Власть книжного червя. Том 3

Том 3 Глава 272 Хассе и служители

— Пожалуйста, подготовьте пока комнаты и еду.

Поскольку мы путешествовали по воздуху, нам не потребовалось много времени, чтобы добраться до Хассе. Сперва я спустилась у монастыря, чтобы высадить слуг и сопровождающих, за исключением Франа. Как только они закончили разгружать багаж, предназначенный для монастыря, я полетела к дому для зимовки. Добравшись до него, я зависла в воздухе и нахмурилась, не понимая в чём дело. Я задалась вопросом, почему никого нет? Может, я ошиблась датой?

В прошлом году множество людей с нетерпением ожидало нашего прибытия на подготовленной для праздника площади, напоминающей школьную площадку. Но в этом году я не заметила ни приготовлений к празднику, ни людей. Я заранее отправила письмо с указанием даты моего визита. Может ли быть так, что я и правда неверно указала дату, или же в Хассе меня неправильно поняли?

Бригитта, летевшая впереди на ездовом звере, указала на землю и стала спускаться. У главного входа в дом для зимовки я заметила несколько человек, стоявших на коленях. Присмотревшись, я узнала в них Рихта и деревенских старост.

— Добро пожаловать, глава храма, — произнёс Рихт.

Пока собравшиеся приветствовали меня, Фран, Ахим и Эгон выгружали багаж. Это были предметы первой необходимости, учебные материалы, карута и карты. В результате ящиков оказалось на удивление много. После того, как багаж разгрузили, я убрала ездового зверя.

— Рихт, почему вы не готовитесь к проведению праздника урожая?

— Эм-м… поскольку Хассе находится под пристальным взглядом герцога, мы решили воздержаться от проведения столь масштабного празднества. Мы полагали, что глава храма и служащий посетят нас только для того, чтобы провести церемонии и собрать налоги.

После этого Рихт объяснил, что боясь неодобрительных взглядов со стороны соседних селений и проезжающих торговцев, им было бы трудно устроить праздник как обычно. Тем не менее, они всё же надеялись, что я проведу скромные церемонии крещения и совершеннолетия, а также свадебную церемонию в большом зале дома для зимовки.

— Понятно… — сказала я.

Жители Хассе, лишившись благословения, пережили тяжёлый год. Мало того, что они не могли провести ежегодный праздник урожая, который так любили, так теперь ещё и я послала двух служителей для присмотра за ними. Я могла понять их чувства, а потому беспокоилась, будет ли безопасно оставлять в доме для зимовки Ахима и Эгона, учитывая недовольство жителей?

Когда я покосилась на двух служителей, Фран вышел вперёд и представил тех Рихту и старостам.

— Это Ахим и Эгон, служители, которые останутся с вами на зиму и будут представлять главу храма.

После его слов Ахим и Эгон скрестили руки перед грудью и слегка присели, в то время как лица Рихта и остальных напряглись. Ахим и Эгон для них были не просто служителями, а учителями, действующими по моему приказу. Учитывая, что будущее Хассе сейчас, по сути, оказалось в руках этих двоих, Рихт и старосты начали нервничать.

— Рихт, пожалуйста, проводите нас в их комнату. Как видите, у моих служителей много багажа, и я хотела бы взглянуть, в каких условиях им предстоит здесь жить.

— Как пожелаете. Пожалуйста следуйте за мной.

Рихт дал указание одному из деревенских старост, и тот тут же поспешил вперёд, чтобы сообщить о нас остальным. После этого Рихт провёл нас в дом для зимовки, и мы направились в комнату, где должны были остановиться Ахим и Эгон. За мной следовали Фран и два служителя, несущие ящики, а позади нас шли Юстокс и рыцари сопровождения.

Когда мы оказались внутри, весь шум и перешёптывания сразу же стихли, но я ощущала на себе взгляды людей. Поднявшись по скрипучей лестнице в жилую зону, я заметила лица детей, выглядывающих из-за углов или из-за приоткрытых дверей. Встретившись с ними взглядом, я улыбнулась, вот только дети тут же испугались и спрятались. Похоже, они сильно боялись меня.

