Власть книжного червя. Том 3

Том 3 Глава 241 Дополнительная история: Лампрехт — Зимний дебют и детская комната

Зимние круги общения начались с церемонии зимнего крещения и дебюта детей.

Я, Лампрехт, служил господину Вильфриду, чей отец, ауб Эренфеста, угрожал лишить его права на наследование, если тот не выучит алфавит и цифры, не научится выполнять базовые расчёты и не запомнит одну песню для фешпи́ля до своего дебюта. С этого момента жизнь моего хозяина кардинально изменилась, и, каждый день выбиваясь из сил, он всё же сумел усвоить то, от чего раньше сбегал.

И вот теперь, находясь на сцене, он играл на фешпи́ле и пел песню, показывая собравшимся дворянам, что он достоин называться сыном герцога.

— Господин Вильфрид, как же вы выросли… — раздался благоговейный голос Освальда, его главного слуги.

Освальд чуть не расплакался, глядя на сцену. Я мог понять, что он чувствовал. В течение одного с небольшим месяца все слуги господина Вильфрида упорно работали над тем, чтобы он смог выполнить задачи ауба. И пока его хозяин целыми днями учился, чтобы не потерять право на преемственность, Освальд боролся с растущей нехваткой слуг. Лично у меня стало меньше забот, поскольку у нас, рыцарей сопровождения, больше не было нужды каждый день гоняться за господином Вильфридом, но у Освальда, наоборот, значительно прибавилось работы.

В этом был смысл. Большинство слуг было назначено моему господину госпожой Вероникой, и теперь более половины из них уволены.

Хотя многие слуги были уволены, новых так и не появилось. Госпожа Флоренция хотела назначить замену, но Освальд попросил отложить этот вопрос. Если бы господин Вильфрид не выполнил назначенные задачи и оказался исключён из очереди наследования, то честь новых слуг навсегда была бы запятнана всего за месяц службы. Поэтому госпожа Флоренция приняла решение, что новых слуг назначат уже после зимнего дебюта.

На самом деле Освальд просто не хотел, чтобы господин Вильфрид отвлекался на новые лица, тем более, что учёба и так сильно изматывала его.

Для тех слуг, которые делали всё, чтобы поддержать своего господина с момента известия о лишении права на преемственность, возможность видеть его прекрасное исполнение на фешпи́ле приносила больше радости и гордости, чем что-либо ещё.

— Приятно видеть, как продвинулся господин Вильфрид, верно, Освальд? — спросил я.

До недавнего времени моя работа в качестве рыцаря сопровождения господина Вильфрида состояла в том, чтобы ловить его всякий раз, когда он сбегал или вытворял шалости. Я тоже радовался, увидев, как он изменил свой образ жизни и дебютировал на уровне, достойном ребёнка семьи герцога. Господин Вильфрид добился этого упорным трудом, таким тяжким, что ни у кого не возникло бы сомнений, сможет ли он стать герцогом — ни у ауба, ни у других дворян, ни у Розмайн.

Всякий раз, когда Розмайн заходила проверить господина Вильфрида во время её редких визитов в замок, она всегда отпускала пару едких мотивационных издёвок в его адрес и не забывала покритиковать его слуг. Она могла сказать, например, что Вильфрид мало старался, что расслабился после пары успехов, проверив его результаты — что он мог бы сделать больше, если бы приложил все силы, слугам — что они недостаточно требовательны к своему господину, а то и просто кого-нибудь уволить.

Хотя у неё и было на это разрешение госпожи Флоренции, Розмайн говорила слишком прямо и даже грубо для ребёнка, а растущее недовольство уволенных дворян вселяло в меня ужас.

Тем не менее, когда я поделился с Корнелиусом своими опасениями, тот сказал, что в этом нет ничего страшного.

— Сегодня, впервые за всё время, мы сможем похвалить господина Вильфрида, и Розмайн не станет возражать, — сказал я Освальду.

— Это правда, Лампрехт. Я знаю, что мы должны оставаться строгими с господином, но полагаю, Рихарда простит нам радость за него в этот прекрасный день.

Мы с Освальдом обменялись взглядами и тихо усмехнулись. Господин Вильфрид закончил выступление и в сопровождении своего учителя музыки спустился со сцены.

— Поздравляю, господин Вильфрид. Ваш дебют завершился невероятным успехом, — поздравил его Освальд. — Ваше величественное поведение на сцене грело мне сердце. Лампрехт тоже оказался тронут.

Вся свита тут же последовала его примеру, каждый с гордостью высказал свои искренние поздравления.

Окруженный своими последователями, господин Вильфрид понизил голос и тихо спросил:

— Я всё же сфальшивил несколько раз. Можно ли назвать это успехом?

— И герцог, и герцогиня выглядели очень гордыми, — ответил Линхардт, один из его слуг. — Господин Вильфрид, ваш упорный труд, без сомнения, не прошёл даром.

