Вспышка. Том 1, 2

Часть 2. Нелюдь. Глава 1

Зверь.

Я чувствую резкий толчок в грудь и открываю глаза. Веки поднимаются медленно, натужно, словно к ним подвешены камни. А глаза режет от боли.

Яркий солнечный полуденный свет.

Склоняю голову чуть в сторону, чтобы уйти от режущих глаза лучей, и перед моим взором выплывает помещение. Четыре стены, низкий потолок, плоский, блестящий пол. Все ровное, как отполированный камень.

Это не пещера, — ворочается в голове тяжелая мысль. А если и пещера, то очень уж странная.

Глаза немного привыкают к свету, осматриваюсь.

Одно большое солнце заменяют несколько солнечных пятен на потолке, одно большое прямо над головой, одно маленькое невдалеке за толстыми прутьями. Я лежу на чем-то твердом и холодном. Но это не камень. И не дерево. Такое же блестящее, как и вырезанное в стене возвышение там, за прутьями.

Обратил внимание на то, что помещение-пещера поделена на две примерно одинаковые части — до прутьев и за ними. С единственной разницей. В моей части нет ничего, кроме блестящего возвышения, на котором я лежал. Другая же заставлена всякими непонятными предметами различной формы и расцветки. Даже прутья не похожи на деревянные.

Как я здесь оказался? Что случилось?

Вопросы, вопросы…

Кто же на них ответит?

Сам почти ничего не помню, но уверен, что я здесь не по своей воле.

Преодолевая боли в теле, приподнялся. И новая боль пронзила руки и грудь. Опускаю глаза и изумленно осматриваюсь.

Что чужак с ним сделал? Что это такое?

От рук, груди и ног тянутся тонкие жилы, сковывая тело, спадают на пол с лежанки и лентой уходят в другую часть помещения, за прутья.

Страх и паника сковывают сознание, холодок бежит по спине.

Но страх быстро проходит. Откуда он вообще? Эта дрожь, это подергивание, эти пупыри по всему телу, которые я чувствую, хотя не могу видеть сквозь густой мех.

Что со мной сделали?

Нет, надо выбираться отсюда.

Если хватит сил…

А жилы оборвать!

Обхватываю широкой когтистой ладонью пучок жил на другой руке, резко дергаю…

Боли нет, лишь легкое покалывание.

Я поворачиваю к себе кулак с зажатыми жилками, раскрываю ладонь, приглядываюсь. На концах каждая еще тоньше, блестящая и острая. Задеваю ее пальцем — укол. Это какие-то шипы. Это не жилы. Хотя может и жилы, но точно не мои. А может это какие-то неизвестные мне растения.

Голова начинает кружиться от всех этих догадок и непонятностей. И зачем мне все это надо? Это не мой мир. Это не тот мир, к которому я привык, в котором жил до этого…

Так. Еще кое-что начинает проясняться. Это хорошо.

Значит, чужие еще и не из моего мира.

А из какого? Из мира людей?

Да. Похоже, что так.

Ну, тогда тем более надо бежать!

Бежать без оглядки!

Я выдергиваю остальные жилки из тела, с легким довольным рыком отбрасываю прочь от себя, спускаю ноги с возвышения.

Прислушиваюсь.

Никого не слышно. Чужих рядом нет.

Я еще раз оглядываю помещение, тяжелый вздох сам вырывается: все-таки это человек. И скорей всего не один. Они не живут по одному, всегда только стаей, огромной, как муравьи, и злобной, как волки.

Это плохо.

Лучше бы это был чужой…

Хочу встать, но вдруг почувствовал чей-то взгляд. Быстро осматриваю помещение и нахожу этот странный глаз под потолком в углу. Один, большой, продолговатый, черный и блестящий. Жуткий глаз, не настоящий, не живой. Глаз, созданный человеком.

Легкое усилие внутри головы — и глаз уже не смотрит. Теперь это уже не глаз.

Вот теперь можно вставать. С легким скрипом лежанка подо мной проминается. Встал ногами на холодный пол, голова упирается в потолок, я пригибаюсь — еще одно подтверждение того, что это помещение сделали люди.

Двигаю телом, руками, чуть приседаю несколько раз. Все вроде бы на месте, все работает. Только бы подкрепиться не мешало, а то в желудке пустота, как тогда в Темной горе.

Темной горе?

