Аврора. Заря сгорает дотла

Глава 19. О деловой переписке, крючкотворстве и клоповниках

Стольный город Вестланда, переулок Падающей звезды, трактир «От пуза».

К удивлению Ро, товар бабули Вив раскупили в какие-то полчаса; причем за последнюю салфетку две горожанки едва не подрались. Идея воспользоваться методом аукциона сработала на ура, а при такой востребованности дала возможность существенно набить карманы полированными осколками кристаллов — бубриками, которые были тут в ходу вместо монет. Для дорогих покупок в Вестланде пользовались весовым золотом, которым и был набит сейф Фаррела, но в ход оно шло, понятное дело, редко.

Ро пообещала покупательнице, которой не повезло, что на следующей неделе будет новое поступление, и выгнала зевак из лавки. На непроданное презепе пялиться можно и через витрину. Аврора выставила его под ту самую пыльную занавеску и зашторила окна. Боевое крещение пройдено.

От гордости за свой неожиданный успех у Ро кружилась голова. А еще хотелось танцевать, смеяться и петь, желательно — одновременно. А потом напиться совиньона до потери памяти и упасть под одеяло.

На столик с мерчевильским кружевом она прикрепит вывеску «От бабули Вив». А лавку назовет... Окончательное решение сверкнуло в чертогах разума молнией единственно правильного ответа: Tu peux venir quand tu veux.

И пусть гадают, о чем речь. Это сказали друиды, от которых ведут свои истоки Тополь и Вестланд, это начертали Блэквинги и Мерче своим потомкам на заветных артефактах с конца света... Мир был когда-то одним целым, мир — наш общий дом. И никакая война, ни по какой причине, ни в одном из миров никогда не будет иметь оправдания, покуда ее ведут равные между собой. Педанты ли они, позеры, отважные мореплаватели или свободные друиды.

Аврора сдвинула брови и сжала кулаки. Нет, играть в политику она не станет, но... и стоять в стороне тоже не останется, раз уж такое дело. Есть иные способы, иные узы, которые разорвать будет сложно, как бы кто ни старался — Странник ли, Урсурс ли, буканбуржцы или Кастеллет.

Любовь, понимание, нужда друг в друге. Знание, выгода, любопытство. Статусность. Да куча всего!

Например — вот эта лавка. Чтобы интерес к иным цивилизациям зародился у вестландцев естественным образом. И интерес к жизни, к чему-то иному, чем обычная рутина каждого дня.

Вот и повод написать скороспелому подозрительному эрлу. Ей срочно нужно все, что есть у бабули Вив! Плюс занавески... Аврора легко взлетела по ступенькам меж расставленных ваз и осколках. Птиц Чарльза все еще сидел на перилах: вот так счастье, Какадук ведь этого типа пока в лицо не знает.

Премьера «Спящей красавицы» — тоже удачный ход. И пусть везет с собой еще мерчевильцев, побольше, побогаче... Гаррик должен постараться на славу, чтобы слава о Спящей красавице и опере Стольного города полетела на острова...

Тогда начнется ВЗАИМОдействие. Этого никогда не достичь принудительными законами.

Она и Блэквинга позовет, и Альпурху. Надо сделать нечто вроде листовок.

Правда, это день перед самым праздником королевы Мерче и рождения республики Вольных Торговцев... Не попросить ли Тенора сдвинуть день премьеры, чтобы потенциальные зрители могли...

Или королеву Исмею — провести празднетство в Вестланде. Смело, но... пуркуа па?

Ро протянула руку птицу, тот перебрался на запястье, а оттуда — на плечо. И все же — откуда у Кастеллета сокол?Если он... из тех девятнадцать лет назад попавших в каторгу на старый рудник... То это объясняет посыльного сокола, да? Сколько живут соколы?

