Выживает сильнейший

Глава 34

Поблагодарив нас за внимание, с которым мы ее слушали, Салли Брэнч накинула халат и ушла.

— Бедная женщина, — сказал я.

— Очень много в ней аду, — отозвался Майло. — А у Понсико были такие проблемы с настроением, что даже родители не удивились его самоубийству. Если бы не DVLL и раскопанная тобой статья про «Мету», я бы ни секунды больше на это дело не потратил.

— Кое-что мы все-таки имеем, Майло. С одной стороны дети с задержкой умственного развития, с другой — молодой гений. Гений без капли сочувствия к тем, у кого не в порядке с генетикой. Единственное, на мой взгляд, связующее звено между его смертью и нашими убийствами — это то, что, узнав в «Мете» о чем-то, Понсико стал представлять собой опасность. Киллер слишком подробно разглагольствовал о своих планах, а презрение Понсико к ущербным не простиралось до готовности пойти на убийство.

— Доктор Брэнч убеждена, что убийца — Зина, но Зина слишком миниатюрна для этого, а та часть рассказа Салли, где она говорит про удар со спины, — чистый бред. Конечно, удар головой причинил бы Понсико боль, но крупному парню его типа не составило бы труда справиться с маленькой женщиной. Так что если он был убит, то кем-то посолиднее. Как и наши подростки.

— Предположим, Зина была вместе с приятелем?

— Команда убийц? Все возможно; мы сейчас купаемся в океане фантазии, но пока, кроме жуткой ревности одной дамы к другой, я тут ничего не вижу. Хотя не исключаю, что в дальнейшем Зина может быть нам полезна.

— В качестве ключа к дверям «Меты».

Майло кивнул.

— Ну а между делом давай посмотрим на успехи нашего израильского друга.

При свете дня дом, в котором жил Шарави, выглядел ветхим и запущенным. Хозяин, открывший нам дверь с чашкой чая в руке, был гладко выбрит и аккуратно одет. Я вдруг осознал, что сам так и не побрился.

Шарави внимательным взглядом осмотрел улицу и предложил нам войти.

— Чаю не хотите?

— Нет, спасибо, — ответил Майло. — Надеюсь, компьютер работает?

Мы прошли в заднюю комнату. По темному экрану компьютера медленно кружился розовый шестигранник — машина отдыхала. Даниэл поставил перед столом два складных стула. Бархатные мешочки с талисманами исчезли.

Майло вручил ему копию статьи Фэрли Санджера и кратко сообщил об обстоятельствах смерти Малькольма Понсико.

Придвинув клавиатуру, Даниэл заработал правой рукой с такой скоростью, которую я и представить себе не мог. Искалеченная кисть неподвижно лежала на колене.

На дисплее один банк данных сменялся другим без всякого результата.

— Если они и совершили что-либо противозаконное, то правоохранительным органам ничего об этом не известно. Попробую проверить науку.

Набранное ключевое слово — Мета — вытащило на экран сотни абсолютно ненужных нам понятий: мета-анализ в философии, формулы химических соединений, ссыпки на метаболизм, металлургию и метаморфозы. Когда вся эта абракадабра закончилась, Шарави произнес:

— Остается Интернет. Он, правда, превратился в международную корзину для мусора, но попробовать стоит.

— Попробуй сначала телефон, — предложил Майло. — Информационную службу по Нью-Йорку. Просто скажи им — Мета.

— Неплохая идея. — Шарави улыбнулся и набрал 212. — Опять пусто.

— Может быть, — сказал я, — после скандала вокруг статьи Санджера клуб распущен?

— Может, — согласился Даниэл. — Хотя негодование толпы тоже в состоянии поддать жару и активизировать их деятельность. Ну ладно, нырну в Интернет.

Набрав пароль, он вошел в такую область сети, о существовании которой я и не подозревал. Никакой изящной графики, никаких окон — только слепяще-черные буквы на белом экране.

Несколько секунд Шарави просидел без движений, даже не моргал.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, Р. ВАН РЕЙН, — замигали наконец на экране буквы.

