Вспышка. Том 1, 2

Глава 13

Егор.

После неудачи с подругой другого, я долго не получал сообщений от Хозяина.

Наконец, надпись перед моими глазами уведомила нас о дальнейших задачах.

До вечера мы с дружками ездили по окраинам города, помогая расставлять патрули, раздавал указания и назначал старших, выбрать которых из адекватных было очень нелегко. В какой-то момент я даже пожалел, что стал помощником Хозяина — такая ответственность на меня свалилась, что голова пухла еще больше. Но, с другой стороны, стать первым (не считая Хозяина) человеком города — это поднимало дух, да что там, просто мурашки бежали от грандиозности момента!

После проведенных мероприятий, вкусно и бесплатно нажравшись в местной гамбургерной, мы сидели в машине, припаркованной на центральной площади. Ждали сигнала Хозяина. Я стал переживать, что другой за это время сможет уйти, но Хозяин меня успокоил. Он его видел, значит, тот где-то здесь. И сегодня вечером они его выловят, если не в городе, то на выезде точно.

Сытый от пуза, я начал дремать, пригрозив помощникам сидеть тихо. Но уже через пять минут на заднем сидении что-то металлически склацало, тяжело упало и раздалось ворчание Сохатого.

Я повернулся к ним, недовольно крикнул:

— Да вы что, бараны, как дети! Лупить вас что ли?

— Простите, начальник, — виновато пробормотал Сохатый, поднимая с пола короткоствольный автомат. — Я нечаянно.

— У него просто руки жирные, как у свиньи! — проскрипел Шпын и заржал.

Я тяжело вздохнул.

— Зачем я вообще вам разрешил иметь оружие? Вы же обращаться с ним не умеете!

— Так чего, — сказал Шпын обиженно, — они же все равно без патронов. Они все у тебя, начальник!

— Да, правильно! — сказал я, похлопал по бардачку перед собой. — Пусть лучше тут полежат до необходимости, а то вы же, дебилы, не только себя перестреляете, что было бы к лучшему. Так ведь и меня зацепите!

Шпын что-то пробурчал, отвернулся к окну.

Я снова прикрыл глаза. Задремать второй раз вряд ли получится, я был весь на взводе. Неопределенность утомляла, да еще в компании этих малолеток.

В этот момент пришло сообщение, которое мне показалось встревоженным. Хозяин сказал, что другой был у него, но ему удалось от него избавиться. Почему он не уничтожил другого? Я не решился задать этот вопрос, да и возможности такой у меня не было, ведь наша связь была односторонней. Но теперь я понял одно, что я и моя команда для того и были выбраны, чтобы выполнять то, что Хозяин не мог сделать физически. Мы были его руками.

Потом Хозяин сообщил, что другой долго находился вне зоны воздействия. Как ему это удалось, мне было не понятно. Значит, Хозяин не был настолько всесилен. Но дело было в другом, который был больше защищен от воздействия, чем остальные. Поэтому он и был другим.

А сейчас другой снова проявился! И он снова был на Юбилейном!

Я ткнул Лапу в плечо:

— Все! Поехали! На Юбилейный!

Разморенный после гамбургеров Лапа засуетился, завел машину, сказал.

Машина плавно объехала площадь, спустилась с горы и помчалась по набережной.

За каналом у автовокзала свернули налево к Юбилейному. До главного перекрестка по прямой Лапа разогнал седан до сотни. И тут, неожиданно, из пожарной части справа нам наперерез выполз красный пожарный ЗиЛ с номером шесть на борту. Просто выехал на главную дорогу с площадки перед зданием с вышкой, словно и не замечая никого вокруг. Что удивительно, кроме нас и этого ЗиЛа никого на всей дороге не было. Я еще издалека заметил медленно ползущий из ворот ЗиЛ, до последнего думая, что тот остановится перед дорогой, пропустит их. Но машины сближались — ЗиЛ медленно, они со скоростью сто — и столкновение с каждой секундой казалось неминуемым.

За два десятка метров до красной махины с номером шесть на борту, я только и смог вымолвить, вжавшись в сиденье:

— Какого лешего он делает?..

А дальше все произошло, как в кино.

ЗиЛ возник прямо перед нами, Лапа выругался, дернул руль сначала влево, чтобы обойти его по встречной, но ЗиЛ упорно выползал, поворачивая налево, даже не притормозив, тогда Лапа крутанул вправо, обходя ЗиЛ сзади, машина почти встала на два колеса, в нескольких сантиметрах проскочила у массивного заднего бампера, визжа покрышками и, подпрыгнув на бордюре, впечаталась в столбик дорожного знака «уступи дорогу». Удар, скрежет, из-под смятого капота повалил пар, вспухшие подушки безопасности обволокли лицо, мягко сдулись, металлическая труба со знаком загнулась, многоголосая ругань пронеслась по микрорайону, вспугнутые вороны взлетели с ближайшего тополя.