Всё ещё немного смущенный, но уже чрезвычайно счастливый, что его старания оказались признаны, господин Вильфрид улыбнулся. В его улыбке ощущалось удовлетворение от чувства победы, полученной тяжёлым трудом. Он никогда так не улыбался, пока его баловала госпожа Вероника.

— Господин Вильфрид, желаю вам и дальше упорно стараться и добиваться успехов.

— Разумеется. Я сделаю всё, что должен, как сын герцога, — сказал он, гордо выпятив грудь. Глядя на него, я и сам почувствовал прилив гордости, а также чувство облегчения оттого, что моему положению в качестве его последователя теперь ничего не грозило.

К сожалению, вся прелесть этого момента, такого радостного для всей свиты господина Вильфрида, была вскоре уничтожена никем иным, как моей собственной младшей сестрой.

— Розмайн, — позвал господин Фердинанд.

Моя младшая сестра, с недавних пор ставшая приёмной дочерью герцога, грациозно вышла на сцену. Её волосы цвета ночного неба были уложены с помощью необычного цветочного украшения.

Ауб представил её как святую Эренфеста, дворянку, рождённую с невероятным количеством магической силы и милосердным сердцем, которая трудилась, чтобы спасти сирот и развить новую отрасль на благо герцогства. Но я сомневался, что это был хороший ход. Присутствующие дворяне, как и ожидалось, явно отнеслись к этой истории и к Розмайн в целом с подозрением, и мне казалось, что столь громкий титул станет ничем иным, как тяжёлым бременем.

Тем не менее, во время представления Розмайн оставалась спокойной, сидя с утончённой улыбкой, словно заранее ожидала, что её представят подобным образом. Я уже достаточно хорошо знал её по храму, чтобы догадаться, что пусть это и не отразилось на её лице, на самом деле она страшно паниковала.

Экхарт всегда говорил, что нет смысла сравнивать Розмайн, которую обучал господин Фердинанд, с ребёнком, избалованным госпожой Вероникой, но разница между ними была ясна как день. То, что Розмайн предупредила меня не баловать господина Вильфрида, несмотря на сделанные им успехи, показывало, как усердно над ней потрудился Фердинанд, отчего я не мог не посочувствовать ей.

Её учитель музыки подала ей фешпи́ль, Розмайн начала играть, и зал наполнили высокие и чистые звуки. Песня, которую она исполняла, имела красивую мелодию, и к тому же гораздо более сложную, чем те, что играли дети до неё. Она исполняла одну из своих оригинальных песен, которые можно было услышать только, когда она практиковалась. Кроме того, её молодой певучий голос идеально дополнял прекрасную игру.

— Что же, считайте, я впечатлён, — сказал один дворянин. — Эта песня достаточно сложна, чтобы её можно было преподавать в дворянской академии.

— Как и сказал ауб, она производит впечатление, — ответил другой.

«Так держать, Розмайн. Ты справишься», — мысленно подбадривал её я.

Моя младшая сестра дала мне и господину Вильфриду второй шанс, а сейчас пришло время для её дебюта. Пусть я не провёл с ней столько же времени, сколько Корнелиус, который служил ей рыцарем сопровождения, но мы с ней были связаны семейными узами.

Я продолжал смотреть, размышляя о том, что моя младшая сестра невероятна, даже если дело касалось игры на фешпи́ле, когда внезапно…

— Что? — вырвалось у меня против воли.

Рука Розмайн вдруг засияла синим светом. Похоже, это светилось кольцо, которое отец дал ей во время крещения. Но почему, ведь эти кольца в основном использовались только, чтобы благословить кого-то во время первой встречи? Ответ был только один — Розмайн давала благословение.

С каждой нотой, сыгранной на фешпи́ле, появлялись всё новые потоки синего света, распространявшиеся по залу. Я не видел такого масштабного благословения с момента крещения Розмайн. Даже в тот раз меня поразило, как она благословила сразу две сотни гостей, но сейчас она благословляла всех дворян Эренфеста.

Но зачем ей это делать? Вслед за трепетом я почувствовал беспокойство и быстро перешёл от мыслей о грандиозности происходящего к тревоге о том, что может случиться.

— Её благословение на церемонии крещения было потрясающим, но это — просто нечто… — сказал господин Вильфрид, впечатлённо глядя на синий свет.

Но мы, его последователи, не могли разделить с ним его восторг. Согласно соглашению, зимний дебют должен был закрепить за господином Вильфридом право стать следующим аубом. Но теперь выяснилось, что его роль свелась к тому, чтобы на его фоне Розмайн выглядела лучше. Изменение оказалось столь серьёзным, что на лицах последователей господина Вильфрида я видел обеспокоенность и недовольство.

