Большая судьба

Первая гроздь

Солнце село на волнистый отрог Балканского хребта и словно скатилось с него за черту невидимого. С моря дохнуло прохладой. Ожили, затрепетали в яблоневых ветвях большие, как ночные бабочки, зеленые листы, на которых еще не стерлись с весны крапины медного купороса.

Из сада вышел крупным шагом мужчина по возрасту десятков трех с половиной, в белой рубахе нараспашку и взял направление к виноградникам.

Тут, на проселке, я и перехватил его, Николу Ковачева, председателя трудового кооперативно-земледельческого хозяйства «Димят» в селе Бяла.

— Он с четырех часов утра уходит на поля, — сказали мне в конторе, когда я зашел туда в полдень, — и пока смеркнется — в движении. Обедает в стане. Как найти его?.. Трудно!.. Механического или конного транспорта не признает. Значит, ориентира — где он — нет! Все пешком да пешком. Из бригады в бригаду, из звена в звено. Случилось однажды так, что наш почтальон проехал на мотоцикле по тем же местам, где побывал за день председатель. И знаете ли, на спидометре набежало тридцать километров! Но каким бы ни был дневной маршрут Ковачева, он кончается на закате садом и виноградниками. А нынче, даже случисьземлетрясение, ему быть в виноградниках.

«Что ж, — подумал я, — человек волен по-своему строить распорядок дня. И если он ходит пешком, значит, „землетрясений“, то есть провалов и авралов, в кооперативе не случается. Видимо, и товарищи из округа „признали“ его распорядок, потому что кому-кому, а им председатель может потребоваться не только на закате!»

Мы познакомились. Никола Ковачев расспросил, что́ видел я в хозяйстве, с кем беседовал. В его бархатно-черных глазах с синим отливом теплилась улыбка.

— У нас бытует шуточное поверье, — сказал он, — что гость, случайно попавший в дом к обеду или к праздничной трапезе, — кысметлия[41] и что у него жива-здорова теща!.. Вы как нельзя вовремя подоспели. Сегодня мы снимаем первую гроздь винограда нового урожая. Для нас это — большое праздничное событие!..

— Такова уж должность корреспондента, чтобы вовремя поспевать!..

Болгария издавна славится виноградарством. И в народе сохранились, трансформировавшись, многие старые обычаи, традиции и праздники виноградарей. Еще от древнегреческих земледельческих празднеств «дионисиев» берет свою историю «Трифон-зарезан», отмечающийся ежегодно 14 февраля. В этот день виноградари когда-то начинали обрезать лозу. Каждая семья еще накануне зажаривает несколько кур или гуся. А рано утром люди от стара до мала высыпают всем селом на виноградники и устраивают там общую праздничную трапезу. До поздней ночи они водят хороводы и поют веселые песни. «Трифон-зарезан» давным-давно утратил свой религиозный смысл. Да и не только религиозный. Наука и опыт показали, что обрезать лозу лучше осенью. Так оно теперь и делается. А на «Трифона-зарезана» этот акт свершается символически. Срезается несколько прутьев, из которых мужчины, выступающие в голове хороводов, сплетают себе венки. Виноградари поливают несколько кустов лозы прошлогодним вином, «задабривая» мать-землю, чтобы она не скупилась, родила новый урожай побогаче прошлогоднего.

Традиция — великое дело. И, как справедливо объясняют знатоки, лучшей даты для праздника виноградарей не придумаешь. Во-первых, февраль — мертвый сезон в хозяйстве, когда есть время погулять; во-вторых, к этому времени устаивается прошлогоднее вино — окончательный продукт труда и забот виноградарей.

Понятно, что не меньшее, а большее событие в жизни виноградарей — «гроздобер», то есть сбор гроздей. Но тут уж страда, вольного времени для гуляний нет. Его отмечают радостно, но скромно.

…У виноградников, расположившихся на пологом юго-восточном склоне, собралось не меньше двух сотен кооператоров, по преимуществу молодежи. Девушки одеты в национальные наряды — пестро расшитые плахты и кофточки, кокетливо повязаны поверх черных кудрей косынками. Мужчины и парни щеголяют в шерстяных брюках и шелковых рубахах. У многих крестьян на груди блестят золотые и серебряные ордена Народной Республики Болгарии. По дедовскому обычаю в первый день «гроздобера» виноградари выходят на плантации в праздничной одежде и со всеми регалиями.

На полянке были сложены штабеля ящиков, полных янтарных гроздей димята — чудесного сорта винограда, именем которого и назван кооператив.

Кооператоры, увидев председателя, дружно воскликнули: «Добре дошел!». Две девушки, сложив на рушник ящик пятикилограммовой емкости, подошли к Ковачеву:

— Откушайте на здоровье, другарю председатель, винограда нового урожая!..

Никола Ковачев принял из их рук огромную, весом килограмма в полтора, гроздь и пригласил всех «испробовать, каков он, димят 1959 года».