Все это произошло за две-три секунды. Трудная, тяжелая жизнь даже не успела пролететь перед моими глазами, как обычно бывает в таких случаях.

Лапа, за ним Шпын первыми выскочили из машины. Побежали к пожарной машине, мирно остановившейся на другой стороне дороги. Водитель из нее вышел, чесал затылок, глядя в их сторону. Когда я выбрался со своего сидения, Лапа держал незадачливого пожарника прижатым к борту машины, Шпын скакал вокруг, размахивая автоматом без магазина.

Я заметил, что мигалки наверху были включены. Вот ведь, гад, подумал я. Оглядел последствия аварии. Хорошо, что Лапа снизил скорость, да еще и бордюр помог, так бы легким ушибом не обошелся. Судя же по подросткам, те вообще будто и не пострадали.

Сохатый с трудом выбрался со своего места, удивленно чесал синеющую шишку на лбу.

— Что это было? — спросил он куда-то в сторону столба.

Я ничего ему не ответил, пошел, прихрамывая, к двум другим.

Когда подошел, здоровенный водила ЗиЛа зыркнул на меня злыми черными глазами.

Лапа покраснел от негодования:

— Он еще тут мне будет говорить о своей правоте!

— Я ехал на вызов! — настаивал на своем водила.

— Какое, я тебя спрашиваю, задание? У тебя же сирены не включены были!

— Были включены, — повторял водила.

— Да как же включены, если не включены! Я же видел!

— А я говорю, включены.

Тут снова подскочил Шпын, снизу вверх посмотрел на водилу, помахал автоматом.

— Я те щас тут устрою! Я те щас такое! Колеса прострелю!

Водила посмотрел на его автомат — без патронов просто железяка — молча усмехнулся.

— Чего ты лыбишься, гад! — подскакивал Шпын.

Мне надоел этот цирк.

— Все, хорош! — крикнул я. — Бесполезно! Пошли отсюда.

Повернулся и пошел обратно через дорогу.

Подростки заспешили за мной.

— Как же так, начальник, — спросил Лапа, — мы что, пешком что ли?

— Другую машину возьмем. Вещи из машины заберите. Вон там дома, гаражи, у кого-то же есть там машины? — сказал я и пошел по тротуару вверх по улице.

Подростки оживились, подбежали к разбитой машине, забрали из нее оружие, скидали магазины в рюкзак, чуть не за руку потащили за собой контуженного Сохатого.

Догнали меня, продолжая спорить.

— Да ты что, не мог ему в бочину въехать! — кричал Шпын. — Мы же по главной ехали!

— Ага! — отвечал раздраженно Лапа. — У меня реакция сработала. И ты видел, грузовик? От нас бы ничего не осталось вообще.

— Водила-мудила! — выкрикнул Шпын.

— Чего! — Лапа остановился. — Кого ты…

— Да я про этого, пожарного! — махнул рукой Шпын.

— Молча идите! — рявкнул я.

Я получил сообщение от Хозяина: другой нашел машину и теперь двигался по направлению к Солнечному, где живут его родители.

— Ищите машину! — крикнул я помощникам. — Срочно! Быстро!

Лапа и Шпын повесили на Сохатого свои автоматы и беспорядочно заметались по улице. Вблизи, как назло, ни одного дома с гаражом.

Я продолжал идти вперед, ожидая новые координаты клиента от Хозяина. Сохатый, пыхтя, тащился следом.

Подростки бегали вдоль улицы, заглядывая во дворы, дергая ворота, высматривали машину или гараж, в котором могла стоять машина.

Наконец раздался радостный вопль. В полумраке я не сразу увидел подростков.

— Здесь! Сюда! — кричал Лапа, стоя у большого двухэтажного кирпичного дома с пристроенным к нему гаражом на две машины.

Я прибавил шаг, Сохатый не отставал, звенел автоматами за спиной.

Лапа стоял в ожидании начальника в позе победителя, Шпын дергал за ручку.

— Вот тут я точно знаю, что есть классная тачка! — сказал Лапа, нажал на кнопку звонка, держал, пока не услышал за дверью шаги и недовольное бормотание.

Хозяин дома был не из пугливых, потому что клацнул тяжелый затвор, дверь распахнулась, из дверей вышел здоровый парень лет тридцати в трусах и тапочках на босу ногу. Окинул злобным взглядом подростков, задержал взгляд на Егоре, стоявшем поодаль.

— Чего надо, салаги?

— Машину! — сказал Лапа, широко улыбаясь, и со всей силы вдарил здоровяку под дых. Даже я не ожидал такого от Лапы, отпрянул, поморщившись. А здоровяк с хрипом согнулся пополам, зашептал что-то себе под ноги. Шпын с горящим взглядом и гиканьем навалился на здоровяка сверху, крикнул.