Ну, в целом, их реакция была вполне нормальна, поскольку дворян следовало бояться, вот только у меня возникло ощущение, что местные мальчишки, украдкой смотря на меня, пытались таким образом продемонстрировать свою храбрость. Это немного беспокоило…

Некоторые двери, мимо которых мы проходили, были открыты достаточно широко, чтобы за ними можно было рассмотреть комнаты, размер которых оказался разным и, кажется, часть отводилась отдельным семьям. В некоторых помещениях размером с классные комнаты на полу лежало с десяток соломенных матрасов для живущих там людей. Другие же оказались меньшего размера, но там стояли кровати. Эти комнаты напомнили мне о моём старом доме в нижнем городе. Точнее, о том, каким он был, прежде чем мы стали его тщательно убирать.

— Они будут жить вот здесь, — сказал Рихт, остановившись перед комнатой, рассчитанной на двоих. — Я распорядился подготовить комнату, ближайшую к моему кабинету. При желании здесь они могут свести контакт с другими жителями к минимуму.

Рихт провёл меня внутрь. Учитывая, что там оказались две отдельные кровати, я могла сделать вывод, что он не поскупился на комнату для моих служителей.

Фран, Ахим и Эгон поставили ящики на пол, после чего огляделись и поморщились.

— Прошу прощения, но не могли бы вы сказать, где находятся колодец и принадлежности для уборки, чтобы мы могли привести комнату в порядок? — спросил Фран.

Служители знали лишь храм и приют, где принято убираться ежедневно. Полагаю, что для них такая грязь в комнате была невыносимой, и я могла их понять. В конце концов, после того, как я очнулась в моём старом доме в нижнем городе, первое, что я сделала, поднявшись на ноги после лихорадки — это устроила уборку.

Один из старост, округлив глаза, поспешил спросить у находящейся поблизости женщины, где можно найти что-нибудь, чтобы убраться. Я тихо вздохнула и сказала:

— Ахим, Эгон, всё в порядке, если вы хотите навести порядок в комнате, чтобы вам было комфортно в ней жить. Но, пожалуйста, не навязывайте порядки храма всем остальным. Всё-таки здесь не храм.

Ахим, Эгон и Фран приоткрыли рты, словно желая что-то сказать, но передумали, увидев, что староста вернулся с тем, о чём его просили.

— Мы поняли.

Возможно, будет лучше, если снабдить их собственными принадлежностями.

— Ахим, Эгон, почему бы вам завтра не принести всё необходимое для уборки из монастыря? Если вам нужно что-то ещё, пожалуйста, сообщите Франу.

— Госпожа Розмайн, мы благодарны вам за заботу.

Судя по всему, Ахим и Эгон решили смириться и пока оставить комнату такой, как есть, а уже утром заняться тщательной уборкой. Было довольно забавно наблюдать, как они с серьёзным видом обсуждали, понадобится ли им ещё таз, чтобы помыться, учитывая, что вряд ли здесь имелось всё необходимое даже для стирки одежды.

— Рихт, всё ли готово к проведению церемоний?

— Да, госпожа Розмайн. Пожалуйста, следуйте за нами в большой зал.

Потолок зала дома для зимовки был намного ниже, чем у залов в замке. Кажется, этот зал часто использовался для проведения празднеств, поскольку на стенах и на полу я заметила множество пятен от масла или, может быть, сока. Мало того, что зал оказался грязным, так и пахло там странно. И всё же чувствовалось, что жители очень старались, пытаясь отмыть грязь. Поскольку раньше праздник урожая всегда проводили на улице, горожане явно не ожидали, что священница и сборщик налогов посетят зал в доме для зимовки. Пусть я и могла закрыть глаза на грязь, но вот на лице Экхарта отчётливо читалось недовольство.

В зале подготовили ​​сцену, на которой, как и в прошлом году, я стояла у алтаря в сопровождении Юстокса, Франа и моего эскорта. Если забыть о том, что церемонии проходили в помещении, то ничего не изменилось. Я пригласила на сцену детей, которым предстояло пройти крещение, прочитала им историю о богах из книжки с картинками, а затем благословила. Схожим образом прошли церемония совершеннолетия и свадебная церемония. Вот только никто из тех, кто достиг переломного момента в жизни, не выглядел счастливым. Да и атмосфера в зале была гнетущей.

По окончании церемоний я пригласила на сцену Ахима и Эгона, чтобы представить их.

— Жители Хассе, в этом году вам пришлось упорно трудиться, поскольку город лишился благословения. И чтобы окончательно убедиться в том, что в Хассе не тлеют угли восстания, герцог попросил меня проследить за домом для зимовки. С этой целью я решила послать сюда двух служителей. Их зовут Ахим и Эгон. Они здесь для того, чтобы наблюдать за вами и учить.