Или нет. Аврора тряхнула головой и карандаш Гаррика Тенора, который она засунула за ухо, в который раз за день едва не вывалился. В итоге она нацарапала на листке бумаги ему в тон:

«Милый партнер,

Сим уведомляю, что кружев на продажу мне нужно раз в десять больше — каждая уважающая себя горожанка хочет иметь настоящую салфетку из Мерчевиля. Скупи у бабули Вив все и отправь как можно быстрее, еще мне нужны большие занавески на окна лавки.»

Отправим тоннелем. Барти ведь не откажется поддержать дела империи — иначе он не рвался бы в экспедиторы. К тому же, ей нужно, позарез нужно будет увидеться с Блэквингом... Чтобы запланировать путешествие на маяк и узнать, не хотят ли они участвовать в торговле. Жир морских медведей и прочее. Раз с ларипетрой сейчас кризис. Она сама могла бы забрать поставку на третьей заставе.

«Удостоверься, что „Звезда Востока“ привезет товар на третью заставу, а дальше я договорюсь с Буканбургом. Время небезопасной торговли в империи подошло к концу. По крайней мере, если речь о лавке „Tu peux venir quand tu veux“. Надеюсь, ты оценишь иронию и не разгневаешься на то, что мерчевильское название я забраковала — в нем не хватает пространства.»

Ро постучала кончиком карандаша по подбородку. Если он Странник, то... прибежит, как миленький. Узнать, откуда она знает завет Блэквинга и королевы Мерче. Даже в день рождения республики. Потому что Странника праздники Мерчевиля не волнуют. Его вообще не волнует ничто, кроме глупой мести. Ведь тот, кто реально заботится о людях, не станет подвергать жизни мирных жителей ОК опасности, создавая угрозу войны. Вот.

Потому что он потерял далекозор, а с ним — и свою призрачную власть. Он непременно захочет за ним вернуться, но знает ли он, как Кастеллет, что линза разбита и больше не работает? Разве что Кастеллет — Странник и...

Ах, Аврорик, голова два уха! У тебя ведь никаких доказательств! А навоображала! Но... Менять день премьеры не станем. Это и станет лакмусовой бумажкой для Кастеллета.

Ро злорадно усмехнулась.

«Презепе пока не передавай, разве тот, дворец Чудесного Источника и маяк на краю света, если Гримо найдет — слава лавки пока не разлетелась по богатым домам. Чем еще известен Мерчевиль? Моя лавка открыта к сотрудничеству.

Что касается оперы — премьера нового спектакля первого орботто. Ты же помнишь? Ты пригласил меня. Так что жду тебя там.

Но никаких ручек ты целовать не будешь,Ро.»

Со всем усердием, высунув язык, свернула записку в трубочку. Привязала к ноге нетерпеливо подрагивающего сокола, открыла окно и шепнула ему:

— Отнеси это Кастеллету.

Сокол наклонил голову и попытался заглянуть ей в лицо. Как его хозяин, честное слово.

— Мерчевиль. Чарльз Кастеллет, — пояснила Аврора. — Странник который. Хозяин твой.

Сокол взмахнул крыльями и вылетел в окно. А Ро цокнула языком: ведь могла сделать паузу между именами. А теперь неизвестно, на которое из слов отреагировал посланник...

Уронила лицо на собственные руки и присела на подоконник. Что-то чирикая, подлетел Какадук.

— Я устала, Какадук... И не могу остановиться. Словно не идти вперед не могу, а идти — как всегда страшно.

— Стр-рашно, — глубокомысленно повторил белый какаду, наклоняя голову и вспушив хохолок.

Ро засмеялась.

— Ты ж мой смешной, — и почесала попугаю брюшко. Тот замер, но потом прикрыл глаза, кажется, блаженно. — Подарок Фарра. Он делал мне только хорошие подарки. Несмотря на то, что хотел меня выбросить за борт когда-то... А потом ведь был так предельно добр!

— Добр-р, — с характерным грассированием согласился Какадук, приоткрывая глаз.

