Аврора. Заря сгорает дотла

Глава 27. О легендарном сражении, ключе под розовым горшком и купальне Тильды Эйдан

Вестланд, нижняя окраина Стольного города, ночь с двадцать второго на двадцать третье белья.

С опаской приблизившись к жасмину, столь прекрасному и восхитительному, но, увы — являющемуся прислужником Квиллы Мель, решившей лечить ее несмотря ни на что, Аврора собралась с духом, раздвинула его ветки и полезла вперед в поисках рва. Солнце садилось, вся весенняя зелень превращалась из ярко-изумрудной в золотистую, практически нереально прекрасную. Но сейчас… времени на такие дела не было. Ступать приходилось тихо, молодая — откуда ни возьмись — крапива больно хлестала по босым ногам едва ли не до самых бедер, еще и железное ведро с кочергой из сауны то и дело норовили соприкоснуться любовно и качественно так громыхнуть. Плечо наливалось свинцом, губу Ро едва не прокусила.

Но сейчас все, что имело значение — это ров. Вот и он, ах!

Аврора остановилась резко — так неожиданно оборвался берег. И то, что выглядело всего пространством, оказалось маленьким морем. И по ту сторону — поле, а дальше… редкие дома, две башни дворца вдалеке, огрызок театрального купооа — все, что она видела из окна… А вон там, справа и довольно близко (по сравнению с дворцом) характерная своей высотою и одиночеством башня кудесницы Тильды Эйдан. Эврика!

Колени дрогнули, а кочерга с ведром характерно бряцнули. Ро осторожно поставила их на землю и осторожно заглянула вниз. Обрыв был крутым, но не слишком высоким. Метров пять. Люди и не с такой высоты прыгают. Это ведь, Аврорик… дорога к свободе.

Или к смерти. Вдруг не все медведи отправились на вечернюю кормежку после обхода?

Она проверила ларипетру, привязанную к здоровому запястью. Закатила длинный рукав рубахи, и океанская звезда взорвала сиянием закатный сад.

— Стой! — услышала беглянка крик позади себя.

И, больше не мешкая, схватила ведро с кочергой и прыгнула вперед. Вероятно, беглецы, севшие на «Аузонию», чувствовали себя так же.

Кочерга тянула на дно, ведро зачерпнуло воды и тоже настоятельно советовало нырнуть. Но, открыв глаза прямо под водой, Ро различила тень. Или ей показалось. Рывком ткнула запястьем с привязанным кристаллом вперед. И чуть не захлебнулась.

Лохматый медведь был один. Пока. Скалил зубы, но зажмурился и поспешно отгребал назад. Морда ужасная… тут и ведра, чтоб пойти ко дну, не надо. Хвост вместо задних лап, зато передние — с мощными когтями, несмотря на наличие перепонок.

Скоро он привыкнет к свету и плакала ее песенка. Ро повернула ведро боком, в очередной раз уговорила себя не замечать боль в плече и вынырнула на поверхность. Квилла Мель стояла на берегу и вглядывалась в воду с выражением крайнего отчаяния на лице.

— Она меня связала! — мчался наполовину спеленатый Бимсу и пытался размахивать руками. — Клянусь, я хотел ее задержать, госпожа Мель!

— Возвращайтесь, госп…ожа Бореалис! — запнувшись, прокричала Квилла.

Голос ее даже при этом прозвучал почти старчески. Ро легла на спину и закинула ведро с кочергой на живот. Оглянулась вправо: на поверхности рва виднелись еще три медвежьих головы. И они приближались.

— Они вас сожрут!

Квилла Мель была почти в истерике. Пусть выпьет ветреного зелья… Но сил орать не было.

Аврора засунула конец кочерги в ведро. Плечо возмутилось, конечно, такому форменному издевательству, но… что ему оставалось?

Сжав зубы, перецепила кристалл на правую руку, чтоб он был по стороне нападения. И отчаянно заколотила кочергой по внутренней стороне ведра. Медвежьи головы остановились в своем стремительном движении. И начали щуриться — от круговых движений, пусть и кривых да слабых, свет кристалла блистал, как зеркальце с солнечным бликом.

