Аврора. Заря сгорает дотла

Глава 1. О пикси, неаполитанцах и хозяевах кружевных платков

Где-то в Тирренском море.

Когда-то ее нарекли Зоряной. То ли в память о звездах, то ли о зорях, то ли и вовсе просто так.

Хорошо бы, чтоб дело было в заре. Заря мимолетна и неуловима, это ли не очарование? К тому же, заря — это «aurora». А уж в Авроре и вовсе миллион скрытых смыслов — таланты спящей красавицы, северное сияние, крылатая богиня и новые начала.

Только какая из нее заря, и — тем более — Аврора? Даже «Зоряна» звучит размашисто. Она же незначительна и бесполезна, как цветная клякса на ткани мира. «Ро» — и ничего больше. «Простите, что я существую», как говорится.

Итак, лучшими подругами Ро давно сделались агорафобия и социофобия. Будто строгие дуэньи, прерывающие бдение только на четверть часа ради традиционного чаепития в гостиной. В такой момент можно сползти по стеночке коридора и наконец выдохнуть.

Психология врет, будто страхи меркнут, если встретиться с ними лицом к лицу. Ро знала каждый до последней морщинки и фибры души и даже порой жгла в их компании прощальные костры. Под печеную картошку, горячее вино и легенды об ушедших богах. Тогда можно было поверить в лучшее, и что больше никогда… Но приходил день, и страхи, будто гадкие пикси, принимались за старое: хихикая, бросались под ноги, неожиданно взмывали в небо, давая по дороге в рожу, прятались, аукались и путали дорожки, тыкали исподтишка колючками по больным местам и создавали невроз любым другим доступным и недоступным способом. Дуэньи же неусыпно блюли хорошие манеры и карали за каждое нарушение. Невроз плохому поведению — не оправдание.

Новый день — и страшно сделать шаг. Ты затаиваешь дыхание и пытаешься предугадать, откуда ждать удара на сей раз. Справишься ты с ним или с тобой будет покончено на еще одну маленькую вечность?

Но ты его делаешь.

Ро вовсе не была трусихой. Просто не могла себе позволить. Ведь если все время дерешься, ты уже не трус никогда. Просто постоянно бредешь на последнем издыхании, у тебя вечно мало ресурса и однажды — это неизбежно — ты падаешь. Внутренние демоны радостно пинают душу до потери сознания. Но ты придешь в себя — ты всегда приходишь. Смерть почему-то не торопится освободить из этого заколдованного круга.

Ты увидишь небо. И улыбнешься. И встанешь. И пойдешь. Потому что влюблен в жизнь навсегда и бесповоротно.

Так что война никогда не проиграна, а игра всегда стоит свеч.

Пусть растоптанная в прах маленькая клякса Ро постоянно забывает, что верит в это.

Пикси, демоны и дуэньи неотступно тянутся следом. А ты улыбаешься, пьешь пиво, машешь ручкой и плывешь на всякие загадочные Лампедузы. Приносить миру хоть какую-то пользу. Чтобы потом сказать себе, что в том он и есть — смысл существовать — и встать снова.

Ночь оказалась и вправду прохладна, несмотря на дневную сентябрьскую жару. Свитер Нелло несомненно пригодился. Увы, он имел на себе не очень вежливую надпись «отвали», зато обладал капюшоном и был широк и длинен, как туника. Все равно прочие экономные путешественники отправились спать на барные диваны (как и предсказывал неаполитанец), так что читать надписи и судить ее по ним было некому; Ро наслаждалась звездами и ночью в блаженном одиночестве. Выбегала на корму, тщетно ища в ночи горизонт: ветер трепал ее выбившиеся из-под капюшона волосы, а она подъедала сыр, который вместе с кофе притащил и буквально впихнул в нее все тот же добрый Нелло, танцевала в тишине и была счастлива.

Никого вокруг не наблюдалось, и дуэньи с пикси удалились в тень. Можно было просто жить и дышать.

Светящегося борта долго держались белыми росчерками чайки, но чем дальше от берега отплывала «Аузония», тем реже становились их ряды. Скоро лишь пена разрезаемой паромом темной воды светлела под его громоздким корпусом.

