Вспышка. Том 1, 2

Часть 1. Начало. Глава 1

Ник.

Дождь не утихал, моросил нудно, тоскливо. Небо было сплошь серое, значит, эта слякотная непогода надолго. Продолжать мокнуть на улице стало невыносимо, меня колотил озноб, поэтому я стал искать хоть какое-то укрытие от дождя. Нужно обсохнуть, передохнуть, привести мысли в порядок.

Я пробирался вдоль забора, заглядывая в окна домов. То, что не горел свет, еще не говорило о том, что дом не жилой. Испуганные люди, ставшие зомби, а их было большинство, прятались от других измененных — агрессивных звероидов.

Наконец, мне попался старый заброшенный деревянный домик на самом краю улицы. Окна были заколочены, шифер на крыше зиял пробелами — это убежище вполне подходило для отдыха и наблюдения. Полусгнившая калитка была замотана стальной ржавой проволокой, которая подалась легко. Я толкнул калитку, она открылась со скрипом. Я посмотрел вдоль улицы, за пеленой дождя не было ни одной души. В домике напротив темнели плотно занавешенные окна, но из трубы лениво тянулась струйка дыма. Я прикрыл за собой калитку, намотал так же проволоку, пробрался к дому по заросшей тропинке. Дверь в дом была заколочена крест-на-крест досками. Оторвать их не представляло труда. Дверь была не заперта. Я вошел в полумрак затхлого домика, осторожно пробрался в комнату, разводя руками свисающую паутину.

Ноги гудели. Я присел на старый скрипящий табурет напротив мутного окна, обхватил себя руками. Дрожь пробежала по телу. Сырая куртка совсем не грела.

С потолка капало с равномерным стуком, но лужа на полу не увеличивалась, вода просачивалась между досок. Хорошо было бы сейчас затопить печь, обсохнуть. Но я не решался это делать, меня могли заметить преследователи, я знал, что они не оставят меня в покое. Я для них — другой, не измененный. И, несмотря на то, что здесь, на окраине города, я почти не чувствовал взгляда в спину.

Через щели в забитых досками окна, я заметил зомби, который проковылял вниз по улице, склонив голову, не обращая внимания на стекающие по лысому черепу струям воды. Хорошо, что эти измененные были безобидны, не кидались ни на кого, как и следовало ожидать от типичных зомби, даже наоборот, сторонились друг друга. А вот звероиды были по настоящему опасны. Именно они меня преследовали. Только чудом мне удалось оторваться от погони. Но надолго ли? Рано или поздно, мне все равно придется выйти из укрытия.

Сидя в укрытии, я стал вспоминать все с самого начала. Я хотел найти логику в развитии этих ужасных событий, изменениях людей, причинах.

Одно было точно: началось все примерно тридцать шесть часов назад.

Утром в воскресенье мы возвращались с Глебом на его машине из аэропорта. Болтали как обычно о политике, о женщинах, анекдоты травили, в общем, пытались максимально интересно скрасить полтора часа скучной дороги. Глеб вел машину не спеша, развалившись в кресле, лениво переключая каналы радио. Я про себя думал лишь о том, как бы скорее добраться до дома, сходить в душ, плотно поесть и отдохнуть после изнурительного перелета и дороги. Трасса в воскресное утро была пустынной, в основном только фуры.

До въезда в город оставалось каких-то полкилометра, уже появилось бетонное название на дорожном постаменте «Угорск», теплое солнышко приветливо выглянуло из-за холмов, в окно влетели знакомые серные запахи дымящего завода. Внизу, в чаше пологих холмов, показались крыши домов. Дном чаши блестел продолговатый пруд, на другой стороне которого, в тени холма и наискосок поднималась широкая главная улица, утыканная пятиэтажками, как кубиками — проспект Ленина.

Ну, наконец-то, подумал я в этот момент…

И тут — удар!

Машину встряхивает, дробь ссыпавшегося в багажник заднего стекла режет слух. Глеб дергает руль, но справляется с управлением, визг тормозов заставляет на минуту замолчать беззаботных птиц в ближайшем пролеске.

— Что, черт побери, это было?! — спрашивает Глеб, когда прижался к обочине.

Он выскочил из машины, хлопнув дверцей.

