себе слугу в Илльгнере, вот только все местные отказались. Они ответили, что у них и так полно своей работы, а теперь ещё нужно учиться делать бумагу, а потому просто нет времени заботиться о других. Но на мой взгляд, главная причина их отказа была в том, что в Илльгнере сделки между людьми осуществлялись лишь через бартер, а потому местных не впечатлили предложенные деньги.

Оказалось, что в Илльгнере не было магазинов. Я очень удивился, когда узнал, что дела со странствующими торговцами вёл лишь гиб, который хранил всё купленное у себя в особняке. А в результате незаинтересованности местных в деньгах у Дамиана, который так и не смог нанять себе слугу, не осталось другого выбора, кроме как заботиться о себе самому. В течение первых трёх дней он не мог сделать самостоятельно ровным счётом ничего, поразив этим местных жителей. Конечно, они и сейчас посмеивались над тем, какой он неуклюжий, но это всё же лучше, чем когда Дамиан вообще ничего не умел.

— Думаю, всё будет в порядке, если сходить до реки ещё раз, — сказал я. — Нольд, я оставлю это на тебя. Селим, Дамиан, а вы сходите и наполните наши бурдюки́ питьевой водой.

Мы использовали реку для бытовых нужд, но не пили из неё. Вместо этого мы наполняли бурдюки из текущего с горы ручья, что бежал за особняком, и относили их в мастерскую. Ручей брал начало из родника, а потому вода была восхитительной и даже казалась сладкой.

Дамиан вздохнул с облегчением. Ручей тёк ближе, чем река, и к тому же вода из бурдюка не разольётся, даже если нести его неаккуратно. Взяв все наши бурдюки, он и Селим отправились к ручью.

Поскольку, когда мы закончим с водой, настанет время завтракать, я решил, что следует попросить кого-нибудь начать готовить еду.

— Фольк, нарежь хлеб. Лутц, Бальц, не могли бы вы принести молока?

Лутц, наполнив водой кувшин, ответил кивком и, поставив пустой таз, убежал на кухню особняка, куда должны были доставить свежее молоко. В Илльгнере без молока не завтракали.

— О верховные бог и богиня, что правят небесами и даруют нам тысячи и тысячи жизней, чтобы поглотить их, о могучая вечная пятёрка, что правит царством смертных, я возношу вам благодарность и молитвы за ту еду, что вы своей божественной волей даровали нам.

Остальные повторили молитву вслед за мной, после чего взяли твёрдый хлеб. Мы не тратили много времени на завтрак, доедая то, что осталось с ужина. Дело не в том, что для нас никто не хотел его готовить. Просто люди здесь занимались сельским хозяйством, так что на приготовление завтрака не хватало времени. Даже гиб и его семья обычно доедали то, что осталось с ужина, когда у них не было гостей. Я вздохнул и подумал о том, что скучаю по остаткам трапезы госпожи Розмайн.

В Илльгнере хлеб пекли раз в десять дней, а это значило, что его невозможно было съесть, предварительно не размочив. Каждое утро мне хотелось помолиться в благодарность за то, что у нас есть молоко.

— Я скучаю по супу госпожи Розмайн… — пробормотал Нольд.

Поскольку суп по рецепту госпожи Розмайн подавали и в храме, и в компании «Планте́н», и даже в компании «О́тмар», все здесь мечтали об одном и том же восхитительном супе.

— Поскольку нельзя допустить, чтобы рецепт распространился без разрешения, мы не можем готовить его здесь, — ответил я.

— Конечно жаль, что мы не можем приготовить суп, но мы должны быть благодарны за то, что можем поесть на отдельной кухне, а не в главном здании… — добавил Фольк.

Я несколько раз кивнул на его слова. Сначала нам сказали есть в особняке со слугами гиба, поскольку так им было бы проще, но Лутцу удалось договориться о том, чтобы мы могли питаться в отдельном здании. Он объяснил это тем, что в храме есть свои обычаи принятия пищи, и что мы не хотели бы утруждать ими людей Илльгнера. В ходе переговоров, он сказал: «Гил, как слуга госпожи Розмайн, должен есть первым, и лишь когда он закончит, смогут поесть остальные». Поначалу, мне его слова совсем не понравились. Мне казалось, что из-за них местные начнут считать меня выскочкой. Я не собирался требовать от жителей Илльгнера следовать порядкам храма и не понимал, почему Лутц, который знал, что я спокойно ел вместе со всеми во время походов в лес, говорил такие вещи. Но когда он объяснил, что не хочет, чтобы мы с местными ссорились из-за еды, я всё понял и был благодарен ему за то, что удалось избежать необходимости есть в соответствии с незнакомыми нам порядками.