Работая ногами и время от времени оглядываясь назад, чтобы не потерять направление, Ро медленно двигалась в сторону противоположного берега.

— Аврора, остановись! Я… не знаю, как приказать им не трогать тебя!

Квилле уже приходилось складывать ладони рупором. Кроме Бимсу в простыне на берег сбежались прочие больные: и старики, и высокий нелепый как жердь мужчина — вероятно, Юстус — воздевал руки к небу, и все они были в рубахах, идентичной той, которую Аврора выменяла у Бимсу на простыню.

— Это побег века! — крикнул Юстус с триумфом и замахал какой-то тряпкой, как вымпелом.

Ро покосилась на медведей: они не приближались. Рука отказывалась выдерживать адскую боль, пальцы на кочерге разжимались сами собой. Чтобы не лишиться своего грозного оружия, девушка перехватила железку в левую руку и наклонила ведро на свой здоровый бок. И продолжила свой лязг и грохот.

Это была странная победа. Медленная, нелепая, закладывающая уши и… безусловная.

На берег больницы бежали молодые люди в халатах — вероятно, те самые стажеры. Если бы в этом мире были газетчики, вероятно, на сей раз они написали бы, что из городской больницы совершен первый в истории побег.

Аврорик, ты постоянно делаешь что-то из ряда вон. Ты ведь знаешь, какая ты умница, верно?..

Небо темнело, а ров все не заканчивался. Медведи следовали за подозрительно шумной блестящей жертвой на расстоянии. Молчаливо не упуская из виду. Ро неотвратимо теряла силы, но, не желая сдаваться, она вспомнила восхитительный куплет из арии Карабос и загорланила со всей мочи:

Поймать в кулак раскаты бури,Создать шедевр из хламной дури -Кишка тонка, но это лучший миг,Чтоб само небо покорить!

Голова ее ткнулась во что-то. Берег! Она села в ил и покрутила головой в растерянности. Как взобраться наверх?.. Она и не думала о таком, когда прыгала…

Медведи тем временем, уловив, что противные звуки затихли, подобрались поближе, тоже тушами оседая на мель.

— Аврора! — заорали с другого берега.

Ро из заметила и похолодела. Рыла с оскалом подбирались ближе, а тела, с проворством крокодильих, все больше показывались из воды… Она вскинула запястье с кристаллом прямо им в морды — медведи глухо рыкнули и попятились. А вот у девушки от этого резкого движения больной рукой в глазах потемнело.

Но сдаваться было нельзя. Не сейчас. Она подтянула ведро, поставила кверху дном, взгромоздилась. Ухватилась за какой-то пучок травы, вновь жмурясь от боли. Кочергу со всей силы вбила во влажный обрыв. Подтянулась. Добралась до опор ногами.

Она ведь никогда… никогда не умела лазать…

Еще пучок. Кочерга осталась внизу. Но зато медведи — тоже. Правда, они вылезли вместе со своими хвостами и лапами — трое, а еще две головы были на подходе — и громко ревели внизу, задрав огромные головы.

Она пару раз едва не сорвалась. Рубаха порвалась сильнее, чем прежде — платье, но… она выбралась! Упала на поле без сил и закрыла глаза.

А с другого берега раздались дикие аплодисменты. Аврора подняла голову: пациенты только что на голове не стояли. А Квилла Мель, поймав ее взгляд, наклонила голову в жесте понимания и принятия. Развернулась и ушла.

Безупречная репутация городской больницы была растоптана в прах.

— Теперь я могу охотиться на морских медведей, — выдохнула Аврора.

Но нельзя было здесь валяться. Скоро Квилла может сообщить «помощникам командора», чтоб не беспокоить его лично, и… не факт, что она успеет спрятаться. Ро, шатаясь, поднялась на ноги. Кристалл по-прежнему ярко светился. Замотала его наполовину оторванным рукавом, чтобы не привлекать внимания, и захромала к окраинным домам.