При таком раскладе жесткая лавка в сто раз лучше барного дивана: рюкзак под голову, шарф от шеи до пят, шляпу на лицо, чтобы скрыться от света кормовых ламп. В Палермо они придут с рассветом. И Нелло обещал довезти ее до самого Агридженто на своей фуре. А там уж до Лампедузы рукой…

Она снова безалаберно ломает границу зоны комфорта. Молодчина, Ро. Пусть и дрожат пальцы до самых лопаток. У тебя все получится, как и всегда. Пока ты идешь вперед — ты неубиваема.

Разбудили отчаянную путешественницу странные звуки, которые могли бы сойти за салют, землетрясение и революцию в одном флаконе. Но когда над головой что-то тонко просвистело вкупе со звоном бьющегося стекла, сон лопнул как мыльный пузырь.

Ро замерла, открыла под шляпой глаза и превратилась в слух. Битва с пикси учит, что порой лучше не подавать лишних признаков жизни, пока не разберешься, что к че…

Крик боли и хрип — совершенно отчетливые — раздались прямо за стеной. И глухой звук падения. Об эту самую стену.

Ро резко села; шляпа свалилась на пол и канула в небытие. На себя начхать можно, но на чужие жизни и смерти — никак.

Даже хлопать глазами не пришлось, чтобы понять, что она вовсе не на верхней палубе «Аузонии». Каюта. Узкая койка.

Можно было бы проклясть заботу или другого рода интерес радушного Нелло, но только вот на эконом класс эта комната не тянула. Стол, заваленный беспорядочной кипой бумаг, одинокий табурет, флаконы в деревянных подставках с неизвестным содержимым — подставки прикручены к столу, и синенькие склянки болтаются в такт качки, да не выпадают — пространство, окно на всю стену… Никаких малюсеньких кроваток и душевой размером с кладовку.

Натужный, яростный, непрекращающийся звон и гвалт. Дальнейшие крики, стук и стоны. И совершенно точно не салют. Это… выстрелы!

Тяжелый влажный запах гари.

Беженцы добрались уже и до Тирренского моря?..

Или плесень на вчерашнем сыре была неслучайной и привела к галлюцинациям. Ибо это совершенно точно не…

Ро соскользнула с кровати и крадучись направилась к столу. В глаза бросилась странная деталь: никакого пластика или металла, каюта сплошь из дерева. И качка ой как заметна, не только флакончикам, что так и звенят. Ее похитили и… и что?

Если бы чего хотели, то уже давно бы… ну, сделали. Или просто ждали, когда очнется? От сыра. Ага.

Великолепное объяснение.

Бумаги на столе рассыпались от первого прикосновения; в дверь заскреблись. Ро успела заметить лишь карточку с розой ветров, вроде бы карту, испещренную пометками от руки, чертежи человеческих фигур.

— Господин! — зашептали из-за двери с тяжелым придыханием. — Откройте!

Ага. Так и открыла. Ро оглянулась в поисках чего-нибудь в духе средства самозащиты. Рука сама собой нащупала в бумажном хаосе увесистую дубинку из металла.

— Не убивайте! — завопили из-за двери, и та задрожала.

— Так значит твой господин там?

Второй голос был громовым, ему вторили все те же непонятные звяканья, а еще гогот, совершенно не вяжущийся с обстановкой.

— Не убивайте, умоляю!

— С дороги!

Ро сглотнула. Так, если рабочая гипотеза — беженцы, то дело плохо. Отчаяние превращает людей в зверей. Воодушевить их возможно, если дать хоть немного обоснованную надежду. Стоит попробовать. В любом случае — никаких смертей!

Сама себя не помня, она сделала шаг вперед и сдвинула засов на деревянной двери.

— Добро пожаловать, господа, что за дверью стоять… Чем могу помочь? — с этим холодным вопросом Ро оторвала взгляд от пола.

Чтобы запнуться.

На пороге стоял не кто иной, как Нелло. Правда, не во вчерашнем свитшоте, а какой-то робе с поясом и… Но не это было важно. Его глаза будто бы выкатились странными стекляшками, когда неаполитанец медленно обернулся вокруг своей оси и…

Ро едва успела отскочить. Нелло упал на пол, захлебываясь не то криком, не то кровью. Дернулся несколько раз и замер. Его проткнули насквозь. Саблей? Мечом? Клинком, в общем.