Очевидно, что во время крещения Розмайн получила указание от отца, господина Фердинанда и ауба благословить всех присутствующих на церемонии. Они снова сказали ей сделать это? Я почувствовал, что все наши усилия, чтобы господин Вильфрид не отставал от Розмайн, а также его тяжелую работу просто втоптали в грязь.

Почему они заставили её сделать это, ведь сегодня дебют и для неё, и для господина Вильфрида?! Я инстинктивно бросил сердитый взгляд на отца, господина Фердинанда и ауба, но увидел лишь, что все — герцог, герцогиня, мои родители и братья — смотрят на синий свет с удивлением. Похоже, благословение не было частью плана. Это произошло внезапно и без предупреждения. Розмайн, да что же ты делаешь?!

Я смотрел, сдерживая порыв крикнуть ей, чтобы она остановилась, пока она, наконец, не закончила выступление. В зале раздалось лишь несколько редких хлопков, а остальные дворяне колебались, не зная, как отреагировать на такое масштабное благословение.

— Да будет благословлена святая, что несёт благодать Эренфесту! — выкрикнул господин Фердинанд властным рыцарским тоном, подняв встревоженную Розмайн высоко в воздух.

Ошеломлённые дворяне создали штапы и вернули благословение, следуя указанию господина Фердинанда.

На мгновение у меня возникло подозрение, что это масштабное благословение могло быть тайно задумано господином Фердинандом, поскольку он единственный оставался спокойным. Но когда Фердинанд с машущей толпе Розмайн на руках быстро вышел из зала, я догадался, что он тоже этого не ожидал.

С уходом Розмайн на сцену вышел ауб, чтобы успокоить взволнованных дворян.

— Думаю, все уже убедились, что Розмайн одарена магической силой и любима богами. Она святая Эренфеста и она подарит нашему герцогству новую отрасль и богатство, — сказал он.

Но несмотря на то, что это была не более чем импровизация, чтобы отвлечь внимание от случайного благословения, слова ауба, похоже, изменили мнение дворян. Их отношение к титулу как к преувеличению быстро сменилось на уверенность в том, что он действительно вполне уместен.

— Великолепно! Я не ожидал меньшего от своей внучки! — с гордостью заявил Бонифаций.

— В самом деле, господин Бонифаций. Я тоже рад всем сердцем, что родился кандидат в герцоги с кровью Рейзеганга. Я использую влияние своего дома, чтобы обеспечить ей поддержку.

Благословение Розмайн стало неожиданностью для всех её опекунов, но дворяне смотрели на это иначе. Госпожа Вероника на протяжении десятилетий подавляла влияние дома Рейзеганг и его союзников, и теперь они радовались рождению кандидата в аубы, носившего их имя. Мать и Экхарт постоянно напоминали им, что Розмайн не имеет намерений когда-либо становиться аубом, но лишь немногие действительно восприняли это всерьёз.

— Сегодня мы приготовили много новых блюд, которых, как я полагаю, многие из вас ждали больше всего, — продолжил ауб. — Вам следует в полной мере насладиться блюдами, благодаря которым Эренфест в будущем сможет усилить своё влияние. Церемония дарения будет проведена после обеда.

Таким образом, расписание оказалось изменено, и, полагаю, теперь дворяне начнут менять свои планы и проводить всевозможные встречи.

Мой гнев по отношению к опекунам Розмайн утих, сменившись беспокойством по поводу возможной реакции дворян. Отец и ауб Эренфеста дали понять, что у них нет никакого намерения делать Розмайн следующим аубом, но теперь, когда госпожа Вероника отстранена от власти, в дворянском обществе сильнейшими по влиянию стали дворяне Рейзеганга.

Позволят ли Рейзеганги стать следующим аубом господину Вильфриду? Очевидно, что магическая сила Розмайн намного превосходит его собственную, и что она обладает необходимым для дочери герцога величием и изяществом. Хотела она сама этого или нет, но я не мог себе представить, чтобы не нашлось тех, кто желает видеть её следующим аубом.

По несчастным, встревоженным и печальным взглядам моих товарищей я мог сказать, что все они думали о том же. Но, несмотря на гнетущую атмосферу, господин Вильфрид шёл в столовую на обед с улыбкой.

— Мой дебют прошел так хорошо, что я сильно проголодался. Может, так я ощущаю облегчение после всех этих тревог? — рассуждал вслух господин Вильфрид. — В любом случае, я рад, что обед перенесли. Будут подавать несколько новых блюд, недавно придуманных Розмайн. Лампрехт, тебе ведь тоже нравятся её рецепты?

Его слова помогли мне расслабиться. Он был прав. Его дебют оказался вполне успешным, и все эти разговоры о лишении права преемственности остались в прошлом. Сейчас лучше всего просто отпраздновать и определиться с планами дальнейшей поддержки господина Вильфрида.

— Рецепты госпожи Розмайн определённо хороши. Я тоже с нетерпением жду обеда, — произнёс Освальд.

