Аврора. Заря сгорает дотла

Глава 15. Об улице Третьего луча, Какадуке и синем доме с белыми пилястрами

Стольный Город Вестланда, улица Третьего луча. Середина дня.

Барти блюл молчание, осторожно обходя прохожих на пути и отважно заслоняя собою Аврору. Ро хотелось усмехнуться — бедный малый, в Буканбурге городов нет, бывал ли он хоть когда на улицах, подобных этой?

Как по Ро — обычный городок эпохи вроде Ренессанса: она видела таких довольно и в кино, и в старых европейских городах, доживших до наших дней. Приятнее, конечно, было бы в безлюдные проулочки свернуть, но с галереи дворца она видела, что лучше не стоит. Во-первых, там самые трущобы, во-вторых, это просто не по дороге.

Прохожих по сравнению с современными мегаполисами — кот наплакал, к тому же, ведут себя вполне социально адекватно. Никто не смотрит в смартфон, рискуя влететь прямо в тебя, не болтает в наушник во весь голос, размахивая руками, не мчится на электрическом самокате по тротуару. Нет, люди идут по своим делам, если и болтают, то друг с другом, что естественно и понятно, здороваются, но не глазеют. Похоже, в Стольный город таки стекаются иностранцы, потому что мерчевильцы, топольцы и буканбуржцы довольно характерно отличаются, и им с Блэквингом встретились представители каждой национальности, если это можно так назвать.

Одно слово - столица.

Барти обрадовался дородному буканбуржцу в цветных штанах, рубахе и треуголке, как родному:

— Доброе утро! Я...

Буканбуржец только выставил ладонь в немом приветствии, как делают маршруточники на трассе, и отправился дальше по своим делам.

Барти такой игнор не понравился.

— Да чтоб тебя медведи морские порвали! — крикнул он вслед самое смачное ругательство скалистого побережья.

Вот так защитник — нечего сказать. Ему бы самому научиться себя вести для начала. Не на корабле чай. Приставил дознаватель своего человека.

— Вы на драку не нарывайтесь, пожалуйста, — дернула Ро своего сопровождающего за рукав.

Барти попытался оправдаться:

— Да он!.. Вы видели?!.

— Барти, мы пока здесь — гости. Чужестранцы. Не стоит нападать на других, пока хотя бы не узнаешь местных правил поведения. Да и вообще нападать — оно дело не очень.

— В Буканбурге проигнорировать товарища в беде — повод к дуэли.

Ро вздохнула.

— А я слышала, вам на товарища и напасть не зазорно. И ограбить, и в рабство сдать. Вон, «Аузония» была пиратским судном, но «Искатель» не имел ничего против того, чтоб взять ее на абордаж. Я не права?

Барти поджал губы.

— Это другое. Мы знали, что «Аузонию» конфисковали мятежники. В награду за помощь Вестланд разрешил нам взять преступников в рабство. А там оказались только гребцы, которым переключили волю. Знать бы, как - не так уж это и просто... В общем, ты ничего не знаешь про Буканбург!

Вот так они и перешли на «ты».

— А ты ничего не знаешь про Вестланд. И я не знаю. Просто признаем это и идем дальше.

Рабы. На которых и Вестланду плевать. А она так надеялась забыть, как дурной сон. Тем не менее, Аврора понимала, что и слова, которые она только что сказала Барти, и те, что Барти сказал ей — истина, о которой ей самой нельзя забывать. Она всего лишь чужестранка, она ничего не знает, она не может их судить по своим меркам, будто бы ей известны добро и зло. Пока ты не знаешь подробностей, какое у тебя право осуждать? Да и знающие не могут изменить мир так, чтоб без... побочек. Поэтому она промолчала. И снова помечтала о чае. Отчаянно помечтала. О безопасном собственном мирке, который она создаст, и где будут существовать только ее законы.

Где добро и зло будут понятны так же, как день и ночь. Ее личные добро и зло, потому как добро и зло других — потемки.