Хозяин клинка вытаскивал его сейчас обратно и вытирал платком. Хорошим, кружевным, качественным.

«Не беженец», — только и промелькнула мысль.

— Попались, — ухмыльнулся владелец платка и отбросил его, безнадежно испорченный, в угол.

А у Ро поплыло перед глазами.

— И куда, интересно?.. — пробормотала она, не отводя глаз от тела убитого.

Там, в проеме, виднелось три фигуры, дым, что-то еще, но это не было важно. Нелло, вчерашний добрый Нелло, что потчевал ее сыром и уговаривал выпить кофе, а еще спать в его каюте или хотя бы, на худой конец, надеть его свитер, чтобы не мерзнуть… Этот Нелло лежал мертвый, и из сквозной дыры в его туловище текла кровь, подбираясь к ее ногам.

— Отставить грабеж! — крикнул убийца Нелло все тем же громовым голосом, от которого чуть не лопаются барабанные перепонки. — Мы поймали Странника.

— Да тут грабить нечего! — донеслось откуда-то с досадой.

Но взгляд Ро был прикован к насмешливому оскалу врага, сделавшего к ней шаг, сдернувшего капюшон, и отступившего будто бы в удивлении, когда волосы скользнули волной на плечи.

— Странник — женщина?..

Ро наконец отмерла и всем существом уловила опасность: отскочила на пару шагов, взмахнула дубинкой, которую так кстати все еще сжимала в руках, и размозжила негодяю его поросшую черными волосами черепушку. Жалобный лязг и хруст возвестили о кончине… увы, дубинки.

Та оказалась подзорной трубой: из нее печально выпало разбитое стеклышко и рассыпалось в блестки.

Убийца всего-навсего покачнулся, Ро же мгновенно схватили, скрутили; ее обдало запахом пота, гари, крови и… на этом все, как она ни жмурилась. Вот так всегда. Смерть, и вправду, никогда не приходит.

Убийца рассмеялся, мастерски спрятав стон.

— Оставьте ее. Не хватало еще, чтобы болтали, будто самого Фаррела Вайда одолела какая-то девчонка.

Он держался за голову и блуждающим взглядом искал, чем перевязать рану. Ага! Удар рассек негодяю висок, и по щеке его сочилась кровь. Надо же — какая она кровожадная-то.

— Не ищите, — фыркнула Ро. — Ваш платок безнадежно запачкан кровью невинных. А удар по виску может спровоцировать сотрясение мозга. Это, знаете ли, чревато. Фаррел.

Фамилию она не запомнила.

Фаррел удивленно крякнул и воззрился на незнакомку.

— Ты, вообще, кто?

— Ро.

— Ро?.. — скептически поднятая бровь не была согласна со столь короткой формулировкой.

Что ж, раз такое дело, что тут некто Фаррел, кружевные платки, трупы и все кричит о нападении пиратов, то…

— Аврора, коли вам угодно.

— Какая еще Аврора?

— Бореалис, — насмешливо выплюнула Ро. — Может, к делу перейдем? Зачем вы заявились?

— Аврора Бореалис… — проговорил Фаррел вслух, словно пробуя на вкус.

Попутно властным жестом потребовал платок у одного из своих подручных. Ро проследила взглядом: высокий подтянутый Фаррел одет весь в черное, с величаво посаженной головы до длинных ног, только рубашка белая. С помятым жабо даже. Слегка забрызганная кровью. Фу… В общем, в дополнение к прочему — еще и брюнет, Фаррел создавал контраст с двумя своими помощниками — у тех простые белые порванные рубахи, один в красных, другой — в коричневых штанах, головы перевязаны, мокрые, грязные, раненые и вонючие. Грабители. Абордажники. Убийцы.

Ро снова дернулась, но ее маневр на сей раз быстро угадали и пресекли. По дороге измазав свежей кровью. Ро скривилась и зажмурилась.

Бриджи, рубахи, сабли… вряд ли это галлюцинации от плесневелого сыра. Но тогда… так бывает?

Впрочем, да на здоровье — Лампедуза или переброс во времени и пространстве, ей в принципе, все равно — но вот здесь лежит несчастный Нелло, но вот творятся бесчинства, но вот ее назвали каким-то странником… Хотя кто ж она еще?..

— Зачем вы убили Нелло?