— Не похоже на шалости подростков, — говорю я, оглядываясь по сторонам.

До ближайших кустов метров тридцать, по другую сторону от дороги поле. И ни одной машины в этот момент не двигалось навстречу. Да и разбилось-то заднее стекло.

Глеб выскочил из машины, открыл багажник и, сокрушаясь, стал собирать осколки, доставая и отряхивая вещи. Домкрат, набор ключей, пластиковые бутылки, тряпки полетели на обочину. Я озирался по сторонам, задирал голову вверх, пытаясь определить, откуда это прилетело? И что это было вообще.

— Нет! Ну ты это видел! — раздался возмущенный голос Глеба из багажника.

— Что там еще? — спросил я.

— Сам посмотри.

Я проследил за его пальцем, указующим в нутро багажника, и ужаснулся.

В боковой панели справа над колесной нишей была пробоина размером с грецкий орех, почти незаметная сразу. Я наклонился и увидел в отверстие глаз Глеба, глядящий на меня с другой стороны.

— И ты хочешь сказать, что это просто камушек прилетел? — спросил он и моргнул.

Я обошел машину, присел к Глебу — действительно, сквозное отверстие под аркой, снаружи даже и не видно. Даже удивительно, как колесо и бак не задело. Дыра пусть и с оплавленными, но ровными, а не рваными, как предполагается, краями не только в металле, но и в обивке. Словно ее не пробили, а выжгли диаметром так сантиметра четыре.

Мы поднялись и посмотрели друг на друга совершенно ошеломленными глазами.

Через минуту я, наконец, произнес:

— Ты же понимаешь, что это не просто камень?

— Ну, да, — неуверенно сказал Глеб, шумно почесал небритый подбородок. — А что тогда?

— Это что-то влетело в заднее стекло, — сказал я, прорисовывая рукой путь камня под острым углом, — пролетело через боковину, продырявило обивку и кузов. Правильно?

— Ну, правильно. И что? Что это может такое быть, чтобы пробить стекло и кузов?

— Ну что, что, — сказал я. Очевидно, что только один предмет может на такой скорости прилететь с неба. — Это метеорит!

Глеб посмотрел на меня с сомнением.

— А ты когда последний раз видел метеорит?

Я на миг задумался, вспомнил:

— Ну, этот, Челябинский, весь ютуб этими кадрами был забит…

— Ага, точно! — усмехнулся Глеб. — Если бы тот челябинский попал в нашу машину…

— Да, да! — перебил я, подняв руки. — Понятно, что это не совсем такой. Маленький. Со сливу. Осколок.

— Ну, а тогда где все остальное? — развел руки в стороны Глеб. — Если это только осколок.

Я пожал плечами. В небе ни облачка, никакого дымного следа от болида, как в Челябинске.

— Хорошо! — хлопнул в ладоши Глеб. — Тогда пошли и найдем этот твой осколок!

— Пошли. Только не факт, что найдем…

— Найдем! — уверенно сказал Глеб и потопал по дороге.

Мы примерно рассчитали расстояние, там должны остаться следы торможения на асфальте. Ага, вот оно. Стали рыскать по обочине и траве. И, надо сказать, нашли довольно быстро — эту канаву мы увидели одновременно. Толкаясь, подбежали к месту падения космического пришельца — условно осколка метеорита — и, когда увидели то, что лежало на дне небольшого рва, оба открыли рты. Взору нашему предстало нечто, совершенно не похожее на камень.

— А ты уверен, что это именно то, что мы ищем? — спросил Глеб, не отрывая взгляда от предмета.

— Похоже, что да, — ответил я. — Это, как минимум, объясняет дырку в твоей машине.

— Черт, — тихо сказал Глеб. — Но это же не камень.

Перед нами на дне канавы лежал ровный, блестящий, будто стеклянный, с переливающимися внутри темно-синими волнами с завитушками, шарик. В какие-то моменты он становился однотонно-блестящим, металлическим. Но потом будто включался и снова играл сине-зелеными красками, подсвечивая дно ямы мертвенно-синим сиянием.

— То есть, — сказал я, — ты хочешь сказать, что это не метеорит?

— А ты что, не видишь? Это скорее что-то, созданное человеком.