Услышав «учить», люди начали перешёптываться.

— Слова в письме, полученном недавно из Хассе, можно расценивать, как весьма неуместные. Если бы такое письмо получил другой дворянин, то это могло его сильно рассердить. Бывший мэр навлёк на город проблемы, поскольку не понимал, как следует обращаться с дворянами, и сейчас вы снова, не ведая того, чуть было не совершили похожую ошибку.

Одна часть людей была шокирована тем, что они снова навлекли на себя гнев дворян, другая — принялась осуждать мэра за то, что он натворил. Я слегка взмахнула рукой, призывая всех к спокойствию, и сказала:

— За это не последует никакого наказания. Но чтобы подобные ошибки не повторялись, я решила направить к вам служителей, которые обучат вашего мэра и его помощников тому, как правильно общаться с дворянами. Если мэр и остальные отнесутся к обучению серьёзно, я уверена, подобных инцидентов больше не случится.

Гнев людей утих после того, как они поняли, что наказания не будет, а вдобавок их намерены обучить необходимым вещам. Воспользовавшись тем, что они успокоились, я надавила.

— Несмотря на то, что служители — сироты, здесь они будут представлять меня, главу храма. Если вы начнёте плохо обращаться с ними, они переберутся в монастырь. Но я надеюсь, что вы не будете делать глупостей, когда наказание для Хассе уже подходит к концу. Пожалуйста, будьте осторожны с тем, как говорите и ведёте себя с ними.

Смотря на людей со сцены, я видела, какими мрачными были их лица, на которых читалось: «Будет ли конец у этого наказания?» и «Как долго нам ещё придётся ждать?»

Ну что же. Учитывая, что, лишившись благословения, они упорно трудились в течение года, я решила, что они заслуживают хотя бы немного повеселиться.

Задумчиво поджав губы, я покинула центр сцены и подошла к краю, где меня ожидали Экхарт и остальные.

— Экхарт, Юстокс.

— Что вам угодно, госпожа Розмайн? — спросил Экхарт.

— Можем ли мы разрешить им поиграть в варф? Я полагаю, что людям тяжело полностью воздерживаться от развлечений.

Экхарт скривился от моего предложения и сказал:

— Если вы будете поступать по своему усмотрению, то господин Фердинанд рассердится на вас.

А вот Юстокс весело улыбнулся и ответил:

— Я тоже думаю, что им будет полезно отвлечься. Юная леди, я уверен, что люди будут тронуты, если вы разрешите им сыграть. На мой взгляд, это прекрасная идея, пусть большинство дворян и не принимают в расчёт чувства простолюдинов.

Поскольку Юстокс поддержал меня, я отвела Ахима и Эгона к Рихту.

— Рихт, я понимаю, почему вы решили не проводить праздник урожая, но если не дать людям выпустить пар, вам будет сложно провести зиму, когда люди окажутся заперты в здании, не так ли? — тихо спросила я.

Взгляд Рихта дрогнул, а затем он кивнул.

— Полагаю, вы правы.

— Я хотела бы поговорить с вами в зале для собраний. И если вдруг с улицы будет доноситься шум, я, вероятно, его даже не замечу. Если я чего-то не увижу, то это не оскорбит меня, вы так не думаете?

Видя, что Рихт не понял, что я пыталась до него донести, я перевела взгляд на Ахима.

— Ахим, твоя работа начинается прямо сейчас. Пожалуйста, объясни Рихту, что означают мои слова.

Ахим удивлённо моргнул и пробормотал:

— Он правда не понимает?

Эгон тоже удивился и округлил глаза.

— Жители Хассе допустили уже немало ошибок, а потому они сомневаются в том, насколько правильно интерпретируют мои слова. Дело не в том, что меня совсем не поняли.

— Вот как. Мэр Рихт, госпожа Розмайн имела в виду, что пока вы с ней будете говорить в зале для собраний, она не станет обращать внимание на доносящийся с улицы шум праздника, — объяснил Ахим.

— Вы можете понимать это как то, что она даёт вам разрешение на игру в варф, — добавил Эгон.

После их слов Рихт счастливо улыбнулся.

— Благодарю вас. В Хассе много молодых людей с горячей кровью. Уверен, они будут рады это услышать.