Фаррел уже заполучил и приспособил платок: парень в красной бандане снял ее с головы и отдал вожаку. И теперь из-за этой повязки, легшей на виски черного убийцы, пятна крови на рубашке с жабо заиграли еще более яркими красками.

— Нелло?..

Ро закатила глаза.

— Я понимаю, после удара вы слабо соображаете, но чтобы настолько!.. Я про него, — показала она на труп у входа.

Между тем, в проеме затолпились еще мужчины. В крови, копоти, грязи… Ро, опрометчиво назвавшаяся Авророй, потупила глаза. Из коридора отрапортовали:

— На борту кроме гребцов никого не обнаружено, ваша светлость!

— Хорошо проверили?

— А то!

— Хотите сказать, это гребцы оказывали нам сопротивление?

— Перекодирование — это возможно, если знать первоначальный код… — пробормотал кто-то из-за спины Ро. Парень к коричневых штанах.

— Грабить тоже нечего, все подчистили!

И, кажется, парня, что держал отчет, этот факт огорчал больше предыдущих. Фаррел процедил сквозь зубы «каналья» и, сдвинув брови, воззрился на Ро оценивающе. Сузил глаза. Ро занервничала.

— Это имперский советник Йорген, — как-то странно сказал Фаррел, кивая на труп. — Он предал корону, помогая мятежнику.

Ого. А назвался простым водителем фуры.

— А против кого… устроили мятеж? — осторожно уточнила Аврора.

Если против этой самой империи, и ее с ним перепутали… плохи ее делишки.

— Ваша светлость, но если мы поймали Странника, то где остальные беглецы? — спросил один из парней, что держали ее.

— Больше похожа на недоразумение, — отозвался тот, в коридоре, что рапортовал про абордаж. — Как и вся история про Странника, в общем.

Фаррел хмурился все сильнее, и лицо его потемнело хуже разлитых на столе чернил.

— Куда он делся?.. — проскрежетал он, сверля взглядом бледную Аврору. — Куда они все делись?

Внутри все задрожало и рухнуло в пух и прах, но это тот случай, когда крики пикси были слабее инстинкта выживания. Снова тот самый случай. Постоянно — тот самый случай. Хотелось завыть и удавиться. Но вместо того Аврора дерзко вскинула голову и посмотрела врагу в глаза:

— К сожалению, мне не довелось с ним встретиться. О чем сожалею — похоже, он весьма достойный человек, раз вы его профукали.

Фаррел зарычал и выхватил из ножен недавно вытертую саблю. Ро втянула голову в плечи и зажмурилась.

— А вы умеете убивать одним ударом? — пискнула, не разжимая век. — Чтоб не мучаться… Умеете, я видела… Как Нелло… То есть, Йоргена, имперского предателя и советника. Какой негодяй — увел у вас из-под носа этого Странника, да… Наверное, он получил по заслугам, но все равно как-то нехорошо вышло, что вы его проткнули… Ой, нет, меня не туда понесло… Убивайте, убивайте меня, ваша светлость Фаррел. Вы осуществите мою мечту. Наверно. Хотя немного жалко умереть — я еще столько всего не успела сделать в этой жизни… А вам не бывает жаль? Умереть?

Аврора приоткрыла один глаз и увидела, что Фаррел уже опустил меч и хватается за деревянную койку, чтобы в следующий момент с жутким грохотом ее перевернуть. Шляпу раздавило, рюкзак отскочил в угол. Потом та же судьба постигла стол, а соответственно — и подставку со склянками.

Повезло, что никакая стекляшка в лицо не прилетела. Или в ногу.

Карточка с розой ветров, легко кружась, свалилась в хлам на полу.

— Опять вокруг пальца! В открытом море?! Но куда? Как?

Фаррел схватил карточку и уставился на розу злым взглядом. Парни в коричневых и красных штанах промычали нечто невразумительное. Те, что в проеме — про тех и говорить нечего. Их тут вовсе за людей не почитали, кажется.

— Наверное, он и правда неуловим…

Фраза принадлежала парню в красных штанах, что держал ее за левое плечо — это он остался без банданы, и теперь лохмы лезли ему в лицо. Весьма неудобно, должно быть.

— Он вам не по зубам, ваша светлость… Пора признать…

— Перерыть весь корабль еще раз! — в ярости прорычал Фаррел. — До трюма дойти! А вы чего застыли?