Было одно поручение, которое все последователи господина Вильфрида должны были выполнить во время праздника — собрать информацию. И мы все его выполнили. Мы договорились, что когда ночью господина Вильфрида уложат спать, то соберёмся и обсудим, что узнали.

Среди оставшихся последователей я был единственным членом фракции Рейзеганга, а сверх того, ещё и старшим братом Розмайн. В результате мне пришлось расспросить родителей о её планах, чтобы иметь возможность рассказать соратникам о будущих намерениях дома Рейзеганг.

Оставив ночную стражу охранять господина Вильфрида, мы отправились к Освальду в его комнату. Некоторое время мы молча сидели в темноте, и Освальд первым взял слово.

— Нам удалось избежать исключения господина Вильфрида из линии наследования. Всё, что нам остаётся, это верить слову ауба и продолжать работать так же, как мы делали последний месяц.

— Правильно. Мы должны сосредоточиться на том, чтобы подготовить господина Вильфрида к становлению следующим аубом, — ответил другой слуга.

— Эти Рейзеганги очень рады, что появился их кандидат в виде госпожи Розмайн, но господин Вильфрид всё ещё может привлечь на свою сторону фракцию госпожи Вероники.

— Точно. Уверен, фракция госпожи Вероники всегда будет на стороне господина Вильфрида, и она всё ещё превосходят числом фракцию Рейзеганга. Это сильный союзник.

У присутствующих имелись разные мнения, но поскольку большинство из них были наняты госпожой Вероникой, все они говорили так, словно она ещё обладала властью. Я решил высказаться и положить этому конец.

— Подождите немного. Планировать на основе таких допущений опасно.

— Объясни, Лампрехт.

— На данный момент арестованы только госпожа Вероника и её слуги, но ещё не принято решение относительно того, как поступить с членами её фракции. Если мы поспешим и по неосторожности приведём их к нам, мы вряд ли обеспечим прочный фундамент для фракции господина Вильфрида. Я думаю, нам следует держать дистанцию и не рисковать, вместо этого начав с нейтральных дворян.

Освальд ненадолго задумался, затем согласно кивнул.

— Лампрехт прав. У нас не возникнет проблем связаться с членами фракции госпожи Вероники, но это следует делать только после того, как станет известно какое решение на их счёт вынесет ауб. На данный момент мы должны сосредоточиться на воспитании господина Вильфрида, чтобы он мог стать следующим аубом. Нашим приоритетом следует сделать привлечение на его сторону как можно большего числа одарённых последователей из детской комнаты.

Освальд предложил сконцентрировать наши усилия на поиске надежных друзей возраста господина Вильфрида, чтобы обеспечить ему свиту в дворянской академии.

— В следующем году состоится церемония крещения госпожи Шарлотты, и вполне ожидаемо, что она тоже будет искать себе последователей. Госпожа Розмайн, вероятно, попытается привлечь как можно больше одарённых девочек, поэтому нам следует помочь господину Вильфриду заручиться поддержкой мальчиков, — предположил он.

Поскольку у мальчиков и девочек в дворянской академии были отдельные общежития, дворяне, ищущие последователей, обычно отдавали приоритет детям своего пола. Это в меньшей степени относилось к служащим и рыцарям сопровождения, но слуги настолько тесно участвовали в личной жизни хозяев, что это являлось простой необходимостью.

— Господин Вильфрид должен сделать всё возможное, чтобы в детской комнате он выглядел не хуже госпожи Розмайн, — сказал Освальд.

Хотя я понял его идею, очевидно, что это абсолютно невозможно. Из-за своей некомпетентности господин Вильфрид был на грани исключения из линии наследования, и именно Розмайн составила учебный план, который помог исправить это положение. Она умело комбинировала одобрение и насмешки, чтобы поднимать его мотивацию, и делала это гораздо лучше, чем смог бы любой из нас, так как обычно мы только льстили ему. Если она продолжит делать то же самое в детской комнате и возьмёт её под свой контроль, трудно представить, что господин Вильфрид сможет что-то противопоставить ей.

— Я понимаю в чём твой план, Освальд, но у нас нет возможности избежать ситуаций, в которых господин Вильфрид будет выглядеть хуже Розмайн. Дети наверняка будут крутиться вокруг неё, надеясь услышать её песни или увидеть благословения.

Все застыли. Похоже, каждый понял, что подобный план нежизнеспособен.

— Пусть это и правда, мы должны что-то сделать, чтобы поддержать господина Вильфрида, — ответил Освальд. — У тебя есть идея получше? Потому что в противном случае позиция следующего ауба достанется госпоже Розмайн.

— Лампрехт, разве ты не старший брат госпожи Розмайн? Наверняка ты знаешь о какой-нибудь её слабости, — добавил Линхардт, явно враждебно настроенный к Розмайн после слов, что она может занять место ауба.