Оставив организацию турнира по игре в варф на одного из деревенских старост, Рихт проводил нас в зал для собраний. Сразу после того, как мы ушли, до нас донеслись крики.

— Глава храма дала нам своё разрешение! Идём сыграем в варф!

— Да-а-а-а! Ура-а-а-а! — неистово закричали горожане.

С этим криком, казалось, они разом выпустили на волю все подавляемые за год эмоции, всю свою тревогу и недовольство.

Ахим и Эгон вздрогнули и обернулись, поражённо посмотрев на дверь в зал, из которого мы вышли. Они совершенно не ожидали, что крики людей могут оказаться настолько громкими. Казалось, что здание дрожит. Я могла лишь надеяться, что игра на свежем воздухе позволит горожанам сбросить напряжение, чтобы жизнь Ахима и Эгона была как можно более мирной.

В зале для собраний мы поговорили об урожае этого года, налогах и тех пожертвованиях, которые передадут мне. Я узнала, что хотя без благословения урожай и оказался меньше, чем в соседних городах, но всё же его нельзя было назвать плохим. Это свидетельствовало о том, что горожане действительно усердно работали.

Как и в прошлом году, на следующий день утром Юстокс должен был отправить переданную как налоги часть урожая Хассе в замок. Что до причитающихся мне пожертвований, было решено, что их туда не отправят. Часть пойдёт в качестве припасов на зиму для Ахима и Эгона, а остальное доставят в монастырь, чтобы упростить оставшимся там служителям подготовку к зиме.

По доносившимся восторженным возгласам я поняла, что, пока мы говорили, проводившийся на улице турнир по варфу подошёл к концу. Слыша звонкие и весёлые голоса, я подумала, что правильно сделала, разрешив людям сыграть в варф.

После встречи в большом зале состоялось нечто вроде праздничного ужина. Помня, что во время пребывания в Илльгнере служители за ужином буквально не знали, что делать, я велела Ахиму и Эгону прислуживать нам за столом, чтобы можно было показать им местные порядки.

Жители выстроили тарелки с едой на низких столах, которые представляли собой не что иное, как длинные доски, помещённые поверх пары больши́х ящиков. Усевшись на солому, люди принялись есть так, как им больше нравилось. Если не считать ножей, лежавших рядом с тарелками, чтобы можно было резать мясо, деревянные ложки оказались единственными столовыми приборами. И то, за исключением супа, всю еду жители ели руками.

Как и ожидалось, Ахим и Эгон, столкнувшись с настолько непривычным поведением местных жителей, были потрясены и, несмотря на то, что должны были прислуживать Экхарту и Юстоксу, просто застыли, разинув рты. Впрочем, Экхарт даже не обратил внимания, что служители остановились, поскольку и сам был поражён развернувшейся сценой. По-видимому, до сих пор ему доводилось есть лишь на сцене, вдали от площади. И поскольку к тому времени солнце садилось, было достаточно темно, чтобы он мог не видеть, как празднуют простолюдины. Так что сейчас у Экхарта было такое же суровое лицо, как и у главного священника, когда тот впервые увидел в Хассе, как ели местные сироты.

— Если их поведение кажется вам неприятным, то лучше не смотреть в ту сторону, — посоветовала я. — Для них такое нормально.

— Даже если отвести взгляд, звуки всё равно будут слышны, — ответил прислуживающий мне Фран, покачав головой.

Фран не демонстрировал явную неприязнь, поскольку сопровождал меня в Илльгнер, а также видел, как ели Нора и другие дети.

— Эм-м, госпожа Розмайн… а где будем есть мы? — поинтересовались Ахим и Эгон, с беспокойством на лицах.

Пусть дворянам и предоставили стол и стулья, но, видимо, предполагалось, что служители будут есть вместе со всеми остальными, сидя на соломе.

— Давайте сегодня поступим как в храме. Вы можете поесть за нашим столом после того, как мы закончим. Полагаю, вам потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к местным порядкам, так что я попрошу Рихта подготовить стол и стулья, чтобы вы могли спокойно есть в своей комнате.

— Благодарим вас, госпожа Розмайн, — ответили Ахим и Эгон, похлопав себя по груди, и облегчённо вздохнули.

Смотря на сложившуюся ситуацию, я поняла, что пусть это и нужно для операции «Гримм», но всё же отправить служителей в дома для зимовки других городов будет сложнее, чем предполагалось. Подготовить служителей, знающих лишь порядки храма, к жизни среди простолюдинов — невероятно сложная задача.

