Власть книжного червя. Том 3

Том 3 Глава 207 Договор Хассе

Кантона — служащий, ответственный за Хассе, вошёл в комнату. Это был мужчина средних лет, а также среднего роста и телосложения. Первое впечатление, которое он на меня произвёл, было: «мелкая сошка». Простого взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он был простым прихлебателем, живущим за счёт кого-то влиятельного. Когда он вошёл, его взгляд начал метаться между мной и Фердинандом. Видимо, он пытался понять, ждут ли его хорошие новости, или плохие. Даже его поведение сейчас полностью соответствовало мелкой сошке. Он был из тех людей, которые вели себя властно перед теми, чей статус был ниже, и лебезили перед людьми с более высоким статусом.

После обмена дворянскими приветствиями, Фердинанд предложил ему сесть, отчего глаза Кантоны забегали ещё сильнее.

— Господин Фердинанд, могу ли я спросить, почему вы меня вызвали?

— Разве вы не можете этого понять, видя, кто здесь собрался? — спросил Фердинанд, немного понизив голос.

Кантона, лицо которого выражало, что он действительно не понимает, принялся отчаянно искать в своих воспоминаниях причину. Возможно, он забыл, в чём заключалась его работа, или уже перестал быть ответственным за Хассе, или же просто не подозревал, что мы как-то связаны с Хассе.

— Прошу прощения, но мне ничего не приходит в голову.

— Я говорю о Хассе, — ответил Фердинанд.

Взгляд Кантоны на мгновение дрогнул, но, продолжая улыбаться, он всё же спросил:

— О Хассе? Там что-то случилось?

— По приказу герцога там были построены приют и мастерская. Управление ими было поручено Розмайн и мне, как её опекуну. Для предварительного осмотра я отправил в Хассе нескольких доверенных торговцев, а также слугу Розмайн, и согласно полученным от них отчётам, вы отказывались с ними сотрудничать.

— Уверяю, это не так… — ответил Кантона, продолжая приторно улыбаться.

Пусть он и улыбался, но взгляд его был несколько расфокусированным. Судя по всему, он лихорадочно вычислял, как ему спасти свою шкуру.

— Я слышал, что вы относились к этому плану с неодобрением, и торговцы считали, что вы желали сорвать его выполнение, — сказал Фердинанд.

— Должно быть здесь какая-то ошибка! Или, возможно, торговцы сами что-то замышляют? В конце концов, их легко развратить деньгами.

Мне хотелось спросить его, знает ли он, что обозначает слово «лицемер», но мне пришлось проглотить эти слова. Сегодня я должна научиться взаимодействию с дворянами, а потому мне не следует говорить лишнего.

— То есть вы хотите сказать, что их отчёт — ложь? — спросил Фердинанд.

— Нет, я вовсе не это хочу сказать. Возможно, между нами просто возникло некоторое недопонимание. В конце концов, они — торговцы, которые преследуют исключительно прибыль. Они совсем не понимают то, как мы, дворяне, думаем, — ответил Кантона, натянуто улыбаясь.

Вот только он всё время говорил лишь о торговцах, словно ему неизвестно, что с ними был и мой слуга.

Пусть Фердинанд и указывал мне на то, что я не умею читать атмосферу, но моё терпение лопнуло и я сказала:

— Вы хотите сказать, что мой слуга тоже не понимает как думают дворяне?

Честно говоря, я прекрасно понимала, что на самом деле Гил был далёк от понимания дворян, но мне очень хотелось увидеть реакцию Кантоны. Похоже, он не ожидал, что я тоже заговорю, поскольку после моего вопроса его глаза расширились и он быстро моргнул.

— Я вовсе не это… — попытался оправдаться он, но быстро умолк.

Я хотела спросить: «Тогда что именно вы имели в виду?», чтобы загнать его в угол, но мне пришлось отказаться от этой идеи, после того как Фердинанд слегка ударил меня по ноге под столом.

— В таком случае я понимаю вашу позицию, — сказал Фердинанд, опустив глаза, после чего посмотрел на Кантону и слабо улыбнулся. — Вы подписали договор с мэром Хассе на покупку двух сирот, не так ли?

— Эм-? Ну-у… да, а что?

— Розмайн приглянулись эти сироты, а потому она, в некотором смысле, насильно забрала их из приюта. Лишь позже мы узнали, что мэр уже подписал с вами договор. Я вызвал вас сюда на случай, если вы не знаете о случившемся. Я сожалею, что мы забрали то, что должно было принадлежать вам, — сказал Фердинанд, демонстрируя сильную обеспокоенность.