Я слегка улыбнулся, подумав, как всё удачно сложилось. Было бы странно, если господин Вильфрид как и прежде не прикладывал никаких усилий, чтобы стать аубом, но его всё же назначили на эту роль.

— Нет никаких причин рассматривать Розмайн как врага. Нам нужно только подчеркнуть качества господина Вильфрида, которых нет у Розмайн, — сказал я.

Все скривились, явно не поверив, что могут найтись качества, в которых господин Вильфрид превосходил Розмайн. Похоже, они настолько сосредоточились на сильных сторонах Розмайн, что не заметили, насколько на самом деле она непригодна в качестве ауба. У неё действительно имелась явная слабость, с которой она ничего не могла поделать.

— И качество, которое первым приходит в голову, — продолжил я, — это сильное и здоровое тело. Как может Розмайн стать аубом, если она настолько слаба и болезненна, что падает в обморок от слишком быстрой ходьбы по коридору и даже не может принять участие в ужине от начала до конца, уходя пораньше, чтобы отдохнуть? Я говорил с моими родителями и господином Фердинандом во время праздника, и похоже, ни один из её опекунов не собирается делать из неё будущего ауба, какой бы талантливой она ни была. Её удочерили, чтобы поддержать господина Вильфрида, а не заменить его.

Все вздохнули и переглянулись, одновременно чувствуя облегчение и удивление от факта, что Розмайн не сможет стать следующим аубом, несмотря на её невероятный талант. Они хотели, чтобы наш хозяин, господин Вильфрид, стал следующим аубом, но в то же время понимали, что Эренфесту нужен талантливый лидер с большим запасом магической силы.

— Если таково мнение опекунов госпожи Розмайн, то госпожа Шарлотта может оказаться бо́льшей угрозой, — сказал Освальд. — В конце концов, госпожа Флоренция растила её так, чтобы та могла противостоять госпоже Веронике.

Его слова застали меня врасплох. Я никогда раньше об этом не задумывался. Разумеется, я ожидал, что госпожа Шарлотта составит конкуренцию Розмайн в наборе слуг, но никогда бы не подумал, что она также может составить конкуренцию господину Вильфриду за место ауба.

— Госпожа Вероника, пока была у власти, никогда бы не позволила такому случиться. Хотя госпожа Розмайн, безусловно, является гораздо более сильным кандидатом на должность ауба с женской стороны, если её претензии не подтвердят, откроется возможность для Шарлотты.

— Но если, как ты только что и сказал, госпожа Шарлотта будет кандидатом с женской стороны, разве это не даёт господину Вильфриду преимущество?

Присутствующие начали кивать друг другу. Пока господин Вильфрид будет вести себя подобающе кандидату в аубы, госпоже Шарлотте будет всё труднее преодолеть разницу во влиянии между ними. Сильвестр, победивший своих старших сестёр в их битве за преемственность, показал это более чем ясно.

Это также означало, что преимущество Розмайн было настолько подавляющим, что люди легко забывали о различиях в поле кандидатов.

— В таком случае, мы направим господина Вильфрида в сторону сотрудничества с госпожой Розмайн, а не противостояния ей. Если нам удастся установить хорошие отношения сейчас, то мы сможем легко заручиться поддержкой Рейзегангов в будущем, когда будет объявлено о помолвке госпожи Розмайн и господина Вильфрида, — сказал Освальд, сжимая кулаки.

По этому вопросу возражений не возникло. Нет ничего лучше, чем фракция Рейзеганга, собравшаяся вокруг Розмайн, и созданная в прошлом фракция госпожи Вероники, которую теперь, как основу для собственной фракции, унаследует господин Вильфрид.

Это звучит намного реалистичнее, чем то, что хрупкая Розмайн станет следующим аубом. Если её действительно удочерили для того, чтобы поддержать господина Вильфрида, то отец и остальные наверняка планируют их брак.

Наступил следующий день. Сегодня должна была открыться детская комната. За завтраком мы объяснили господину Вильфриду, что его там ждёт. Поскольку для нас важнее всего был его успешный дебют, мы старались не упоминать о событиях после его выступления.

— Итак, в первый день будет знакомство. Мне просто нужно сесть на стул и слушать, как люди представляются мне, верно? А потом мне нужно наблюдать за другими детьми и выбирать себе лучших последователей.

— Совершенно верно. Однако вам не обязательно выбирать именно сегодня. У вас будет ещё много возможностей подумать над этим вопросом в течение следующих трёх лет, вплоть до вашего поступления в дворянскую академию.

— Эти последователи будут проводить с вами все зимы, пока вы будете студентом. Конечно, лучше найти одарённых, но важнее всего выбрать людей с которыми вы сможете легко достичь взаимопонимания, в противном случае вам с ними будет некомфортно.

