Аврора. Заря сгорает дотла

Глава 12. О таинственных друидах, ВЧЛ и совершенном политическом нуле

Деревня Альпурха, граница королевства Черного Тополя и Вестланда.

Аврора, разумеется, отправилась обратно вместе со спасателями — неразговорчивыми горцами, черно-сморщенными, как чернослив, и спокойно-невозмутимыми, как камень. Фаррел так и лежал навзничь и без движения, и она испугалась, что дознаватель потерял сознание, при смерти или вовсе умер, слетела по крутой тропе, не замечая боли в израненных пятках, едва не сорвалась в обрыв, а он... просто смотрел в облака и задумчиво хмурил лоб. Удивленно покосился на нее и приподнялся на локте: дескать, что происходит?..

Ро его тогда ударила. В плечо. Не сильно, но с чувством. Села и расплакалась. Коротко. Но позорно. Фаррел попытался обнять, да она не далась. Снова едва не улетела вниз. И на ноги подняться не смогла.

В итоге горцам пришлось нести их обоих. Фаррел, повисая на закорках горца покрепче, что так и гнулся, да не ломался, уверял, что ее истерика — лишь побочный эффект моря Белого Шепота, последствие обмена хвоста сирены на ноги, а даже если она не сирена — что он покажет ее целителю Квилле и все будет хорошо, как прежде... А Ро проклинала его и тихо, и громко.

Потому что этот хренов дознаватель не понимал столь простой вещи: так было прежде и так будет впредь. Всегда.

Лучше бы вовсе молчал.

В итоге, как обычно, Ро просто замерла внутри и ждала, когда пройдет. В основе того, что сейчас было — не фобии. А клятая чувствительность. Она не лечится. Гнобится и глушится — да, но Аврора такому обращению со своим сокровенным — не сторонник. И каждый раз вычленять одно от другого... Да лучше сразу кокнуться о скалы.

Так что не вышло насладиться красотой выбеленных улочек, будто бы лично самим солнцем. И совершенно неповторимой атмосферой домиков с кривыми стенами, будто бы вырытых в камне, проулками, больше напоминающими пещеры, чем сельские улицы. Ро прикрывала глаза и просто мечтала поспать в спокойствии. Чтобы никто не трогал, и чтобы особенно никаких Фаррелов или Кастеллетов при пробуждении. Совершенно достали, честное слово.

Когда она случайно хихикнула вслух, тогда и поняла, что крыша снова отправилась в путешествие вокруг света и можно махнуть рукой на все.

Их сгрузили в одной из вот таких странных изб с низким потолком, и местный житель, подозрительно смахивающий на знахаря — длинный, тощий, с шикарными седыми лохмами что перемежались причудливыми косичками, вплетенными кольцами и перьями (таким позавидовал бы всякий уважающий себя хиппи) с высоким лбом и проницательным взглядом — посмотрел на нее пристально, потом на Фаррела, потом снова на нее и быстренько чем-то окурил, от чего мир мгновенно схлопнулся и утянуло в дремоту.

...Сейчас Аврора осторожно открывала глаза, приходила в себя и вспоминала все вышеупомянутое, как далекий сон. Возвращалась способность видеть и слышать буквально все, от внутреннего мира людей до танца пыли в луче света; настоящее проходит сквозь самое тебя, будто ты прозрачен и призрачен одновременно, каждая клеточка тела впитывает мир и сливается с ним в одно целое. Дыхание стихает, и ты наблюдаешь великие таинства жизни в вещах совершенно обыкновенных. Светлая сторона бытия ВЧЛ — высокочувствительных личностей.

Неровный не то земляной, не то каменный потолок, затемненное помещение, пусть цвет стен и угадывался когда-то белым, прохлада. Лавка одна, вторая, полки и стеллажи со склянками и свитками (!), стол, на котором нечто даже вроде лаборатории. Сухие пучки трав под потолком. Странный терпкий и свежий одновременно запах. От которого хочется закрыть глаза и взлететь к этому самому потолку.

Фаррела в избе не наблюдалось. Снаружи кто-то приглушенно гомонил — сквозь запертые ставни, оказывается. Это объясняло царивший в комнатке сумрак. Все тот же знахарь сидел у небольшой печи, отставив в сторону заслонку, и увлеченно глядел в огонь, будто видел в танце пламени нечто большее. Отблески плясали на его будто высеченном из дерева лице, и человек с причудливой копной серо-белых волос казался кем-то не из этого мира. Тоже не из этого.