Вот только, я прекрасно видела то, что скрывалось за этим его выражением лица. Фердинанд продолжил:

— Но похоже, что ваша ревнивая жена недоумевает, что побудило вас покинуть город. Я полагаю, что вы не собирались делать что-то настолько глупое, как покупать у неё за спиной девочек-сирот, которые в скором времени достигнут совершеннолетия. Должно быть, на это имелась веская причина?

Внутренне я аплодировала такому коварству Фердинанда, угрожающего Кантоне под видом беспокойства о сложившейся ситуации. У Кантоны кровь мгновенно отлила от лица. Однако я находила примечательным, что он мог продолжать вести себя как дворянин, и несмотря на бледность, всё так же улыбался.

— Ох, да, конечно. У меня действительно, имелись веские причины. Но если эти сироты приглянулись госпоже Розмайн, я с радостью уступлю их ей. Я расторгну договор. Пожалуйста, дайте мне немного времени, чтобы забрать документы, — сказал он, прежде чем покинуть комнату.

Кантона торопился поскорее сбежать. Как только дверь закрылась, я посмотрела на Фердинанда и спросила.

— Господин Фердинанд, похоже вы много знаете о жене Кантоны, верно?

— В переговорах с дворянами победитель часто определяется тем, кто больше знает об оппоненте. Поскольку информация, которую собирает Юстокс, не организована, то в ней сложно найти то, что будет полезно, но если это удаётся, то оно того стоит.

Дуэт из Юстокса, который обожает собирать различную информацию, и Фердинанда, обладающего устрашающей памятью и талантом использовать нужную информацию в подходящее время, можно было назвать ужасающим и непобедимым. По словам Юстокса, только Фердинанд умеет правильно использовать собранную им информацию, а потому, я думаю, что для других людей было бы очень сложно найти что-то полезное в огромном количестве разнообразных сведений.

Не хотела бы я иметь таких врагов как Фердинанд и Юстокс. Однако они уже успели изучить мою жизнь в нижнем городе и я понятия не имела, что им удалось узнать. У меня возникло ощущение, что он знает множество моих слабостей, и если я когда-либо стану его врагом, то он тут же сможет раздавить меня.

— Господин Фердинанд, не беспокойтесь, я никогда в жизни не стану вашим врагом.

— Могу я узнать, с чем связано столь внезапное заявление? Неужели Экхарт или Юстокс сказали тебе что-то странное, и ты решила последовать их примеру? Я не понимаю, почему все вы говорите нечто настолько непонятное без какой-либо причины.

Эм-м… Уверена, всё дело в том, что мы все опасаемся Фердинанда.

Однако позже я узнала, что, в отличие от меня, которая не хотела стать врагом Фердинанда из страха, двое других искренне уважали и восхищались Фердинандом, а потому были полны решимости служить ему до конца жизни. В виду этого, Экхарт сказал: «тебе не нужно сравнивать себя со мной».

Прости брат Экхарт, но я не думаю, что готова к тому, чтобы служить какому-либо господину всю оставшуюся жизнь.

Пока Фердинанд продолжал хмуриться после моего внезапного заявления, Кантона вернулся с договором. Выглядя обеспокоенным из-за того, что на лице Фердинанда читалось недовольство, и между его бровями пролегла глубокая морщина, Кантона быстро протянул договор.

— Вот договор.

— Ах да, благодарю. Мы заплатим за расторжение договора, так что будьте осторожны, и не пытайтесь требовать от Хассе денег или сирот, — сказал Фердинанд.

Теперь нам осталось лишь отнести этот договор в Хассе и поговорить с мэром, после чего сложности из-за того, что мы забрали сирот, будут разрешены. Когда я вздохнула с облегчением, радуясь, что с этой проблемой разобрались, Кантона заискивающе посмотрел на Фердинанда и вкрадчиво заговорил:

— Вот только остаётся некоторая проблема. Как я уже говорил, у меня имелись веские причины на покупку тех сирот. Я заключил договор не для себя. Меня попросили это сделать.

Я думала, что те слова про веские обстоятельства были лишь предлогом для Кантоны, боящегося жены, но похоже, что он искал совершеннолетнюю девушку по чьей-то просьбе.

— И кто вас просил? — поинтересовался Фердинанд, — Требуется ли нам поговорить и с ним тоже?