Было опасно брать в свиту того, кто не собирался служить вам. Это не только увеличивало шанс предательства, но и грозило разрушить будущее последователя, если его отстранят от обязанностей. Не было никакого другого способа избежать этого, кроме как найти людей со схожими взглядами.

— Другие дворяне будут оценивать вашу способность возглавить детскую комнату, чтобы убедиться, что у вас есть лидерские качества, необходимые кандидату в аубы. В этом вопросе, пожалуйста, работайте совместно с госпожой Розмайн, — посоветовал Освальд.

Господин Вильфрид посмотрел на него немного встревоженно.

— О, нет причин для беспокойства. Пока вы в комнате, больше двигайтесь, демонстрируя свою силу, и тогда всё будет хорошо, — сказал один слуга.

— На самом деле, госпоже Розмайн будет трудно за вами поспеть, — добавил другой.

Господин Вильфрид задумчиво скрестил руки, затем кивнул.

— Верно. Розмайн настолько слаба, что ей нужно тренироваться ходить. В том, чтобы ходить и бегать — я лучший.

В детской комнате находилось много студентов, и все они смотрели на Розмайн и господина Вильфрида. Те, кто хотел представиться, выстроились в длинные очереди, а уже закончившие знакомство отвечали на вопросы детей, слишком маленьких, чтобы учиться в академии.

В обычный год дети высших дворян кичились бы своим положением перед детьми из низших, а дети, только что прошедшие крещение, спешили бы найти защиту среди представителей своих фракций. Но в этот раз не было ничего подобного. Вместо этого студенты громко рассказывали младшим об академии, хвастались своими успехами в учёбе и заносчиво обсуждали свои уроки, время от времени бросая взгляды на Розмайн и господина Вильфрида.

Раньше в первый день возникало множество конфликтов, средние и низшие дворяне вовсю подлизывались к высшим, но в этот раз дети вели себя очень мирно.

— Похоже, в этом году дети ведут себя спокойнее, — заметил я.

— Разумеется. Сейчас здесь присутствуют кандидаты в аубы, и войти в их свиту — лучший способ обеспечить себе будущее, — ответил Линхардт. — Детям нужно быть внимательными и узнать о характерах кандидатов и их пристрастиях. Вне всякого сомнения, как минимум первые несколько дней в детской комнате будет тихо.

Он был прав. Будет невероятной глупостью внезапно начать задирать других детей прямо на глазах кандидатов в аубы. Особенно перед Розмайн, которую назвали святой за то, что она проявляет милосердие даже к сиротам. Поэтому здесь все вели себя одинаково разумно и воздерживались от использования своего статуса в качестве средства самоутверждения, по крайней мере, на текущий момент. Я также не видел каких-либо конфликтов между фракциями. Несомненно, помогало и то, что с момента ареста госпожи Вероники прошло меньше года, и что у взрослых баланс сил между фракциями ещё не устоялся.

Я оглядел детей в комнате, незаметно наблюдая за теми, которые пойдут в дворянскую академию одновременно с господином Вильфридом. Освальд попросил меня наладить связи с как можно большим количеством дворян из фракции Рейзеганга.

Полагаю, мне стоит связаться с Але́ксисом и Ха́ртмутом, как только дворянская академия пришлёт результаты экзаменов. Хотя, думаю, Корнелиус будет настаивать на их присоединении к свите Розмайн. Он настолько опекает нашу слабую младшую сестру, что, вероятно, уже проверяет всех потенциальных последователей, и если я буду думать слишком долго, он успеет урвать самых лучших, прежде чем я смогу поговорить с ними о присоединении к господину Вильфриду.

За день до отъезда Корнелиуса в дворянскую академию я вернулся домой и зашёл к нему в комнату, пока он собирал вещи.

— Корнелиус, у тебя есть планы по поводу последователей для Розмайн? — спросил я.

Но, несмотря на все мои представления о Корнелиусе как о чрезмерно опекающем Розмайн, он только в замешательстве моргнул.

— Не совсем. Её ситуация весьма деликатная. Она часто посещает храм, и, несмотря на удочерение герцогом, её опекуны говорят, что не планируют делать её следующим аубом. Ей будет трудно заполучить каких-либо последователей, если только у тех нет особых обстоятельств, или они не обожают её.

Корнелиус, похоже, даже не собирался активно искать последователей для Розмайн. Я начал задаваться вопросом, не я ли из нас двоих чрезмерно опекаю своего господина, думая сутки напролёт о поиске последователей для него. Внезапно, после небольшой паузы, Корнелиус продолжил.

— Ну, и… и мама, и отец сказали мне не делать этого, так что…

Похоже, наши родители сказали Корнелиусу, что раз он не намеревается в будущем служить ей в качестве последователя и выступать посредником для рекомендованных им людей, то ему не следует вмешиваться в процесс набора в свиту Розмайн.

— Собираешься уйти, Корнелиус? Ты не останешься её рыцарем сопровождения?