— Но все слишком запуталось... Я слишком со многим не согласна, и, боюсь, следующей нашей встречи дознаватель вовсе не переживет. Ладно, друг. Лети охотиться, что ли.

Какаду послушался мгновенно. А Ро посмотрела ему вслед и решила, что непременно взберется на яблоню, с нее — на крышу, и заглянет небу в глаза. Но сначала позаботится о желудке и договорится с Тенором об изготовлении вывески и насчет поездки в Альпурху сегодня же. Иначе завтра ей будет не с чем открыться, а волну надо ловить, пока та поднялась. Какая жалость, что нельзя закрыться в четырех стенах и почитать что-нибудь. Даже пусть какую-то «Этику и историю».

Размяла шею, простонала в ответ на мысль о неизбежности встречи с внешним миром и отправилась вон из своего чУдного дома с пилястрами. Выбирая ключ, замешкалась. Который из четырех?.. Этот от садовой двери. Ой, а она ее закрыла?..

— Госпожа Бореалис! Госпожа Бореалис! — раздалось откуда-то будто бы сверху.

Аврора вздрогнула, выронила связку ключей, тут же присела, чтобы подобрать возле все тех же самых желтых тапочек друида — на туфли так и не сподобилась...

— Госпожа Бореалис!

Сосед-художник из дома шестьдесят пять — дядечка с полуседыми баками и внушительных размеров лысиной — перегнувшись через перила, восторженно махал руками. Захариус.

— Добрый день, господин Захариус, — выдавила Ро напряженную улыбку, мечтая юркнуть обратно в незапертую еще дверь.

Кажется, Гаррик говорил, что он был другом его спившегося отца. Что ж — заметно. Нос картошкой красноречиво красен.

Но наша новоявленная лавочница мужественно нашла нужный ключ, повернула его в скважине и опустила связку в свою поясную сумку-шатлен. Опять же — Фаррел подарил вместе с платьем. Золотой человек Фаррел, который никогда (ну, или почти никогда) не грубит женщинам. Только буканбуржцам, но это ведь разные вещи, совершенно. К тому же, среди них Ро пока не встретила ни одной женщины.

— Зайдете на пирог? — предложил Захариус без обиняков.

Аврора попыталась снова изобразить добродушие с толикой сожаления.

— Может быть, в другой раз...

— Я покажу вам свои картины! Может, вы бы их тоже взяли в лавку?

— Может, может... Простите, я спешу...

А ведь во дворце картин нет. Может, Исмея захочет... Если они хороши? Ах, Ро, остановись, молю! Я не успеваю... И кто она — я, если Ро — это ты?..

Ро подхватила юбку и поспешила шаркать своими желтыми тапочками подальше, но сосед что-то еще учтиво предлагал вдогонку, в ее мозгах тем временем начинался полнейший шторм и паника, в сердце — экстрасистолия, в ногах и руках — дрожь. И вдобавок ее нагнал очередной окрик из-за спины, а потом и губительно энергичное похлопывание по плечу.

— Ро! Куда идешь?

Даже увидев всего-навсего улыбку запыхавшейся Тиль, Аврора не удержала сердца на положенном ему месте.

— Испугалась? — удивилась кудесница Тильда, румяная и веселая, как обычно.

В руках она несла прикрытую салфеткой корзинку.

— От Кунста подарочки, как обещала.

— Ну... — пробормотала Аврора, переводя дыхание, — знаешь... Я иду в трактир Гаррика Тенора на обед.

Тильда округлила глаза. Они у нее были светло-карие, с зеленой дужкой вокруг узких зрачков.

— А тебе есть чем заплатить?

— Представь себе, — Ро нырнула ладонью в свой чудесный «шатлен» и продемонстрировала горсть разноцветных чудесно гладеньких бубриков.

Тильда вдобавок к круглым как пять копеек глазам добавила присвист.

— А ты без дела не сидишь, заря! Но как?!.

Ро пожала плечами, и улыбка самодовольства сама по себе расползлась по лицу, подтирая недавнюю панику.