Крестьяне расселись кружком. Раздавив зубами сочную виноградинку, Ковачев поднял гроздь над головой и сказал:

— Поздравляю вас, товарищи кооператоры, с началом «гроздобера»! Поздравляю с высоким урожаем! Пусть так родит виноград в самые неблагоприятные годы!..

— Пусть будет так! — ответил двухсотголосый хор.

Этот диалог представлял собою нечто вроде веселой шутки. Поднимая первую чарку за богатым праздничным столом, хозяин обычно говорит: «Айда, на здоровье!» И один из гостей ему непременно ответит: «Пускай нам так живется в самые плохие времена!»

— Урожай этот, — продолжал Ковачев, — не богом нам ниспослан, а добыт упорным трудом кооператоров, опытом наших мастеров и высокой культурой земледелия. Кто бы прежде подумал, что димят может родить по двадцати тонн с гектара? А разве это потолок его урожайности? Ведь в нашем же кооперативе отдельные звенья выращивают на гектаре по сорок с лишком тонн гроздей. Не зря же среди нас шестьдесят кавалеров ордена Георгия Димитрова, Золотого и Серебряного орденов труда!..

Потом председатель говорил о задачах «гроздобера». Это, пожалуй, самая длительная сельскохозяйственная кампания. Кроме димята[42] и известного всему миру болгара,[43] кооператив возделывает многие другие сорта винограда от скороспелых до крайне поздних. Последние грозди снимаются с лозы в ноябре, последние грозди Болгарии. Они грузятся на самолеты и в вагоны, идущие в Софию и на те северные параллели Европы, где в полях уже зачинаются снежные вьюги.

Суглинки и супеси с богатым содержанием карбоната, благоприятнейший климат, определяющийся сочетанием моря и гор, теплые короткие зимы чрезвычайно способствуют культуре винограда, дают ему тонкий и неповторимый аромат и вкус. Это, конечно, от природы.

Но очень много в целебном искрометном соке гроздей и от человека, от мастера, от кооператора и кооператива. Перелистайте пожелтевшие страницы истории виноградарства в здешнем крае. Она представляет собою скорее отдельные фрагменты, чем последовательное хронологическое повествование: филоксера и другие болезни несколько раз начисто уничтожали виноградники, словно чума селения. А ведь вырастить хорошую лозу немногим легче, чем доброго коня. Беспомощные заклинания, мольбы, возносимые к небу, были единственным средством борьбы со стихией, безнадежной попыткой умилостивить ее.

Умудренные знанием, вооруженные химическими препаратами и машинами, крестьяне-кооператоры спокойны за завтрашний день виноградников. Слово «спокойны», пожалуй, не совсем уместно. Ибо кооператоры скорее беспокойны в своем упорном старании улучшить культуру лозы, обеспечить гарантированные, все возрастающие урожаи. Они закладывают новые насаждения на наиболее подходящих, идеально подготовленных площадях с междурядьями для машинной обработки. Государство обеспечивает их в полной мере химикатами для опрыскивания и минеральными удобрениями. В кооперативных угодьях выделены участки, на которых с помощью крестьян ведут исследовательскую работу ученые. Кооператоры изучают опыт советских, итальянских виноградарей, черпая из мировой сокровищницы все лучшее, что можно использовать в местных условиях.

…Отведав винограда, крестьяне встали, оставшись каждый на своем месте, в полукруг и взялись за руки. Засвистала свирель, подтянула волынка, залился переливами аккордеон. Оказывается, парубки, идя на работу, прихватили с собой также музыкальные инструменты. Хоровод вихрем понесся по кругу.

Ведущим шел Никола Ковачев. Размахивая белым платочком над головою, он выбрасывал такие коленца, что не всякому артисту удадутся. И хоровод удивительно точно вторил ему, будто невидимые нити связывали людей в один четко действующий механизм. Виноградарская бригада преобразилась в ансамбль!.. Да, болгары умеют петь, плясать и отдаваться веселью с такой же красотою и самозабвением, как и трудиться!.

Но всякому овощу свое время, а каждому возрасту свое времяпрепровождение. Молодежь продолжала кружиться в хороводе неутомимо, без передышки, точно карусель. Люди постарше и в летах отошли в сторонку и, разбившись на группы, завели свои разговоры.

Вместе с председателем мы присели к кружку, где было больше из «нашего воинского набора», то есть сверстников. Спустя несколько минут нашего полку прибыло. На этот раз хоровод покинули два молодых человека — кооперативный агроном Цочо Петков и ефрейтор Иван Николов, находящийся на побывке в родном селе. Тут уж солидность положения взяла верх над молодостью.

В центре беседы оказался, разумеется, Николов. Человек целый год не был дома да и пришел из «другого мира». Запасу интересно, как ему «служится» в армии.

Ефрейтор отвечает на вопросы степенно, как положено по чину. Разговор идет душевный, словно между погодками. А ежели кто полюбопытствует насчет современного оружия, сдержанно улыбнется:

— Призовут на переподготовку — сам увидишь.

— Отпускную-то на сколько дали?

— На недельку. Ребята мне подсобили. Один к одному — молодцы! На стрельбищах наше отделение во всем батальоне первенцем вышло. Ну и строевая в аккурате!..