Так звали Рембрандта. Интересно, это израильская полиция выбрала ему кличку, или же он сам возомнил себя мастером кисти?

Коричневые пальцы запорхали над клавишами, и через мгновение на нас обрушилась новая лавина информации: энтомолог из Парижа исследует жизнедеятельность личинки метацеркарии, хилер в Окленде обещает избавить от болей в запястье — метакарпусе на латыни.

Через двадцать минут свистопляска на экране закончилась.

— Ваши предложения? — повернулся к нам Шарави.

— Попробуй «Менсу», — сказал Майло. — Между двумя группировками существует соперничество, если не вражда. Вдруг кто-нибудь из адептов «Менсы» захотел выплеснуть свои эмоции.

Даниэл перебрал клавиши.

— «Менсы» хватает.

Страница сменялась страницей: время и места заседаний в отделениях по всему миру, прочие имеющие отношение к клубу данные.

Подобная организация в Лондоне, именующая себя «Лайми-Скампогз», оживленно обсуждает по Интернету свои дела. У всех членов клички типа Смышленого Дитяти, Сладкой Малышки, Буйвола Боба. Болтают о «невыносимых панках», «крепком кофе и диалектике», «аргументах из преисподней», щенках афганской борзой и прочем в том же роде.

Замелькали строки на других языках. Шарави, похоже, считывал и их.

— Что это такое? — Майло ткнул пальцем в экран.

— Дублинская «Менса», это по-гэльски.

Даниэл продолжал прокручивать страницы.

Торговец недвижимостью из Висконсина, хвастаясь членством в «Менсе», предлагает свои услуги.

То же самое делают менеджер отдела в Чикаго, дантист во Флориде, инженер-электронщик в Токио и сотни других в десятках городов мира.

Безработица не обходит стороной даже профессионалов.

Начался раздел «ИЗМЕРЕНИЕ УРОВНЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ». Несколько авторов, все — мужчины, представляют вопросники для тестирования типа того, что публикуют журналы под рубрикой «Познай самого себя». Почти все заверяют пользователя в «высочайшей объективности оценки ответов на вопросы, справиться с которыми под силу лишь самым изощренным умам». Ниже шли показатели:

Коэффициент интеллекта Роберта…

Коэффициент интеллекта Хорэса…

Коэффициент интеллекта Кейта…

Коэффициент интеллекта Чарлза…

На некоторых страницах текст был украшен портретами Альберта Эйнштейна.

Мигали буквы: ЩЕЛКНИТЕ МЫШЬЮ ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ УВИДЕТЬ ОЧКИ.

Шарави так и сделал; в графах против имен появились маленькие звездочки — более чем по сто семьдесят очков у Роберта и Хорэса, у Кейта и Чарлза…

— До чего же они все умненькие, — проговорил Даниэл, — и времени свободного у них навалом.

— Победители, — добавил Майло. — Клуб чемпионов.

Все с тем же нулевым результатом Шарави прокрутил еще несколько страниц.

— Эпоха информации. — Майло вздохнул. — И долго вот так приходится сидеть?

— Все меньше и меньше, — ответил Даниэл. — Когда Интернет только начинался, он был намного более эффективным средством добыть данные. Контакты профессоров, научные отчеты, корреспонденция различных агентств. Теперь же по сети можно бродить сутками и не обнаружить ничего нужного. Интернет превратился в огромную гостиную, где одинокий человек находит общение с себе подобными. — Он повернулся ко мне. — Полагаю, такая цель и ставилась, а, доктор?

— Вперед, вперед, Даниэл, — не дал ему пофилософствовать Майло.

Через два часа мы вернулись в исходную точку. Пустота.

— DVLL вы уже смотрели? — спросил я Шарави.

— Да, как и справки о всех экстремистских группах. Боюсь, что мы не продвинулись ни на шаг.

— А если ввести другое слово, — предложил я. — Гальтон стерилизация, евгеника, эвтаназия.

Негромко зашелестели клавиши.

