Власть книжного червя. Том 3

Том 3 Глава 220 Церемония крещения и наш дебют

Ситуация была очень похожа на церемонию звёздного сплетения, но сейчас, пока я шла к середине зала, было намного больше оценивающих взглядов. Быстрый темп музыки словно торопил нас, и я отчаянно шевелила ногами, чтобы не отстать от Вильфрида.

Я видела, что среди присутствующих одни люди были облачены в доспехи рыцарей, как Карстед, другие — в форму служащих, как Юстокс, третьи — одеты как слуги, а остальные наряжены в разнообразные дорогие и вычурные одеяния.

Изучив, во что одеты люди, я пришла к мысли, что место человека в зале зависело от ранга — низшие дворяне располагались ближе ко входу, в то время как высшие стояли у алтаря. Я видела стоящих рядом рыцарей и служащих, которых сопровождали шикарно одетые женщины и дети в накидках дворянской академии или просто в своих лучших нарядах. Другими словами, семьи держались вместе.

«Интересно, увижу ли я дальше моих маму и брата?» — подумала я и вскоре нашла Эльвиру в центре самого первого ряда с Экхартом позади неё. Разумеется, Лампрехта и Корнелиуса с ними не было, поскольку они выполняли роль нашего эскорта.

В центре сцены был установлен алтарь. Рядом с ним стоял Фердинанд в своих одеждах главного священника. Сильвестр и Флоренция находились слева от него, повернувшись к сцене, вместе со своим эскортом и слугами. Заметив, что они и Карстед смотрели в нашу сторону, я ответила им улыбкой.

Розина и другие музыканты, державшие фешпи́ли, располагались справа от Фердинанда также лицом к сцене. Рядом с ними, судя по магическим кольцам, стояли несколько дворян, а также Корнелиус, Ангелика и Лампрехт. Видимо, собравшиеся здесь дворяне были членами семей детей, что вскоре будут креститься.

«Понятно… Теперь, когда я приёмная дочь герцога, мама и Экхарт не могут стоять рядом с моей новой семьей и слугами», — подумала я. Мне стало немного одиноко из-за того, что Эльвира и Экхарт теперь могли находиться лишь с другими высшими дворянами и были по сути исключены из моей семьи.

Когда я задумалась, где же Рихарда и Освальд, то поняла, что они не вошли с нами через дверь и их не было рядом со сценой. Я поискала их и, в конце концов, увидела обоих входящими через другую дверь. Толпа пропустила их, и вскоре они заняли свои места у сцены.

Когда мы остановились перед сценой, Фердинанд жестом велел нам подняться к алтарю. Мы тут же послушно выстроились перед ним.

Предстояло крестить четверых детей, среди которых были те, кто жил так далеко от города Эренфест, что для них не могли пригласить священника в сезон их рождения. Хотя детей было несколько, в целом всё проходило так же, как и во время моей церемонии крещения. Фердинанд звучным голосом рассказал мифы из священных текстов, а затем назвал каждого ребенка по имени.

— Фили́на.

Девочка, которую назвали, шагнула вперёд. Она была той, кто ранее бросила на меня смущённый взгляд в приёмной. Она сжала похожий на авторучку магический инструмент, который ей протянул Фердинанд. Во время моей церемонии крещения мне давали такой же. Как только инструмент засиял, дворяне торжественно зааплодировали.

Судя по всему, тех, кому не хватит магической силы, чтобы заставить инструмент сиять, не примут как дворян. Тем не менее у детей магическая сила измерялась сразу при рождении и затем по мере роста на протяжении всего их детства, так что такое наверняка случалось крайне редко.

После этого магический инструмент был прижат к медали, чтобы зарегистрировать её магическую силу. Ребёнок может считаться дворянином Эренфеста только после завершения этой процедуры.

Отец Фили́ны вышел на сцену и подарил ей кольцо, через которое она теперь могла высвободить свою магическую силу.

— Я дарю это кольцо Фили́не, которая с этого момента признана моей дочерью обществом и богами.

— Фили́на, да благословит тебя богиня земли Гедульрих, — объявил Фердинанд.

Когда благословение Фердинанда коснулось её, она наполнила маленький магический камень в своём кольце магической силой и в благодарность вернула благословение. Маленький красный огонёк, дрожа, полетел к Фердинанду, и дворяне снова зааплодировали.

