Золотой характер

Ю. Алянский ТРУДНЫЙ ДЕНЬ ВАСИ ПТИЧКИНА

Наука знает несколько способов проведения последнего дня перед экзаменом. Одни ученые считают, что необходимо как следует выспаться. Другие — что крайне важно отвлечь себя посторонним делом. Третьи настаивают на калорийном питании и спорте, дабы закалить организм перед встречей с экзаменационной комиссией. И только один специалист высказал предположение, что перед экзаменом полезно заниматься. Студенты сразу осудили его за вульгаризацию и примитивизм.

Вася Птичкин изучил все вышеизложенные теории, но ни одна не показалась ему разумной. Накануне сдачи экзамена по русской литературе он решил просто погулять по городу, отдохнуть, рассеяться.

Он сел в трамвай, занял место у окна и в ожидании кондуктора предался воспоминаниям о творчестве Лермонтова. Потом он подумал о Гоголе. Его Вася тоже знал неплохо. Кондуктор все не шел. Пассажиры стали почему-то оборачиваться. Вася подумал о Салтыкове-Щедрине.

Наконец сидевший рядом пожилой гражданин улыбнулся и сказал самым приветливым образом:

— Молодой человек, жаль беспокоить вас, но не потрудитесь ли подойти к кассе, опустить три копейки и оторвать билет, не дожидаясь требования бывшего кондуктора?

Птичкин вскочил. На месте кондуктора действительно стояла приземистая прозрачная касса. Все опускали деньги добровольно и отрывали билеты сами. Вася подумал о Чернышевском и его романе «Что делать?». «Если завтра попадется четвертый сон Веры Павловны, — решил он, — свяжу его с достижениями современности».

«Не пойти ли в кино? — строго спросил себя Птичкин. — Не посмотреть ли «Кроткую»? Та же подготовка к экзамену. Искусство — высшая форма эстетического отношения к действительности!»

Он купил билет и вошел в подъезд, но у дверей фойе остановился как вкопанный. Контролера не было. Вася точно помнил, что недавно, когда он готовился к семинару по лингвистике методом просмотра фильма «Рапсодия», контролер здесь стоял и даже подозрительно спросил у маленького мальчика, тоже жаждавшего высшей формы эстетического отношения: «А тебе сколько лет — до или после?»

Теперь проход был свободен. Птичкин метался с билетом в руках. Прозвонил третий звонок, и зрители устремились в зал. Шел журнал, когда Вася отыскал наконец уборщицу и сунул ей билет. Но даже она не заинтересовалась им и объяснила, что кинотеатр перешел на работу без контролеров. Вася кинулся в зал.

«Как же теперь жить? — размышлял Птичкин. — Кондукторов нет, билетов не проверяют, чего доброго, перронных контролеров на вокзалах отменят!..» Все смешалось в его сознании.

А когда, уже вечером, он зашел в магазин и вынужден был самостоятельно забрать с прилавка пакетик фасованной колбасы и кулек конфет, Вася Птичкин растерялся окончательно. Ночь прошла неспокойно. Под утро он забылся. Приснилось, что он против воли забрался в Государственный банк — будто бы за бабушкиной пенсией. Какой-то человек подталкивал его в спину к огромному мешку с деньгами и приговаривал: «Бери, бери, не стесняйся, сколько надо, столько и бери…» Вася проснулся в холодном поту.

Пора было бежать в институт.

Он вошел в аудиторию и увидел разложенные на столе билеты. За столом не было никого. Но Птичкин уже не удивился. Смекнув, что и в институте наступили перемены, он взял билет и даже застонал: ему достался Глеб Успенский. Именно его-то Птичкин и не успел повторить.

Вася долго сидел у окна, вспоминая свою прошлую жизнь (со стипендией), и воображал картины будущего (без стипендии). Потом со вздохом поднялся, подошел к столу и начал отвечать.

— Творчество Глеба Успенского сложилось под влиянием… — дальнейший его рассказ был сбивчив. Творчество Глеба Успенского, равно как и оказанное на него влияние, остались скрытыми в тумане далекого прошлого.

Вася Птичкин сел. Открыл свою зачетную книжку. Вспомнилась мама, а также институтская кассирша, выдававшая стипендию. Что-то защекотало в носу.

Вася вынул вечное перо и, залившись краской стыда, вывел в зачетной книжке против строки «Русская литература» некрасивую, искореженную тройку.

«Можете идти», — сказал он себе с глубоким недовольством и направился к выходу.

В дверях он столкнулся с профессором.

— Куда же вы, Птичкин? — спросил тот. — Не будете сдавать?

— Я уже сдал.

— То есть как это «уже»?

— Очень просто. По новому методу экзамен без экзаменатора.

— Ну и как, успешно?

— Тройку схватил…

— Да что вы говорите! — сказал профессор. — Но вы по крайней мере задали себе дополнительные вопросы?

— Задал. Я спросил себя о раннем творчестве Льва Николаевича Толстого, но и на этот вопрос отвечал бледно и не сумел вскрыть литературных истоков…

— Ну, тогда другое дело. Сочувствую вам, молодой человек. Вообще-то нас, профессоров, не отменяли. Но так и быть, давайте подпишу.

— Благодарю вас, — грустно сказал Вася Птичкин и пошел домой.

«Значит, неправильно я готовился к литературе, — думал он. — Напрасно самостоятельно разработал метод подготовки. Над этим ведь тоже люди думали, специалисты!..» Постепенно Вася утешился. Литературу он пересдаст. Это факт. Но зато он доказал, что является человеком, достойным современности. Теперь все видели — он достоин доверия!

Вася Птичкин все бодрее шел по городу, а вокруг звенели трамваи без кондукторов, открывались двери кинотеатров без контролеров, продавались без продавцов продукты и даже лежали в окошечках касс без кассира предназначенные к выплате зарплаты деньги: каждый брал себе, сколько ему причиталось.

Сон, приснившийся после трудного дня, оказался в руку.