Да. Я еще что-то вспомнил…

Темная гора. Там, где было счастье…

Сердце защемило. Теперь от тоски. Еще одно новое чувство. Сладкое, но в то же время ослабляющее. Тело само по себе ссутулилось, руки обвисли.

Нет! Не сейчас.

Надо сначала выбраться, уйти из этого плохого места, найти свою пещеру и тогда уже… тосковать. Я понимаю, что идти придется долго.

В два шага я подошел к прутьям, толкнул рукой, пробуя на прочность, зацепил когтем.

Это не дерево. Это что-то, что сделали люди. Очень прочное.

Но разве могут меня остановить какие-то блестящие палки? Я хочу освободиться, и никакие преграды мне не страшны. Чтобы стать свободным, я преодолею любое препятствие.

Вот так! Вот это правильное мышление! Это то немногое, что у меня осталось своего.

Я подхожу к прутьям вплотную, включаю внутреннее чутье, ловлю запахи. Чую недалеко людей. Один спит, двое других на пути к этому. Глаза обшаривают помещение за прутьями. Нос подсказывает, что в том предмете, в углу, есть еда. Мясо.

Ладони обхватывают прутья.

Глаза закрываются.

Вся энергия тела переходит в мышцы рук.

Рывок и… два прута отрываются из гнезд в потолке. Шума почти нет, лишь хруст, прутья остаются в руках. Аккуратно откладываю их в сторону, берусь за следующие.

Удовлетворенно киваю, теперь проход достаточный для моего массивного, но все же слегка исхудавшего тела.

Плавно, словно рысь, проскальзываю через прутья, подхожу к предмету с мясом. Я чую его, знаю, что оно внутри, но как его достать?

Я помял углы, зацепил когтями за все возможные выступы, и вдруг предмет просто распахнулся передо мной, разломившись на две части и открыв свою светящуюся утробу.

Мясо, вот оно. Холодное, как лед. Но это сейчас совершенно не важно. Я схватил первый, затолкал в рот, обсасывая и растопляя слюной. Это ничего, что холодное, плохо, что мало.

Еще что-то лежит внизу полости, но даже внешним осмотром, я понял, что это не съедобно.

Слегка уняв голод, я направился в приоткрытую пасть коридора. Там выход, я чую его по слегка уловимому дуновению воздуха.

Надо еще пройти мимо людей. И их странные мертвые глаза, висящие над головой в проходе. Ну, так это не трудно.

Важно, что там, дальше — свобода.

Ник.

Мне повезло, что Система отменила срочное выполнение второго задания. Что-то там с активизацией камня, который должен этого самого «Нелюдя» вывести на меня. Но что-то пошло не так. Нелюдь пропал из поля зрения, о чем мне сообщили и… до осени — тишина.

Несколько летних месяцев пролетели незаметно. Много чего произошло и в моей жизни, и в жизни города.

Мне, конечно, от этого было не легче. Я же знал, что я до сих пор подключен к Системе. Каждый раз, когда уже думал, что все кончено, делал запрос, и компьютер в моей голове тут же отвечал: все показатели стабильны, сканирование опасного периметра продолжается, ждите дальнейших указаний.

И вот этот день настал.

После странного и, как я сейчас понимаю, знакового, сна, пришло сообщение, как и раньше появившееся синей надписью передо мной.

Сообщение.

Объект «Нелюдь» активизировался.

Степень угрозы: средняя.

Необходима нейтрализация.

Координаты будут предоставлены позднее. Объект в движении.

На данный момент Вам доступны умения: Яркая Стремительность, Виртуальный Двойник, Гипноз.

Время на выполнение задания 72 часа.

Я привык рано вставать, но в этот раз пробуждение было невыносимо тяжелым, вялым, словно и не спал вовсе, а мешки разгружал. Хотя, что тут удивительного, после таких «полетов»?

Я мысленно привел себя в сносную форму, осторожно выбрался из постели, чтобы не разбудить Ольгу, на цыпочках пробрался на кухню, заварил кофе. Васька уже тут как тут, сидит у кормушки с жалобным видом, еще толще стал за лето, обжора. Пока выздоравливал после падения, отъедался, привык. Сейчас он здоров, но привычки свои бросать похоже не собирается.

С горячей чашкой в одной руке и с телефоном в другой, я подошел к окну, набрал номер Глеба.

Только после пятого сигнала услышал его сонный голос.

— Ник, что случилось? Ты чего в такую рань?

— Вставай, лежебока. Спешу тебе сообщить, что это началось.