Землякам приятно слышать, что солдат села Бяла отменно служит.

— А как насчет политподготовки? — интересуется бухгалтер Ангел Радулов.

— В этом трудностей не встречаю. Двое в отделении с высшим, остальные со средним образованием. Чтобы не ударить в грязь лицом, самому приходится готовиться к каждому занятию, как к экзамену!

— Да, теперь иное дело!.. Другая наша армия. И ефрейтор не тот, — говорит в раздумье Ангел Радулов. — Воинская дисциплина и вся служба строятся на сознательности солдата. А в мое время как было? Зуботычина — главный способ внушения. Ефрейтор — гроза… Приходит как-то в роту генерал. Дневальный — новобранец. Генерал ему: «А ну-ка строй отделение!» Дневальный мнется. «Оглох, что ли?!» — рявкнул генерал. «Слушаюсь, господин генерал. Однако имейте в виду, придет ефрейтор и, ох, как всыплет он нам с вами!». Это анекдот, но не придуманный, а взятый из жизни. Что же касается «политучебы», то по гробовую доску не забуду: «Кто суть враги Болгарии?!» А? Ефрейтор!

И старые служивые, один дополняя другого, стали разъяснять молодежи суть сказанной Радуловым фразы.

Старшее и среднее поколение болгар хорошо помнит ее.

— Кто суть враги Болгарии?

Это быт первый вопрос, с которым обращался ефрейтор к новобранцу. И не приведи господь, чтобы солдат не ответил офицеру без запинки, чтобы на смотре он не выпалил генералу, как из пулемета:

— Турки, греки, сербы, румыны!..

Если кто забывал назвать один из соседних с его родиной народов, то это наименование вдалбливалось в его голову с помощью тяжеловесной затрещины.

У тебя нет хлеба? Виноваты соседние народы: они отняли твою землю!..

Опиумом национализма, ядом шовинизма капитализм стремился отравить классовое сознание трудящихся. Разжигая вражду между народами, он пытался погасить пламя революции.

Но как говорит древняя народная мудрость, никогда не погасить того, что не гаснет!

История Балкан полна войн. Не ради красного словца этот полуостров назвали «пороховым погребом Европы»! На бранных полях его гор и долин пролиты реки крови. Среди болгар бытует легенда: горячая кровь воина и гайдука не остывает в веках, и там, где она оросила землю, рождаются горячие источники. Оттого, говорит легенда, на болгарской земле бьет столько горячих ключей.

Нынче на Балканах спокойно. Ибо на страже мира и интересов балканских народов стоят ратники стальной армии великого социалистического лагеря. В этой армии закаляется, растет, совершенствует свою боевую и политическую выучку и болгарский солдат Иван Николов. Сила души и оружия воинов социалистической рати несломима. И тем, кто держит по указке заокеанских хозяев порох на Балканах, не удастся зажечь его!

— Еще годик — и вернешься? — спрашивает Николова председатель. — Ждем. Бригадирское место, думаю, кооператив тебе обеспечит. Ты ведь у нас был хорошим звеньевым. А воинская служба, по себе знаю, — это большая школа жизни. Кадры кооперативу вот как требуются. Дела ведь большие предстоят, горы дел!

— На то и артель, чтобы горы ворочать, — отозвался болгарской пословицей пожилой бригадир Крыстю Павлов. — Главную гору свернули — кооператив на ноги поставили. Дальше — легче!

— Без труда и грушу не съешь, — шуткою ответил Ковачев. И тут же добавил серьезно: — А нам ведь за десять лет по плану одних груш, яблок и слив надо посадить и выходить ни много, ни мало 300 гектаров, виноградников к нынешним 500 гектарам прибавить еще тысячу!

— Размах-то какой! — восторженно растянул слова ефрейторский баритон. — Приеду в часть, непременно расскажу своим ребятам!.. Беседу о делах в нашем кооперативе проведу!..

— И ты того, агитируй их к нам на жительство, когда отслужатся, — горячо насел на Николова Крыстю Павлов. — Трудодень у нас весомый — 20 левов. Девчата красивые, виноградинка к виноградинке, гроздь к грозди. И на какой ни женишься — войдешь зятем в новый дом. Все село ведь перестроилось. Старых хибарок два десятка на полтыщи осталось. А дома-то какие! Ты им все объясни. Что, мол, кирпичные, по пяти комнат, с подвалом для вина, с водопроводом!.. Да сам не вздумай на стороне, чего доброго, жениться!..

— Хорошая кооператорка к нашему столу тоже неплохо, бай Крыстю, — вставил Никола Ковачев.

— Нет, он привязан к нашему хороводу всем сердцем и жилами, которые попрочней любого стального троса, — подмигнул агроном, дружок Николова, человек, безусловно, осведомленный в его сердечных делах.

А хоровод все кружился и кружился. Музыканты играли, не переставая.

— Счастливые да молодые не спрашивают времени и не знают устали, — сказал, сияя лицом, Крыстю Павлов.

1959 г.