— Я стал рыцарем сопровождения при условии, что смогу уйти, когда Розмайн выберет собственных последователей. Но правда в том, что я сам до сих пор не решил, хочу ли я ей служить, или нет. Она неплоха как госпожа, но…

Корнелиус замолчал и на какое-то время задумался, прежде чем объяснить своё беспокойство.

— Дамуэль стал служить ей в результате наказания, Бригитта — ради земель Илльгнера. Ангелика даже не думала отказывать, когда отец вызвал её обсудить этот вопрос, но мне сложно представить, чтобы она вообще хоть раз о чём-то всерьёз задумывалась. Я хочу сказать, что до сих пор не совсем представляю, каково это — служить одному человеку всю свою жизнь.

Продолжать служить Розмайн казалось не таким уж и плохим вариантом, но для Корнелиуса это не являлось достаточной причиной, чтобы решиться на такое серьёзное изменение в его жизни. Я когда-то уже пережил подобные страхи, поэтому мог понять беспокойство, которое он испытывал. Да уж, он не в том состоянии, чтобы ещё и думать о наборе в свиту Розмайн.

— Лампрехт, почему ты решил продолжать служить господину Вильфриду? Ты мог уйти в любой момент.

В те дни, когда последователей господина Вильфрида увольняли одного за другим, Освальд сказал, что поймёт, если я решу уйти. Госпожа Вероника больше не могла давить на мать, и теперь, когда мою младшую сестру удочерил герцог, от меня больше не требовалось служить господину Вильфриду ради блага семьи и фракции.

Я посмотрел на Корнелиуса. У него было такое озабоченное и задумчивое выражение, как, возможно, и у меня, когда я разговаривал на эту же тему с матерью.

— Если бы мне пришлось назвать причину, я бы сказал, что остался, потому что господин Вильфрид нуждался во мне. Кроме того, я не видел причин пытаться служить кому-либо ещё, когда сам не знал, как должен вести себя правильный последователь. Поэтому я решил, что мы с господином Вильфридом можем учиться вместе. Не сильно думай над этим. На такие вопросы не бывает чётких ответов. Тебе нужно прийти к собственным решениям, — сказал я, потрепав Корнелиуса по голове.

Он неуверенно посмотрел на меня.

— Ты решил служить ему, потому что сам не выполнял свои обязанности достаточно хорошо? Это сильно отличается от логики Экхарта.

— Экхарт особый случай. Он не может служить хорошим примером для подражания. Ты не найдешь того, кому мог бы служить, если станешь пользоваться его логикой.

Если задуматься, Экхарт всегда ставил своего господина выше себя. Найдётся не так много людей, которые настолько одержимы своим господином, что готовы продолжать служить ему даже после официального освобождения от обязанностей. Зачастую последователи меняли господина в зависимости от обстоятельств и политических тенденций.

— Отец служит аубу как командующий рыцарского ордена, а Экхарт готов рисковать своей жизнью ради господина Фердинанда и не желает служить кому-либо ещё. Я думаю, что жизнь рядом с такими людьми исказила твоё представление о том, как всё должно быть. Никто не ожидает непоколебимой верности с самого начала. Сперва господа должны доказать, стоят ли они её.

— Экхарт… особый случай? А я было пришёл к выводу, что для выбора господина нужны сильные чувства. Это хорошо, что ты так не думаешь. Я попробую ещё раз обо всём поразмыслить, чтобы найти свои собственные причины остаться с Розмайн, — сказал Корнелиус.

Обеспокоенное выражение исчезло с его лица. На мой взгляд, Корнелиус уже принял решение в тот момент, когда начал искать причины остаться с Розмайн. Но я не стал ему об этом говорить.

Студенты дворянской академии постепенно исчезали из детской комнаты, пока, в конце концов, не остались только те, кто проведёт здесь всю зиму. Именно в этот день Розмайн вдруг принесла набор каруты и предложил всем сыграть.

Дети быстро разделились на группы по возрасту, но опытные игроки вошли в группу самых старших. Излишне говорить, что кое-какая парочка опытных игроков всех обыграла.

— Лампрехт! Линхардт! Пусть противниками выступали дети старше меня, но если не считать Розмайн, я победил всех! — объявил господин Вильфрид.

Его уверенность в себе держалась на победах против детей, которым уже исполнилось девять, но, вероятно, всё дело в том, что родители подговорили их поддаться ему. Эта теория подкреплялась тем фактом, что дети не казались разочарованными проигрышами — наоборот, они добрыми глазами смотрели на счастливого господина Вильфрида. Было ясно как день, что дело нечисто.

Вот только Розмайн тоже заметила это, и, позволив своему лицу на мгновение отразить лёгкую досаду, ярко улыбнулась и огляделась по сторонам.