Впрочем, чтобы не привлекать внимания, ей хотя бы плащ какой добыть, что ли. А то оборванка оборванкой… И хромая, и косая, и грязная… Может, оно и лучше так?..

У первого же дома пришлось привалиться к стене. Ноги не держали, вся правая сторона тела отказывала, да и сердце поняло, что произошло, и начало бешено рваться наружу. Как обычно, самым неудобным путем — через глотку.

— Эй, болезная! — двинул ее первый же прохожий ногой. — Че расселась? Это мой дом, проваливай!

Ро подняла глаза, но не различила деталей склонившейся над ней фигуры: ее уже колотило. Прохожий, оказавшийся хозяином, сжалился:

— Ладно, погодь.

Юркнул в дом, и вскоре в нее полетела жесткая дерюга и кусок черствого хлеба.

— Подам тебе ради Видящего. Ешь и уходи. И так тут стражники рыщут.

Стражники?.. Это слово мгновенно поставило на ноги. Ро поспешно подобрала подачки и двинулась прочь, прохрипев «спасибо».

Замызганная, как и она сама, улочка вывела к небольшому фонтану. Ро бросилась к нему, погрузила руки, отмыла грязь с ладоней и отряхнула сухарь. Отложив хлеб, наклонилась и напилась. И лишь подняв лицо, увидела свое отражение и в ужасе отпрянула.

Но тут же усмехнулась. Никакой стражник ее не узнает. Поудобней пристроив руку и засунув за щеку сухарь — только сейчас она поняла, что с самого утра не ела, а денек выдался, прямо сказать, не особо простой — Ро, щурясь, различила в сумерках одинокий палец Тильдиной башни и поплелась к ней.

Шумное хлопанье крыльев и знакомый крик застигли ее уже почти в кромешной темноте, лишь кое-где прорываемой глазами светящихся окон — Ро вышла на улочку позажиточней и поспокойней.

— Какадук?!

С удивлением и радостью Ро обнаружила прямо перед лицом своего попугая. Белый какаду, несомненно радовался и просился на руку. Ро, не веря глазам, протянула левую.

— А ну вернись, несносная птица! — раздался голос позади и ее схватили за шкирку. — Пусти его, нищенка!

Какадук взлетел, а Ро, обернувшись, увидела лицо… Седрика Джарлета. Глаза ее тут же расширились от ужаса, хотя Странник ее не узнал.

Но Аврора тут же сорвала полоску ткани со своей голубой звезды на запястье и ткнула в буканбуржца светом, как в медведя. Тот заморгал, хватка его ослабла и Ро вырвалась и побежала прочь. Успевая крикнуть:

— Какадук, охотиться!

Теперь ее милый птиц не будет томиться в плену у братьев-революционеров.

Она не останавливалась до самой башни. Подбежала ко входу: как и предсказывала Тильда, малюсенький двор был уставлен горшками цветов. Пользуясь светом кристалла, Аврора без проблем отыскала розы. Сейчас…

Но под горшком было пусто. Аврора села на землю и, хлопая глазами, уставилась перед собой.

А вдалеке слышался топот. Она поспешно замотала запястье, и стало темно. Ее затрясло в который раз.

— Ты пропала, Аврорик… — пробормотала девушка. — Ты сражалась отважно и изо всех сил, но… Вот и все.

И вдруг дверь отворилась и ее за дерюжку затащили внутрь.

Ро схватилась за заветную ларипетру и ткнула в лицо нападающему. Тот ахнул и отпустил. Звук падения позади и… на полу Аврора увидела Фаррела Вайда, в недоумении на нее взирающего снизу вверх.

— Ро?!.

Она вновь хлопнула глазами, как плошками, а потом села на пол и расплакалась.

— Ро, — Фаррел уже каким-то образом сел, оказался рядом, привлек ее к себе, — так это ты?..

— Я… — смеясь горько и сладко одновременно, Ро размазывала грязным кулаком слезы по не менее грязным щекам, — сбежала с острова Квиллы.

— Острова?.. Но что ты там делала?!.

