Власть книжного червя. Том 3

Том 3 Глава 261 Визит Георгины

Пробил третий колокол, что означало окончание моей практики фешпи́ля. Я собрала вещи и, как обычно, пошла помогать Фердинанду. Когда я вошла в его комнату, он бросил на меня очень хмурый взгляд.

— Розмайн.

— Да? — спросила я, изящно наклонив голову.

Фердинанд подбородком указал в сторону комнаты для нотаций и упрёков. Я не могла вспомнить ничего, что могло бы его разозлить, но по взгляду и безмолвному жесту легко догадалась, что он сейчас едва сдерживается от гнева.

Я застыла на месте, не решаясь, что мне выбрать — тут же начать извиняться или, к чему склонялась больше, стремглав выскочить из комнаты. Я медленно, дрожа от страха, перевела взгляд на Франа в поисках помощи, но тот лишь печально покачал головой.

Я подумала, что, может, кто-то ещё способен помочь, ведь сейчас мне пригодилась бы любая помощь. Но, когда я, едва не плача, шла в потайную комнату, абсолютно все избегали встречаться со мной взглядом.

Когда мы с Фердинандом уселись друг напротив друга, я резко вдохнула и выпрямила спину. Он уставился на меня бледно-золотыми глазами, выглядя чрезвычайно недовольным.

— Итак, Розмайн. Ты мне ничего об этом не говорила, но, похоже, что в конце лета из Аренсбаха прибудет старшая сестра Сильвестра?

— А-а? Я вам не рассказывала?

— Нет. Ни слова. Несмотря на то, что это чрезвычайно важно.

— Эм-м… Мне очень жаль.

Я продолжила и рассказала Фердинанду то, что Сильвестр сообщил мне после возвращения с собрания герцогов. О том, как из-за моего ответного письма, в котором я сообщила о смерти бывшего главы храма, Георгина изводила Сильвестра на протяжении всего собрания, и о том, что она намеревается приехать в Эренфест навестить могилу дяди.

— Подожди. Почему она оказалась на собрании герцогов?

— В смысле «почему»? Она старшая из двух сестёр приёмного отца и та, что вышла замуж за герцога Аренсбаха, верно? Леди Флоренция ведь поехала с лордом Сильвестром, так почему его старшей сестре не приехать из Аренсбаха? — спросила я, не понимая вопроса.

Фердинанд медленно покачал головой.

— Она вышла замуж за герцога Аренсбаха как третья жена. Поскольку на собрание герцогов допускаются только первые жены, это странно, что она оказалась там. Я не думаю, что она присутствовала на собрании в прошлом году, иначе мы не смогли бы скрыть от неё инцидент с Бёзевансом, ведь он произошёл прямо во время конференции.

Как оказалось, только первой жене герцога разрешалось сопровождать герцога и участвовать в политике. Вторые жёны и ниже могли помогать первой жене, если они были в хороших отношениях, но сами по себе в политике они участвовать не могли. Вроде бы такие обычаи ввели, чтобы избежать ситуации, когда приказы отдают несколько человек. Как говорится, много капитанов заведут корабль на гору.

— О, ясно… — сказала я. — Теперь поняла.

— Понимаешь ли ты на самом деле?

— Да, разумеется. Иногда я могу понять, на что вы намекаете.

Ещё недавно старшая сестра Сильвестра не могла участвовать в политике Аренсбаха, так как являлась третьей женой герцога. Но её участие в собрании герцогов этого года означало, что она каким-то образом стала первой женой.

— Я просто не уверена, как из-за этого изменится ситуация.

— Поэтому я и предположил, что ты не понимаешь. Хорошо это или плохо, но прямые семейные узы имеют огромное влияние в политике. Герцогская чета так или иначе подвержена влиянию членов своих семей. Вторая сестра Сильвестра вышла замуж в Фрёбельтак на западе, да и сама Флоренция родом оттуда. Как правители герцогства и старшие брат и сёстра, чета из Фрёбельтака последние годы оказывала значительное влияние на нашу собственную герцогскую чету. Ты помнишь об этом, я надеюсь.