— Душа — это прекрасно, но о теле забывать заботиться нельзя, — сказал знахарь, неспешно поворачиваясь к ней.

Глянул Авроре сначала в лицо, а потом — на ноги. Девушка скосила взгляд следом и обнаружила с удивлением: забинтованы.

— Ой, — только и смогла вымолвить Ро. Попыталась пошевелить пальцами и ощутила: они есть. Она есть. Стопы тупо и отдаленно ноют.

Знахарь улыбнулся. Улыбка у него вышла неожиданно доброй и теплой.

— Потому что тело отплатит душе той же монетой. Таурон, — он приложил руку к груди и слегка наклонил голову.

Будто вождь индейцев. Хотя... вероятно, такое утверждение недалеко от истины.

— Необычное... имя, — выдавила Ро.

— Бывает. Ты совсем о нем забыла, Ро. О теле. О гармонии. О спокойствии. Об отдыхе. Твой спутник такой ритм выдержит, а тебе так жить невозможно. Вот, выпей.

Таурон взял с тумбы кувшин, плеснул чего-то, похожего на травяной настой, в глиняную чашку и протянул ей.

Ро сделала глоток. Такой же вкус, как запах в избе — терпкий. Горький. Освежающий. Вдыхающий силы.

— Сейчас я поверю, что вы друид, — фыркнула она на грани недоверия и дружелюбия.

Таурон пожал плечами.

— Так я и есть друид.

Ро едва не уронила чашку.

— Да ладно?! Значит, вы правда... чудеса можете делать?

— Чудеса и ты можешь делать, — рассмеялся Таурон, знатно развеселившись. — И Фаррел твой. Только сложная дорога вас ждет. Как по долгу службы, так и по пути к сердцу друг друга. Без чудес тут никак.

Ро покраснела. Еще чего! Не ее он вовсе.

— Предсказываете судьбу?

— Судьбы, девочка, нет. Есть сегодня, есть твои решения, есть последствия, есть случай, есть завтра.

— А что тогда такого умеют друиды?

Таурон развел руками.

— Разговаривать с деревьями.

Ро усмехнулась даже.

— И все?

— Слухи ужасны, — покачал Таурон головой и воздел к потолку руки в неподдельном возмущении. — Они не оставляют надежды истине! Деревья умеют общаться. Через корни, соприкосновение ветвей, летящую пыльцу... Друиды могут... гм — скажем так — это слышать.

— А задавать вопросы?

— Иногда. Но правильность толкования ответов зависит от мастерства и опыта. Именно потому друидам положено жить в лесу, а не... вот это вот, - Таурон обвел руками свою избушку и вернулся к спокойному тону.

Ро начинала привыкать, как в этом мире околонаучные факты и малоизученные обрастали легендой или еще какой фантастической оберткой и становились реальностью. Потому она в пылу любопытства перебила:

— И это они сказали вам, что нас... ну, меня и его ждет трудная дорога?

Таурон вновь рассмеялся.

— Нет, это мне сказал мой жизненный опыт.

Ру с досадой сложила губы бантиком.

— Так скажите вашему опыту — нас вообще не ждет общая дорога. Так, до дворца... На край света да спасти империю, возможно... И распрощаемся.

Таурон негромко засмеялся и поворошил поленья в очаге, ничего не отвечая.

— И почему вы так открыто все это мне рассказываете? Ведь друиды, говорят, почти перевелись... Вы не прячетесь?

— Если кто спрашивает — зачем мне прятаться. Другое дело, что в наше время уже мало кому интересна судьба друидов, лесов, деревьев. Вон, даже в то, что могут творить чудеса, люди верить перестали. Кому теперь дело до детей леса. Мы — так, легенда. Люди теперь тянутся в город, политику, торговлю, к роскоши и славе.

Ро вздохнула и сделала глоток горького травяного напара. Неужели этот мир тоже ждет потребительство? Неужели это неизбежный конец любой цивилизации?..

— А что это вы мне дали?

— Пульфит. Высокогорный лишайник, полезный для легких.

— Он тоже разговаривает?

Таурон покачал головой и ничего не ответил. Интересно, а человечно ли употреблять растения в пищу, если они умеют говорить?

— Я хотела бы знать про это все. Друидов, Черный Тополь, Белый Шепот, море Духов, историю королевств... И вообще... Я просто издалека, понимаете. Ничего не знаю.