— Или не человеком? — осторожно предположил я. — Ведь он прилетел из космоса, а рядом не было ни одного самолета. — И в этот момент я немного испугался собственного предположения, так легкомысленно озвученного.

— Или это осколок какого-нибудь спутника, какой-то ступени корабля? — попытался найти Глеб более реалистичное объяснение.

— Но ведь тогда это было бы каким-то металлическим куском, бесформенным.

— Ну, — сказал Глеб, — он пока летел, округлился, пролетая через атмосферу.

— Я что-то не припомню, чтобы в жилой местности падали осколки кораблей. Их запускают как раз с таким расчетом, чтобы обломки и все эти ступени падали где-то в степях, лесах или в море.

Глеб развел руками, мол, а что же еще? Тут я не выдержал, хлопнул его по плечу:

— Ты же прекрасно видишь, что он не похож на обломок! Он круглый, стеклянный и… какой-то живой!

Мы сидим еще несколько секунд или минут, загипнотизированные игрой цвета шарика. Потом я, не отрывая взгляда, нашарил рукой веточку и потыкал в этот шар. Посмотрел на кончик.

— Камень… э, шар, — сказал я, — твердый и не горячий.

Словно под гипнозом моя рука протянулась к шарику. Глеб тут же меня одернул:

— Стой! — вскочил на ноги. — Я сбегаю за перчатками в машину, а то… мало ли что!

Пока он бегал, я большим усилием воли давил желание взять это нечто голыми руками. И в последний миг, когда моя воля почти иссякла, подбежал Глеб. Присел рядом, протянул руку в перчатке и двумя пальцами поднял шарик.

— Он и правда совсем не горячий! — сказал Глеб. — Даже наоборот.

— Наоборот — это что, холодный?

— И очень тяжелый, будто чугунный.

Мне тоже захотелось подержать его в руках.

— Дай мне одну перчатку, — сказал я.

Он протянул мне свободную руку, я стал стягивать перчатку. В этот момент по трассе проезжала какая-то машина, я на долю секунды отвлекся, повернув голову, и в этот момент все вокруг вспыхнуло.

Вспышка была настолько яркая, что кусты, стоящие за десять метров от нас, отбросили на секунду черные густые тени.

— Черт! — кричит Глеб, рефлекторно откидывает шарик, валится назад, закрывая глаза руками. — Как больно! Черт!

— Что случилось? — спрашиваю я, тряся его за плечо. — Что ты сделал?

— Да ничего я не делал! Он просто взорвался! Блин, глаза сейчас лопнут! Я ничего не вижу!

Я вскочил на ноги.

— Сейчас, я принесу воды! Лежи, не дергайся!

Я побежал к машине, слыша затихающие стоны и ругань Глеба за спиной. Вырвал из подстаканника бутылку минералки и, взрыхляя гравий, помчался обратно.

— Вот! Держи! — крикнул я, падая рядом с Глебом. — Промой глаза! Ну!

Но Глеб молчал и не двигался.

Я потряс его за плечо.

— Глеб! Глеб, твою мать!

Он лежал как набитая песком огромная кукла, болтался от моих дерганий, но никак не реагировал. Даже странно видеть подкачанного мускулистого здоровяка в таком разваленном состоянии. Я повернул его лицом к себе, глаза были закрыты, но веки покраснели и вспухли.

Потрогал пульс на шее — артерия мощно и ритмично толкала кровь. Значит, живой. Только потерял сознание. Только этого не хватало.

В лесу тихо и осторожно прокричала птица, за ней другая, через минуту лес наполнился привычной птичьей болтовней. Все встало на свои места. Кроме Глеба. Он продолжал лежать в позе зародыша и мерно дышать, словно заснул.

До машины я его не дотащу, да и стоит ли? Мало ли что с ним. Надо вызывать скорую.

Я вскочил на ноги, нашарил в кармане телефон, набрал 103, на пятый гудок сонный хрипловатый голос пробурчал:

— Скорая, слушаю.

— Срочно! — прокричал я в трубку. — Человеку плохо!

— Не кричите Вы так! Что за человек? Фамилия, адрес, кто звонит?

— Человек, э-э, мой друг, Глеб Громов, мы в, э-э, аварию попали на въезде в город со стороны Перми! Быстрее!

— Что с ним? — спокойно продолжал хрипловатый женский голос.

