Золотой характер

В. Ардов БОЛЬНОЕ МЕСТО

Кто же не знает: если у вас есть больное место, именно этим местом вы будете тыкаться обо все мыслимые и немыслимые предметы на вашем пути.

Тов. Мусляков Павел Прохорович, занимающий немалый пост заместителя председателя облисполкома по промышленности, познал этот закон на собственном опыте. Но познал своеобразно, мы бы сказали, ибо больным местом у него оказалось… впрочем, расскажем, как оно вышло на деле.

Павел Прохорович вернулся с работы позднее обычного, и по многим признакам супруга его Екатерина Степановна установила, что ее благоверный в дурном настроении. В очень дурном! Он угрюмо сел к столику, чтобы в одиночестве скушать свой обед (семья, не дождавшись Павла Прохоровича, отобедала раньше). Молча возил ложкой по глубокой тарелке со щами; громко вздыхая, отщипывал кусочки хлеба прямо с хлебницы; перчил и солил еду так, словно не себе самому готовил блюда, а собирался отравить некоего врага…

И вдруг поднял голову, прислушался. И спросил жену:

— Это кто еще там разговаривает?

— Кто, кто!.. К нашей Клавочке подружка пришла, Леля. Сидят на диване, кроссворд решают…

— Чего решают?

— Ну, кроссворд. В журнале. Что ты, не знаешь? Там разные клеточки, и в каждую клеточку букву надо вписать, чтобы вышли слова…

— Какие такие слова?

— Да ты что придираешься? Слова, которые тут же, в журнале, описаны…

— Как описаны?

— А ну тебя, Павел! Ты уж совсем с ума сошел!..

И супруга, убрав со стола грязную тарелку, вышла из комнаты.

Мусляков же стал прислушиваться. Две веселые девушки смеялись от беспричинного, молодого веселья, перекидывались вперебой такими репликами:

— Строительный материал из шести букв…

— Какая первая буква?

— Не знаю. Последняя буква «ч»…

— «Ч»… «ч»… Стой! Это, безусловно, кирпич!

— Правильно! Как мы сразу не догадались?

Взрыв смеха.

Мусляков опустил голову и перестал жевать.

— Какое им-то дело до кирпича?.. — пробормотал он сердито. — Ну, ладно, ну, признал же я сегодня на бюро обкома, что с кирпичом у нас в области плохо. Ну, моя вина. Ну, не наладил. Не поощрял инициативу… Но дома-то уж, кажется, можно было бы мне дать покой?!

А девицы, отсмеявшись, продолжали:

— Восемнадцатое по горизонтали… Начинается как раз этим «ч»… Что там написано?

— Кровельный материал. На «ч». Как ты думаешь?

— Стой, Лелька, я знаю! Ей-богу! Это чечевица!

— Черепица, дура… А чечевица знаешь что? Крупа…

— И не крупа, а бобы такие темненькие…

— Ну, все равно… Чечевица — кровельный материал!.. Ой, не могу!

Новый взрыв смеха. Мусляков бросает вилку та стол.

— Они что, нарочно, да?.. Мало меня грели сегодня за эту черепицу и за камышит?..

Он разевает рот, чтобы крикнуть дочери что-нибудь строгое, но передумывает. Снова берет в руки вилку, начинает ковырять котлету, однако прислушивается.

— Домашний сосуд для хозяйственных целей… Таз, что ли?

— Какой же таз, когда пять букв!

— Может, лохань?

— Лохань — шесть букв. Окоренок, а?

— Сама ты окоренок! (Смех).

— Ну, может, ванна?..

— Не подходит: первая буква «м».

— Тогда, действительно, получается не ванна, а манна… Смотри: опять крупа! (Смех).

— Ну тебя, Клавочка, я серьезно хочу решить…

— Горшок? Нет, чайник?

— Чудачка! Чайник же с носиком… Тогда бы было написано, что сосуд с носиком.

— Вот уж необязательно… Ведь если про тебя говорят «Леля», никто же не скажет «Леля с носиком»!

Очень большой приступ смеха у обеих подруг. А Мусляков сидит, опустив нос в котлету. В голове его мелькает: «И ничего из того, что сейчас назвали девушки, у нас в области не делают: ни тазов, ни лоханей, ни окорят, ни чайников…»

— Миска! — торжествуя, кричит Клава.

«И мисок нет! — про себя констатирует Мусляков. — Какой-то особенно подлый кроссворд!»

— Дальше давай. Деревянная утварь в семь букв.

— Вешалка.

— Семь букв! Понимаешь, семь!

— А в вешалке сколько по-твоему?

— Да, правда… Только тут начинается с «п».

— Значит, плечики.

— Какие плечики?!

— Вешалку тоже так называют…

— Погоди, далась тебе вешалка. Может, полоскательница?

— Вот так семь букв! Вот так деревянная!

Чудовищный приступ смеха. Мусляков страдальчески морщится. Успокоившись, подруги решают дальше:

— Форма взыскания. Этого я не понимаю…

— Ах, боже мой!.. Ну, там штраф или выговор… А может, судимость…

Тут Мусляков ударяет кулаком по столу и вопит:

— Сейчас же перестать, отвратительные девчонки!!!

За дверью воцаряется молчание. Потом недоуменный шепот. Мусляков дрожащими руками пытается закурить. Входит жена и наивно начинает:

— Паша, я тебя хотела попросить, чтобы ты позвонил в ателье: Клавочке нужно сшить пальто, а там, конечно, очередь на полтора года. Когда уж у нас будет столько пошивочных мастерских, чтобы…

Тарелка с грохотом летит-на пол вместе со скатертью. Жена, выпучив глаза, глядит на Муслякова, который стремительно выбегает из комнаты…

Но еще проходя мимо кухни, он слышит, как соседка рассказывает своей гостье:

— Кофту она себе достала вязаную… Такая красота, такая красота, вся в цветочках!.. Вот с тарелку цветочки бордовые, серые, зеленые — разные… Ведь вот умеют же доставать люди!.. А я как ни приду в универмаг, ничего там нету…

Мусляков, с силой захлопнув дверь на кухне, покидает квартиру. В палисаднике соседнего дома немолодой лысый человек в ватнике и лыжных штанах перекапывает грядки. При виде Муслякова он почтительно снимает кепку. Мусляков, тяжело дыша, заставляет себя произнести:

— Привет, товарищ Проценко. Грядки или клумба будет?

— Под огурцы думаем… вот досада: тяпок у нас в продаже нет, грабель хороших тоже, даже лопаты порядочной не купишь…

И Проценко замолкает, с удивлением увидев, что зампред облисполкома сердито шарахнулся от него в сторону.

Вокруг были люди: кто-то сидел у ворот, кто-то останавливался для короткого разговора среди тротуара. Слышался разноголосый говор городской улицы. Но наш зампред облисполкома зажал оба уха кулаками: ему не под силу было теперь слушать, о чем толкуют люди. Но и с зажатыми ушами Муслякову чудилось, будто все говорят об одном и том же… Вам ясно, о чем?