Стерилизация принесла больше инструкций по способам сохранения пищевых продуктов, чем сведений об операциях по удалению половых желез, а раздел евгеники оказался полон объявлений следующего рода: «Настоящим предоставляю на публичное рассмотрение генетическую структуру моей цепочки ДНК. Дамы, заинтересованные в получении качественных нуклеопротеинов, сердечно приглашаются для личного ознакомления с более подробной информацией».

Страницу за страницей принтер выплевывал всю эту чушь, и Шарави молча отправлял бумагу в корзину. Время от времени Майло доставал листок-другой, пробегал его взглядом и бросал обратно.

В половине шестого он заявил:

— Хватит. Эти супермены из «Меты» явно не хотят высовываться.

— Вместо того чтобы просто сидеть, мы могли бы действовать, — сказал Шарави. — Послать по электронной почте запросы о «Мете» в какие-нибудь еще базы данных и посмотреть, что из этого выйдет.

— Ты абсолютно уверен, что тебя не вычислят? — поинтересовался Майло.

— Нет. Правда, я регулярно меняю пароли и адреса, но кто его знает.

— В таком случае я против. Рано. Незачем их тревожить.

— Своим звонком в «Менсу» я уже сделал это. — Я рассказал об оставленном на автоответчике послании.

— Неважно, — бросил Майло, но мне было ясно, что он недоволен — я поступил как любитель. — Другие соображения есть? — повернулся он к Даниэлу.

— Самоубийство Понсико. Несмотря на недостаток информации, выглядит оно необычно. Начнем с яда — обычно им пользуются женщины, разве не так?

— Понсико — ученый.

— Именно. А из этого вытекает: он знал, что делает. Хлорид калия действительно вызывает смерть быструю, но далеко не безболезненную — внезапная сердечная аритмия, затем сильнейший приступ. При исполнении смертного приговора осужденному вводится пентотал натрия в качестве транквилизатора и, не помню какой, бромид для остановки дыхания. Понсико мог бы выбрать смерть попроще.

— А вдруг он хотел наказать себя? — спросил Майло, — Решил, что заслуживает смерти жестокой и необычной.

— Чувство вины? — Я вспомнил о Нолане. — В связи с чем?

— Скажем, он принимал участие в чем-то на самом деле омерзительном, к примеру, в наших убийствах или еще чем-нибудь подобном. А может, впал в депрессию, прямо в лаборатории, и под рукой оказался яд. Даже при том, что он доставил себе больше мучений, чем мог бы, смерть все равно была относительно быстрой и, я бы сказал, эстетичной. Это намного лучше того, что мне приходилось видеть. Не так ли, суперинтендант?

— Даниэл, — поправил Майло Шарави. — Ненависть к самому себе иногда творит удивительные вещи. Но… не мешало бы узнать об этом молодом человеке поподробнее.

— Я позвоню его родителям, — решил Майло. — Этим профессорам из Принстона. Поговорю с коллегами по лаборатории.

— Лаборатория занимается биомедициной?

— Исследованиями кожи. Понсико работал над ее пересадкой. А что, ты видишь тут какую-то связь?

— Нет. Хотя, если предположить неудачливого пациента, у которого… Нет, вряд ли — в таком случае отравили бы хирурга, а не ученого-экспериментатора. Больше мне в голову ничего не приходит. — Даниэл допил чай и поставил чашку на стол. — В Нью-Йорке у меня есть неплохие источники информации. Если «Мета» все же существует, они смогли бы отыскать ее. Кроме того, имеется возможность подключиться к телефону Зины Ламберт…

— Забудь об этом. Против нее у нас ничего нет, так что нам не дадут разрешения на прослушивание. Да даже если Зина и связана с чем-то таким, мне вовсе не хочется насторожить их и порвать всю цепочку.

— Дельное соображение.

— Говорю тебе серьезно.

— Я понимаю.

— Зина работает в книжном магазине «Спазм», — напомнил я. — Достаточно странное название, очень может быть, что и клиенты туда заходят странные. Вполне вероятно, там есть для них нечто вроде доски объявлений, где «Мета» оставляет свои сообщения для членов клуба.