— Да. Они свалили на нас множество маленьких священных чаш, — ответила я, вспомнив, что Сильвестр и Флоренция были вынуждены выполнить просьбу своих старших брата и сестры из Фрёбельтака.

— Но ситуацию с Фрёбельтаком нельзя назвать плохой, — продолжил Фердинанд. — Они сильно пострадали во время политических изменений и, получив от нас поддержку, в определённой мере остались в долгу. С Аренсбахом совсем другая ситуация. Это большое и сильное герцогство, которое выбрало победившую сторону в политических изменениях. Если старшая сестра Сильвестра теперь является первой женой герцога Аренсбаха, мы окажемся под намного бо́льшим политическим давлением. Оно не только несопоставимо с тем влиянием, которое Фрёбельтак оказывает на нас, но и ставит нас в положение, когда мы не можем ей отказать, — пробормотал он.

Похоже, Фердинанд в основном сосредоточился на проблемах, которые находились вне пределов моих знаний. Теперь я знала немного больше о балансе сил между нами и окружающими герцогствами, но всё ещё слабо представляла, как и что может измениться в Эренфесте.

— Какова из себя старшая сестра приёмного отца? Я ведь даже не знаю её имени.

— Её зовут Георгина. До рождения Сильвестра многие ожидали, что она станет следующим аубом Эренфеста.

— Да, я читала об этом в письмах, которые прежний глава храма прятал в библиотеке.

— Не помню, чтобы ты рассказывала мне о подобных письмах, — сказал Фердинанд.

Он нахмурился, глядя на меня и потирая висок.

— Эм, ну… Я подумала, что это любовные письма, поэтому просто решила оставить их как есть, — неуверенно ответила я.

— Идиотка! Не скрывай улики осужденных преступников! Ты хочешь, чтобы тебя обвинили вместе с ними как сообщницу?! — немедленно отругал меня Фердинанд.

— Пожалуйста, простите меня!

Как выяснилось, мне следовало немедленно сообщить о найденных любовных письмах. Я печально опустила плечи, слушая длинную лекцию об опасностях вроде обвинения в сокрытии улик.

— Тем не менее… Насколько мне известно, Георгина вышла замуж в Аренсбах, потому что бабушка Сильвестра по материнской линии происходила родом из Аренсбаха, — сказал Фердинанд. — Честно говоря… я мало что знаю о самой Георгине. К тому времени, как я стал жить в замке, её уже выдали замуж.

Судя по тому, что рассказал мне Сильвестр, она была из тех людей, кто таит злобу и строит планы мести из-за событий, произошедших даже многие годы назад. Я понимала, почему из-за неё Сильвестр старался избежать соперничества братьев и сестёр, но не была уверена, относилась ли Георгина так к брату только потому, что он отнял у неё место ауба, или она относилась так ко всем.

— Я видел её всего раз. Это было во время похорон отца… точнее, предыдущего герцога. Она присутствовала, но видел я её издалека, и мы даже не обменялись приветствиями.

— Что, правда? Но почему? — спросила я, удивлённо моргая.

Георгина присутствовала как жена ауба другого герцогства и дочь покойного. Как приёмная дочь герцога я была вынуждена проходить через бесчисленное множество официальных приветствий на каждом мероприятии, поэтому ожидала, что как сводный брат Фердинанд должен был хотя бы поприветствовать её.

— Я присоединился к храму из-за притеснений со стороны матери Сильвестра незадолго до смерти предыдущего герцога, а потому присутствовал на похоронах как представитель храма. Я был там не как член семьи, а её статус слишком высок, чтобы она приветствовала простого священника. Вот и всё, — сухо сказал Фердинанд.

Я могла представить, каково ему было наблюдать со стороны за похоронами отца, не имея при этом возможности присутствовать как член семьи. У меня кольнуло сердце, и я сжала лежащие на коленях руки в кулаки.

— Тогда получается, что вы даже не могли присутствовать на похоронах своего собственного отца на правах сына?

— Да. И что с того? — ответил Фердинанд, приподняв бровь, словно обсуждаемое было для него пустяком.