Она все же не так плоха, как кажется.

— Но я платить вовсе не стану, — она подхватила подругу под локоток и шепнула, увлекая вниз по улице, подальше от соседа и вообще: — С Тенором у нас договор, и обед полагается бесплатно. Угощу и тебя, так и быть. А угощение съедим потом, работы еще много... Ты знаешь, где его трактирчик?

— «От пуза»? Да кто ж не знает это местечко. Только Гаррик дерет втридорога, того стоят разве что Виннины пироги. И ты серьезно — бесплатный обед у этого скупердяя?.. Да он подавится, недосчитавшись бубрика!

Ро повела бровями многозначительно и уклонилась от столкновения с парочкой прохожих.

— Сюда, — потянула Тильда в переулок. — Так чем ты его умаслила?

Ро остановилась и вытащила из поясной сумки сложенный вчетверо договор, написанный карандашом.

— Смотри, — тыкнула пальцем: — «трехразовое питание». Но я редко ем больше одного раза в день. Так что, накормив меня и тебя — итого два приема пищи — Гаррик даже останется в выигрыше.

Подняла голову к грязному балкону над узким переулком и задумчиво почесала шею:

— Надо будет обратить его внимание на это. Пусть запакует еще с собой пирога, что ли.

Кудесница вырвала бумагу из рук Аврора с недоверием и жадно вчиталась в строки.

— Как ты... невероятно! Ты хоть петь умеешь?

— Как соловей.

У Тильды отпала челюсть. Ро отобрала договор и спрятала на место. Похлопала кудесницу по плечу бордового платья, сохраняя самую серьезную мину:

— Ты ведь помнишь, что аврорам положено шесть талантов?

И прыснула со смеху, когда их глаза встретились. Тильда расхохоталась следом.

— Да ты крючкотворец, Аврора!

— Он первый предложил мне играть на сцене, — возразила Ро, с безразличием пожимая плечами. — Идем? Куда дальше? Ну, а остальное... элементарные основы капитализма.

— Капита... что?

— Там, где я жила, договоры были всюду. Предприниматель из меня был никакой, капиталист — еще хуже, но, наверное, мир, в котором мы живем, впитывается в наши легкие вместе с воздухом, которым мы дышим, оставляет отпечаток, хотим мы того или нет, и идет вместе с нами по нашей жизни, куда бы нас не занесло... И вот — когда я всего лишь пытаюсь выжить, я прибегаю к тому самому крючкотворству, которое всегда ненавидела и имею неожиданный успех... Смешно, верно?..

Аврора с досадой поддала носком тапка обглоданную кем-то бездомным кость. Тильда посмотрела на новообретенную подругу иначе, и сейчас в ее глазах читались страх? изумление? уважение? отчуждение?

Как обычно бывает, если сказать больше, чем следует. Ро усмехнулась:

— А вот Гаррику не повезло — у него и такого нет. Ну ничего, банкротство ему не грозит, а вот перспектива наконец завершить строительство оперы — очень даже.

— Это как? — поразилась Тильда, на сей раз — заинтересованно.

Значит, удалось проехать неудобную тему.

— Ну, смотри. Если мы пригласим влиятельных и богатых людей из разных частей империи...

Они успели добраться до переулка Падающей Звезды, на которой находилось злачное заведеньице Гаррика Тенора (Ро критичным взглядом оценила некогда добротное дерево, унылую атмосферку и давно не чищенные столы, винный смрад вперемешку с аппетитным запахом овощной похлебки, пару дверей наверху и парочку буканбуржцев в углу за кружками пива), едва не довести Гаррика Тенора до удара требованием двух бесплатных обедов согласно договору — пришлось пригрозить тюрьмой, которая грозит всякому, кто не выполняет того, под чем поставил свою подпись — а Тиль все не могла прийти в себя. Ни от «крючкотворства», ни от грандиозности плана смешать Буканбург, Мерчевиль и Тополь на представлении первого орботто. И это Ро еще ничего не сказала про туризм, экспедицию, внедрение кухни и заморские товарах. И вправду - насколько закостенелый народ эти вестландцы! Взирает, как на седьмое чудо света.