— Итак, сегодня нужно заняться белой корой. Фольк, Бальц и Селим, объясните процесс местным. Пожалуйста, научите их счищать внешнюю чёрную кору, пока внутренняя белая кипятится вместе с золой, — отдал я указания.

— Поняли.

За завтраком мы обсуждали, кто чем сегодня будет заниматься. В отличие от мастерской храма, здесь, в Илльгнере, возраст имел большое значение. Обязанность обучать местных ложилась на взрослых служителей, поскольку я и Лутц были несовершеннолетними, в связи с чем взрослые не слушали наши указания. Поэтому я просто заранее давал инструкции служителям, а затем занимался с Лутцем разработкой новой бумаги из местного сырья. В любом случае, неграмотные местные не смогли бы вести учёт качества получившейся бумаги в зависимости от количества используемой склеивающей составляющей.

Позавтракав и помыв посуду, мы убрались на кухне и в мастерской. В отличие от храма, они были не особо большими, а потому мы быстро закончили. Вскоре пробил второй колокол, а значит, пришло время тому, кто сегодня ответственен за еду, начинать приготовления к обеду.

— Дамиан, сегодня же ты занимаешься едой? Похоже, местные сегодня будут собирать фу́сию, а заодно хотят набрать немного плодов джю́ра. Удачи, — подбодрил я Дамиана.

Однако после моих слов он лишь скривился. Из всех дел Дамиан больше всего не любил быть ответственным за еду.

— Ну почему в Илльгнере нет магазинов? Было бы намного проще покупать еду в компании «О́тмар», — простонал он.

Поскольку в Илльгнере не было магазинов, главная задача ответственного за еду заключалась в сборе съестного на день. Стояло лето, а потому в горах можно найти много дикорастущих съедобных растений и плодов. Ещё можно было поохотиться, чтобы добыть мясо, или наловить рыбы. Она, между прочим, ловилась на удивление легко и в отличие от той, что водилась в реке возле Эренфеста, совсем не воняла. Привыкнув, что в городе большую часть еды приходилось покупать на рынке, мы очень удивились, насколько легко в горах собрать еды на целый день.

Кстати говоря, готовить еду в стиле Илльгнера тоже оказалось довольно просто. Требовалось просто нарезать всё и отварить. Максимум, еду приправляли солью. От такого нам хотелось кричать, ведь мы знали и другие рецепты, но не могли ими воспользоваться. Тем не менее, подобная готовка не требовала много усилий.

— Дамиан, каждый раз, когда приходит твоя очередь заниматься едой, ты начинаешь жаловаться. Ты отправился с нами, потому что на этом настояли твой дедушка и отец, глава крупного магазина. Так что выполняй свою работу без жалоб. Со временем ты привыкнешь к ней, как и служители, — сказал Лутц, вручив Дамиану корзину и нож. — Это твоя задача на целый день. Заодно поищи что-нибудь подходящее для изготовления склеивающей составляющей или самой бумаги.

После этих слов Дамиан опустил плечи и с грустью покинул мастерскую. Я подумал, что он вернётся измученным после насмешек местной детворы, но это станет для него хорошим опытом. У него просто нет выбора, кроме как стараться изо всех сил.

Честно говоря, я и остальные служители тоже удивлялись той разнице, что была между порядками в Илльгнере и в храме, но мы два последних года ходили в лес и изготавливали бумагу в мастерской, а потому справлялись лучше, по сравнению с совсем неопытным Дамианом.

После третьего колокола в мастерскую пришла Кая, приведя нескольких местных.

— Мы пришли! — громко объявила Кая. — Что мы будем делать сегодня?

Она была служанкой, работавшей в особняке гиба Илльгнера, и тот поручил ей прислуживать нам, чтобы мы ни в чём не нуждались. Однако, вместо того, чтобы выполнять это поручение, она просто выступала связующим звеном между нами и местными жителями, а также уведомляла гиба, если мастерской что-то требовалось.

