Я назвал его Галстуком

21

— Кёко приготовила, — сказал он мне в полдень, распаковывая свой бэнто. Караагэ[4] с картофельным салатом. — Моя жена. Она великолепно готовит. Хочешь попробовать? HeT? — Он смущенно улыбнулся. — Представляешь, вот уже тридцать три года она каждое утро встает в шесть утра, чтобы приготовить мне бэнто. Каждое утро в шесть. И что самое главное, это вкусно! — Он погладил живот. — Слишком много внимания, — запинаясь, сказал он, — кому-то вроде меня. Но мне повезло, не правда ли? — С этими словами он принялся за свой обед.

Я представил Кёко, его жену, стоящей в ночной рубашке на кухне. Шипящее масло. Пятно от маринада на рукаве. Она шинкует и помешивает. Чистит. Режет. Солит. Весь дом наполнен звуками шинкования и помешивания. Очистки. Нарезания. Соления. Он просыпается. Еще в полудреме думает:

«Мне повезло». Думает это с неизмеримой, невыносимой грустью: «Мне, черт возьми, крупно повезло». Он встает. Идет в ванную. Склоняется над раковиной и включает холодную, очень холодную воду. Окунает в набравшуюся воду лицо, волосы, шею. Включает напор сильнее. Поднимает голову. И снова опускает. Задерживается под водой. Выключает кран. Остается под водой. Слышит клокотание в сливе. Включает кран. Выключает. Включает. Выключает. Смотрит, как вода дробится на капли, капли на капельки. Клякса зубной пасты на краю раковины. Белое на белом. Он тянется к ней пальцем и…

— Кёко не знает… — Легкая отрыжка. Он говорил будто сам с собой: —…Кёко не знает, что я прихожу сюда. Я не сказал ей. — Протяжные слоги: — Я не ска-зал ей, что по-те-рял ра-бо-ту.