— Улица Третьего луча, — прочитал Барти табличку на доме на площади и сверился с картой. — Нам сюда. Ищем шестьдесят четвертый дом.

Ро делала вид, что разглядывает витрины. На улице Третьего луча процветала торговля, за что, вероятно, Тильда и назвала ее хорошим местом для лавки Мерчевиля. Шляпник, портных дел мастер. Сапожник. Ювелирных дел мастер — ого. Люди, посещавшие магазины, выглядели богато. Тут же рестораны, кафе. И все — высшего класса.

Не главная ли это улица? Престижная, вроде тех, куда устремляются все, у кого есть деньги? И вот это ей... придется с такими людьми иметь дело, да? И отвоевывать место под солнцем?

Сделалось страшно. Подошло под горло вот это вечное «уберите от меня этих людей». Но люди никуда не убирались. По сути, чем дальше, тем больше их становилось.

— Вы в порядке, госпожа Бореалис? — поинтересовался Барти, заметив, как его спутница поежилась.

Экспедитор снова вернулся к уважительной форме обращения. Аврора устало покачала головой.

Блэквинг сверился с картой, поискал номер дома. Тот отсутствовал. Ро глухо отозвалась:

— Не переживай, не заблудимся... Улица ведет к самому куполу театра, а дом Фаррела будет где-то рядом.

Как же хочется тишины и темноты, а. Улицу же Третьего луча, как назло, нещадно заливало солнце, а возле одной из лавок кто-то с кем-то удачно начал ругаться, и толпа зевак заполонила проход. Ро сцепила зубы и начала протискиваться вперед, мимо, подальше отсюда.

Барти догнал ее и коснулся локтя.

— Точно все хорошо?

Ро хмыкнула, насколько могла иронично.

— Поведешь к Квилле?

— К Квилле?..

— Это местный лекарь. Фаррел грозился, что она меня «вылечит».

— Его светлость говорили о вас... Будто вы больны странной болезнью, той, которую насылают сирены в море Белого Шепота на забывших надеть охранку. И очень сожалел, что не может отвести вас в новый дом сам, а должен отправлять меня. Присмотреть.

— Весьма мило с его стороны, но Фарр ничего не понимает. У друидов это состояние называют «забытое дитя леса», в моих краях — высокой чувствительностью. Считается, будто это дар. И это правда — я ни на что не променяю способность чувствовать буквально все. Это же жизнь в высшем проявлении, понимаешь? Жить жизнь — что может быть лучше? Вдыхать полной грудью, становиться с ней одним целым, растворяться с солнечном свете, пропускать через себя, у самого сердца... — Ро не хватило воздуха от внезапно налетевшего возбуждения, и она запнулась. Глаза Барта выражали крайнюю степень непонимания. Пришлось вздохнуть и умерить пыл: — Так что я не хочу это «лечить». Это часть меня, это то, без чего я и мыслить себя не собираюсь. Но в плохие дни — знаешь, Барт — в плохие дни я думаю, что это и правда — проклятие. Куда удобнее жить, ничего не чувствуя. Ведь когда случилось слишком много, и оно все случается и случается, и не хочет перестать, ты больше не вмещаешь. Вот как в последние три дня. Происходящее разбивается, словно о стену, о самое сердце, его стенки истончаются; все пережитое, но так и не осмысленное, не устаканенное, не разложенное по полочкам, так и витающее внутри взрывным коктейлем, разрывает стенки организма и души, рвется наружу истерикой, яростью или оцепенением... Ты кажешься окружающим сумасшедшим, психопатом, смертельно больным, да и сам поверишь во что угодно, ведь и сил держаться на ногах не остается... Отправляясь спать, ты возвращаешь себе лишь два-три процента заряда, которые заканчиваются, едва сделаешь пару шагов и примешь пару решений... Но худшее в том, что я предпочту умереть, чем позволить кому бы то ни было вырвать это из меня.

Аврора умолкла и сглотнула вязкий комок слюны. Рассмеялась неловко.