— Слышал.

Помолчали. Ро побоялась спросить, какое дерево ему про это сказало.

— Наверное, их интересно послушать. Они ведь столетиями живут, да?

Таурон покивал, но не ответил. И тут Ро вдруг вспомнила про главную задачу своей настоящей жизни:

— А вы... знаете про наскальную карту? С двадцать пятым мередианом?

— Карта Сваля? Отчего же не знать. Мне казалось, для равнин уже и легенды такой нет.

Аврора оживилась, отставила чашку и спустила ноги на пол.

— И вы... сможете проводить нас к ней? — глаза ее горели азартом.

Вот так удача! Встретить живого друида, который знает, где эта пещера, где эта карта, которая приведет к маяку на краю света, а там только достать бы звездного песка, сделать из него стекло, линзу в далекозор, посмотреть и...

Почти как смерть Кощея звучит. А вдруг она вернется домой тогда? Пока... не хочется.

Таурон прищурился и погрозил пальцем.

— Я же говорю, девочка — не забывай заботиться о потребностях тела.

Он с упреком этим самым пальцем ткнул в Аврорины забинтованные ноги.

— Ну, болят... но что я поделаю... К тому же, кажется, вы чем-то их смазали, да?

— Смазал, — друид нырнул рукой куда-то по другую сторону от своего стула и протянул Ро совершенно желтые кожаные тапочки с задником.

Аврора восхищенно приняла подарок. Мягкие, яркие, необычайные... И — обувь. Первый встречный друид просто с одного вздоха понял, что ей нужно. Даже забинтованная нога легла внутрь так удобно и естественно...

— Жаль, что на прием к королеве в таких нельзя, — притворно вздохнула. — Они замечательные!

— Отчего же нельзя. Скажешь, что это подарок друида, — подмигнул Таурон. — И он строго наказал их не снимать. Кстати, я и правда тебе наказываю.

Теперь уж Ро не могла сдержать разъехавшейся по лицу улыбки. Но Таурон был серьезен как никогда и повторил, как попугай.

— Заботься о теле. Иначе долго не протянешь. Ты — не Фаррел.

Аврора вздохнула тяжко.

— Хотела бы я им быть... Но не получается, как ни стараюсь.

— Я дам тебе немного сухого пульфита, заваривай себе чай. Чаепитие — это святое, на него всегда следует находить время. Ты — та, кто есть, и это замечательно.

Если бы... В последнее время даже вскипятить воду не в чем. А о том, кем она есть, и вовсе молчать надо.

Таурон встал к своим пучкам под потолком, перебрал их пальцами, отчего по избу понесся их сушеный горький аромат, и без труда достал до нужного своей длинной рукой. У Ро в глазах помокрело.

— Почему... вы так заботитесь обо мне?

Таурон улыбнулся.

— Потому что о семье надо заботиться. Ведь ты — забытое дитя лесов.

Аврора вытаращила глаза. То сирена, то дитя лесов... Хотя... честно говоря, в каждом утверждении есть доля правды.

— Но... это деревья сказали?

Таурон кивнул вполне серьезно и вытряхнул небольшой холщовый мешочек из ящика, куда и засунул невзрачный пучок пульфита.

Ро ждала продолжения. Но не дождалась. Таурон подал ей руку, чтоб встать. Она приняла и руку, и мешочек — привязала к поясу накрепко, и таки спросила:

— Значит, я тоже могу их слышать?

— Ты много чего можешь слышать. Больше, чем такие, как Фаррел Вайд.

Чистая правда.

— И именно поэтому будь тем, кто ты есть и не забывай заботиться о себе, тогда все будет хорошо.

— И о лесе? — лукаво подняла бровь Ро.

— Лес всегда будет рад тебе, — подтвердил друид.

У нас это называется ВЧЛ, и некоторые по симптомам отправляют к психиатру, хотя это всего лишь особенность нервной системы, с которой можно и нужно научиться жить. Ну, более или менее. А не таблетки глотать, забывая, кто ты. А тут... дитя лесов. Хотя Фаррел, например, тоже к Квилле какой-то собирался отдать. На лечение. Ах - он сам ее зелья пьет, верно.

Прощения ему нет! Ни за зелья, ни за Квиллу, ни за то, что не понимает.

— Спасибо, — стиснула Ро мешочек дрогнувшими пальцами, жалея, что не может остаться в Альпурхе.

Что может быть важнее, чем быть там, где тебя понимают?.. Долг.