Я завершила трапезу, не притронувшись к большей части блюд, чтобы Ахиму и Эгону осталось достаточно еды. К тому моменту жители Хассе, распивая спиртные напитки, начали говорить лишнее. Не знаю, было ли дело в алкоголе, или они просто забыли, что я находилась на сцене, не так далеко от них, но некоторые принялись жаловаться.

— Знаете, на днях я видал тех сирот, коих продали в монастырь, и, кажется, они едят намного лучше, чем мы, — пробурчал один. — У них и цвет лица стал лучше, и выглядят тепереча вполне упитанными.

— Ха-а… Завидую. Если там можно наедаться, я бы тоже не прочь отправиться в приют.

Услышав такой разговор, Фран неодобрительно нахмурился. А вот у меня, напротив, от предвкушения загорелись глаза. Я задумчиво скрестила руки на груди. Пусть мы и отправили в Хассе четырёх человек, но для печатной индустрии постоянно не хватало рабочих рук. Книги, что мы напечатали, хорошо продавались дворянам, так что денег у нас сейчас имелось достаточно. Мне не хотелось никого забирать в приют насильно из-за той дискриминации, с которой они столкнутся как сироты, но если кто-то хотел отправиться туда по собственному желанию, я была бы только рада.

Надеясь, что смогу набрать нескольких человек, я громко произнесла со сцены:

— Если вы хотите в приют, пожалуйста, приходите. Мы будем счастливы принять вас. По правде говоря, у нас увеличилось количество печатных станков, а потому я буду рада, если работников мастерской станет больше.

Вероятно, не ожидав, что им ответит глава храма, люди, что до этого болтали о приюте, издали удивлённые нечленораздельные звуки и мгновенно протрезвели. Пока они бледнели на глазах, я решила постараться и рассказать о достоинствах приюта.

— Если вы решите отправиться в приют, мы предоставим вам трёхразовое питание, кровать и одежду. Вас хорошо обучат тому, как правильно говорить и вести себя. Дети возраста крещения через несколько лет смогут служить дворянам. И должна сказать, что абсолютно все дети, воспитываемые в приюте, грамотны! Все они могут писать и выполнять простейшие расчёты. А чтобы ускорить процесс обучения, у нас есть такие вещи как книжки с картинками, карута и игральные карты.

Одного этого было достаточно, чтобы понять, что приют достаточно хорошее место, хотя имелись и недостатки. И я не собиралась скрывать их, поскольку хотела, чтобы люди, решая отправиться в приют, полностью осознавали все за и против.

— Конечно, есть и недостатки. Как только вы окажетесь в приюте, другие люди начнут презирать вас как сирот. Кроме того, служителям придётся научиться понимать, чего от них хотят дворяне, и провести остаток жизни в соответствии с их приказами. Такая жизнь полностью отличается от вашей. Сироты, которых мы первыми взяли из городского приюта Хассе, до сих пор пытаются приспособиться к новым порядкам.

— Эм-м… Глава храма?

Видя, что горожане сбиты с толку, я подумала, не забыла ли упомянуть ещё о чём-то важном.

— Ох, точно. Те, кто вырос в приюте храма или монастыря, не смогут после совершеннолетия получить землю. Им также не разрешается вступать в брак. Выходного в день земли не существует, а потому каждый день они посвящают служению на благо священников. Нередки случаи, когда служителей внезапно продают незнакомым дворянам, при этом сами сироты не имеют права отказаться.

С каждой моей фразой, лица людей менялись, начав с удивления и закончив страхом.

— В настоящее время директором приюта являюсь я, а потому могу гарантировать, что у вас будет достаточно еды, чтобы не чувствовать голод. Однако до того, как я заняла этот пост, приют находился в ужасном состоянии. Я не знаю, не вернётся ли всё к тому, что было, когда моё место займёт другой человек. Из-за плохой репутации и неопределённого будущего мало кто хочет попасть в приют, но если всё же кто-то желает, я от всего сердца приветствую вас!

«Ну же, идите ко мне!» — подумала я, разведя руки, чтобы показать, что готова принять всех желающих.

Тем не менее, несмотря на моё искреннее приглашение и то, что я честно им всё рассказала, желания отправиться в приют я что-то совсем не заметила.

— Ну-у… Понимаете… У меня уже есть земля в Хассе… — пробормотал один парень.