— Тебе я тоже кажусь сумасшедшей? Фаррел меня за такое на «Искателе» собирался бросить за борт. Если бы не... свечи чистых душ, как вы это называете.

Барти Блэквинг пожевал щеку и указал на купол впереди.

— Мы дошли, госпожа Бореалис. Этот купол?

Вот так всегда. Никто ничего не поймет, и тебе жить с этим, Ро. Ты даже объяснить внятно не можешь. Ей казалось, Фаррел ее понял тогда, на корабле, защищая от пикси, разгадал ее побег в Мерчевиле, а он... как же, «ценит».

— Да, этот.

Купол взлетал высоко кверху в голубое, ослепляющее блеском солнца небо. Аврора задрала голову, пытаясь найти, где он тут недостроен. Леса — да. Но дыры отсюда не видно. Любопытно... Как там внутри? На дверях висела табличка «закрыто» и чуть ниже закаляканная афиша «следующая премьера первого орботто, название скажу позднее».

Через две недельки, значит. Интересно, Гаррик Тенор уже написал что-нибудь или у него творческий кризис, и потому «название скажу позднее»?..

— Но, госпожа Бореалис, — прозвучал голос Барти будто из другого мира, — его светлость вас слишком уважает, чтобы вырывать из вас то, что вы хотите оставить.

Аврора вздрогнула и обернулась. Блондин в вестландской темной форме, такой же, как Фаррелова, выглядел серьезным и сосредоточенным. Откуда ж такие выводы?...

— Почему же?

— Ну, он... — Барт вроде как смутился, — очень хорошо о вас отзывается. И защищает ведь всегда. Это... просто видно. Может, я ошибаюсь, но мне так кажется...

— Надеюсь... что ты хоть чуточку прав, Барти. Теперь бы найти номер шестьдесят четыре. Покажи карту, пожалуйста.

— Ага! — раздался крик, и зеваки на улице Третьего луча посторонились, пропуская шумное недоразумение — кудесницу Тильду.

Высокое, в этом бордовом платье, отороченном черными кружевами. В таком ходят чинно и делают реверансы, а не... носятся по столице с ором «а вот и я!».

Черный костюм и платье цвета зари были обречены — бежать им было некуда.

— Догнала таки! — запыхавшаяся схватила Тильда обоих за руки и шумно выдохнула. — Ну, Фарра было непросто переупрямить в такой ограниченный срок. Но я ли не Тиль Всемогущая? Барти, вы можете идти, — покачала кудесница в воздухе связкой ключей. — Спасибо за службу.

Блэквинг не ожидал, что его вот так просто отошьют, и в нерешительности покосился на Ро. Та лишь развела руками в ответ.

— Идите, идите — его светлость просил вас вернуть, он уже приготовил вам какое-то задание. Да осторожнее, он рвет и мечет, — хихикнула Тильда, подталкивая несчастного парня обратно к началу улицы. — А мы, дорогуша, сначала вступим во владения. Пошли, вот этот дом.

Ро только помахала Барти Блэквингу вслед и улыбнулась ободряюще.

Дом Фаррела состоял из трех этажей и располагался всего за углом от недостроенной оперы. Стены темно-синие, будто небо в ранние сумерки, фризы и пилястры — витиеватые, снежно-белые. И ни пятнышка.

— Он тут не живет? — удивилась Аврора состоянию здания.

— Не живет, с тех самых пор. Но старые слуги следили, и до сих пор постоянно кто-то приходит. Так, для входной двери вот этот ключ — который самый большой и длинный.

Тильда вставила его в замок и повернула. Что-то щелкнуло, и дверь отворилась. Изнутри пахнУло прохладой камня, почему-то мятой и... апельсином.

— И он... готов отдать вот это чудо под лавку? — поразилась Ро, делая шаг внутрь.

Встретила их широкая лестница с витыми позолоченными перилами. Справа и слева были пустые комнаты. Тильда осмотрелась и удовлетворенно хлопнула в ладоши.