«Что? И все радуются настолько крохотному благословению?» — не могла не задаться я вопросом. Это совершенно отличалось от благословения, которое моё трио опекунов — Фердинанд, Сильвестр и Карстед — заставило меня дать во время моей церемонии крещения. Тогда присутствовало двести дворян, и я благословила их всех. Ну, это объясняет, почему тогда все были настолько взволнованы! Благословение, что я дала, определённо не было нормальным! Если бы я знала, как проходит обычная церемония крещения дворян, я бы никогда не сделала что-то настолько необычное!

Но, как бы я не сожалела об этом, пути назад уже не было. Не говоря уже о том, что Фердинанд всё равно заставил бы меня это сделать, чтобы создать легенду о святой. Не думаю, что у меня был хотя бы шанс как-то возразить ему.

Когда все дети были крещены, настало время для дебюта. Это был праздник для тех, кто крестился в течение года и был принят в ряды дворян. Во время него дети посвящали музыку богам и молились о сохранении их божественного покровительства. Каждый ребёнок обычно исполнял песню в честь бога сезона своего рождения.

Нам сказали отойти в левую часть сцены, после чего один из слуг Сильвестра поставил в центре стул. Затем Фердинанд назвал имя Фили́ны, указывая, что она должна играть первой. Учитывая сказанное ранее Рихардой, это означало, что её статус был самым низким среди нас всех.

Фили́на, садясь на стул, сильно нервничала. Её учитель музыки вышел на сцену и дал ей фешпи́ль. Фили́на взяла инструмент и подготовила его.

Услышав её игру я удивилась. Она играла довольно плохо. Я предположила, что плохая игра Фили́ны — всего лишь единичный случай, но следующие двое детей тоже были не очень хороши. Когда половина детей закончили выступление, я в замешательстве склонила голову. Если именно таким ожидалось качество игры во время дебюта, тогда почему же мы с Вильфридом так много практиковались? Уровень мастерства, который требовался от дворян, был намного ниже ожидаемого.

По крайней мере, так я думала сначала. Вторая половина детей играла намного лучше. Каждый следующий ребёнок был всё более умелым. Похоже, их мастерство было пропорционально их статусу. Слыша огромную разницу в игре на фешпи́ле, я внезапно поняла, что происходит. Всё дело в деньгах, что родители смогли потратить на обучение. Теперь всё встало на свои места. Если бы первыми выступали дети с самым высоким статусом, то играющие после них дети с низким статусом выглядели бы жалко. Все понимали, что мастерство игры на фешпи́ле будет зависеть от того, насколько хороши у детей наставники и насколько качественны инструменты. Именно поэтому Вильфриду и мне было необходимо уметь играть на высоком уровне. Мы не смогли бы сохранить своё достоинство и социальное положение, если бы, обладая лучшими учителями и инструментами, выступили бы хуже детей, чей статус ниже нашего.

Как и следовало ожидать, дети высших дворян были весьма хороши. Вообще-то они оказались немного лучше, чем Вильфрид, которому пришлось научиться играть за очень короткий срок, но разница была достаточно небольшой, чтобы на Вильфрида не кидали насмешливые взгляды.

— Держу пари, теперь ты рад, что практиковался, не так ли, брат Вильфрид? — спросила я.

Когда он резко кивнул, Фердинанд позвал его по имени.

— Не волнуйся. Ты приложил к своей учёбе достаточно усилий, — сказала я и мягко подтолкнула Вильфрида в спину.

Когда он вышел на сцену и сел на стул, его учитель музыки принёс ему фешпи́ль. Вильфрид взял инструмент, установил его между бёдер и начал играть. То, как хорошо он мог играть, когда это было важно, и способность сохранять спокойствие, несмотря на всех оценивающих его людей, всё это наверняка свидетельствовало о крови Сильвестра, текущей в его венах. Он величественно играл на фешпи́ле перед огромной толпой — настоящее олицетворение сына герцога.

Я взглянула в сторону и увидела Флоренцию, чьи глаза были влажными от слёз. Она с улыбкой наблюдала за Вильфридом. Её ласковый взгляд был полон материнской любви, что я не могла не вспомнить и о своей маме. Я почувствовала укол зависти.

Вильфрид несколько раз запнулся, но сохранял хладнокровие до самого конца и без проблем исполнил песню. Закончив, он сошёл со сцены, лучась довольной улыбкой от хорошо проделанной работы.

— Розмайн, — объявил Фердинанд.