Попробуй пойми, откуда он тут взялся. Но взялся ведь. С рождения ты что-то миру должен, ты куда-то стремишься, ты забываешь о теле, потому что... Потому что должен. Нельзя рождаться впустую, ничего не сделав для мира, в котором горишь зарей или звездой.

Таурон внезапно стиснул ее плечо ладонью.

— Твоя дорога удивительна, Аврора Бореалис. Тебя ждет много невероятного. Именно потому, что ты идешь по дороге добра за звездой долга.

Ро сморгнула. Даже для ее заумных извилин... прозвучало слишком мудрено.

— Люди не умеют это совмещать. А дети лесов — да. И именно благодаря им люди еще живы.

Таурон резко распахнул едва заметную в стене дверку, и в его комнатушку хлынул свет дня, многократно усиленный белизной стен. Аврора зажмурилась, и знахарь вытащил ее наружу.

— Наконец-то! — воскликнул Фаррел.

Проморгавшись, Ро увидела, что он сидит в узкой повозке, а на ногу ему наложена шина до самого колена. Черный безупречный костюмчик кое-где продрался, в прорехах просверкивает белая рубашка. Красная сумка с драгоценным далекозором и ее вещами привычно вещает: «Читать в воскресенье — законно!».

— Ну же, мы спешим, Ро! — поторопил Фаррел, нетерпеливо протягивая руку.

Только Таурон сделал ему молчаливый знак ждать и, подхватив Ро под локоть, увлек на угол улочки. Жители толпились и живо общались, но в разговор друида и пришлых не влезали.

Фаррел закатил глаза, но только пробормотал едва слышно буканбуржское «задери тебя морской медведь!». Ро даже пришла в восторг. Вот это власть у друида - даже дознаватель перечить ему побоялся. Жаль, у нее такой нет, хотя она и дитя лесов...

— Там, видишь? — дернул ее Таурон за плечо, заставляя задрать голову кверху.

Отсюда было видно склон горы, венчающийся белыми шапками далеко вверху. И рваным облаком. Таурон же показал по порядку на четыре прилепленных к скалам деревушки, одна выше другой.

— Лейра Капи, Лейра Пампа, Пухар Сотор, Бубильон. Если пойдешь тропой из Бубильона на Лейра Пампу, то найдешь руины убежища барда Сваля.

Аврора сдвинула брови, уловив важность момента.

— Карта на стене убежища?

— Нет, тебе нужно найти пещеру. Она на склоне между убежищем и горным потоком внизу. Из убежища есть секретный ход, но он давно завален, еще самим бардом. Придется лезть по отвесной стене, полагаю.

Аврора почувствовала, как все существо наполняется адреналином до краев. Вот оно — страх и нетерпение в одном флаконе. Когда ты от страха не бежишь, а прешь вперед, решительно сдвинув брови, с поднятым забралом и опущенным мечом, продираясь сквозь травы в твой рост, в любопытстве вытянув шею, и остановиться уже невозможно, пока не победишь либо не будешь повержен. И ты повторишь все, не задумываясь, с самого начала.

— Идем, Фаррел Вайд дольше не выдержит, — усмехнулся Таурон.

Аврора показала на деревни, виднеющиеся на склоне, закрепляя урок:

— Из Бубильона в Лейра Пампу, верно?

Таурон кивнул. Подвел ее к повозке, помог подняться и неожиданно пригрозил Фаррелу:

— Фаррел Вайд, в твоих руках невероятное сокровище. Обращайся с ним бережно и станешь самым богатым человеком на свете.

И, не дав дознавателю и рта открыть, друид-мудрец хлопнул коня по крупу, тот взбрыкнул, и телега со скрипом рванула вперед по неровной каменной улице — только за борта хватайся и следи, чтоб не вывалиться.

Что Ро, собственно, и сделала. А Фаррелу ничего не оставалось, как сосредоточиться на управлении. Жил Таурон на окраине, и Альпурха быстро скрылась за поворотом, пряча белые несуразные дома за деревьями, а дорога закружила серпантином.

— Тпру! — натянул Фаррел вожжи, заставляя коня перейти с галопа на рысь, и вытер пот со лба.

Миновали вираж очередного поворота. Аврора отозвалась настолько насмешливо, насколько могла — она все еще не простила ему целителя Квиллу:

— Мы же спешим.

— Спешим, конечно! — вспыхнул неожиданно Фаррел. — Ты могла спать и в телеге!