— Как вы можете относиться к этому так безразлично?! — закричала я, не в силах сдержаться. — Может, ваша семья не очень дружная, но вы называли его «отцом»! Я знаю, что предыдущий герцог был кем-то по настоящему важным для вас, главный священник! Почему вы относитесь к этому так спокойно?! У вас есть право злиться из-за того, что вам не разрешили посетить похороны в качестве его сына! У вас есть право оплакивать его!

— Давай пока оставим в стороне вопрос, имею ли я право злиться. Почему злишься ты? Это не имеет к тебе никакого отношения, — пробормотал Фердинанд, потирая виски. — Я не могу понять, чем ты недовольна.

— Это потому что… это просто грустно! Это слишком грустно… И однажды то же самое случится со мной. И я имею право злиться, как и плакать по этому поводу…

Теперь, когда моя семья больше не считалась таковой, я не смогу присутствовать на их похоронах в нижнем городе. В самом худшем случае я даже не узнаю об их смерти. Меня полностью исключили из их круга, и я даже не была уверена, смогу ли я помолиться за них.

— Успокойся, Розмайн. Пожалуйста, не начинай плакать. Только не сейчас. Это будет плохо выглядеть, если ты заплаканная выйдешь из комнаты.

— Неужели сейчас самое время беспокоиться о том, как это будет выглядеть со стороны?! Проявите хоть немного сочувствия! Пожалуйста, успокойте меня или дайте выплакаться, пока всё это само не пройдёт. Проявите ко мне доброту! — закричала я, резко встав и призвав его утешить меня.

— Ходячее наказание, как же с тобой сложно… — пробормотал Фердинанд.

Он протянул руки, поднял меня и посадил к себе на колени. Затем, ненадолго обняв, ухмыльнулся.

— Этого же будет достаточно, да?

Его надменная ухмылка выглядела совершенно неуместной, отчего не чувствовалось, что меня пытались утешить.

— Нет, этого недостаточно. Вы совершенно не кажетесь добрым или заботливым.

— Ты тем не менее перестала плакать. Для меня этого достаточно. Слезай.

Игнорируя мои возражения, он быстро снял меня с колен. Я устало вздохнула, словно делала это из последних сил. Как бы сильно я ни злилась, Фердинанд никогда меня не поймёт. Я снова забралась на скамейку, чувствуя себя полностью опустошенной.

Но, похоже, не я одна почувствовала утомление. Гнев, который недавно бушевал в Фердинанде, полностью исчез, и теперь главный священник стучал по виску, словно пытаясь вспомнить, о чём мы говорили.

— Мы слишком отклонились от темы обсуждения, — сказал он. — Сильвестр сообщил мне, что она очень проблемная особа, и поэтому я советую тебе быть очень осторожной, пока она здесь.

— Что именно мне делать?

— Для начала, никогда не оставайся одна. Всегда держи при себе слуг и эскорт. Не посещай никаких мероприятий, кроме банкета, на котором ты будешь обязана присутствовать, и старайся не выходить из храма, — сказал Фердинанд. — Я не могу дать более детальных советов, так как сам не знаю эту женщину.

Я вздохнула. Он закрывался в себе, когда речь заходила о проблемах его семьи, но был более чем счастлив долго и со всеми подробностями предупреждать меня о дворянах. Его опека была в чём-то даже чрезмерной, но при этом он отнюдь не был добрым или заботливым.

Я, кажется, догадываюсь, почему романтические отношения Фердинанда продлились недолго…

В один из дней ближе к концу лета дворянские ворота широко распахнулись, и несколько карет проехали мимо храма в дворянский район. Это было обычным зрелищем ближе к концу осени, перед наступлением зимних кругов общения, но в это время года такое случалось крайне редко. Увидев кареты через окно в комнате главы храма, я поняла, что прибыла Георгина. На этот раз я не забыла рассказать Фердинанду, о чём узнала, когда пошла работать в его комнату.

— Похоже, прибыла госпожа Георгина.

— Да, я знаю. Я только что получил ордоннанц от Сильвестра. Приветственный банкет должен состояться через два дня, и он хочет, чтобы мы явились в замок. Не забудь приготовиться, — сказал Фердинанд очень недовольным тоном.