Я специально выделил слово «это», чтобы он без долгих объяснений понял, что я имею в виду. Но, судя по тому, как он долго спросонья соображал, акцент до него дошел не сразу. Полночи, видимо, опять со Светкой кувыркался. После того, как он освободился от Хозяина в больнице, и узнал обо всем, что происходило, твердо решил быть моим помощником в «борьбе с внеземным вторжением». Горел желанием поквитаться за свое заражение, постоянно выспрашивал меня о новостях от Системы.

— Когда? — спросил он секунд через двадцать. Голос бодрый, тревожный. Прямо вижу, как он, откинув одеяло, сел в кровати.

— Вчера, точнее сегодня ночью.

— Почему сразу не позвонил?

— Вообще-то сразу и звоню. Во сне это было.

— Что?

— Видение.

Он помолчал несколько секунд, слышу в трубку его дыхание.

— И что? Что делать? — в голосе его появилась растерянность и тревога.

— Ждать, — отвечаю я, — Думаю, скоро все прояснится. Нужен более четкий план, координаты, время на выполнение задания уже пошло.

— И кто это?

— Мне его назвали «нелюдем». Так что я точно не знаю, что это такое. Монстр, наверное какой-нибудь.

— Черт, — Глеб тяжело вздыхает. — Только монстров нам тут не хватало.

— Это ты правильно заметил. Монстров у нас тут не было с конца девятого века… до нашей эры.

— Чего? — искренне удивился Глеб, — значит, все-таки когда-то были?

— Я шучу, — улыбнулся я. Но тут же поймал себя на мысли: почему назвал именно этот век, да еще и до нашей эры? Случайно, или все же что-то тогда было, три тысячи лет назад? Что было здесь, на Западном Урале в это время? Первобытные племена? Скорей всего. А монстры, типа «нелюдь», могли быть в то темное языческое время, полное страхов перед неизведанными явлениями природы? Вполне, вполне…

Может, это они сейчас и вернулись?

Бред.

— Что говоришь? — слышу голос Глеба в трубке.

— Да я так, рассуждаю вслух.

— Может, тогда будешь это делать понятней, раз уж вслух?

— Могу, только не по телефону. Давай, не спеша собирайся, делай свои дела и после обеда к маме приезжай на Солнечный, мы там собираемся. К тому времени, может, еще что прояснится.

— Хорошо, понял.

В трубке поплыли короткие гудки. Я положил телефон на подоконник, продолжил пить кофе.

Вообще я мог Глебу не звонить, а связаться с ним телепатически. Для меня это больших усилий не стоит. Но почему-то чувствую себя как-то не по-человечески после таких сеансов, словно уродом каким-то, белой вороной. Одно дело осознавать свои преимущества (а иногда и недостатки), совсем другое демонстративно ими пользоваться. Нет, другими способностями я пользуюсь, своим близким людям помогаю, если в этом есть необходимость. Хотя я уже убедился в том, что само присутствие их рядом со мной избавляет от многих мелких проблем со здоровьем.

Я сделал глоток, сморщился — кофе остыл.

За окном ветер гонял по дороге первые желтые листья. Солнце с востока всходит уже не так бодро как летом, и прячется на западе быстрей. Вечерами прохладнее, утром свежее.

Но своя прелесть в осени все же есть. Мне тоже нравиться осень. Но только ее золотой период, когда солнце, желтые листья, запах земли и дыма, легкая печаль на душе. А вот стоит зарядить бесконечным дождям, серым и холодным, то такая тоска нападает, хоть стреляйся. Недаром же обострение суицида приходится именно на осенний период.

В городе все стало по-прежнему. Люди вернулись в свое обычное состояние, естественно, ничего не помнят, словно все это было ночным кошмаром. Кто-то видел себя во сне тупым зомби, кто-то отвратительным звероидом. Но проснулись — и все забыли. Вернулись к своей прежней жизни: так же ходят на работу, так же смотрят по вечерам телевизор, так же воспитывают детей.

Лето пролетело незаметно. Город отметил юбилейную дату своего главного предприятия — металлургического завода, установил в эту честь фонтан на пруду, к августу убрал его. В общем, все идет своим чередом, жизнь продолжается.

Мне самому все труднее представить, что что-то было. Что был старик, чье незримое присутствие я до сих пор ощущаю. Мне легче представить Систему в виде осязаемого объекта, этакого мудрого и всезнающего старца.

Сегодня суббота, мы собрались у мамы в доме.

Глеб приехал после обеда, мы поговорили пять минут, ничего нового я ему сказать пока не мог.

