Я назвал его Галстуком

65

«То want a love that can’t be true». Его веки задрожали. Я замолчал. Песня, потрескивая, крутилась вхолостую. За соседним столиком глухой голос заказал виски с содовой. Кто-то приподнял штору. Проливной дождь. Штора тяжело упала обратно. Расколдованное дневным светом кафе вновь накрыло магией полутьмы. Удивительно, я думал, что внутри не будет пространства между людьми. Но все сидели, погруженные в свои кресла и мысли.

— Она пришла? — спросил он, не открывая глаз. В тусклой дымке, окутавшей нас, его красно-серый галстук казался серым, просто серым. — Так она пришла? — повторил он.

Я не ответил.

— Но она же должна была прийти! Разве нет? Она же пришла! — Он говорил так настойчиво, как будто не только я, но и он тоже, как будто мы оба ждали, что она придет. Как будто мы оба зависели от ее прихода.

— Да, — наконец ответил я. — Юкико пришла.

— Пришла-таки! — Он выдохнул.

— Только…

— …Только что?

— Она стала чужой. Спустя четыре месяца я едва узнал ее. На ней была школьная форма, на голове раскачивался хвостик, она выглядела как обычная девочка. Идя ко мне, она смущенно отводила взгляд в сторону. Встала предо мной, опустив голову. Только тогда я узнал Юкико — по запаху. Эта робость. Мне хотелось сделать ей больно. Я схватил ее, одиннадцатилетнюю девочку, за плечи. Начал трясти. Ударил по лицу. Она молча снесла удар.

«Почему ты не смотришь мне в глаза? — Я приподнял ее лицо за подбородок. — Посмотри на меня. Хотя бы так. Я ненавижу тебя. Слышишь? Я ненавижу тебя за то, что ты вынуждаешь меня быть таким, как все. Как те, кто распускает про вас слухи».

Наконец она посмотрела на меня: «Они говорят правду».

Наши взгляды сцепились. Ближе. Еще ближе. Я поцеловал ее. Дальше. Еще дальше. Что-то подошло к концу. Я оттолкнул ее, и она отвернулась. Птица без крыльев шла по песчаной прихрамовой площадке.

«Между нами все кончено! — заорал я. — Окончательно и бесповоротно!»

Но ее белые носки уже скрылись за кустами. Из храма гремела Сутра сердца[6].