— Фарр… там, на улице… Странник. Он… гонится за мной.

Фаррел, продолжая удерживать Аврору за плечи, чуть ее отодвинул, чтобы вглядеться в ее лицо. Обеспокоенно, хмуро, радостно…

Милый Фарр. Эти стальные глаза, твердый взгляд, в котором море теплоты, черные выбившиеся из хвоста волосы, налезающие на крутой лоб… Она потянулась поправить их правой рукой, но тут же заскулила от боли.

— И еще я была в пещере Сваля… Выходит, Голубинка все-таки прилетела к тебе…

Фарр говорил медленно и не отрываясь от внимательного изучения ее лица и состояния:

— Я не мог поверить, что такое возможно.

Ро улыбнулась. Она просто попробовала.

— Но ты пришел.

— Разве можно было не отреагировать на кровавую надпись?! Ро! Да что с тобой?

А ее вырубало. Медведи, Джарлет, пещера… все казалось дурным сном, а вот Фарр — это то, что было, есть и будет. Есть его объятия — и не нужно больше ничего…

— Странник — это Седрик Джарлет, — пробормотала Аврора, понимая, что у нее нет сил на экивоки и длинные аналитические рассуждения.

— Что?..

Фарр рассмеялся.

— Ро, это невозможно! Он был на «Искателе» с самого отплытия.

— На «Аузонии» плыл Звездочет, Барристер Эйдан. Он хотел пройти в другой мир и согласился увезти беглецов… Кастеллет — брат Седрика… И они дети Лукреция, за его смерть и мстят. Джарлет женился на дочери Блэквинга перед восстанием, поэтому не попал на рудник. А Кастеллет — бежал, когда случилась чума… Как твоя нога, кстати?

Очень кстати. Но вспомнилось, что два дня назад он передвигался только на костылях.

— Цитрусовое зелье работает на «ура». Откуда такие сведения, Ро?..

— Мне тоже надо… немного… есть у тебя?..

Уже слова не клеились в предложения.

— Проверь… Тиль говорила, что спрятала в башне картотеку дяди… ради истории… Там наверняка есть про мальчишек… Он был их учителем… Может, реестры… Ты… мастер ведь ночных исследований… А я…

— Ро!

Фаррел снова потряс ее за плечи. Дались они ему! Особенно правое!

— Я… ранена, вообще-то…

Он стащил с плеча ее несчастное рубище и ужаснулся.

— Видящий!.. Да с тебя глаз спускать нельзя! Городская больница Квиллы? Почему мне не доложили? Какое «бежала»?!. И зачем в пещеру полезла?! Я же просил предупреждать!

— Ну да, — фыркнула Аврора слабо. — «Согласовывай со мной каждую поездку». Это ты серьезно?..

— Очень серьезно! А… медведи? Оттуда ведь нельзя убежать.

— Я ведь… наполовину сирена?

Она хотела еще лукаво заглянуть дознавателю в лицо, но глаза закрывались, голова падала ему на плечо…

— Они боятся света и шума… — пробормотала ему уже в рубашку. — Только тс-с! Это буканбургский секрет…

Правда, несмотря на упорно отключающееся сознание, вместо кровати пришлось тащиться в «купальню» — его темная светлость настоял. Всеми правдами и неправдами, довод «или придется это сделать мне» сработал сильнее прочих, а была уж то правда или неправда — Ро судить не бралась. Влил в нее цитрусового и отправил вниз.

В целом он все равно был прав и грязь ничему хорошему не способствует.

Во второй раз в этот день родом из ночных кошмаров — она промерзшая насквозь замарашка. Еще одно ледяное обливание… Как бы копыта после процедуры не откинуть. А впрочем — и пусть. Все, что угодно — уже совершенное ничто после всего, что было. Как обычно, у нее нет выбора, придется стиснуть зубы и перетерпеть.

Ро нервно хохотнула, откручивая вентиль того, что в башне Тильды смело могло называться душем, не удержавшись на ногах, хватаясь за стену, ежась и… хлынувший веселый поток в тысячу струй оказался неожиданно приятно теплым.