— Добрый день, — ледяным тоном приветствовала их изможденного вида женщина в зеленом цветном платке, повязанным на голову вроде тюрбана.

Платок был засален и его владелица весьма гармонично вписывалась в и вовсе засаленный трактир.

Женщина бухнула тарелку с неровно нарезанными толстыми ломтями хлеба на стол.

— Привет, Винни, — поздоровалась Тильда.

Ах, значит, вот она — «пассия» Гаррика. Которая вроде старается отвадить возлюбленного от перспективы спиться, но всякий раз терпит поражение. Которая велела передать пирог нашумевшей соседке, а теперь вышло, что соседка им — нахлебник.

— Аврора Бореалис, — улыбнулась Ро как можно вежливее и протянула руку. — Пирог со сливами — просто пища богов, благодарю от всего сердца!

Виннифреда слегка оттаяла, но руки не пожала.

Хотя и пирог, конечно — не пища богов. Но кривить душой надо уметь, если жить хочешь.

На задворках души Аврора даже почти себя ненавидела. За крючкотворство, за лесть, за то, что она делает все, чего терпеть не может, чтобы просто жить, и жить так, как она считает нужным.

— Суп придется подождать, — объявила Виннифреда. — Он еще не доварился.

Хоть бы дизентерию не подхватить какую, что ли. Лапшичная «Руззи» вселяет в душу куда больше оптимизма.

— Слышала, вы тоже будете играть на премьере?

Виннифреда обернулась яростно и выдала:

— Главная роль должна была быть моя!

Так вот она — причина ее враждебности — обычная ревность?.. Но, честно говоря, из тривиального чувства красоты... Конечно, она, Аврора — тоже не образец прекрасного, но она хотя бы знакома с шампунем и мылом...

Ро даже и слов найти не смогла. Только руками развела.

— Винни, остынь, — вмешалась Тильда смешливо, — я знаю эту историю, дядя в детстве рассказывал. Главная героиня спит почти все время.

— Но он ее там целует — Гаррик мне все рассказал! — возразила ревнивая подавальщица.

Ро открыла рот и захлебнулась собственной слюной, попавшей не в то горло. Упс. Она и забыла про столь ключевой момент...

— Слышала бы ты, как он восторгался!

Грудь Виннифреды обиженно вздымалась. Ро замахала руками поспешно:

— Мы сделаем, как в корейских сериалах — он просто наклонится и постоит, и ничего не будет, обещаю тебе! Я сама не горю желанием... Да вообще не горю. И не позволю...

Гадость какая — представить даже. А вот Фаррел — нормально, и она бы не против... Ах, все не в ту степь, Ро, все не в ту.

— Мы не будем целоваться, — твердо тряхнула головой Аврора. — Обещаю. А его восхищение... Он — поэт, Винни. Я бы с удовольствием...

— Я тебе не Винни.

Надменно фыркнув, подавальщица удалилась.

Мда. Такими темпами ее отравят в этом клоповнике еще до того, как наступит завтра.

Тильда подала голос, задумчиво раскрашивая хлеб:

— Я бы тебе не советовала с Виннифредой ссориться. Она — не только звезда нашего театра, ее еще и весь Нижний город обожает.

— Она что же, поет хорошо?

— Да как... перепонки в ушах не лопаются, и то дело.

Аврора повела бровями. «И то дело».

— Ведь даже если вы не будете целоваться по-настоящему, все равно все будут думать, что вы целовались, понимаешь? И... Фарр тоже.

Аврора ответила быстрее, чем подумала.

— Фарр такие места не посещает, я уверена.

— Это почему же?

— Ну... Он слишком для этого приземленный. И, вообще... при чем здесь Фаррел?! Я не хочу принимать никаких решений по его поводу!