— Соха! Давай! Вали его нахрен! Чего стоишь, дубина!

Сохатый сбросил с себя ношу, пробежал мимо меня, сопя, и они втроем стали заламывать парня, выкручивать руки, не переставая при этом поддавать ему по всем доступным местам. Парень кряхтел и ругался, но вырваться из-под туши Сохатого не мог. Когда Сохатый придавил парня своей тушей, Лапа вбежал по ступеням на крыльцо, заскочил в дом.

Ворота распахнулись через минуту, мне в глаза брызнули габаритные светодиодные искры. Я прикрылся рукой, отошел в сторону от медленно выплывающего из черного проема огромного черного внедорожника.

Шпын и Сохатый вывернули шеи, глядя на машину. Окно опустилось, и Лапа, нацепивший на себя чужие солнечные очки, произнес:

— Ну, что, ребята, прокатимся?

Я довольно хмыкнул, прошел к пассажирскому сиденью, разминая ушибленную ногу, бросил подросткам:

— Вещи не забудьте. И побыстрее!

Шпын и Сохатый переглянулись, поддали напоследок здоровяку, схватили оружие, мешок, заскочили в машину и, как счастливые дети, заржали, хлопнув друг друга в ладоши. Здоровяк медленно, отплевываясь, поднимался, ругательства становились громче, вытянутая рука на расстоянии пыталась схватить свою собственность за бампер, но я кивнул ему «пока» и махнул вперед. Джип зарычал и рванул с места.

— Ну, что, куда, начальник? — спросил Лапа.

Я посмотрел на него, сдернул очки с ухмыляющейся рожи, кинул в бардачок.

— Он поехал на Солнечный. И не гони ты так! Опять куда-нибудь влетишь! Никуда он от нас не денется! На всех выездах стоят кордоны!

— Да я не гоню, шеф! Я просто быстро еду…

— Вот и не надо ехать так быстро! — а про себя подумал: «Я только жить начал по-человечески, не хватало из-за какого-то дебила в смертельную аварию попасть».

Ник.

От Маринки я бежал к лесу. Надеялся таким образом скрыться от погони.

Отчасти это у меня получилось, взгляд в затылок медленно угас. Значит это всевидящее око было не всесильно, расстояние имело значение. Но тут пошел дождь. И я стал искать укрытие.

Ну, а потом решил уходить из города совсем.

Оставались только родители. Лучшего друга, коллег по работе и подругу я потерял. Маринка отказалась ехать со мной, ну, это ее выбор.

А вот родителей я был просто обязан спасти любым способом. Даже если будут сопротивляться.

Когда уже ночью вернулся в город, я вновь почувствовал слежку. Тяжелый черный взгляд постоянно давил в затылок, словно кто-то сидел прямо у меня за спиной. Пару раз я даже оглянулся, но заднее сиденье «десятки» было пусто. Надо спешить.

Я и так гнал машину на предельной скорости, рискуя слететь с дороги.

Пролетел по пустой дороге вдоль канала, проскочил мост через реку, справа и слева потянулись одноэтажные домики. До Солнечного оставалась пара километров.

У клуба УПП ВОС под светом фонаря прямо на дороге выстроилась группа людей. Подъезжая ближе, различил толпу взбудораженных подростков, беспорядочно шатающихся по всей проезжей части. Похоже, большинство из них зомби.

Я сбавил скорость, посигналил.

Из толпы отделилось несколько человек, в руках у них не то бейсбольные биты, не то штакетник. Судя по виду, настроены они явно не дружелюбно. А вот эти звероиды были пастухами этого стада баранов. Останавливаться мне сейчас нельзя, иначе они не дадут мне снова двинуться.

Я подъехал как можно ближе, потом резко завернул на свободный тротуар и вжал педаль газа в пол. Машина резво подскочила на бордюре, раздался скрежет, а я едва справился с железным конем. Чудом избежав столкновения с металлическим забором, выровнял «десятку» и снова вернулся на дорогу, оставив позади недовольно машущих мне вслед тинэйджеров.

Я облегченно вздохнул. Теперь до Солнечного осталась пара поворотов.

Поселок на окраине и так не баловал жильцов обилием уличного освещения, сейчас так вообще был погружен в полумрак. Хорошо, что я на машине, поэтому врубил для лучшего обзора дальний свет — все равно никого встречного не наблюдалось, ни пеших, ни на машинах. Если бы мне пришлось бежать пешком, я уже не один бы раз свалился и, скорей всего, расшиб бы себе все колени и локти.

К дому я подъехал тихо, выключив фары, остановился, вышел из машины, стараясь не хлопать дверью.

Дом родителей, как и все рядом стоящие коттеджи, был погружен в мертвую тишину. Лишь в конце улочки горел последний фонарь на столбе, в его свете ходили люди, слышны звуки популярной музыки. Кто-то еще и праздник отмечает.