Затем он проинструктировал своих слуг, что делать в его отсутствие. Я дала похожие указания своим и начала готовиться к отбытию в замок.

Рихарда начала приготовления к банкету с момента моего появления в замке.

— А теперь, юная леди, какой наряд вы бы хотели надеть? — спросила Рихарда.

На первый взгляд, она давала мне выбор, но её глаза были прикованы к одному конкретному, которому она отдавала предпочтение.

— Рихарда, это ведь ты выбрала для меня все эти наряды, не так ли? Поскольку я никогда раньше не присутствовала на приветственном банкете для дворянина из другого герцогства, я бы предпочла, чтобы ты выбрала для меня лучший, если не возражаешь.

— Как пожелаете. Пожалуйста, предоставьте это мне.

Поскольку приближался конец лета, она выбрала наряд божественного цвета лета, украшенный орнаментами божественного цвета осени. Вместо привычного цветочного украшения для волос сегодня для меня подобрали лёгкую вуаль с аккуратной вышивкой, которая накрыла мою замысловатую причёску.

— Женщины из Аренсбаха всегда должны носить вуаль, появляясь на публике. Вуали были модными в Эренфесте при бабушке господина Сильвестра, которая была родом из Аренсбаха. В те времена многие дворянки носили их, — с ностальгической улыбкой говорила Рихарда, закрепляя вуаль шпильками.

— Если не возражаешь, Рихарда, не могла бы ты рассказать мне, что за человек госпожа Георгина?

Она остановилась, застыв на месте со шпильками в руках, и отвела взгляд, пытаясь подобрать подходящие слова.

— Она очень, очень упорная, — сказала наконец она.

Говорила Рихарда с явной неуверенностью. Мне также показалось, что в её голосе было немного грусти.

Вскоре начался приветственный банкет. Сегодня должны были подаваться блюда кухни Аренсбаха, а также те, что любила Георгина, когда ещё жила здесь. На время её визита мои рецепты были запрещены. Я задавалась вопросом, не хотел ли Сильвестр скрыть от Георгины новые рецепты просто потому, что они оба, похоже, всё ещё находились в плохих отношениях.

Собравшаяся в зале знать была в основном одета по моде Аренсбаха, как и предупреждала Рихарда. Большинство женщин носили вуали, а мужчины были закутаны в объёмные тонкие мантии вместо обычных накидок.

Как только семья герцога, включая меня и Фердинанда, собралась в нужном месте зала, в него наконец вошла Георгина в качестве гостя вечера. Она шла смело, с невероятной грацией, которая сразу делала её высокий статус очевидным. Хотя её волосы и цвет глаз, видимые через тонкую вуаль, напоминали таковые у Сильвестра, лицо было совершенно другим — она ​​была красивой женщиной с резкими чертами лица.

Может быть потому, что Сильвестр предупредил меня о её злопамятном характере, или потому, что Рихарда запнулась, когда говорила о ней, или просто потому, что я опасалась её вопросов о судьбе Бёзеванса… но как бы то ни было, с каждым шагом Георгины мой живот болезненно сжимался.

— Вильфрид. Розмайн. Поприветствуйте первую жену ауба Аренсбаха, — подсказал нам Сильвестр, и мы оба поспешили выйти ей навстречу.

Она была дочерью предыдущего герцога, а теперь и первой женой в герцогстве, занимающем более высокое положение, чем Эренфест, поэтому приветствовали её мы, а не наоборот.

— Меня зовут Вильфрид, я сын ауба Эренфеста.

— Меня зовут Розмайн, я приёмная дочь ауба Эренфеста.

— Можем ли мы просить о благословении в знак признательности за эту счастливую встречу, случившуюся под яркими летними лучами бога огня Лейденшафта, — спросили мы вместе.

Вильфрид, бывало, жаловался на то, как трудно ему запоминать приветствия, ведь он только получал их, а не давал. Однако сегодня ему впервые пришлось сказать приветствие самому.

— Вы можете, — ответила Георгина, её красные губы изогнулись в улыбке.