Мы расторгли договор, чтобы жители Хассе не считали нас злодеями, но я не хотела чтобы в будущем к нам подобным образом относились Кантона и тот человек, для которого он и заключил договор. Уверена, что получить врагов в лице обиженных на меня дворян — это более неприятно, чем когда обиду затаил простой мэр.

— Я бы тоже очень хотела вежливо и деликатно обсудить это с ним, — вмешалась я.

— Это… не тот разговор, который следует слышать вам, госпожа Розмайн, — произнёс Кантона, сильно потея.

Затем он с мольбой взглянул на Фердинанда, явно желая, чтобы тот поддержал его. Очевидно, это был разговор, который мне не следовало слышать.

— Розмайн, на сегодня это всё. Ты можешь присоединиться к Вильфриду в его учёбе. Бригитта, Ангелика, проводите Розмайн, — сказал Фердинанд, махнув рукой, указывая нам уйти.

Я кивнула и покинула зал для заседаний.

Я отправилась в комнату Вильфрида в своём пандомобиле. Оказавшись внутри, я увидела весьма вялую игру в каруту, в которой слуги Вильфрида ожидали пока он возьмёт карточку. Десять секунд после чтения карточки тянулись, на мой взгляд, невероятно долго, да и сам Вильфрид выглядел скучающим, сидя в окружении подхалимов и смотря на карточки.

Также я заметила Рихарду, которая спокойно стояла у стены и наблюдала за всем, что происходило в комнате. Возможно, она определяла, какие слуги были совершенно бесполезны. В её глазах горело пламя гнева, отчего её молчание казалось ещё более пугающим.

— Брат Вильфрид, как вижу, ты в середине игры, но всё же, думаю, я присоединюсь к тебе.

Видя, что его слуги считали до десяти слишком медленно, я ухмыльнулась, после чего досчитала до десяти с нормальной скоростью и тут же схватила карточку. Похоже, некоторые из используемых карточек были теми, что Вильфрид выучил сегодня.

— А-а?! Розмайн, это слишком быстро!

— Вовсе нет, дорогой брат. Просто ты слишком медленный. Разве ты не запомнил те карточки с картинками, буквы на которых ты уже выучил, когда их выкладывали в начале игры? Так почему же ты не можешь схватить их сразу же после того, как карточка для чтения была прочитана вслух? К тому же мне приходится ждать тебя, считая до десяти.

Пусть я и присоединилась в середине игры, но в итоге победила Вильфрида. Затем я, подсчитывая карточки, бросила взгляд на его слуг. Думаю, что этого, того и вот этого уже решено заменить. Они никуда не годятся.

— Не хочешь ли сыграть ещё раз? Вильфрид, если ты возьмёшь те карточки, что выучил сегодня, то я сочту это твоей победой.

— Ха, это будет слишком просто.

Я позволила ему выиграть первый раунд, но затем хорошенько перемешала карточки, чтобы повысить сложность.

— Гр-р! Ещё раз! — заявил он, проиграв.

Кажется, я успешно разожгла в нём пламя соперничества. После нескольких раундов я заметила, что он уже довольно неплохо запомнил буквы своего имени.

— Неверно, это фол. В качестве штрафа за то, что коснулся неправильной карты ты должен отдать одну из полученных карт.

— Что?!

В итоге потеря этой карточки оказалась решающим фактором в игре, так что проиграв, Вильфрид в истерике топнул ногой.

— Пожалуйста, потренируйся к следующему разу, — сказала я.

— Сегодня я смог взять много карточек. В следующий раз я заберу их все!

— Правда? Но и я не собираюсь проигрывать.

Честно говоря, пусть я и сказала так, но чувствую, что в скором времени Вильфрид начнёт обыгрывать меня так же, как это делают дети из приюта. Хм, мне кажется, что у Вильфрида неплохой потенциал для роста. Не знаю, дело ли в хорошей памяти, или он просто, как и Сильвестр, прикладывает все силы, когда ему что-то интересно?

— Тогда давай теперь займёмся изучением чисел с помощью игральных карт? — предложила я.

— Чисел, да?

Я выложила в ряд карты с цифрами от одного до десяти, в то время как Вильфрид с явным неудовольствием смотрел на них. Похоже, он плохо умеет считать.

— Тебе уже приходилось считать до десяти, пока мы играли в каруту, не так ли? Я выложила карты по порядку, так что начни сначала и, касаясь каждой, считай, как делал это раньше.

— Один, два, три… — начал Вильфрид.