— Подруга, так я и не прошу тебя об этом! — рассмеялась Тильда и протянула хмурой Авроре кусок хлеба.

Ро помрачнела еще сильнее. Отщипнула кусок хлеба, скатала в комок, засунула за щеку. Она ожидала этого момента. Когда захочется перестрелять всех, кто осмеливается существовать и нарушать ее дыхание и биение сердца. Из остатков приличия она буркнула:

— Напомни, почему мы — подруги?

— Потому что я на твоей стороне? — пожала Тиль плечами. — Ты как заря. Знаешь, будто была ночь, а теперь... все зашевелилось, вот-вот наступит утро... Ничто не будет как прежде. Я в восторге. Даже провозглашение империи ничего по сути не изменило. А ты... ты меняешь все просто тем, что ты есть. Вот... хочешь, чтобы ОК стали по-настоящему едины. Театр... Тогда надо действительно хорошо спеть. Лучше, чем Виннифреда. Чтобы нас на подняли на смех. Ты ведь точно поешь как соловей?

Болтовня Тильды, назвавшейся — и вправду ставшей — подругой, заставила Ро улыбнуться и поднять глаза. Проклятые пикси. Из-за них, из-за неверия, что она и правда может для кого-то что-то значить, что-то уметь, что имеет право бороться за главную роль, например... она теряет слишком много. Нельзя ведь сидеть в дыре и норе! Надо жить!..

Аврора схватилась за виски.

— Ты правда думаешь, что заря — это к лучшему?

Она любила говорить образами. Так проще. Чем сказать «я — к лучшему?».

— Я всегда говорю то, что думаю.

— А если она принесет надежду, которой в принципе нет?

Тильда хмыкнула.

— Вот что... Давай-ка пойдем отсюда, подруга. Боюсь, «От пуза» к тебе не слишком благоволит, да и ароматы тут явно не по твоему нутру — вся зеленая. Поедим гостинцы Кунста. Ты ведь можешь отказаться столоваться у Гаррика, верно?

Ро простонала.

— Я хочу... Но я не представляю, где покупать еду...

— У тебя же есть бубрики! Насчет завтраков поможет Кунст, а так — я тебе покажу лучшего мясника, булочника, бакалейщика...

С ними надо разговаривать. Слишком много контактов. Да чтобы они все!..

— Бубрики нужны на товары. Я сегодня собиралась съездить в Альпурху. И это тоже организует Гаррик. И еще мне с ним репетировать. Нет, Тиль... нельзя.

Хотелось рыдать. А еще запахло вареной капустой, и к горлу подступил комок сливового пирога. Как Ро подумала о засаленном зеленом тюрбане, так и вовсе...

— В Альпурху?! А это зачем?

— За травами для чая. Если их красиво запаковать... Сделать саше... — Аврора схватилась за горло.

Нет, кажется. Конечно, кажется. Ей всегда кажется, что ее стошнит. До смешного закономерно, что с этим можно жить, и никакой рвоты не случается.

— Еще там интересные тканые покрывала.

— Но зачем тебе это? Разве тебя не поддерживают Фарр, Исмея, Мерчевиль, в конце концов?

Аврора мотнула головой.

— Во-первых, — загнула она палец, — мне нужна самостоятельность. Я ее добилась и спускать паруса не намерена. А во-вторых... ты ведь на стороне империи, Тиль?

— Что за вопрос!

— Теоретически ОК — одна империя, практически — это четыре королевства, почти ненавидящих друг друга. Историю так быстро не сотрешь, Тиль, но людей никогда не сплачивали долг или идеалы. Единицы способны жить и дышать этими величинами.

Аврора снова заговорила премудростями и философиями, но в полете мысли не заметила, как вытягивается лицо простодушной кудесницы.