С недоверием подняла лицо ему навстречу, жмурясь, жадно глотая проточную воду ртом. Может, она не отравится… А если и отравится… так это разве не меньшая из забот теперь?

Кристалл Ро снимать не стала. Он внушал ложное чувство защищенности. Идиоту понятно, что ложное… Но ничего не получалось поделать. Без него теперь и дышать бы не вышло. Ларипетра завораживала своим свечением, переливами, цветом, волнами... Что странно - в первый момент она взрывалась светом резко и агрессивно, а затем бледнела и приспосабливалась не то к освещению, не то к эмоциональному состоянию хозяина, лишь успокаивающе и призрачно мерцая.

Как это всегда случается, когда уже не нужно сражаться и что-то решать, когда наступает долгожданная передышка — камнем наваливается абсолютная апатия, усталость, липкий страх и желание никогда больше не существовать. И ты думаешь: я еще дышу, серьезно?..

Аврора Бореалис стояла под душем и смотрела в никуда, а вода все лилась, лилась, лилась…

Резкий стук в дверь заставил девушку вздрогнуть и резко выпростать боевую левую руку «звездой» вперед, но правое плечо тоже дернулось, так что в глазах сразу потемнело от боли. Ах! Хотелось выругаться покрепче, но Аврора не умела. Медведей же морских поминать было… страшно. Так и всплыли в памяти их оскаленные морды под обрывом больничного рва. Ее передернуло и объяло животным ужасом.

— Заря моя, ты там живая?

Фарр. Ро сползла по стенке на пол, хватаясь за сердце и не обращая внимания на заливающий лицо теплый водопад.

— Да, — прошептала на столько громко, на сколько получилось.

Подтянула колени к груди, спрятала в них лицо, а ровные струи воды все текли сверху равнодушно, смывая волосы вперед, и никак не могли ни согреть, ни смыть душу прочь. Ничто не имеет значения. Пусть мир катится куда-нибудь. Или сгорит ко всем… медведям.

Разумеется, Фарр не услышал тихого «да», потому как легонько толкнул дверь с предупреждением:

— Я вхожу.

Ро лишь крепче обняла колени, поджимая пятки под себя, зажмурилась. И понадеялась, что задохнется в струях душа, стучащих по макушке.

— Ох, Ро, ну в самом деле!

Она почувствовала его где-то совсем рядом. Неровные шаги, дуновение, тот самый дымный «парфюм», напомнивший их первую встречу.

Первую встречу. Он ведь и бросил ее тогда. Поделом. Пусть и сейчас…

Она ведь всегда сражается одна. И этого не изменить. Махать мечом и рубить уродливых жестоких гоблинов, а сейчас… они все прут, а она и глаз поднять не в силах. Всему есть предел. Он настал сегодня. Пришло время опустить руки и утонуть. Ничего не видно сквозь волосы, накрывшие лицо, да и разжать веки страшно.

Водяная вертушка наверху жалобно скрипнула: лить перестало. Фаррел Вайд закрутил воду. Тут же плечам, спине, сердцу сделалось холодно и поползли мурашки вдоль хребта под ребра. Ро стиснула колени еще сильнее, и правая сторона тела вовсе отказалась слушаться.

Парализовало впридачу.

Она тихо завыла прямо в темноту собственных объятий.

Сверху на нее тихо обернули не то полотенцем, не то еще чем пушистым и с явным трудом приподняли за подмышки над деревянным полом.

— Ро, — голос Фаррела ласково пропыхтел в висок. — Я еще не настолько хорошо хожу, чтобы донести тебя на руках. Ну же, пожалуйста… Ноги.

Ро завертела головой, продолжая прижимать к себе колени как нечто самое ценное на свете.

— Не могу…

— Можешь, я знаю.

И столько в этих словах было упрямой веры.

С горем пополам Фарр дотащил свою ношу до мягкого плетеного кресла в углу купальни и принялся растирать все тем же мягким не то полотенцем, не то простыней, бережно минуя раненое плечо и руку. Завернул, как куклу, осторожно прикоснулся к плечу прохладными пальцами. Аврора дернулась.