С утра мы с отцом замариновали мясо, установили мангал, и пока угли набирали жар, Глеб откопал во дворе мою ржавую штангу, весело разминался. Я смотрел через окно веранды, как он игриво тягает штангу. Он когда волновался — всегда тягал железо. Совсем не изменился.

Слышу, как мама и отец перепираются на кухне. Они все такие же, спорят, ругаются иногда, но несильно, потому что все равно любят друг друга.

Ольга в комнате поливает цветы. Она пока не решается переехать ко мне в Угорск, а мне теперь отсюда уезжать нельзя. Старик не обманул меня, вернул мне с «энергией» мужскую силу, и в конце зимы мы ждем пополнения в семействе…

Петрович снова лучший друг Серого. Они ничего не помнят, все так же спорят, так же работают в офисе на заводе. Хорошо, что раны у Серого оказались не глубокими, и помощь оказали вовремя.

Маринку я больше не видел. От Светки я узнал, что она уехала в другой город, созванивается с ней иногда, все у нее хорошо.

Что-то подтолкнуло меня выйти на улицу. Я натянул джинсы, курточку, на босу ноги кроссовки, спустился с крыльца, остановился у калитки.

Посмотрел вдоль улицы на редких прохожих, таких разных, и в то же время таких одинаковых — нормальных, веселых, жизнерадостных. Дети, взрослые, вот молодая парочка прошла, а вот два парня с пивом в руках, а вот вдалеке бредет… старик.

Старик?

Я присмотрелся: далековато, метров триста, но да, это он, без сомнения.

Тот же балахон с капюшоном, бородка, вроде бы торчит вперед.

Я смотрел и не верил своим глазам.

И тут старик поворачивает голову, будто услышав меня.

Я замер, задержал дыхание…

Медленно поворачивается капюшон, движения затормаживаются.

И мне предстает страшно уродливое лицо. В шрамах, в оспинах, опухшие глаза едва светят жизнью. И никакой бородки, никакого горящего взгляда.

Уф! Показалось.

Никакой это не старик, просто бомж. Урод.

Урод?

Слово вгрызается в мозг.

Урод. Урод.

Начинает колоть под ложечкой, ощущения обостряются. Я даже уловил на краткий миг запах помойки, мочи и давно не мытого тела этого… человека.

Урода.

— Что с тобой?

Я, вздрогнув, обернулся. Ольга неслышно подошла, смотрела на меня удивленно.

— Ничего, — выдавил я из себя. — Я… я просто…

— Ты какой-то бледный. Все хорошо?

Она потрогала мне лоб, заглянула в глаза.

Я замялся, отвел взгляд.

— Да все хорошо, правда…

— Не ври. Я же вижу, что не нормально, — она посмотрела вдоль улицы. — Ты как будто увидал кого-то. Кого?

Не хотелось ее посвящать в свои подозрения, догадки, предчувствия. Но разве можно отвертеться? Она же женщина, чутье у них в крови.

Я вздохнул, взял ее за руки, посмотрел в глаза.

— Я видел знак, — сказал я на выдохе.

— Какой знак? — насторожилась Ольга.

— Ну-у, — я отвел взгляд, она повернула лицо обратно.

— Какой знак? Говори же, не тяни! Я все равно выпытаю!

Я сдался.

— Ну, хорошо. Скоро что-то случится. Сначала я видел сон…

— Сегодня?

— Да…

— Я так и знала! — воскликнула она. — Тебе кошмары снились, ты весь дрожал, даже меня разбудил.

— Да? Я не помню…

— Да ты никогда не помнишь, спишь, как бревно, пушкой не разбудишь. Что тебе снилось?

Я рассказал про кошмар.

— Кто это? — спросила Ольга спустя минуту.

— Я не знаю, Оля. Но вот этот старик сейчас… бомж, они как-то связаны.

— Как?

Я пожал плечами, оглянулся на улицу. Бомжа-старика там и след простыл.

— Не знаю. Но я увидел урода, настолько страшного, как… монстра в человеческом обличии. Это знак. Я это чувствую. Что-то не так с этим заданием.

— Заданием? Опять? — Ольга тяжело вздыхает, обнимает меня, прижимается всем телом. — А я уже стала все забывать…

— Да. Опять, — сказал я. — Но ты же знала, что это не кончилось.

— Господи, — прошептала Ольга. — Нелюдь — это кто?

— Кто это, я сам не знаю. Но это точно не человек.