Как и другие дети до меня, я пошла в центр сцены и села на стул. Отсюда было хорошо видно всю огромную толпу дворян, выстроившуюся в зале. Я слышала, что в Эренфесте их было всего восемь сотен, но мне казалось, что тут их намного больше.

Я оглядела зал и встретилась взглядом с Эльвирой и Экхартом, стоявшими в первом ряду. Они оба одарили меня спокойными улыбками, отражавшими их полную уверенность во мне. Юстокс тоже был здесь. Он стоял рядом с Экхартом. В отличие от них, Дамуэль и Бригитта, стоявшие рядом с дворянами, у детей которых был сегодня дебют, выглядели крайне обеспокоенными, в то время как Корнелиус и Ангелика смотрели на меня с предвкушением. Рихарда улыбнулась и легонько кивнула, чтобы помочь мне успокоиться.

Пока я осматривала зал, Сильвестр, желая донести до всех легенду о святой, начал объяснять присутствующим обстоятельства моего удочерения, рассказывая ещё более преувеличенную историю, чем та, что использовалась во время моего крещения.

«Прекратите! Не надо разжигать в них интерес!» — кричала я мысленно, сохраняя при этом спокойную улыбку дворянки. Его смущающее представление закончилось как раз перед тем, как из-за оценивающих взглядов публики я чуть не потеряла самообладание. Розина поднялась на сцену с моим фешпи́лем и подошла ко мне.

— Госпожа Розмайн, учитывая ваши таланты, у вас всё будет хорошо, — сказала она с ободряющей улыбкой и добавила шёпотом. — Продолжайте улыбаться и не забудьте поблагодарить богов.

После этого Розина вернулась на своё место. Следуя её указаниям, я заставила себя улыбнуться, пока готовила фешпи́ль.

— А теперь, — объявил Фердинанд, — помолитесь богам и посвятите им песню.

Так как я посвящала песню богу моего сезона рождения, то играла о боге огня Лейденшафте. Это была песня, которую я очень хорошо знала и часто играла, но та маленькая шутка, которую я в своё время сыграла с Фердинандом, теперь обратилась против меня. Я сама себе вырыла могилу. Песня, которую он заставил меня репетировать для дебюта — это песня из аниме, которую я попросила его аранжировать! Прости меня, о могущественный Лейденшафт! Я буду играть от всего сердца!

Мысленно извиняясь, я вложила всю себя в игру, чтобы не проявить неуважение к богу. Вот только я сразу же почувствовала, как моя магическая сила втягивается в кольцо, как если бы я произносила молитву о благословении.

«Ч-что происходит?!» — хотелось мне закричать. С каждой строкой песни, магическая сила превращалась в полноценное благословение. Я поспешно остановила поток силы в кольцо, но было уже слишком поздно — синий свет вырвался из моего кольца, взмыл над сценой, превратившись в благословение, и пролился дождём в зал.

На лицах всех присутствующих читались шок, трепет и замешательство. В поисках помощи я взглянула на Фердинанда и увидела, что он с закрытыми глазами потирает виски. Судя по выражению его лица, я только что сделала нечто странное.

Тем не менее я не была уверена, можно ли сейчас остановить выступление, а потому продолжила играть. Когда я закончила своё выступление, то почти не слышала аплодисментов. Бо́льшая часть толпы, казалось, просто не знала, как реагировать, и хлопали только близкие мне люди.

«А-а-а! Простите за то, что получилось так неловко! Я не хотела!», — мысленно извинилась я. Затем, передав свой фешпи́ль Розине, я медленно слезла со стула. Ко мне твёрдым шагом подошёл Фердинанд. Я смотрела на него, гадая, что он собирается делать, как вдруг он подхватил меня и высоко поднял.

— Да будет благословлена святая, что несёт благодать Эренфесту! — провозгласил он.

Все дворяне тут же подняли вверх штапы, и свет благословений заструился над ними. Я слышала, как люди в зале бормотали: «Значит, она действительно святая».

Я поняла, что Фердинанд решил воспользовался этим, чтобы сильнее распространить легенду о святой! От этого у меня перехватило дыхание, но Фердинанд шёпотом приказал мне улыбнуться и помахать толпе. Я сделала, как он сказал, изобразив элегантную улыбку, которой меня учили, и изящно помахала рукой, заработав оглушительные аплодисменты.

Фердинанд со мной на руках спустился со сцены и направился прочь из зала, а я продолжала улыбаться и махать толпе. Он шёл быстро, широко шагая, остановившись и отпустив меня, только когда мы оказались в предоставленной ему комнате ожидания. Из магических инструментов, хранящихся у него на поясе, он выбрал блокирующий звук.