Вильфрид смог прочитать до десяти без каких-либо проблем, а потому я, перемешав карты, попросила его выложить их в порядке убывания, а затем я называла цифры, а Вильфрид должен был взять их. После этого мы сыграли в девятку. Ему потребовалось некоторое время, чтобы научиться считать числа на картах, но после этого у него уже не было проблем с тем, чтобы понять как играть в эту игру.

— Рихарда, ты уже решила, кого следует заменить? — спросила я.

Пока Вильфрид учился, она внимательно наблюдала за его слугами. Оглядев комнату, Рихарда улыбнулась.

— Конечно. Леди, вы сказали что следует заменить тех, кто проиграет тридцать раз, но вы ничего не говорили, что нельзя заменить и тех, кто проиграет меньше этого количества. Я уберу всех бездельников, которые не будут относиться к образованию юного господина Вильфрида достаточно серьезно.

Освальд тоже обвёл взглядом комнату и ответил:

— Кажется, многие не понимают насколько серьёзна текущая ситуация.

После того, как Флоренция сказала Освальду, что ошиблась, доверившись ему, он стал первым кандидатом на замену, а потому сейчас он стал словно бы другим человеком, и теперь прилагал все силы под руководством Рихарды. Надеюсь, что и господин и его слуга продолжат расти над собой.

Незадолго до того, как пробил шестой колокол, Рихарда получила от Фердинанда ордоннанца, сообщившего, что пора возвращаться в храм. Он не мог без разрешения войти в северное здание, а потому остался в зале ожидания.

— Вот и всё, брат Вильфрид. Мне пора возвращаться в храм. Думаю, что если ты будешь практиковаться в игре на фешпиле так же, как и сегодня, то скоро сможешь уверенно играть на нём.

— Да, я понял, — ответил Вильфрид, выглядя уверенным, и кивнул.

У него не возникло проблем с тем, чтобы вспомнить мелодию, которую он учил утром, так что можно было с уверенностью сказать, что его практика фешпиля шла гладко. Пока что он в качестве практики играл один такт из той мелодии, которой его научила Розина, тренируясь чтобы его пальцы двигались плавно. Поскольку ему требовалось сыграть лишь пять нот, сперва неуклюжие и прерывистые звуки вскоре стали плавными.

— Это намного проще, чем я ожидал, — сказал Вильфрид.

Он справлялся с тем списком задач, что должен был выполнить, неожиданно быстро. Если Вильфрид не бросит всё на полпути, то он сможет со всем справиться до своего зимнего дебюта.

— Тебе действительно по силам со всем справиться, так что продолжай выполнять задания из своего списка. Думаю, будет хорошо, если ты покажешь его своему отцу и маме сегодня за ужином. Уверена, что они похвалят тебя. Сейчас любой может увидеть, насколько усердно ты работаешь над собой.

— Понял.

Вернувшись в храм, я похвалила своих слуг. Если бы не их старания, то Вильфрида могли бросить. Мои слуги действительно замечательные.

— Вы все хорошо постарались. Я очень счастлива и очень горда вами.

— Госпожа Розмайн, мы уже привыкли к вашим внезапным и непонятным просьбам, — с горькой улыбкой ответил Фран.

Я также воспользовалась этой возможностью, чтобы спросить их, как Вильфрид провёл время в храме и что они о нём думают.

— Если сравнивать с детьми, ещё не прошедшими церемонию крещения, которых отправляют в храм в качестве священников-учеников, то в нём не было ничего необычного. То, что он вообще нас слушал, делало его гораздо более послушным, чем большинство подобных детей, — ответил Фран.

Когда я задумалась о том, что нам придётся иметь дело с новыми священниками-учениками, которых будут отправлять в храм, у меня немного заболела голова.

Следующий день был вполне обычным. Я, как всегда, практиковалась в игре на фешпиле, а потом отправилась помогать Фердинанду. Однако когда я пришла, он протянул мне магический инструмент, блокирующий звук.

— После того, как ты вчера ушла, Кантона кое-что рассказал мне… — начал Фердинанд.

По словам Фердинанда, сейчас дворянам стало достаточно сложно получить себе служительниц. Ранее они могли получить новую девушку, просто попросив об этом главу храма. Однако, чтобы сократить расходы на еду, бывший глава храма избавился от всех некрасивых, а после того, как главой храма стала я, оставшиеся девушки получили работу в приюте и мастерской. Это означало, что для дворян девушек не осталось, и так как я — дочь герцога, они ничего не могут с этим поделать. Даже если дворяне попросят других священников предоставить им служительницу в качестве служанки, то обнаружат, что цены на девушек повысились. К тому же священники не хотели отдавать своих слуг, объясняя это тем, что им будет сложно попросить у главного священника или у главы храма новых слуг.