Ро передернула плечами презрительно.

— Лекарь меня не спрашивал, где я хочу спать. Я только что проснулась. И, между прочим, теперь знаю, где найти карту двадцать пятого мередиана.

Фаррел натянул вожжи сильнее и охнул — чересчур уперся больной ногой. Ро злорадно поймала этот возглас и уточнила:

— Переломчик?

Лицо Фаррела потемнело.

— Ты забываешься, Ро...

— Да, ты присвоил себе эксклюзивное право на то, чтоб меня убить — помню. Не знаю, где ты его отрыл, конечно. Но — я слишком много знаю, Фаррел. И ты меня не убьешь. По крайней мере, не сейчас.

Тут Ро осенило — так резко она поняла смысл слов Таурона про дорогу добра и звезду долга.

— Потому что звезда долга — твоя путеводная звезда, и ничто иное затмить ее не в силах.

И долг для него всегда будет главнее добра... Печалька. Права она была, сказав, что у них общей дороги — только до дворца. Ну, или на конец света...

Так что этих бабочек в печенках надо безжалостно истреблять, Ро.

Дознаватель поморщился и пустил коня чуть быстрее. Дорога выравнивалась. Проворчал сварливо:

— Пообщалась с мудрецом.

— Он мне дал тапочки, — похвасталась Ро, выпростав одну ногу, чтобы сверкнуть желтым канареечным предметом, таким же замечательным, как штаны Незнайки.

— И там про двадцать пятый мередиан? Во сне увидела, что ли?

— Не скажу. Потому что ты бяка. И считаешь это сказкой. Да и сейчас это все равно неважно. Неужели мы не могли вернуться завтра, доехать как люди?

— Ты забыла про сообщение? Встреча с послами состоится сегодня вечером. Королева Исмея должна предоставить вот этот наш далекозор в качестве символа благонадежности Стольного города и Вестланда. Собрание переносили уже один раз — из-за нашей встречи со «Звездой Востока». Я выслал новое сообщение вчера, едва узнал от Барти... Барта, что ты нашлась, что мы прибудем сегодня.

Аврора хмыкнула. Трясти стало меньше и теперь можно было высокомерно сложить руки на груди.

— А если бы он ошибся? Если бы я сбежала? Если бы у меня правда отняли эту трубу? Если бы в Буканбурге что-то пошло не так? Ты совсем случай не принимаешь во внимание?

— Ты сама видела, к каким беспорядкам на море привела пропажа далекозора. Можешь представить, каково королеве в столице сдерживать волнения?

— Ты с королевой близок, что ли? Так за нее переживаешь?

— Дело не в этом, — хлестнул Фаррел левой вожжей с некой досадой, — Ро, ты в политике совершенный ноль. Если иностранный посол решит, что имперский договор нарушен — это политический скандал, это крах всех наших с Исмеей трудов, развал империи, война. Встреча послов в Белой Комнате на закате. И мы не имеем права опоздать. И — да, мы с ее величеством друзья.

— Я и не отрицаю, — пожала Аврора плечами и полезла за его спину — там было всякое сено, мешки. Полежать удобно, в общем. Чего напрягаться. — Что я ноль.

Вайд тут же дернулся.

— Ты куда?

— Спать в телеге, по твоему совету. Я же ноль, я не переживаю.

И было обидно, что у него там и Исмея, и Тильда, и целитель Квилла. А она тогда — кто? Ноль.

И с чего ей вообще этим вопросом заморачиваться, спрашивается?... Ро заворочалась на сене и мешках, тщетно пытаясь найти удобное положение.

Добыча она, вот кто. Она ему покажет добычу... Зарю добыть нельзя.

— Ро, ты не ноль, ты — бесценный партнер, — донеслось спереди. — Держись, сейчас перейдем на галоп. Мы уже в долине.

— Почему, вообще, вы называете императрицу королевой?

— Так она дольше была королевой, и ею остается в Вестланде...

Лучи солнца ощутимо косили, грозясь в ближайший час сделаться оранжевыми. И сердце у нее не каменное. Кроме звезды долга у нее ведь дорога доброты, да? Ну, то есть, ей не все равно, она не умеет плевать на других. Это и есть доброта.

И еще она — бесценный партнер. Врет небось, как столь же бесценный Кастеллет.