— Ну, здесь и здесь вполне можно сделать выставочные залы. А жить будешь наверху. Уверена, там все есть. И постель, и ванна. Все равно это все потом — на тебе лица нет и я так понимаю, ты ждешь-не дождешься остаться одна. Обычное дело. Пойдем на кухню, я тебя чаем отпою перед уходом — Фарру-то мне все ж придется сегодня урок дать — да и дело у меня к тебе есть. Даже два. Одно от него, одно — от меня. А потом распрощаемся.

Ро вздохнула и потащилась вслед за Тильдой, которая ориентировалась так легко, будто была у себя дома. Ну, возможно, в свое детство она тут бывала часто, те девятнадцать лет назад. Сколько ж им всем лет было?..

Он здесь не живет "с тех самых пор". Каково это - потерять родителей вот так, в один миг?.. Всем троим. И стать у руля государства.

Обои в птички. Мягкие, как из ткани. А, может, они и есть из ткани? Занавески на окнах вышитые...

Откуда Тиль знает, что она ждет одиночества? Нечто у нее на лице написано?

Под лестницей нашлась дверка в небольшое помещение с печкой и кастрюлями. Уютно как! Убежище будто. Небольшая дверь на внутренний двор. А там сад, из окошка видно. Запущенный, как во дворце, но между еловыми лапами и молодой листвы даже краснеют прошлогодние яблоки, а дорожки заросли цветущим шиповником. У Ро глаза так и зажглись. Она так хотела не зависеть от Фаррела, но отказаться - не в силах. Он знал, зараза, что предлагал. Да за такой дом... ну, убить будет нехорошо, но... много чего можно отдать. Она дернула ручку двери — заперто.

— Второй ключ, — указала Тильда: она успела набрать в котелок воды из крана — ого, канализация тут есть — и повесить в разожженный на раз-два очаг. — Сад закрыт. Еще есть ключ от подвала и от сейфа на третьем этаже.

Аврора же недоверчиво уставилась на лижущий бок котелка огонь.

— Как... ты его разожгла так быстро?

— Огниво и карманный розжиг, — фыркнула Тильда.

— Карманный розжиг? — не унималась Аврора.

Звучало чересчур... не по-здешнему. Не чистые души, не морские медведи, не сыворотки правды, а... розжиг?..

— Вата, смоченная в воске. Держи, оставлю тебе несколько штук. А потом сделаешь себе сама. Или купишь в лавке, на улице Первого луча есть такая, «Миллион мелочей» называется. Средний класс там закупается. Низший делает сам, высший полагается на слуг. Ладно, подруга. Пока будет кипятиться вода, садись. Потом дом осмотришь.

Авроре ничего не оставалось, кроме как послушаться. И она опустилась на табуретку возле окна в сад. Тильда села напротив, и между ними оказался изящный квадратный столик. Идеально для завтрака, чаепития и уединения.

Впрочем, осознание того, что милостью Фаррела теперь у нее такая норка, а милостью Тильды даже есть чем разжечь огонь, немного отодвинуло нервную систему с грани срыва.

Тильда полезла в карман и положила на стол небольшой белый свисток.

— Подарок Фаррела. Он хотел вручить лично и требовал твоего появления, но я сказала, что нечего требовать чего-то от девушки, с которой сам хочешь что-то получить. Выйди в сад и посвисти.

Ро сморщила лоб и вопросительно улыбнулась.

— Ключ, — подвинула Тильда связку и закусила губу.

Словно хотела сказать что-то еще, но сдержалась изо всех сил ради общего блага. Что ж, делать нечего — Ро взяла ключи, длинный и большой сразу отринула как тот, что для входной двери, второй не подошел, а третий отомкнул замок. В ноздри сразу забрался аромат роз, зелени и влажного ветерка. Деревья — яблони и нечто вроде двух тонких елей — создавали естественную тень от дневного солнца, что не могло не радовать. Ро покрутила свисток пальцами, приложила к губам и дунула.

Ничего не произошло. Она усмехнулась и обернулась на Тильду, застывшую в дверях с любопытствующей миной и руками в боки по-хозяйски.

— И что? — спросила Аврора.

