Царство. 1958–1960

28 июля, вторник. Днепропетровск, ракетное предприятие Янгеля

Роберта Никсона повезли в Ялту, затем на Пицунду, потом вице-президента принимал Ленинград, а Хрущёв вылетел в Днепропетровск на завод № 586 к Михаилу Кузьмичу Янгелю. На данный момент в Советском Союзе существовало две самостоятельные ракетные школы: одну возглавлял Сергей Павлович Королёв, второй, со штаб-квартирой в Днепропетровске, командовал Янгель. Потихоньку к этим двум китам подбирался конструктор Челомей, изобретавший сверхбыстрые крылатые ракеты, но не способные пока летать на дальние расстояния.

Удивительно, как скоро Янгель реагировал на указания Хрущёва: стоило Никите Сергеевичу заговорить про ракетные шахты, Михаил Кузьмич уже подготовился к шахтному пуску, а ведь построить шахту, рассчитать принцип запуска из-под земли было не простым делом. У европейских границ янгелевские Р-12 ставились на боевое дежурство. Теперь конструктор работал над межконтинентальной Р-16. В Р-16 Янгель применил принципиально новую автономную инерциальную систему управления, ведущую ракету на цель без связи с землей. В КБ Королёва такого пока не было. Сергей Павлович сосредоточился на создании усовершенствованной Р-9, но в последнее время его преследовали неудачи. Пуски были не утешительные: в сентябре, октябре и декабре прошлого года все запуски закончились неудачей из-за технических неисправностей. 2 января подвела система управления, космический аппарат пролетел мимо Луны. 18 июля также случилась авария, и пуск снова был неудовлетворительным. К сентябрю ускоренными темпами готовили две новые ракеты, так как в сентябре Хрущёв отправлялся в Америку. Очередной пуск к Луне запланировали на 6 сентября. Словом, одно расстройство, сплошные королёвские промахи, а тут такой крепкий Янгель успехами радует! Конструктор ракетных двигателей Глушко продолжал делать двигатели для янгелевских и королёвских ракет, Сергей Павлович винил в неудачах именно его.

— Замечаешь, как Королёв на Жукова похож? — спросил у Брежнева Никита Сергеевич.

— Очень похож.

— И манеры такие же, такой же властный, и всё на других сваливает, не то что Янгель!

Из разговора Леонид Ильич сделал вывод, что Хрущёв Королёва недолюбливает, а Янгелю симпатизирует.

Янгелевский завод поражал размерами, он растянулся на километры. В цехах Никита Сергеевич увидел десятки невообразимых цилиндров — тела будущих ракет. Вот он, долгожданный конвейер!

— Идёт дело, Никита Сергеевич, идёт! — уверял конструктор.

И пуск из шахты произвёл неизгладимое впечатление: сначала слышался неимоверный рёв, рокот, земля содрогалась, потом в языках пламени на поверхности медленно-медленно появлялся нос ракеты, после выползало длинное тело, и тут многотонная громада ошалело устремлялась ввысь! Зрелище завораживало. Председатель Правительства долго вглядывался в небо, где только что яркой звездой сверкало пламя ракеты.

— И что, — обратился он к Янгелю, — нормально полетела, не грохнется на середине пути?

— Хорошо пошла! Пуски мы «на отлично» отладили.

— А у Королёва падают.

— Порядка надо больше, — отозвался Янгель. — У меня на предприятии полный порядок!

— Нет у ракет настоящего хозяина. Армейские, конечно, стараются, но самостоятельная ракетная структура у военных отсутствует, думаю, в этом дело, — проговорил Первый. Маршала Варенцова я уважаю, но он артиллерист, а ракеты — не артиллерия. Ракетам надо независимость дать, организовать отдельные ракетные войска.

— Правильно! — отозвался Микоян, он вместе с Брежневым сопровождал Первого на янгелевский завод.

— И вот ещё что, надо по-тихому из ГДР наши ракеты убрать, а то я в Америку прилечу, американцы о ракетах прознают, и такой шухер поднимется! Нам это совсем ни к чему.

Экскурсия по янгелевскому заводу получилась обстоятельная, но всё равно сердце ныло, в любой момент американцы могли перехватить инициативу, вырваться вперёд, лидерство всегда трудно удерживать, и ехидного Никсона, который при любом удобном случае норовил кольнуть, не удалось удивить очередным космическим успехом. Хрущёв не забыл, как вице-президент улыбался своей подленькой улыбкой, сомневаясь в успехах социализма, принижая силу рабочего класса, считал, что с московских улиц только перед его приездом увели медведей. Мерзкий тип! От встреч с Никсоном у Никиты Сергеевича остался неприятный осадок.