Кстати, когда Дамиан попытался нанять Каю, то она тут же ему отказала со словами: «Ты что, строишь из себя дворянина? Ты ведь взрослый парень, так что сам можешь позаботиться о себе». В итоге, он попросил её хотя бы узнать у местных жителей, не хочет ли кто поработать на него. Однако результат его разочаровал.

— Сегодня мы собираемся варить внутреннюю кору в золе, чтобы она стала совсем белой, — начал объяснять Селим сегодняшнюю задачу Кае и ещё пятерым местным. — Это займёт примерно один колокол. В это время мы очистим чёрную внешнюю кору. Все принесли ножи?

Периодически наблюдая за тем, как у них шли дела, я, как обычно, занимался разработкой новой бумаги вместе с Лутцем и Нольдом. Тем временем Фольк и Бальц пошли за инструментами и золой.

— Лутц, Нольд, ну как? — спросил я, когда они принесли высохшую на улице бумагу и стали раскладывать её на столе.

Мы пытались определить, можно ли использовать листья дегурвы вместо плодов эди́ла и шрам-жуков, и, похоже, попытка оказалась успешной. Чтобы проверить результат, мы потрогали получившиеся листы и попробовали написать на них чернилами.

— Думаю, в случае с фоли́ном соотношение хорошее. А вот в бумагу из ринфая нужно добавить ещё немного. Что до шиссуира… опять провал. Похоже, он вообще не сочетается с дегурвой, — подытожил Лутц.

Несмотря на то, что изо всех остальных деревьев получалось сделать бумагу, шиссуир разваливался, когда высыхал. Соотношение компонентов не имело значения, нужно было менять сами компоненты.

После того, как я потыкал кончиком пальца в прозрачную, чуть желтоватую каплю дегурвы, Нольд смахнул её вместе с остатками листа бумаги из шиссуира и спросил:

— Почему бы пока не отложить в сторону вариант с дегурвой и не попытаться использовать шрам-жуков и плоды эди́ла, когда вернёмся в Эренфест?

— Ну да, не исключено, что плоды эди́ла и шрам-жуки помогут решить эту проблему, но разве госпожа Розмайн не говорила, что мы должны стремиться к тому, чтобы сделать бумагу лишь из тех материалов, что доступны в Илльгнере? — ответил я, поджав губы.

Раз мы организовывали мастерские в Илльгнере, то и материалы нужно было искать здесь. Но когда я сказал, что в Илльгнере не могут позволить себе закупать сырьё из других земель, Лутц скрестил руки и ответил:

— Не совсем так. Ранее я говорил об этом с Дамианом. Обработанную белую кору можно хранить, к тому же она не занимает много места. В ящик поместится немало, так ведь? Превратить её в бумагу можно и в Эренфесте, так что даже сама кора может стать хорошим товаром, который Илльгнер будет продавать в Эренфест.

— Вы планируете продавать кору шиссуира как самостоятельный товар? — удивлённо спросил я.

— Ага. Конечно, сперва придётся убедиться, что шиссуир можно будет использовать в сочетании с другими материалами, вроде плодов эди́ла или шрам-жуков, но похоже, есть шанс, что кора может стать сырьём для бумаги в землях, где нет подходящих деревьев для изготовления бумаги.

Даже если шиссуир не сочетается с дегурвой, есть шанс, что получится использовать его с чем-то другим. В таком случае кора шиссуира могла стать важным продуктом для Илльгнера. Лишь сейчас осознав это, я округлил глаза.

— Ха, — усмехнулся я, — так значит, Дамиан тоже может быть полезным. Я удивлён. До этого он всегда выглядел как полнейший неумеха.

— Пусть он и не может позаботиться о себе самостоятельно, но он сын владельца крупного магазина. У него намётанный глаз на новые продукты, и он может быстро понять их ценность. Мы могли бы многому у него научиться, — сказал Лутц, смотря в окно и выглядя несколько разочарованным.

— Хорошо, тогда давайте воспользуемся советом Дамиана. А пока будем использовать шиссуир, чтобы новички могли на нём потренироваться как делать бумагу. Нольд, попробуй найти наилучшее соотношение дегурвы и ринфая. Нужно будет сделать всё то же, что и вчера, постепенно увеличивая количество дегурвы и записывая результат. Справишься?