Мы влили немного магической силы в кольца, завершили благословение и встали. Взгляд зелёных глаз Георгины тут же упал на Вильфрида, и она стала внимательно его осматривать.

— О, как ты похож на Сильвестра. Ты очень напоминаешь мне его, когда он был моложе.

— Я похож на отца? — радостно спросил Вильфрид.

Георгина с улыбкой кивнула.

— О да, весьма. Я даже могла бы принять тебя за него.

Несмотря на то, что её голос казался нежным, у меня по спине пробежали мурашки. Я инстинктивно начала потирать запястья. Неужели только я чувствовала себя странно? Оглянувшись, я увидела, что единственным человеком, который выглядел напряжённым, был Сильвестр. Он стоял с каменным выражением лица, на котором не отражалось ни следа эмоций, что для него было невероятной редкостью. Остальные с теплотой наблюдали за общением Георгины и Вильфрида, в том числе, среди прочих, и Фердинанд.

— Вы очень красивая, тётя. Прямо как бабушка! — сказал Вильфрид с невинной улыбкой.

Самого Вильфрида ничто не забеспокоило, но я была уверена, что бровь Георгины слегка дёрнулась от его комментария.

— Неужели это так? Кажется, я слышала, что мама очень любит тебя.

— Это верно!

Тут же вперёд со спокойной улыбкой шагнула Флоренция, встав так, чтобы загородить собой Вильфрида.

— Позвольте и мне поприветствовать вас, госпожа Георгина, — сказала она и опустилась на колено.

Сильвестр с мрачным видом, опустив глаза, подошёл к Флоренции и встал рядом с ней. Жестом он указал нам с Вильфридом отступить назад, и мы поспешили отойти, оставив герцогскую чету наедине с Георгиной. Несмотря на то, что Сильвестр и Георгина изображали на лицах обычные для дворян нейтральные улыбки, атмосфера была чрезвычайно напряжённой и настолько наэлектризованной, что даже несмотря на расстояние между нами, мне казалось, что у меня волосы встают дыбом. Я не удержалась от того, чтобы нервно сглотнуть.

Сильвестр ненадолго встретился глазами с Георгиной, а затем медленно опустился на колено рядом с Флоренцией. Её зелёные глаза за тонкой вуалью, пристально наблюдавшие за ним, слегка сузились. Когда он скрестил руки на груди в знак смирения перед вышестоящим, Георгина удовлетворённо усмехнулась.

— Я молюсь, чтобы богиня времени Дрефангуа крепко сплела наши нити судьбы и позволила нам встретиться снова, — сказал он.

Затем Сильвестр и Флоренция сказали стандартные приветствия, выразили радость по поводу её появления и надежду, что её первый за столь долгое время визит домой будет приятным. Когда они закончили, Георгина кивнула мне.

— Не ты ли та глава храма, которая так любезно ответила на моё письмо? — спросила она.

Моё сердце бешено заколотилось, и я шагнула вперёд, стараясь не показать, как сильно нервничаю.

— Да. Это была я.

— Я очень благодарна, что ты сообщила мне, — сказала она с невероятно изящной улыбкой, настолько красивой, что, казалось, та тут же подняла Георгину на другой уровень по сравнению со всеми присутствующими женщинами. — Сильвестр всегда был ленивым. Если бы ты не послала то письмо, уверена, я бы могла прожить остаток своей жизни, так и не услышав об этом. Я слышала, тебя удочерили. Окажусь ли я права, если предположу, что он полностью подводит тебя как отец? Подумать только, он заставил такого хрупкого маленького ребёнка, как ты, служить главой храма. Разумеется, он даже не представляет, насколько это сложно, когда тебя растят в качестве символа. Прими мои искренние соболезнования.

Даже когда она так презрительно говорила о Сильвестре, её изящная улыбка не дрогнула ни на мгновение. Хотя, возможно, такое было допустимо от лица старшей сестры к кому-то из её собственной семьи. Полагаю, с кое-чем из сказанного я даже могла немного согласиться, и всё же он защитил меня, приняв в качестве приёмной дочери, так что, похоже, пришло время поддержать его в ответ.