Ро пришлось снова вцепиться в борт, только в лежачем положении трястись в галопе было больнее, пусть и на ошметках сена да мешках. Она и не подозревала. И подтянуться никак не получалось, и она в очередной раз в очередной сфере чувствовала себя нулем.

— А... если... он-ни... зам-ме..т-тят, что д-далекоз-зор сло-ман? — выпалила она, подскакивая на кочках.

— Они не станут смотреть в него, — мотнул Фаррел головой, не оборачиваясь. — Не их компетенция.

Ро высунула нос за борт и едва его не отбила. Снежная гора с Альпурхой и прочими деревушками Черного Тополя отодвинулась в горизонт, лес, сквозь который они промчались — тоже, и теперь долина, та самая лента реки и лента дороги, блестящий дворец Чудесного Источника. И стены, растущие все ближе и выше. И стража на воротах.

— Посторонись! — заорал Фаррел, влетая в ворота, не снижая скорости.

Бедняга охранник только и успел отскочить с возгласом:

— Ваша светлость?!

Ро оглянулась: в ворота скользнул оранжевый луч. И правда, история с алмазными подвесками, честное слово... Но охрана их будет пропускать, как вот этот бедняга дядечка в доспехах, правда?

Улицы Стольного города ожидаемо напоминали старинные европейские. То по рыцарским временам, то по викторианским, то по временам Людовиков всяких — что в принципе, возможно, одно и то же — но главный их недостаток: они были людными. Дамы в шляпках и разряженные кавалеры, слуги и рабочий люд, снующий туда и сюда, тут бродячий музыкант, там — торговец. И в итоге конь вечно вставал на дыбы, прохожие осыпали их ругательствами, но быстро узнавали Вайда, шептали «ваша светлость!» и расступались.

Что скорости, впрочем, им прибавляло до очередной пробки. А дворец все маячил впереди. А по бокам - окошки с цветами в висячих горшках.

Фаррел плюнул и остановил телегу. Опираясь на руки, соскочил на здоровую ногу. Знакомая красная сумка так и болталась на его плече. Ро, затаив дыхание, наблюдала за этим необыкновенным человеком. Да, грубиян, да, идиот, и да - прочий гад, но целеустремленность-то!..

Дознаватель тем временем освободил коня от сбруи, вцепился в гриву, здоровой ногой отпружинил и — вуаля! — оказался на спине скакуна. Подъехал к Ро и подал руку.

— Садись.

Не забыл о ней. Респект. Но... залезть-то как?

Фаррел цокнул языком.

— Встань на ноги, — скомандовал он. — Протяни руку.

И дернул на себя. Ро только пикнуть и успела, и вот — сидит позади него на потной спине коня. Фаррел прижал колени к его вздымающимся бокам и... мда, только их и видели. Ро зажмурилась, обхватила спину этого гада так крепко как могла, и ничего больше не видела. Кроме собственной жизни от начала до данного момента. Так, напоследок.

Ну, и кроме политического нуля, она оказалась еще и полным мешком, конечно. Кто бы сомневался.

— Двери! — гаркнул Фаррел в какой-то момент.

Ро, приоткрыв левый глаз, увидела, что они прямо верхом взлетают по ступеням дворца.

— С ума сошел? — воскликнула она.

— Я не добегу. На переломчике, — неожиданно иронично повторил Фаррел ее давешнюю издевку.

Свалился Фаррел с коня у самых дверей зала, который, видимо, был той самой Белой Комнатой. На здоровую ногу свалился, но все равно на шину пришлось опереться, и окончательно бледное лицо его в который раз исказила гримаса страдания. Ро преодолела страх высоты, осторожно перекинула ногу и соскользнула вниз, как могла элегантно. Шлепнулась мешком — увы — но встала.

— Давай, — протянула она руку за сумкой. — Я войду и отдам.

— Подставь плечо, — попросил Фаррел, скрипя зубами.

То ли от боли, то ли от необходимости в который раз перебарывать собственную гордость.

Придворные глазели на них, сгрудившись у увитой золотым плющом колонны. И подойти не осмеливались.

— У тебя среди местных ужасная репутация, однако, — пробормотала Аврора, отобрала сумку и распахнула дверь. — Если ты появишься в таком виде, это тоже будет скандал — поверь. Все должно быть легко и непринужденно, — и Ро элегантно выудила из волос соломинку. — Ребята, — обратилась она к горстке придворных, — позовите его светлости целителя Квиллу, что ли. Он ранен.

В принципе, Фаррел тут и свалился кулем, потеряв сознание от боли.