— Конечно, — ответил Нольд и, встав, направился к полке с дегурвой.

— Гил, как насчёт того, чтобы следующую попытку сделать с траоперлями? — спросил Лутц. — Старик ведь принёс нам гроздь тех, что успели созреть, помнишь?

Старик, который ходил с нами, когда мы с госпожой Розмайн отправились в горы, дал нам несколько белых плодов траоперля, которые можно собирать с конца лета и в течение всей осени, сказав, что поскольку они несъедобны, мы можем использовать их как хотим. Согласно его объяснению, если раздавить такие плоды, можно получить липкий сок.

— Я с нетерпением жду возможности попробовать новые материалы, — ответил я. — Интересно, какая же бумага у нас получится…

— Да, но найти правильное соотношение компонентов сложно, — заметил Лутц.

За беседой мы с Лутцем дробили траоперли. Из-за твёрдой кожуры, чтобы раздавить их, требовалось много сил. Я понял, что следовало попросить Нольда помочь нам, поскольку он был сильнее, но сейчас осталось лишь сожалеть, что поручил ему другую работу. По мере того, как мы били по траоперлям, из них выделялось всё больше липкого сока.

— Похоже, подойдёт… Он весьма липкий, не так ли? Лутц, не принесёшь ткань?

После того, как Лутц принёс ткань, мы медленно процедили через неё сок, чтобы отфильтровать мелкие остатки кожуры и мякоти. Сделав из процеженного сока и уже привычного нам фоли́на каши́цу, мы воспользовались маленькой сукетой, которую использовали для экспериментов, чтобы изготовить образцы разной толщины. Мы начали с небольшого количества траоперля и, используя большую ложку, постепенно добавляли больше липкого сока в каши́цу, чтобы получить пять образцов различного состава. Мы всегда так делали, поскольку это позволяло выбрать среди образцов наилучший, и тем самым точно подобрать состав.

Четвёртый колокол пробил сразу после того, как мы положили образцы с пятым составом на настил для сушки. Пришла пора пообедать.

— Прежде чем идти на обед, приберитесь здесь! — крикнул я, прежде чем отзвенел колокол.

Если местных не предупредить, то они просто бросят работу и сбегут из мастерской.

— Да знаем, знаем! Ты каждый день об этом напоминаешь, так что не нужно кричать, — ответила Кая, недовольно надувшись.

Только Кая приходила в мастерскую каждый день, чтобы изучить процесс изготовления бумаги, поскольку так ей приказал гиб, но все остальные заходили лишь, когда у них не имелось другой работы. Именно для них я и кричал.

Заперев дверь мастерской после того, как люди, стремящиеся поскорее покинуть мастерскую, закончили уборку, я и остальные направились в сторону особняка гиба. Как оказалось, запирать двери в Илльгнере было не принято. Когда я поинтересовался у Каи, а что если к ним заберутся воры, она недоумённо уставилась на меня и сказала: «О чём ты, какие воры? Да и зачем кому-то брать чужое?». Я даже не мог ей что-то возразить, поскольку наш здравый смысл явно отличался. Однако на всякий случай мы продолжали запирать дверь мастерской. После возвращения из Илльгнера в Эренфест возникли бы сложности, если бы мы отвыкли запирать двери.

— Гил, ты не против, если я отдам вещи Фольку, а сам пойду помогу Дамиану? — обеспокоенно спросил Нольд.

Оглянувшись, я увидел бредущего вдалеке Дамиана, которого вовсю шатало. В трясущихся руках он держал корзину с нашим обедом. Казалось, что он вот-вот её уронит. Я сразу понял, чего так опасался Нольд, а потому кивнул, позволяя ему пойти и помочь.

— Эй, Лутц. Ты точно думаешь, что можно оставить заботу о еде на Дамиана и после полудня?

До сих пор ответственным за еду до полудня был один человек, а после эту обязанность брал на себя другой. Однако утром Лутц сказал, что это задача Дамиана на весь день. Честно говоря, я не верил, что Дамиан сможет собирать еду ещё полдня.