— Сознание потерял! Скорее!

— Травмы какие-то есть?

— Нет!

— Кровотечения нет?

— Нет, господи! Не знаю! Ну снаружи не видно ничего такого…

— Хорошо. Ваша фамилия?

— Да, Черт! — выругался я.

— Я не поняла, повторите фамилию…

— Я — Краснов Никита Александрович! Записали?

— Да… секундочку…Алексеевич?

— Александрович! Черт! Человеку плохо!

— Так, записала. Адрес повторите.

— О, боже мой! Да нет тут адреса! Въезд в город, знак тут с большими бетонными буквами «Угорск». Поворот еще на Уральский! Мы рядом с ним!

— Хорошо, я поняла. Значит… улица Карла Либкнехта. Не волнуйтесь, машина уже выехала. Ждите.

— Ну, спасибо! Наконец-то!

В трубке пошли гудки. Я кинул телефон в карман, склонился к Глебу. Он лежал все в той же позе эмбриона на боку, подтянув колени к животу, легко посапывая, словно спал. Я потряс его за плечо — ноль эмоций. Вырубило конкретно. Я снова поднялся, всмотрелся вниз вдоль пустой улицы. Больница в другом конце города, за прудом, справа от проспекта, сколько они будут оттуда ехать? По пустым улицам ну минут десять-пятнадцать, наверное. Хорошо. Что еще нужно сделать? Я лихорадочно вспоминал приемы первой помощи, в том числе при потере сознания. Да, нужно, чтобы человек лежал на боку, чтобы рвотные массы не попали в дыхательные пути — вспомнил что-то я. Ну, нормально, он и так лежит на боку. Что еще? Да хрен его знает! Когда с этим сталкиваешься сам — никогда ничего вспомнить не можешь.

Так, стоп. У нас же ДТП! Машина Глеба, а он в отключке. Стекло разбито, надо же зафиксировать! Чтобы страховку выплатили, пусть и копеечную, судя по году выпуска его драндулета, но тем не менее.

Снова достал телефон, вызвал полицию. Здесь разговор произошел быстро и конкретно. И машина пришла быстрее скорой.

Через пять минут без мигалок подкатила «Гранта». Прижалась к обочине возле машины Глеба. Я глянул на Глеба, он был без изменений. Поспешил к полицейским. С пассажирского сиденья вышел невысокий, худосочный человек в форме и желтой жилетке, поправил фуражку, козырнул:

— Лейтенант дорожно-патрульной службы Носов. Что у Вас случилось?

Я показал пальцем на разбитое стекло.

— Вот, ехали, и тут — бах, камень прилетел, стекло вдребезги!

Лейтенант обошел машину, перешагивая через выложенные Глебом вещи, заглянул через проем в багажник, потрогал пальцем осколки. Огляделся по сторонам и, подняв одну бровь, спросил:

— Так. И откуда камень прилетел?

Не понравилась мне его интонация.

— Ну, ехали-ехали и тут откуда ни возьмись — бах!

— Откуда? — вздохнул лейтенант.

Я пожал плечами: да фиг его знает. Что я ему про метеорит буду рассказывать? Мы и сами были не уверены, что это метеорит.

— Так, — как-то подобрался лейтенант. — Вы сказали «ехали». А с кем? Кто-то еще в машине был?

Он посмотрел по сторонам, но Глеба увидеть за двадцать метров, конечно, не мог. Я указал рукой:

— Вон там, друг мой, сознание потерял.

Лейтенант снова поднял бровь, еще выше.

— Документы на машину, страховку, — произнес он и двинулся к Глебу.

— Документы у него, — кивнул я на Глеба, шагая следом. — Это его машина.

Глеб лежал в той же позе.

— Что с ним? — спросил лейтенант, наклонившись и ощупывая пульс.

— Я же говорю, сознание потерял.

— Как потерял? — посмотрел он на меня снизу вверх. — Вышел из машины, пришел сюда и потерял сознание?

— Ну да. — Я почесал затылок. Дурацкая ситуация. Что ему сказать про этот шарик? И где он теперь вообще? Это же, наверняка, какая-то улика, вещественное доказательство… черт.

— Мы вышли посмотреть, — продолжил я, — что в машину попало, хотели посмотреть. Ну и…

— Нашли?