— Розмайн, — сказал он и сунул инструмент мне в руку.

Когда я сжала его, у нас обоих одновременно вырвался усталый вздох. Затем Фердинанд пристально посмотрел на меня и спросил:

— Розмайн, почему твоё выступление превратилось в благословение?

— Я не знаю. Это произошло само собой.

На самом деле, я надеялась, что это он объяснит мне, что произошло. Услышав мой ответ, Фердинанд нахмурился и в задумчивости скрестил руки на груди.

— Но этого никогда не происходило, когда ты практиковалась, верно? Почему же сейчас твоя песня внезапно стала благословением?

— Думаю, потому, что во время практики я никогда не молилась всерьёз, — ответила я и тихо добавила, — Практикуясь, я всегда сосредоточена на движениях пальцев и пении, чтобы попадать в ноты, так что на самом деле не молюсь.

Фердинанд принялся легонько постукивать пальцем по виску.

— Так ты полагаешь, это произошло потому, что ты искренне молилась?

— Да. Я почувствовала как моё кольцо само поглощает магическую силу. И пусть я поспешно остановила поток, но было уже слишком поздно. Думаю, в будущем мне сто́ит играть без кольца.

Магическая сила вытягивалась из меня потому, что на моей руке было кольцо. Если его снять, то это должно решить проблему. Но в ответ на моё предложение Фердинанд покачал головой и сказал:

— Для детей дворян, что прошли церемонию крещения, немыслимо снять магическое кольцо. У тебя есть только два варианта: либо отточить свой ум так, чтобы магическая сила не утекала, либо принять свою судьбу в качестве святой.

— Сознательно сдержать магическую силу будет довольно сложно — она обычно вытекает из меня так быстро, что я даже не понимаю этого, пока не становится слишком поздно. В любом случае, нужна ли нам всё ещё эта история о святой? Я думала, это было нужно только для того, чтобы моё удочерение прошло более гладко, — сказала я, надувшись.

Фердинанд на мгновение задумался, а затем спокойно посмотрел на меня.

— Будет полезно иметь объяснение, почему ты настолько странная. Никто не отвергнет святую с таким обилием магической силы, когда она столь полезна для герцогства, — сказал он, опустив глаза.

Другими словами, я должна быть полезна, иначе даже моё большое количество магической силы не поможет, если из-за моих странностей люди начнут отвергать или презирать меня. Видя горький взгляд Фердинанда, я могла лишь прикусить губу.

В дверь постучали, и в комнату вошла Рихарда.

— В зале все обсуждают историю о святой. Никто не был в настроении для церемонии дарения, поэтому её пропустили и перешли сразу к обеду. Юный господин Фердинанд, переоденьтесь как можно быстрее.

Затем Рихарда повела меня в банкетный зал, попутно расхваливая за хорошо проделанную работу. Более того, она мимоходом упомянула, что и до сегодняшнего дня знала, что я особенная девочка, поскольку ранее уже стала свидетельницей моей церемонии крещения, церемонии звёздного сплетения и моего участия в образовании Вильфрида.

— Леди, не так уж много дворян хорошо вас знают, а потому большинство были шокированы вашим благословением. Но хорошо знакомые с вами не были удивлены. Как приёмной дочери герцога, вам нет нужды беспокоиться о демонстрации своего огромного количества магической силы, — успокоила меня Рихарда.

Её слова словно сняли груз с моих плеч, и я тихонько вздохнула.

После обеда мы вернулись в зал, где должна была проводиться церемония дарения. Она была довольно простой — новым студентам дворянской академии вручались накидки и броши. В церемонии участвовало четырнадцать детей, что намного больше, чем через три года будет на моей.

Там к нам присоединилась Розина, которая обедала где-то в другом месте. Она, как и всегда, улыбалась, но я почувствовала, что ей немного не по себе.

— Розина, что-то случилось?

После моего вопроса беспокойство на её лице только усилилось.

— Госпожа Розмайн, дело в том… Со мной только что говорила госпожа Кристина, — ответила она.

Я удивлённо моргнула. Кристина была священницей и покровительницей искусств, которой Розина служила до меня. Она относилась к Розине как к подруге и обеспечивала ей комфортную творческую жизнь, что вызвало проблемы с другими служителями, когда я впервые привела её в свои покои. По этой причине такая напряженность Розины после новой встречи с Кристиной заставила меня забеспокоиться.