В этот миг раздался резкий крик, хлопанье крыльев и... прямо ей на плечо слетел белый огромный попугай с огромным хохолком.

— Какаду?..

Довольная Тильда ухмыльнулась и потерла ладони.

— Твой личный попугай для переписки и поиска интересностей. Проверь лапку — наверняка Фаррел что-то да написал.

Ро нахмурилась: ну, что за... она бы не приняла, Скарлетт говорили, что только цветы и конфеты, а вот дом и попугай в эту категорию явно не попадают! Но разве дознавателю Скарлетт о’Хара — авторитет? И тем более — мнение Ро?..

Ладно, он ее использует. Надо брать, что дают. Она ничего ему не обещала. А подарки так невероятны! Ро вытянула руку, и птица, недолго думая, перебралась ей на запястье.

— Ну, привет, — улыбнулась Ро, осторожно касаясь его хохла свободной рукой. На лапке какаду была привязана записка — и вправду.

— Ты должна была позвать его первой, так он признает в тебе хозяина, — пояснила Тильда.

— У тебя тоже есть птица?

— Есть. Но у меня кречет. Предпочитаю охотничьих птиц, они могут иногда и мяска принести, если отправить их на охоту. А попугаи... так, диковинки. Диковины я и сама нарою. Фарр считает, что белый какаду похож на тебя. Как его назовешь?

Ро так и хотелось съязвить на поток Тильдиных слов «Кого? Фаррела?», но она сдержалась. Похож на нее какаду белый. Надо же такую чепуху придумать.

— Ну... почему бы, раз ты у нас какаду, тебе не стать Какадуком? Какадук. Вполне... подходяще.

Почти как Кракатук.

Какаду крикнул два раза и распушил хохол.

— Повтори его имя, глядя ему в глаза, — посоветовала Тильда.

Аврора послушалась.

— Какадук. Ты — Какадук, — ткнула она пальцем попугаю в грудь. — А я — Аврора Бореалис, — на сей раз Ро указала на себя. — Посол мира, чтоб его.

— Итак, он теперь знает тебя, меня и Фаррела. И еще команду «охотиться». Ей обучают всех птиц. Давай посмотрим, что Фаррел тебе накатал.

Ро прищурилась, отодвигая руку с Какадуком в сторону от любопытной подруги.

— Тиль, ты весьма мила, но... это записка для меня. Ты не против — я прочитаю ее сама позднее?

Тильда рассмеялась.

— Бедняга Фарр. Я заранее ему сочувствую.

Аврора подняла брови. Какадук взмахнул крыльями и отлетел на яблоневую ветку, чтобы почистить свои белые как снег перышки. Ну никакого сходства!

— Ну, в этом мое второе дело. Уже мое личное. Идем, чаю выпьем, вода, должно быть, уже закипела. У меня должно найтись что-нибудь.

— Погоди, — Аврора порылась в мешочке на поясе.- Ты не против пульфита?

Тильда неподдельно обрадовалась.

— Хорошая вещь! Пульфит ведь растет только в Черном Тополе, нам таких редкостей тут не достать.

Аврора, рыская по шкафчикам, отыскала чайник и всыпала туда лишайник. Заглянула в котел. Вода готовилась закипеть.

— Не понимаю — почему никто не догадался доставлять в Стольный город травы из Черного Тополя?

Тильда пожала плечами, присаживаясь на табурет.

— Не знаю... Я не по торговле, у Квиллы, полагаю, свои ходы, а остальные особо травами не интересуются. Они теряют свое значение.

— Да, и леса, и друиды, и травы... Надо подумать. Я ведь могу не только мерчевильские товары продавать, а в принципе заграничные, не так ли?.. — Аврора задумалась на минутку. — А Какадук найдет любого, кого попрошу?

— В первый раз надо будет ему этого человека показать лично. И повторить имя, глядя в глаза. Тогда он запомнит.

— Не вижу в том ничего невозможного.

Вода забулькала, Аврора отыскала полотенце, осторожно сняла его с огня и начала заливать пульфит.