Прошел через калитку, обошел дом к заднему входу. Из будки, потягиваясь, вылезла Жучка, помахала хвостом. Хорошо, что она меня узнает, а то подняла бы лай на всю улицу.

— Жуча, привет! — шепотом позвал я, — только тихо, хорошо?

Она радостно виляет хвостом, крутится у ног. Такая же как всегда.

Между делом я подумал, что на животных эта зараза, видимо, не распространилась. Или это пока?

— Ну все, иди на место, — я поднялся по ступеням заднего крыльца. — Иди, говорю.

Жучка обиженно поджала хвост, скрылась в будке.

Я открыл дверь спрятанным в стойке перил запасным ключом. Стараясь ничего не зацепить по дороге, прошел через прихожую на кухню. Отсюда увидел льющийся из комнаты голубоватый свет экрана телевизора и приглушенный разговор. Выглянул из-за угла. На диване храпит отец, рядом с ним на столике стоит тарелка с остатками салата, стакан и пустая бутылка водки.

Так, отец живой. Ну почти. Где мама?

Я двинулся дальше по коридору. Дверь в другую комнату прикрыта. Я отворил ее и тихо позвал:

— Мама… мама, ты здесь?

В ответ услышал движение, тихие шаги.

Мама появилась в проеме в ночной рубашке и с заспанным видом.

Слава Богу все живы!

— Ты чего это, на ночь глядя? — спросила она. — Кушать хочешь?

Я прижал палец к губам.

— Тихо, мама! — прошептал я и потянул ее за рукав на кухню.

— Что случилось? — спросила она на кухне тоже шепотом, глядя на меня белыми испуганными глазами.

Я лихорадочно соображал, что нужно взять в дорогу.

— Мама, — сказал я как можно спокойнее, приобняв ее за плечи. Хотя у самого сердце колотилось как бешеное. — Нам надо собрать самое необходимое. Деньги, документы, кое-что из еды, такое, чтоб приготовить на скорую руку, ну, бутерброды. И еще теплую одежду. И на сменку белье…

— Зачем? — перебила она. — Что-то случилось?

Я посмотрел на нее. Ничего на ее лице не прочитать, кроме недоверия и легкого испуга. И то, благодаря выражению лица, но никак не глаз. Глаза — матово-белые шары под подвижными, постоянно моргающими веками — абсолютно ничего мне не говорят, словно вставленные в глазницы как протезы бильярдные шары.

— Да, — сказал я и прижал к себе, — нам всем угрожает опасность. Мы должны немедленно убираться отсюда, из города, иначе нас… нам будет плохо. И дорога каждая минута.

Я выдержал паузу, чтобы она успела усвоить информацию, которую я ей дал. Мама смотрела на меня долго. Потом окинула взглядом кухню, нервно сцепила ладони.

— А… как же Леша? — спросила она, — и что вообще происходит? Ты что-то натворил? За тобой едет полиция? Что…

— Мама! — остановил ее глухим окриком. — Папа пойдет с нами, я ничего не натворил, и за мной никто не гонится! Поняла?

— Ну, не совсем, — неуверенно произнесла она. Она давит зевоту, а я про себя молился, чтобы она мне поверила.

Тут из дверного проема раздался голос отца.

— Ты чего это тут делаешь? — он переводит сонный, полупьяный взгляд на мать. — А сколько время?

Так, надо принимать срочные меры.

— Мама, — прошептал ей на ухо, — иди, собирай деньги, документы, одежду. Быстро! — и подтолкнул ее в спину.

Пока отец протирал глаза, она проскользнула мимо него. Теперь пришла его очередь.

— Так, отец! — сказал я как можно более уверенно. — Нам — тебе, маме и мне — угрожает опасность! Нам надо уходить! Машина стоит у дома! Дорога каждая ми…

— Чего? — возмутился он, придя в себя. — Какая машина? Ты чего это задумал? Я никуда не поеду на ночь глядя! И вообще мне завтра на работу…

Надо принимать кардинальные меры, иначе он только усложнит ситуацию. Я приблизился к нему, подняв руки в успокаивающем жесте.

— … И что ты тут делаешь так поздно… — продолжал он, пошатываясь и щуря глаза, пытаясь рассмотреть циферблат будильника в буфете. — Да сколько вообще время-то? Мне кто-нибудь в этом доме скажет или нет? — обратился он в комнату, подняв голос.

Я, резко ударил ему в область солнечного сплетения. Отец вмиг проглотил все недосказанные возмущения, согнулся и повалился на пол, хватая ртом воздух.

Надеюсь, что ты меня поймешь чуть позже, подумал я, подхватывая его на лету. Взяв его подмышки, я сволок стонущее тело ближе к прихожей.