— Конечно, некоторое время мы будем иметь преимущество, поскольку хорошо знакомы с этой игрой, но если вы не сможете победить нас хотя бы один раз за зиму, то мы не сможем доверить вам роль наших последователей. Верно, брат Вильфрид?

Господин Вильфрид непонимающе посмотрел на неё, но остальные дети напряглись.

— Я буду с нетерпением ждать возможности сыграть со всеми вами снова. С завтрашнего дня я начну награждать сладостями лучших из вас.

Похоже, Розмайн не собиралась позволять другим детям поддаваться ей и господину Вильфриду, и для этого собиралась принести сладости, приготовленные её личными поварами. Обычно детям приходилось ждать, пока им не достанется немного десерта после старших по статусу и возрасту, но теперь вкусные сладости будут доступны для всех в качестве призов.

В мгновение ока лица средних и низших дворян стали очень серьёзными. Теперь дети смотрели на каруту совсем другими глазами. Это также означало, что и высшие дворяне не смогут играть вполсилы, поддаваясь господину Вильфриду. Их честь была бы поставлена ​​под сомнение, если бы они проигрывали детям из средних и низших дворян.

В течении всего одного дня Розмайн заставила всех детей серьёзно относиться к играм.

— Это удивительно… — пробормотал Линхардт.

Я согласно кивнул. Она манипулировала детьми так легко, что нам оставалось лишь наблюдать со стороны, как превосходно она их разыгрывает. Даже не верилось, что самый маленький на вид ребёнок в детской комнате так искусно выполнил подобный трюк, но это был не первый раз, когда Розмайн вела себя намного старше своего возраста.

Пробудив в детях азарт с помощью каруты и игральных карт, Розмайн и учитель Мориц начали учить детей, уделяя каждому столько времени, сколько обычно получил бы только кандидат в герцоги. Уже имея опыт с господином Вильфридом, я мог видеть, что их навыки улучшаются с каждым днём.

Пока все слушали учителя Морица, Розмайн проводила бо́льшую часть времени, спокойно читая толстые и сложные на вид книги, которые она одалживала из библиотеки замка, а также писала рассказы для новых книг. Похоже, образование господина Фердинанда позволяло ей хоть сейчас поступить в дворянскую академию, так что у неё не было необходимости учиться вместе со всеми.

Помимо прочего, Розмайн записывала истории, которые ей рассказывала Фили́на, читала вслух книжки с картинками и иногда участвовала и побеждала на турнирах каруты, чтобы поддерживать мотивацию господина Вильфрида. Всем было ясно, что она не ученица, а такой же учитель, как и Мориц.

Забудьте о том, выглядит ли господин Вильфрид хуже неё. Разве Розмайн вообще можно с кем-то сравнивать?

Но либо из-за того, что она казалась другим настолько необычной, либо потому, что несмотря на её слабое здоровье, она постоянно читала толстые книги, более энергичные мальчики держались от неё на расстоянии. Похоже, они не знали, как вести себя с ней. Увидев это, господин Вильфрид быстро взял на себя инициативу, когда Розмайн вернулась в храм для проведения ритуала посвящения.

— Давайте потренируемся, пока можем, и во чтобы то ни стало победим Розмайн! — объявил он, проводя стратегическое собрание.

Отсутствие Розмайн всегда приводило к тому, что мальчики становились активнее. С другой стороны, девочки становились застенчивыми, кроткими и в основном воздерживались от игр в каруту и ​игральные карты. Они держались на расстоянии от господина Вильфрида и настороженно наблюдали за его группой.

Похоже, что и Розмайн, и господин Вильфрид были склонны дружить с детьми того же пола, что и они сами. Учитывая процесс отбора последователей, было хорошо, что сейчас Розмайн отсутствовала, но без неё девочки казались немного подавленными. Так что и она, и господин Вильфрид, оба были необходимы.

— Госпожа Розмайн действительно сильная. Как мы можем победить её? — спросил один мальчик.

Здесь находились Игна́ц из нейтральной фракции, Трауго́тт из фракции Рейзеганг и Исидо́р, Ла́уренц и Ро́дерих из бывшей фракции Вероники. Преодолев конфликты между фракциями, они вместе собрались в одну группу. Было приятно видеть, как они вместе обдумывают стратегии. Они уже давно перестали поддаваться кандидатам в герцоги и старательно готовились к победе над господином Вильфридом в каруту, чтобы выиграть сладости.

Атмосфера в детской комнате была просто идеальной. Наблюдая, как господин Вильфрид играет роль лидера среди детей, я видел в нём будущего лидера всех дворян.

Надеюсь, он сможет включить в свою свиту, по крайней мере, Игна́ца и Трауго́тта.

Как его последователь, я собирался сделать для господина Вильфрида всё, что было в моих силах. Когда я наблюдал, как радостно он разговаривает со своими будущими друзьями по академии, в моей голове мелькали идеи, как ему помочь.