— Ну да. А потом он потерял сознание.

— Просто так взял и потерял? А где то, что вы нашли?

Я развел руками:

— Где-то здесь. Он выпал у него из рук, когда… он потерял сознание и… упал.

— Понятно, — лейтенант поднялся, отряхнул руки. — Скорую вызвали?

— Да, — ответил я. И в подтверждение снизу на дороге между домами, тарахтя, выползла карета скорой помощи. Огоньки на крыше мигали, но сирены не слышно: улицы все равно пустые.

— Так, хорошо, — сказал лейтенант. — Оформлять ДТП будем?

— Ну, а как же, конечно! Это же ДТП?

Лейтенант вздохнул, посмотрел на Глеба, на выруливающую к нам скорую.

— Ладно, я за протоколом, документы на машину все равно нужны, — сказал лейтенант и направился к своей машине.

— Хорошо, — я присел и стал шарить по карманам Глеба.

В это время двое в белых халатах подошли к нам.

— Что с ним? — спросил один, что побольше габаритами, присел рядом.

— Потерял сознание, — ответил я, доставая портмоне и перебирая в нем карточки и документы.

— Очнулся — гипс, — хохотнул второй, помоложе и поменьше.

Первый не обратил на него внимания, спросил:

— Травмы какие-то есть?

— Нет, — сказал я.

— А Вы ему кто?

— Я — друг. Мы вместе ехали.

Первый поднялся, глянул на нашу машину, снова на Глеба.

— Пульс слабый, но ровный. Со зрачками не очень… Хорошо, будем оформлять, — сказал он и повернулся к коллеге. — Димон, давай носилки.

Димон убежал, а я пошел к инспектору с документами.

Десять минут я подписывал все возможные бумаги и протоколы. Пока я разбирался с медиками, заметил, как лейтенант Носов прошелся вдоль кустов, в попытке, видимо, отыскать вещдок, но, ничего не найдя, быстро ретировался, посоветовав вызвать эвакуатор. Я кивнул. Посмотрел на полупустую улицу, пошарил в своем кошельке и решил, что лучше сам отгоню машину к дому Глеба: машина на ходу, а платить этим стервятникам совсем не хотелось.

Я скидал вещи в багажник, захлопнул его. На меня в разбитый проем зиял голый салон. Вот ведь! Надо заехать домой, взять какую-то пленку, скотч и заклеить на всякий случай. Сколько Глеб пробудет в больнице, я не знал, а защитить от непогоды все равно надо, пока он не поставит новое стекло. За целостность содержимого машины я особо не переживал: Глеба знал весь район, вряд ли найдется такой придурок забраться внутрь его машины и чем-нибудь поживиться.

Открыл дверь, собрался было сесть в машину, но в последний миг решил найти этот странный камень. Вернулся, шарил по кустам возле ямы, ползал по траве, метров двадцать квадратных, наверное, обшарил руками, но ничего не нашел. Значит, все-таки, этот дэпээсник его забрал. Вот почему он так быстренько смылся! Сволочь. Вещьдок ему, видите ли… Ну, что ж, значит не судьба. Жаль, конечно. Загадочный предмет, очень загадочный.

С этими мыслями я добрался до своего дома на проспекте Ленина. Ранним утром в воскресенье улицы были пустынны, одинокие пешеходы и машины словно сонные мухи лениво ползли по своим делам.

Бросил машину у подъезда, взбежал на свой этаж, ворвался в квартиру. В комнате на разложенном диване, запутавшись в простыне, крепко спала Маринка. Совсем забыл, что она у меня живет сейчас. На цыпочках прошел к шкафу, на антресолях нашел старую пыльную пленку, в шкафчике целый рулон скотча и тихонько вышел из квартиры, аккуратно притворив за собой дверь.

Провозился с обматыванием двери багажника полчаса, так устал, что решил не отгонять ее к дому Глеба, а поставил на сигнализацию и вернулся к себе в квартиру. Сходил в душ, очень хотелось кофе, но, подумал, допил полбутылки минералки, отыскавшейся в холодильнике, и завалился к Маринке. Теплая и сонная повернулась ко мне, обняла, и я почти сразу провалился в долгожданный сладкий сон. Последнее, что помню, это мерцающий маленький загадочный шарик в руках Глеба.