— Зачем тебе ларипетра?

— Защищаться от медведей.

— Давай снимем - крюк перетягивает запястье.

— Оставь! — Ро отняла руку в испуге. — С ней… спокойнее. Не трогай плечо…

И тихо заскулила от боли. Лицо Фарра исказила гримаса не то ответной боли, не то сочувствия.

— Ро… как это случилось?

— В пещере случился обвал.

Фарр мотнул головой и хмыкнул, частично горестно, частично с иронией. Даже в полутрансе этот оттенок от Авроры не ускользнул.

— Эх, сирена… ну вот как мне быть с тобой? Спасибо, хоть выбралась…

— Кастеллет… помог.

Вайд тяжело вздохнул и встал, бормоча что-то недовольно. Сильно хромая, прошелся по купальне. Будто бы нервно.

По дороге нашел какой-то табурет, вернулся, сел напротив и открыл баночку с мазью. Интенсивно пахучей, как у Квиллы. Вероятно, это она и есть. Ро напряглась, когда знакомый запах ударил в ноздри. Слишком уж свежи были странные воспоминания о «психушке». Она была взаправду или приснилась?.. Впрочем, прикосновение ладони Фарра к больному плечу оказалось нежным и приятным, и она позволила ему. Да и мази Квиллы Мель помогают быстро — факт остается фактом.

— Они хотели запереть меня там…

Прошептала с отчужденной паникой, уставившись в стену напротив расширившимися глазами. Голос Фарра прозвучал неожиданно тепло:

— Сейчас дам тебе ветреного зелья и ты сможешь уснуть. А утром все покажется…

Но Ро в ужасе отпрянула, стукнувшись затылком о стену позади, а плечо вновь едва не разорвало от боли. От одного этого слова можно паническую атаку теперь схлопотать.

— Нет!

И наконец посмотрела Фарру с лицо. На нем цвели искренние удивление и забота. Смешалась. Смутилась. Пояснила:

— Оно ведь вызывает амнезию.

— Я думал, ты хочешь забыть случившееся?

И дознаватель продолжил втирать мазь, как ни в чем ни бывало, хотя его голос прозвучал так лукаво, а она не уловила вовремя и, как всегда, попалась.

— Вот все вы такие! — запальчиво выкрикнула Аврора прямо в лицо дознавателя и ударила его здоровой рукой в плечо. Его темная светлость лишь ухмыльнулся. — Квилла, ты, все психотерапевты и психиатры… Съешь лекарство и забудь. Да что вы понимаете! Это жизнь! Та, что принадлежит мне; единственное, что по-настоящему принадлежит мне! Мое богатство, если угодно. К тому же… — Ро будто устыдилась собственной вспышки: — я еще не все тебе рассказала. А тебе небось уже не терпится прирезать Джарлета, и все повторится по кругу…

Фарр закончил обрабатывать плечо и вытер руки о полотенце. Сказал сурово:

— И Кастеллета тоже. За то, что допустил все это.

Ро успела лишь раскрыть рот, чтобы горячо возразить такому кровожадному плану, а дознаватель хитро усмехнулся:

— Но зато ТЫ больше умирать не собираешься.

Аврора опешила и обмякла в своем плетеном кресле, хлопая веками, как западный ветер флюгером.

— И это хорошая новость, — хлопнул себя по коленям дознаватель весело. А потом резко сделался серьезным и взял Аврору за плечи со всей осторожностью и твердостью одновременно: — Я с тебя больше глаз не спущу, заря моя. И одну в сражение не отпущу. Даже не надейся.

И поцеловал в лоб. Ерунда, конечно, пустые слова, да он и не всемогущий, но на душе… Стало невыразимо тепло. И Ро снова разрыдалась, теперь у него на плече. А он поглаживал ее по спине и говорил очередные пустые, сентиментальные и нежные слова, душа отогревалась в его объятиях, а время улетало на крыльях упавшей ночи.

Кто бы подумал, что так бывает.