Это уже предназначалось Аврориным охранникам.

— Я с ней сам разберусь, и с уликами тоже

— Но, ваша светлость, — парень в коричневых штанах указал нерешительно на обмотанный банданой висок командира.

Парень был загорелым блондином с простецким открытым лицом. Вполне симпатичным, если бы не профессия.

— Выполнять! — гаркнул Фаррел, тыкая пальцем прочь, поверх тела убитого советника Йоргена.

Ро поморщилась.

— Вам вредно орать теперь, — пробормотала она.

Пираты разбежались, кто-то даже труп за ноги выволок и дверь прикрыл. Его светлость тем временем зачем-то поставил стол обратно на ножки. Видимо, чтобы насладиться произведенным грохотом, так как громить в каюте было больше нечего.

— Не твое дело, Аврора Бореалис, — процедил сквозь зубы Фаррел, одной рукой поднял табурет с пола и уселся на него верхом, будто для допроса.

Впрочем, что это, как не самый настоящий допрос? В голове, разумеется, продолжался полнейший кавардак, но Ро была слишком привычна к кавардакам, чтобы они сами по себе могли убивать.

Она в принципе неубиваема, не так ли?

Фаррел тем временем достал из кармана какую-то маленькую разноцветную склянку и выдул одним махом.

— Итак, еще раз: кто ты такая, Аврора Бореалис?

Аврора огляделась по сторонам и, за неимением второго табурета (а кровать валялась печально перевернутой, примяв ее чудесную тирольскую шляпу), уселась прямо на стол, одернула свитер. Закинула ногу на ногу. А пусть не воображает.

— Я, «ваша светлость» — тоже странник. Тот еще! Но вряд ли тот, которого вы ищете, увы. Я пока не мятежничала. И как ваш выглядит — не знаю.

Но его светлость Фаррел смотрел на расправленную и читаемую надпись. И багровел. Аврора перехватила это взгляд, воззрилась на свитер Нелло и даже рассмеялась.

— Не принимайте на свой счет. Вы не отвалите, даже если я захочу, Фаррел, так с чего бы переживать? Или у вас с самооценкой проблемы? Вот по своему опыту скажу…

Но Фаррел сорвался с допросного табурета и схватил ее за воротник этого самого свитера, почти поднимая над столом и полом. Полиэстр жалобно затрещал.

Весьма некстати Аврора почувствовала, что Фаррел пахнет не кровью и потом, а только немного дымом, а еще — едва уловимым дорогим парфюмом и хозяйственным крахмалом. Сцена из любовного романа. Потому она фыркнула и сложила руки на груди.

— Странник — не только я и он. Возможно, и вы, и каждый второй на земле. Почему ваш такой особенный — объяснили бы сначала, а уж потом обвинениями кидаться…

Фаррел шумно втянул воздух носом. То ли в попытке успокоиться, то ли тоже ощущая аромат цветов апельсина, которым она давеча надушила волосы. И во второй раз передумал убивать.

— Аврора Бореалис, ты ходишь по тонкому льду, — выдохнул он резко, отставляя ее в сторону, присаживаясь на корточки и запуская руки в бумаги.

Сдвинул брови, сосредоточился. Будто она вдруг исчезла.

— Давно уже, — хмыкнула Ро. — Не поверите, как порой хочется, чтоб он в конце концов треснул. Что искать будем?

Фаррел поднял удивленный взгляд. Он уже нарыл карту с пометками и крутил ее так и эдак. Ро развела руками.

— Мне ведь тоже надо чем-то заняться.

— Тогда найди мне мешок. Для бумаг.

— Вы собираетесь сложить бумаги в мешок?

— А что тебя смущает?

— Что вы обращаетесь ко мне на «ты».

Фаррел шумно ухмыльнулся и продолжил свои бумажные занятия.

— Ну, а вообще — вы тут все развалили, а если какая мелочь на столе была и теперь по углам закатилась?. Вот склянки разбились, видите — а вдруг что важное?

Только одна и уцелела.

— Если ты не знакома со Странником и ты — не он, то почему здесь его бумаги и лаборатория, почему Йорген стучал в твою дверь и кричал «господин»?

— Об этом надо было спрашивать Йоргена. Но уже поздно — вы же у нас головой не думаете. А знакома я много с какими странниками, я же сказала. Вам не достает конкретики.