— Конечно, трудно служить в качестве главы храма, но он поручил господину Фердинанду помогать мне в качестве моего опекуна. Приёмный отец очень внимателен и многое сделал, чтобы поддержать меня.

— Подумать только, он отказался от своих обязанностей отца и доверил ребёнка другому сразу после удочерения! Должна сказать, мне по-настоящему стыдно состоять с ним в родстве. Похоже, что его детская склонность к избеганию ответственности и перекладыванию своей работы на других нисколько не изменилась.

Извини, Сильвестр… Моя попытка успехом не увенчалась.

— Опекун, которого он тебе назначил, хотя бы компетентен? Надеюсь, он не… — сказала Георгина.

Она не договорила, оставив невысказанным, как я поняла, что-то вроде «поставил на эту роль некомпетентного шута», и вместо этого просто посмотрела на меня с сочувствием. По её представлениям, я стала целью Сильвестра из-за моего количества магической силы, против воли удочерена, а затем отправлена работать до изнеможения в качестве главы храма с некомпетентным стражем, который редко когда мог чем помочь. Интонации её голоса и выражения лица было достаточно, чтобы я поняла это.

— Господин Фердинанд, мой опекун, довольно опытен.

— Фердинанд… Мне кажется, я где-то слышала это имя раньше, — сказала Георгина.

Она перевела взгляд на Сильвестра. Я практически слышала, как она говорит ему «Ты никогда не представлял его мне». Сильвестр, всё с таким же каменным выражением лица, бросил взгляд на Фердинанда и любезно представил его.

— Сестра, это Фердинанд, наш единокровный брат. Он вошёл в замок уже после того, как ты вышла замуж за герцога Аренсбаха, поэтому я не думаю, что вы двое когда-либо встречались.

Фердинанд плавно шагнул вперёд и встал перед Георгиной. Когда их взгляды пересеклись, он улыбнулся. Я не поверила своим глазам. Фердинанд улыбался! Он определённо улыбался ей! Когда он преклонил колени и поприветствовал Георгину, на его лице играла такая тёплая улыбка, которой я никогда ещё у него не видела.

— Могу ли я просить о благословении в знак признательности за эту счастливую встречу, случившуюся под яркими летними лучами бога огня Лейденшафта? — спросил Фердинанд.

Когда обмен приветствиями закончился, он поднялся. Георгина задала ему несколько вопросов обо мне и его опыте опекуна, на что он ответил с улыбкой, которая теперь и вовсе выглядела ослепительной. Я даже не знала, как на это реагировать. Он выглядел в три раза добрее и мягче, чем обычно. С учётом его привычного угрюмого вида, было трудно представить, что он сейчас и Фердинанд вчера — один и тот же человек. Фердинанд, которого я видела здесь, выглядел почти как на иллюстрациях Вильмы.

И всё же странно… Он так тепло улыбался, но почему-то его улыбка казалась мне какой-то мерзкой.

Георгина, закончив с приветствиями семьи герцога, начала обходить зал, общаясь с другими дворянами. Похоже, будучи рождённой в Эренфесте, она имела здесь множество знакомств.

— Госпожа Георгина, приветствую вас, — сказала одна дворянка.

— Невероятно, неужели это Глория? Какая ностальгия. Рада вас видеть.

— Я планирую провести чаепитие в период вашего пребывания, и для меня будет честью, если вы присоединитесь.

— Почему бы и нет. Я буду с нетерпением ожидать его.

Сначала её окружили только женщины, но потом с ней заговорили и мужчины. Похоже, знали её дворяне старше тридцати, и им было особенно приятно снова её увидеть.

— Госпожа Георгина, ваша красота, как и всегда, поражает, — сказал один мужчина.

— О, а вы всё тот же льстец, как и всегда. А-ха-ха.

Георгина с неизменно элегантной улыбкой продвигалась через толпу дворян, всё время оставаясь в центре внимания и без видимых усилий поддерживая со всеми беседу. Она демонстрировала поразительное владение социальными навыками, достойное уровня первой жены ауба влиятельного герцогства.