— Говори, Тиль, какое там у тебя дело? Мне и правда не терпится узнать и отпустить... гм, тебя. На урок.

— И вообще на все четыре стороны? — подмигнула Тильда. — Да ладно, не расстраивайся, я знаю, что такое дитя лесов. Хотя я и болтаю без умолку, но у меня тоже есть своя граница. У тебя она просто раньше наступает. Все в порядке.

Аврора перевела дух с недоверием.

— Ты первый человек, который не считает меня больной! Ну, ладно, второй — Таурон все же был первым.

— Фарр однажды поймет. Ему нужно время, это же все равно что два разных мира встретились, понимаешь? Он верит в зримое и материальное, но не в легенды.

О, еще бы. Именно, дословно. Два разных мира. Ро отставила котел и приступила к поиску кружек.

— Ну, словом... к делу. Кажется, Ро, ты правда задела Фарра чем-то. Никогда не видела, чтобы он так бесился из-за женщины. Обычно... ну, он относится к ним снисходительно. Или как ко мне, Ис или Квилле — с уважением, с неизменным тактом. Несмотря на свою профессию, с женщинами Фарр мягок.

Аврора расхохоталась и ее неожиданно прорвало. Потому что нельзя держать все в себе.

— О да! Мягок! Ты знаешь, какой была наша первая встреча? Мне пришлось защищать свою жизнь, он меня чуть не заколол! Потом бросил на горящем корабле. Но я спаслась и искала у него защиты, так что ты думаешь? Фарр попытался выбросить меня за борт. И если бы не буря и его собственное сотрясение, меня бы тут не было. Мягкости хоть отбавляй!

Тильда встала и разлила чай по кружкам. Постучала пальцами по опустевшему чайнику. Сунула сердитой Авроре в руку пульфит.

— Пей. Пульс, небось, зашкаливает.

Ро шумно выдохнула.

— Прости. Мне было некому это сказать. Вообще-то, и не надо было, просто...

— Надо. И говори. Я — могила, — стукнула Тильда себя в грудь. — Но вы ведь познакомились совсем иначе, чем обычно люди знакомятся. Когда дело касается империи и — в последнее время — Странника — Фарр просто сам не свой. Он ведь думал, что ты имеешь к мятежу отношение, не так ли?

— Это его не оправдывает, — обиженно буркнула Ро в свою кружку.

— В общем, — заглянула Тильда ей в глаза добрым взглядом, — я ошиблась, когда сказала, что у него вместо души тактическая карта. Уже, похоже, нет. В Фарре появилось что-то человеческое по возвращении из вашего путешествия. Он явно о тебе переживает. Жди его в гости — тут без вариантов. Квилла, конечно, запретила ему вставать на ногу неделю, так что...

— Значит, у меня есть неделя, — фыркнула Ро. — Тиль, я поняла. Но... думаю ты не права. Я ему просто фигурка шахматная.

— Время нас рассудит, — неожиданно философски сказала Тильда и поднялась. — Я допью по дороге свой чай. Прочитай записку Какадука, допей чай и устраивайся. Тебе надо придти в себя, дитя лесов, а то ты натворишь дел. Слишком много всего случилось. Не буду тебе надоедать — если что, присылай Какадука за помощью или поболтать. Невероятно рада знакомству, наконец что-то в Стольном городе происходит.

Тильда послала притихшей Авроре воздушный поцелуй и выскользнула из кухни вместе с кружкой пульфитового напара. Вздохнув, Ро отправилась к Какадуку.

— Ну, иди сюда, — поманила его пальцем.

Развернула записку, снятую с лапы.

«Не смей отказываться! Попугай необходим для связи, я не могу каждый раз отправлять Арчи, чтобы узнать, как ты — он нужен мне для государственных дел. Жду отчета о том, как устроилась».

Как же любезно и мягко. Ро швырнула записку на стол и крикнула Какадуку в сад:

— Охотиться, Какадук!

И пусть. На такой тон и ответ соответствующий.