— Аврора, ты испытываешь судьбу!

— Постоянно этим занимаюсь. Вы что же, даже не знаете, как ваш мятежник выглядит?

— Никто не знает — Странник меняет личины. Но твоя не подходит, определенно. Как ты оказалась на судне?

— Э-э… случайно. Кстати, я тоже могу взять и начать тебе тыкать, а не выкать. Так и не объяснил, в чем дело, а шуму…

— Скажешь, что и кто такой Видящий не знаешь?..

Аврора задумалась, прикусив язык. Если все так, как выглядит, лучше не демонстрировать своего незнания. Тем более, что Фаррел — пусть и единственный, чье имя она тут пока знает — в друзья явно не годится.

— Не скажу. Ладно. Иду искать мешок.

А между тем, если некто Странник исчез из этой каюты (еще упоминали каких-то беглецов), а она сюда попала на его место… Ну, и тут, и там был некто с лицом Нелло… Если… Да нет, это ведь смешно! Ро на автомате копалась в рюкзаке — там у нее была холщовая сумка-шоппер, должна подойти для бумаг. Красная, с провокационной надписью «читать в воскресенье — законно!». Раз она попала на место Странника, то, вероятно, он теперь на «Аузонии». Не то, чтоб в этом была какая-либо логика, но… слишком многие вещи под небом лишены логики.

И, выходит, раз на судне «беглецов» нет, то и они там. Только гребцы, которые сражаются. Еще и перекодированные какие-то. Крыша едет не спеша, звонко шифером шурша… Аврора, надо было усмирить гордыню и зайти к психиатру. Теперь слишком поздно.

— Держи, Фаррел, — ткнула она дознавателю искомый инвентарь. — Думаю… Странник ушел туда, где тебе его не достать.

— Так и знал, что ты врешь, будто с ним незнакома, — прищурился Фаррел.

Снова уперся взглядом в «отвали» на свитере и нахмурился сердито. Покрутил сумку, брови его снова полезли на лоб. Надписи всюду — прерогатива нашего мира, непонятная иным… Иным.

Аврора пожала плечами.

— Не вру. Незнакома. Ни под какой личиной, хм. Я всего лишь странник с опытом. В смысле — путешественник. Говорю ведь — расскажи! Я из… заморских краев, не слышала ваших легенд местных.

— Странник сеет смуту. Если он до вас не добрался — вам повезло, — сказал Фаррел, сгребая в Аврорину сумку бумаги. — В первую очередь мне нужен похищенный им золотой далекозор, но вряд ли Странник его здесь оставил.

Фаррел взъерошил черные волосы на затылке через повязку с мрачным отчаянием.

Далекозор. Аврора хлопнула глазами. Подобрала с пола трубу — одно стеклышко из него, как мы помним, выпало и рассыпалось в золотистый прах, на корпусе еле заметная широкая вмятина от встречи с черепом Фаррела, а в остальном — артефакт артефактом.

Ей даже удалось испытать нечто вроде благоговения.

— Этот?

На лице Фаррела сверкнуло облегчение вперемешку с радостью, он тут же отобрал трубу и торопливо завертел в руках, разглядывая. И тут же взорвался ужасом:

— Где стекло?!

— Вот… — ткнула Ро в золотую трескучую пыль на полу, поблескивающую из-под бумаг.

— Что ты наделала?! Это же королевский артефакт!

— Это не я, а ты кости такие крепкие нарасти…

Что-то где-то взорвалось. И корабль ухнул всем корпусом, треща, заходил ходуном.

— Олухи.

Фаррел присел и начал сгребать в сумку оставшиеся бумаги с пола, пачками, неаккуратно и без должного прилежания. Зато быстро. Встал, оглянулся вокруг, цокнул и сунул следом и несчастную трубу. Сумку закинул на плечо, направился к выходу быстрым шагом.

— Ты… куда?

Ро хваталась за стену, испуганно вдыхая подползающий аромат пожара.

— «Аузония» сейчас взлетит на воздух. Приятно было познакомиться, Аврора Бореалис.

«Аузония»?.. Это… тоже «Аузония»?..

— Стой! Ты что же, бросишь меня здесь?!

— Да, конечно.

И Фаррел захлопнул за собой дверь.