— Она что-то сказала тебе? Что-то обидное? — спросила я.

Розина медленно покачала головой.

— Нет. Полагаю, она намеревается прийти и забрать меня в будущем.

— Что? — спросила я, снова удивлённо моргая.

Розина повторилась, на этот раз с заметной радостью вместо тревожности.

— Она сказала, что планировала забрать меня после окончания дворянской академии и обретения бо́льшей свободы. Она никогда не думала, что я стану вашим личным музыкантом, госпожа Розмайн.

Видя, как её голубые глаза светятся от радости, а на лице играет счастливая улыбка, у меня заболело сердце. Не будет ли она более довольна служением покровителю искусств, вроде Кристины?

— Розина, ты хочешь вернуться к служению Кристине? — спросила я.

У меня на сердце было неспокойно. Если бы она сказала, что хочет этого, то, возможно, мне стоило позволить ей вернуться к Кристине?

Я посмотрела на Розину, сжав руки в замок перед собой, и несколько раз моргнула. Розина покачала головой и ответила:

— Я довольна своей нынешней жизнью, а потому не собираюсь возвращаться к госпоже Кристине. Просто до этого момента я думала, что она бросила меня в храме. Зная, что она никогда не забывала обо мне, я смогу жить с миром в сердце.

— Понятно. Я рада.

Я действительно была рада, что её боль ушла, и что она не собиралась оставлять меня. Когда я с облегчением вздохнула, Розина поняла, что я волновалась о её уходе. Она слегка улыбнулась и обеспокоенно посмотрела на меня.

— Вам не о чем беспокоиться, госпожа Розмайн. Я ваш личный музыкант, отныне и навсегда.

Я немного смутилась, поняв, что она заметила мою ревность к Кристине, поэтому отвела глаза и стала искать сцену.

— Начинается церемония дарения, — объявил служащий. — Все новые студенты дворянской академии, шаг вперёд!

Голос дал мне представление о том, где находится сцена, но я не могла её увидеть. Рыцари эскорта и слуги, не говоря уже о Фердинанде и Эльвире, стали вокруг меня, чтобы не дать другим приблизиться ко мне, одновременно закрыв мне вид на сцену. Я попыталась взглянуть на церемонию через оставшиеся просветы между ними. Интересно, не согласится ли кто-нибудь позволить мне сесть ему на плечи?

Я мельком разглядела, как Сильвестр ходит по сцене и вручает ученикам накидки и броши, напу́тствуя каждого усердно учиться. Как только он закончил, служащий объявил для учащихся дни, когда они отправятся в дворянскую академию. Корнелиус и Ангелика повторили шёпотом их собственные даты. Каждый класс, видимо, отбывал в разное время, поэтому их дни не совпадали.

— Господин Фердинанд, где находится дворянская академия? — спросила я.

— В Центре. Студенты живут там зимой. Магический круг для перемещения сконструирован так, что не позволяет переносить большие группы людей, а потому каждый класс отправляется отдельно.

По окончании церемонии дарения по всему залу начались разговоры. Таким образом, зал стал местом светского собрания, где дворяне обменивались различными слухами. Я не знала, что мне делать дальше, но до того, как я даже успела спросить, Фердинанд положил руку мне на плечо.

— Розмайн, ты плохо выглядишь.

— Ох, это совсем нехорошо. Я полагаю, настала пора ей немного отдохнуть, — согласилась Эльвира.

И она, и Фердинанд внимательно посмотрели на меня. Лично я чувствовала себя хорошо, но могла догадаться, что таким образом они указывали мне уйти и не создавать новых проблем. Поэтому я покинула зал с Рихардой и моим эскортом.

Пока мы шли, я слышала несколько шепчущихся голосов в толпе.

— Магическая сила этой девочки действительно позволяет называть её святой, — сказала одна женщина. — Я хотела бы узнать её получше.

— Ну, чтобы стать святой, нужно больше, чем просто избыток магической силы, — ответила другая.

— Эта святая, несомненно, моя племянница, — начала ещё одна.

Их пронзительные взгляды начали меня нервировать. Пусть дворяне не смотрели на меня в упор, но все они смотрели в мою сторону, уделяя мне гораздо больше внимания, чем когда я впервые вошла в этот зал. Сопротивляясь желанию опустить глаза или выбежать из комнаты, я, как дворянка, шла с высоко поднятой головой.