— Вместо телефона используют для оповещения магазин? — уточнил Майло.

— Неприметное заведение для избранной публики. Хотите, загляну туда, осмотрюсь? — предложил я.

— Надо подумать. — Майло потер щеку. — Необходимо извлекать максимум из всего того, что мы делаем.

Шарави встал, потянулся, расслабленно помахивая изуродованной рукой.

— Пойду приготовлю еще чаю. Вы не откажетесь? У меня свежая мята, обнаружил целые заросли за домом.

— С удовольствием, — поблагодарил я.

Он вышел, и Майло кивнул на компьютер:

— Каков вопрос, таков и ответ — все мусор… Ты похож на Арафата, Алекс, со своей щетиной, настоящий дикобраз.

— С утра помчался в библиотеку, не было времени побриться.

— Так зарости за полдня? Опять принимаешь тестостерон?

Ухмыльнувшись, я продемонстрировал ему бицепс. Майло устало улыбнулся.

С подносом в руке вошел Даниэл. По комнате разлился тонкий аромат мяты. Я сделал глоток и набрал номер своего офиса.

— Привет, док. В самый раз — вам уже звонил клиент. Некто Лорин Буковски из… похоже, «Менсы». Хотя ему требовался Эл. Секретарша, она у нас новенькая, пыталась его поправить, но он настаивал, что вы — Эл. Странные у нас пациенты, доктор Делавэр, но, в конце концов, это ваше дело.

— Именно так. Что сказал мистер Буковски?

— Дайте-ка взгляну на записку, у новенькой отвратительный почерк… вроде бы он был… нет-нет, он не имеет ничего общего с «Мелой» или «Метой», кажется, так… в любом случае он не хочет иметь дела с «Мелой» или как там… м-м, но если ваш… простите, доктор, здесь не слишком вежливо.

— Дальше, дальше, Джойс.

— Если ваш дурной вкус толкает вас к… не пойму, братанию… с идиотами… ступайте в какой-то «Спазмик»… но адреса не оставил. Даже для нас это странно, доктор.

— Все?

— Сказал, чтобы больше не звонили, вы ему не интересны. Какая наглость, а?

— Ужасная. Но может, у него были на то свои причины?

— Довольно резкие суждения, — проговорил Майло, записав имя звонившего.

— Теперь кому-то стало ясно, что мы разыскиваем «Мету». Прости, Майло.

— Зато теперь мы знаем, что книжная лавка заслуживает внимания. — Он повернулся к Шарави. — Как насчет того, чтобы прощупать этого Буковски и мисс Ламберт по твоим нелегальным каналам?

Даниэл поставил кружку с чаем на стол и придвинул к себе клавиатуру. Через секунды на экране появилась строчка: «Лорин А. Буковски, проживает в Лос-Анджелесе, на Коринф-авеню, 90064».

— Вест-сайд, — заметил Майло. — В шаге от полицейского участка. Можем нанести ему визит.

— Так когда мне отправляться в «Спазм»?

— Подожди, сначала я хочу проверить Буковски.

— Если он сообщит что-нибудь интересное, — заметил Шарави, — то поход доктора в книжный магазин может оказаться более результативным.

— То есть?

— Если «Мета» до сих пор проводит свои заседания, почему бы не поприсутствовать на одном из них? Доктор наук — прекрасная кандидатура. Алекс может сделать вид, что…

— Выбрось это из головы, — категорично заявил Майло.

— Как скажешь. — Шарави кивнул.

— И не вздумай сунуться туда сам, суперинтевдант.

— Я? — Даниэл улыбнулся. — Внешность не соответствует.

— Это относится и к твоим людям.

— Моим людям?

— Как я уже сказал: забудь. Никаких шпионских операций у меня за спиной.

— Как скажешь.

— Как скажешь? Так просто?

— Так просто.

Проговорив эту фразу почти шепотом, израильтянин впервые выказал какие-то эмоции: золотистые глаза чуть сузились, около рта пролегла едва заметная складка.