После моих слов Лутц слегка приподнял бровь и ответил:

— Торговцы всегда стараются сделать так, чтобы обстоятельства складывались им на пользу. Пусть Дамиан и выглядит измученным, но в последнее время по его лицу видно, что он начал привыкать к такой работе. Это доказывает, что ему вполне по силам со всем справиться. Не поддавайтесь на его уловки. Нет нужды относиться к нему снисходительно.

Пообедав солёным овощным супом, твёрдым хлебом и свежими горными фруктами, мы отправили Дамиана собирать еду на ужин и вернулись в мастерскую.

— Эй, Гил, посмотри. Не слишком ли быстро сохнут листы? — позвал меня Лутц.

Я подошёл к настилу для сушки. Находящаяся там бумага уже затвердела.

— Может, попробуем вынести их ненадолго на улицу? — предложил я. — Не наклеивать их отдельно на доску, а просто вынести весь настил. Мне интересно, что будет, если оставить листы на улице до вечера.

Заметив, что бумага, сделанная с использованием траоперлей, высыхает необычайно быстро, мы с Лутцем вынесли настил с образцами на улицу. При свете солнца бумага начала белеть. Она сохла прямо у нас на глазах. И кажется, чем больше содержание сока траоперлей, тем быстрее сохнет бумага. При виде этого, я перевёл взгляд на Лутца и спросил:

— Кажется, нам даже не придётся ждать до вечера. Не лучше ли будет пока побыть тут и проследить, как бумага сохнет?

— Ну да, сто́ит проследить за ней. У меня такое чувство, что если оставить её без присмотра, она превратится во что-то совершенно другое.

Мы принесли чернила и несколько дощечек, чтобы записывать, как бумага меняется в процессе высыхания. На улице она сохла быстрее, при этом становясь гладкой. Под лучами солнца она даже начала блестеть.

— Эм-м, Лутц… Мне кажется, или бумага сжимается? Размер первых и последних листов отличается.

Среди пяти типов бумаги, тот, в котором содержалось больше траоперлей, сох быстрее и постепенно сжимался. Если дотронуться до любой бумаги, которую мы делали до сих пор, пока она сохла, то на ней оставалась вмятинка от пальца, но когда я попробовал ткнуть пальцем в эту, не осталось ни следа. Другими словами, она уже полностью затвердела.

— Если это особенность траоперлей, то они могут стать уникальным продуктом Илльгнера. Давай завтра попробуем их с разными видами дерева.

В результате, мы с Лутцем продолжили внимательно наблюдать за изменениями бумаги с траоперлями, пока не пробил пятый колокол. Решив, что бумага полностью высохла, я спросил:

— Эй, Лутц, может, попробовать снять её?

— Поверхность выглядит твёрдой. Я опасаюсь, что она треснет, как неудачные образцы из фоли́на. К тому же, снизу она могла ещё не высохнуть полностью. Попробуй, только аккуратно.

Следуя предостережению Лутца, я взялся за лист бумаги с наибольшим содержанием траоперлей и осторожно оторвал его. Он был твердым и гладким, но отделился легко и не сломался.

— Он не ломается… — впечатлённо пробормотал Лутц.

Он попробовал согнуть, а затем и сложить лист, и тот согнулся ровно, не сломавшись. Затем мы попробовали написать на бумаге чернилами, и если не считать образца с самым высоким содержанием траоперлей, в который чернила не впитывались, с остальными проблем не возникло. Чернила не растекались. Конечно, бумага получилась странной, и всё же это была бумага.

— Эм-м, Гил… Бумага вышла весьма необычной. Как думаешь, её можно будет использовать для книг? — спросил Лутц, помахав листом, который при этом издал странный звук.

Я пожал плечами.

— Кто знает? Пусть об этом думает госпожа Розмайн. Наша задача — изготовить новую бумагу, а как её применять — это уже её дело.

— Хорошая идея, — со смехом ответил Лутц, продолжая махать листом бумаги. — Тогда давайте попросим гиба Илльгнера поскорее передать образцы бумаги госпоже Розмайн. Пусть она подумает, для чего её использовать, а Хайди выяснит, какие чернила лучше всего подойдут.

Когда я с новой бумагой в руках бросил взгляд на заходящее солнце, мне показалось, что слышу радостный голос госпожи Розмайн: «Гил, это потрясающе!».