Кроме того, дворянам было трудно просить у Фердинанда служительниц, поскольку он, в отличие от бывшего главы храма, совершенно не интересовался подношением цветов. А так как служительниц ценили за их дешевизну, то дворяне не хотели покупать тех по довольно высокой цене, которую запрашивали священники, и в результате они начали искать девушек подходящего возраста в приютах близлежащих городов.

— Розмайн, как ты поступишь? Будешь ли ты продавать служительниц дворянам? — спросил Фердинанд, пристально смотря на меня.

Было ясно, что он будет оценивать мой ответ.

— Пусть мне это совсем не нравится, но если среди служительниц есть те, которые предпочли бы стать любовницами дворян, вместо того, чтобы оставаться служительницами в храме, то я готова предоставить им возможность выбрать такую работу. Однако я не намерена продавать девушек, которые не хотят такой жизни. Они поддерживают мою мастерскую, а потому мне решать, как будут жить сироты.

Услышав мой ответ Фердинанд хмыкнул. Взгляд его бледно-золотых глаз был острым.

— В таком случае, что ты собираешься делать с дворянами, покупающими сирот в близлежащих приютах?

Я пока не смогла приспособиться к этике этого мира, а потому от идеи о покупке и продаже сирот меня тошнило. И всё же, сейчас моё отвращение уже меньше, чем раньше.

— Я слышала от Бенно, что сироты в близлежащих городах являются собственностью мэра и других горожан, поскольку те кормят их, и продажа сирот может быть необходима городу для покупки необходимых припасов на зиму. Я не буду злоупотреблять своим авторитетом и мешать им. Я не могу помочь всем сиротам, так что мне не стоит предпринимать никаких действий относительно тех, кто находится вне моего поля зрения.

Благодаря тому, что я приёмная дочь герцога, я могла бы воспользоваться своей властью и легко забрать всех сирот из Хассе, но я понятия не имела, к каким проблемам и где это приведёт. К тому же, Хассе был не единственным местом, где имелись сироты. А у меня просто не было возможности спасти всех сирот в герцогстве.

Как глава храма, я прежде всего должна думать о том приюте, что находится при храме. Для меня было бы неправильно начать бездумно заниматься приютами в других городах. Поскольку монастырь в Хассе под моей юрисдикцией, я буду управлять им, но на все остальные приюты, что находятся вне моего поля зрения, я никак не могу повлиять. Пусть мне и трудно принять такую позицию, но если я не смогу смириться, то просто здесь не выживу.

— Достойный ответ. Приятно видеть, что ты учишься, — ответил Фердинанд, удовлетворённо кивнув.

Однако затем на его лице появилась подлая улыбка, и он продолжил задавать вопросы.

— В таком случае, Розмайн, что насчёт сирот, которые всё ещё находятся у мэра Хассе? Ты же не скажешь, что они находятся вне твоего поля зрения?

Я закусила губу и покачала головой.

— Я слышала, что в отличие от сирот в храме, сироты в городах после совершеннолетия становятся полноценными горожанами и получают землю. Даже девочки могут получить участок земли, а также у них есть возможность выйти замуж. Став горожанами, они смогут жить более счастливой жизнью на собственной земле и в знакомых условиях, чем если бы им пришлось навсегда стать служителями и остаться в приюте.

Перед каждым сиротой стояло два выбора: они могли либо навсегда отказаться от своего нынешнего образа жизни и пройти перевоспитание, чтобы получить жизнь без будущего, в которой они могли бы лишь остаться служителями или стать слугами дворян, либо они могли продолжать жить так же, как и раньше, несмотря на все трудности, что им выпадут, но зато оставаясь в мире, к которому они привыкли и который понимают. И этот выбор они должны были сделать сами. Независимо от того, как бы это выглядело со стороны, если бы мне была предоставлена ​​возможность, то я бы предпочла остаться со своей семьёй, а не становиться приёмной дочерью герцога.

— Я уже предоставила им выбор. В тот момент, когда они решили остаться с мэром, они перестали меня беспокоить, — ответила я.

Думаю, для приёмной дочери герцога мой ответ был правильным.

— Хорошо, — сказал Фердинанд, одобрительно кивнув.

Погладив себя по груди, я вздохнула с облегчением от того, что не сделала никаких ошибок, после чего медленно опустила глаза к полу.

Как же я это ненавижу… Я чувствую, что мой здравый смысл перекрашивается, становясь всё более дворянским.