— Ага… Я женюсь в следующем году. Я не могу взять и разбить сердце своей невесте, — добавил другой.

— В-верно. В конце концов, лучше всего жить на родной земле.

Я понимала, почему они не хотели покидать Хассе после того, как столько прожили здесь. Я и сама не собиралась покидать нижний город. Порой не важно, насколько тяжела или бедна жизнь, всё равно есть то, от чего не хочется уходить.

— Я могу понять ваше нежелание покидать родной город. И пусть мне немного жаль, что никто не захотел отправиться в приют, я принимаю ваше решение.

Видя, что я не настаиваю, люди переглянулись и с явным облегчением снова подняли кружки, чтобы смочить горло.

Пусть картина того, как едят простолюдины, была неприятна для дворян, но мне она напомнила о жизни в нижнем городе. Мне очень захотелось прямо сейчас увидеть папу…

Я крепко сжала рукав своих одежд. Чтобы увидеть папу, сейчас мне достаточно просто добраться до монастыря. Поскольку у меня было свободное время, я решила сообщить Рихту, что ухожу.

— Рихт, я собираюсь отправиться в монастырь.

— Благодарю, что вы посетили нас сегодня. Благодаря тому, что вы разрешили сыграть в варф, все смогли хорошо провести время.

На лице Рихта читалось облегчение. Всё же ему предстояло проследить, чтобы в доме для зимовки всё было спокойно.

— Я тоже рада, что у людей улучшилось настроение. Ах да, я поручила Ахиму и Эгону письменную работу, а потому в их комнату нужно поставить стол и стулья. Пожалуйста, позаботьтесь об этом.

— Как пожелаете.

— Кроме того, точно также, как жители Хассе не разбираются в культуре дворян, служители провели всю жизнь в закрытом храме, а потому не знают обычаев внешнего мира. Их жизнь другая, и это касается в том числе уборки и еды. Пожалуйста, примите это во внимание.

Когда я сообщила, что собираюсь уйти, Экхарт опустился передо мной на колено, словно я была его госпожой, и сказал:

— Я доверю ваш эскорт Бригитте. Как обычно, Юстокс и я останемся здесь. Госпожа Розмайн, пожалуйста, вернитесь завтра утром, чтобы забрать пожертвования.

Таким образом, оставив Экхарта и Юстокса в доме для зимовки, я вернулась в монастырь вместе с Франом и Бригиттой.

Ужин в монастыре проходил так же оживлённо. Направляясь в свою комнату, я прислушивалась к радостным возгласам, доносившимся из столовой. Поскольку Фран ещё ничего не ел, он доверил меня Монике с Николой и ушёл. Похоже, он решил не есть в доме для зимовки, чтобы поужинать здесь.

Взяв в своей комнате блокнот, сделанный из неудавшейся бумаги, и ручку, я отправилась в столовую, где попросила Монику поставить стул рядом со столом, за которым сидели солдаты.

— Гюнтер, сейчас я собираю истории, чтобы сделать книгу. Не знаете ли вы какие-нибудь истории из нижнего города?

Перед сном мама рассказывала мне множество историй, а вот от папы я слышала их очень редко.

— Истории, хм-м? Когда я был ребёнком, моя мама рассказывала мне кое-что… — ответил папа, после чего ненадолго задумался. Подняв голову, он продолжил. — Жила была семья, где дети — две сестры и брат — были очень близки. Звали их Тули, Майн и Камилл…

Так началась история о том, как магический зверь утащил Майн в лес, а Тули и Камилл отправились за ней, чтобы спасти.

— И вот так Майн благополучно вернулась к своей семье и жила долго и счастливо с братом и сестрой.

— Какая замечательная история… — взволнованно сказала я, шмыгая носом.

Стоило мне закончить записывать историю папы, как остальные солдаты начали сражаться за право рассказать мне свои. Я не знала ни одной из них, и все они оказались очень лёгкими для понимания, в отличие от историй дворян, наполненных всевозможными эвфемизмами. Мне не составляло труда представить себе то, о чём рассказывали солдаты.

К тому времени, как я записала три истории, пробил седьмой колокол. Чувствуя себя довольной, я поднялась со стула и попрощалась:

— Желаю всем вам спокойной ночи.

— Спокойной ночи, глава храма. Хороших вам снов…

В ту ночь мне приснился сон. Он был очень счастливым. В нём я вернулась домой в нижний город как Майн и весело смеялась вместе со своей семьёй.