— Я прилагаю все усилия, чтобы помочь, — мягко проговорил он.

— А я по натуре скептик и пессимист, — отозвался Майло. — Меня настораживает, когда все идет слишком гладко.

Стиснутые челюсти Шарави разжались, на губах появилась механическая, как по нажатию клавиши, улыбка.

— Я опять усложняю твою жизнь, Майло?

— Зачем ломать ход событий?

— Мне нужно что-нибудь съесть. — Даниэл покачал головой.

Он покинул комнату, и Майло рассеянно ткнул большим пальцем в сторону корзины для бумаг.

— Постараюсь переговорить с Буковски сегодня же. И позвоню родителям Понсико. Хотелось бы надеяться, что его самоубийство не уводит нас в сторону.

Он поднялся, заходил по комнате. В маленьком домике было хорошо слышно, как Шарави возится на кухне.

— Если бы я сходил в магазин, стало бы ясно, как вести себя с мадам Ламберт. Может, удастся вытянуть у нее что-нибудь о «Мете».

— Алекс…

— Самым непринужденным образом. Допустим, киллер — один из «Меты», но это еще не превращает всю их контору в сборище убийц. На заседании я смог бы увидеть их всех и…

— Оставь эту затею, Алекс.

— Почему?

— А как ты думаешь?

— Потому что ее предложил Шарави?

Майло развел руками.

— На редкость неудачный ответ. Десять штрафных очков.

— Эй, Майло, я говорю совершенно искренне.

— Послушай, — он опустил вздернутые плечи, рассмеялся, — я хочу обезопасить тебя, а ты лезешь на рожон. По-твоему, это очень остроумно — сунуть свой нос в гнездо высокомерных снобов, один из которых может оказаться серийным убийцей?

— Не думаю, что присутствие на одном-единственном собрании членов клуба представляет для меня какую-либо опасность.

Майло не произнес ни слова.

— К тому же, сдается мне, присутствие Шарави беспокоит тебя настолько, что вместе с водой ты готов выплеснуть и ребенка, — продолжал я.

— Здорово. — Он энергично растер щеки. — С одной стороны он, с другой — ты… Убежден, что он и тут напихал своих микрофонов.

— О'кей, молчу. Извини.

Майло скорчил гримасу. Улыбнулся. Захохотал, принявшись кружить по комнате.

— Чем я здесь занимаюсь? Для чего? Да, да, ты прав — мне противно иметь с ним дело. Не люблю, когда в кучу собираются… слишком много законников. — Он замахал в воздухе руками, подобно человеку, плывущему брассом. — Задыхаюсь, мне душно, как под сотней одеял.

— Понимаю. Но их будет еще больше, если мы не найдем ничего нового по убийствам.

— Что же ты предлагаешь? Любовь через силу?

— Для твоего собственного блага, мой мальчик.

— А теперь уже вам, доктор Касторка, хочется сыграть в Джеймса Бонда. Пару дней общения с мистером Моссадом, и у вас руки зачесались по ручке-пистолету и фотоаппарату в зажигалке.

— Угадал. Агент ноль-ноль-псих. Лицензия на интерпретацию.

С сандвичем на дешевой пластиковой тарелке вернулся Шарави. Кусочек тунца и листик салата на пластинке хлеба. Очень тоненький кусочек тунца. Тарелку Шарави поставил рядом с телефонами. По лицу было видно, что никакого аппетита у него нет.

— Здесь есть два полицейских сканера. Тот, что на кухне, был включен. Минуту назад по одному из ваших рабочих каналов прошло сообщение: детективы центрального отдела убийств вызваны к мертвому телу, обнаруженному в переулке, с ножевыми ранениями. Сто восемьдесят седьмая статья. К нам, похоже, отношения не имеет, но рядом с трупом нашли белую тросточку, с какой ходят слепые. Мне показалось, что вам следует знать об этом.

Взяв с тарелки сандвич, Шарави решительно впился в него зубами.