— А вот выгода — всегда идеальное решение. Если они будут иметь материальную выгоду от существования империи, тогда и идеология странников потеряет свою привлекательность. Я свяжу их такими узами, которые они сами не захотят рвать. Сначала сыграем на любопытстве, а потом уже будет

— Ро! — отшатнулась Тильда. — Ты... говоришь совсем как Фарр и Ис! А как же твоя проповедь в лапшичной про жизнь? Я уже узнала.

— Это...

С кухни за прилавком послышались грохот и ругань. Аврора вздохнула, выдохнула и вдохнула поглубже. Все хорошо, Ро. Мы справимся. Мы обязаны. Ведь мы — как Фарр и Ис, как мы ни хотели бы верить во что-нибудь иное. Хотя мы все же — сами по себе. Всегда. И навсегда.

— Пойду, поговорю с ними. Виннифреде нечего ревновать, а вот если Гаррик ей не верен, то это их проблема, и нечего на меня пенять.

Почему в жизни постоянно приходится брать все в свои руки?.. Переть вперед, что-то решать, когда сил — только чтоб прикрыть глаза и отбыть в мир иной (не самая подходящая метафора, Ро — это ты уже сделала). Всем разрешено истерить и делать неправильные выводы и принимать гадкие решения, а ты... должен быть выше и сильнее этого всего?

Проклятие, проклятие, проклятие! Ро зло сжала кулаки и столкнулась нос к носу со взъерошенным Гарриком Тенором, выбегающим навстречу.

— Аврора! — радостно воскликнул поэт. — Я набросал первый акт! Вот послушай...

Аврора заглянула на кухню. Винни в наполовину размотанном тюрбане сидела в луже опрокинутой похлебки и беззвучно плакала. Недотепе Гаррику было предначертано огрести от взбешенной зари по полной. Ро скрестила руки на груди, не разжимая кулаков.

— Послушать?

Гаррик кивнул и набрал воздуха для следующей восторженной фразы. Дите малое. Выпивающее на досуге. Она бы с удовольствием не была зарей, но, похоже, задание у нее такое. От Видящего.

— Гаррик. Зачем я здесь? — уточнила Ро тоном строгого учителя.

— На репетицию?..

— Поесть. И вот это, — Ро ткнула в лужу, в которой вытирала слезы ошеломленная Виннифреда, — я так понимаю, мой обед? Если это в принципе можно называть обедом.

— Но, Аврора, я...

— А что ты? Твой трактир только тараканы не обходят стороной!

— Буканбург...

— Это почти одно и то же! Хотя — поверь — даже неприхотливый Буканбург содержит свои жилища куда в бОльшем порядке. Я уже молчу о том, чтобы поднимать руку на женщину.

Гаррик растерялся. Винни, кажется, тоже.

— Она ведь... моя подавальщица!

— Она прежде всего женщина. И неважно, характер у нее скверный или ангельский. Да это и ваши дела. Я лишь говорю, что даже в бандитском Буканбурге нравы получше будут, чем в «От пуза». Жаль, у меня были соображения, как развить ваше дело... и это, и театральное... Но, похоже, вам не интересно.

— Развить дело? — подала голос Виннифреда из своей лужи.

В голосе сквозила заинтересованность.

— Рецепты других королевств, — заговорщицки произнесла Ро. — Но к вам никто и носа не покажет, если будет такой бедлам и грязь.

— Никто не поделится своими секретами, — шмыгнула носом Виннифреда.

— Спорим? — подмигнула Ро.

Гаррик вообще не понимал, что тут происходит. Но, похоже, даже до такого уровня «От пуза» добралось лишь благодаря подавальщице Виннифреде. С ней и говорить. С поэтом же — о театре, и только.

— Гаррик сказал, ты взяла с него обещание не пить?

— Только до первого орботто.

— Ладно. Привози рецепт.

— А ты приводи заведение в порядок.

— Твой суп разлился.

— Тогда я сегодня возьму продуктами. И еще мне нужна повозка до Альпурхи. И вывеска. Я напишу текст.